Разные

       — Мама, садись, пожалуйста, — Роза подвинула стул, ставя две чашки на стол. — Хочешь яичницу? Или шницель?        — Я голодна, Роза. От шницеля бы не отказалась.        — А чай какой будешь? Зеленый или с мятой?        — Мятный. И две ложки сахара.        — Нет, мама, доктор сказал, что сахара тебе пока нельзя. Я могу положить кусочек рафинада, если хочешь.        — Хорошо — Джекки вздохнула, как человек, обреченный на смерть, и сделала кислое лицо.        — Я рада, что ты здесь, мама. Давай я покажу тебе, как мы живем. Мы сейчас делаем ремонт на балконе. Решили, что неплохо было бы сделать там что-то вроде веранды.        Разложив еду по тарелкам, Роза села напротив матери, попробовав яичницу, и поморщилась: снова пересолила.        — Дейв часто приходит в гости, знаешь?        — Да. И о чем вы говорите? — Роза настороженно посмотрела на мать, ожидая очередных историй о том, как бы ей было хорошо с хорошим мальчиком Дейвом.        — Да так. Ни о чем особенном. Он больше не говорит, что тебя любит. Потому что ты не даешь ему шансов. Роза, для него это больно.        Розе было крайне сложно сдержаться и не закатать глаза. Ну вот, опять. Снова здорово. Бесконечный разговор, который, похоже, действительно никогда не закончится.        — Мама, — Роза мягко улыбнулась, беря прохладные ладони матери в свои, гладя их, — я столько раз уже говорила тебе. Надеюсь, однажды мы перестанем возвращаться к этому. Я не люблю Дейва, понимаешь? Да, он замечательный, веселый, добрый и симпатичный парень, и еще у него много достоинств, это правда. Но я его не люблю.        — Я знаю, — Джекки утерла накатившую слезу, — и все же, Роза. Пойми, я ведь тоже выходила замуж по большой любви. Я очень любила твоего отца, а что из этого получилось? — она повела плечом. — Все разрушилось. Он был вечно в своих мечтах и я ничего, кроме его фантазий, не получала.        — И что ты хочешь этим сказать? — Роза проглотила еще один кусок яичницы, хмурясь. — Что я должна бросить Джона и жить с Дейвом, или с Микки, потому что они нравятся тебе больше?        — Мне так будет спокойнее, Роза.        — Но мне будет плохо, мама. Когда мы, наконец, перестанем говорить о том, в чем нет смысла? Сколько еще тебе нужно времени, чтобы, наконец, смириться со случившимся? Я сделала свой выбор. Я не прошу у тебя многого. Только уважать его. И я устала с того самого момента, когда ты узнала о нас с Джоном, пытаться тебе доказать, что со мной все в порядке.        — Роза, мне очень нелегко было прийти сюда, — Джекки покачала головой, — я стараюсь принять это. Прости, что я недовольна тем, что моя дочь живет с солдатом, вдвое старше ее, который меня пугает, но я пытаюсь это принять, правда. Кстати, где он?        — У него срочный заказ, но он обещал быть дома к двум. Так что, очевидно, скоро вернется.        — Суббота сегодня. Он когда-то отдыхает?        — Отдыхает, мама, — улыбнулась Роуз. Джекки проявила заботу, как бы не старалась это отрицать, и это смотрелось забавно. У нее всегда была грубоватая манера заботиться и полное отсутствие сантиментов.        — Ну ладно. Пока его нет, можем осмотреть квартиру. Ты же хотела мне показать, как устроилась, пойдем.        Это был первый шаг — совсем крошечный, но именно он.        Мама бы ни за что в этом не призналась, скажи она это напрямую, но Роза знала, понимала, что она решила пойти навстречу. Ну, или хотя бы попытаться.        Они ходили по квартире, Роза подумала, что это забавно — то, как мама внимательно рассматривает все, каждый миллиметр. Подходит к дивану, журнальному столику, проводя по ним рукой, как будто хочет осмотреть на предмет наличия пыли, придирчиво рассматривает тщательно застеленную постель. Молчит. Роза молчала тоже, слишком хорошо зная, что маме просто нужно дать время сформировать мысли, которых наверняка много сейчас.        Когда Джекки обернулась, Роза увидела в ее глазах нечто похожее на удовлетворение, хоть и с примесью недоверия.        — Ну? Убедилась, что это — не логово каннибала, мама?        Джекки легко кивнула. Взяв дочь за руку, сама провела на кухню.        Второй раунд чаепития начался.        — Роза, — Джеки нервничала, облизнула губы, — я рада, что тебе хорошо. Я действительно рада. Здесь уютно, вижу твою руку. Но я не могу ему доверять. Понимаешь — я вижу в нем какую-то тьму. Внутри него. В душе. И я боюсь, что с тобой что-то случится. Я боюсь, что эта тьма однажды выйдет наружу, и он обидит тебя. Пожалуйста, Роза, не ругай меня за это. Хорошо?        Тьма. В общем, мама была не так уж и не права в своих ощущениях. Увидев его впервые, взглянув ему в глаза, Роза тоже заметила открытую и неизлеченую рану. Причиной, как выяснилось позже, была война, через которую ему довелось пройти. В его нынешней жизни рядом не рвались мины и пули не летали над головой, но война все еще была с ним и в нем. Он плохо спал временами, крутился во сне, иногда стонал. Она уже знала, что часто ему приходилось принимать снотворное, чтобы уснуть. Он настороженно относился к громким звукам, не выносил музыки, потому в его доме не было музыкального оборудования и никаких дисков, а музыкальные каналы в его присутствии она старалась не слушать. Он становился мрачным, когда вспоминал о войне, и она уже знала, что он ненавидит об этом рассказывать. Все это — и была его тьма, навязанная войной. Но было и другое — его улыбка, каждый раз, когда Роза рассказывала забавные истории и пыталась его рассмешить, его неистовое желание видеть ее рядом, обнимать, когда сон не шел к нему, его голос, который становился удивительно теплым, бархатным, когда он шептал ей о любви, привычка смотреть вдвоём старые комедии, которая появилась, едва они стали жить вместе, благодаря ей.        — Мама, — Роза улыбнулась, чувствуя, как мысли о нем согревают ее, — я понимаю, о чем ты говоришь. Он сломлен, это правда. Все не так хорошо, как должно быть в его возрасте и при его возможностях. Он ушел воевать, а, когда вернулся, стал совсем другим. Изменился. Его изменила война, все, что пришлось пережить. Я это вижу. Я знаю. Но есть прекрасные моменты, которые мы переживаем вместе. Они стоят всех испытаний, что выпали на его долю. Он любит меня, я люблю его. У него впервые за долгие годы есть будущее, а у меня — настоящее, полное радости и любви, не только работы. Он не обидит меня, мама. Тебе нечего бояться. Поверь.        Джекки вздохнула — тяжело, судорожно. Роза понимала: желание верить и привычка доверять ей борются в матери с осторожностью и ревностью (немного).        — Хорошо. Я очень рада, если так. Я постараюсь принять твой выбор, Роуз, но, пожалуйста, не проси меня об этом сейчас. Мне нужно время. Чтобы привыкнуть, обдумать. Начать доверять ему так же, как ты ему доверяешь. Ты — мой единственный ребенок, единственное, что у меня есть, и я не могу…        — Мама, я понимаю, — кивнула Роза. — Кстати, он скоро вернется. Было бы хорошо, если бы вы увиделись.        — Нет, — Джекки поспешно встала, — не сегодня. Но, если можно, я хотела бы прийти к нему на работу. Просто интересно, чем он занимается. Без его разрешения я этого не сделаю. Если ему будет неприятно, пойму.        — Я ему передам и, думаю, он согласится — кивнула Роза. — У него большая мастерская, к тому же, в последнее время он задумался над тем, чтобы открыть магазин на ее базе. Пока денег недостаточно, но, думаю, в следующем году он это реализует.        Она говорит это, уже провожая мать к выходу. Джекки одевается, торопливо застегивая пуговицы.        — Мама, похоже, что ты бежишь от него — Роза хмурится, ее вовсе не радует, что один ее любимый человек шарахается от другого.        — Нет, просто скоро сериал начинается, — спешно ответила Джекки, — не хочу пропустить, главные герои, наконец, признались друг другу в любви.        Отмазка звучала правдоподобно. Роза знала, что в это время сериал действительно транслировался. Впрочем, настроения что-то выяснять все равно не было, так что она только кивнула в ответ.        — Роза, — перед тем, как выйти на улицу, Джекки обернулась, одарив дочь самым внимательным взглядом, — пожалуйста, пообещай мне, что вы не будете сейчас заводить ребенка. Я очень рада, что ты у меня есть, но мы с папой были молоды и слишком поторопились. Я бы не хотела, чтобы ты стала мамой так рано, Роза. Не спеши, прошу.        — Не волнуйся, — Роза ласково взяла мать за руки, крепко сжав их, — мы не собираемся.        — Хорошо.        Джекки звонко поцеловала ее в щеку и быстро зашагала вперед. Роза глядела ей вслед, пока знакомая фигура не скрылась за горизонтом.        О том, что они с Джоном решили завести собачьего ребенка, она решила пока не рассказывать.