хитиновый покров

В мире, лежащем на краю драконьих земель, магии нет. Под лапами Спайро — маленького, словно крохотный и редкий аметист — равнодушный металл. Дыхание фабрик натужно, порт блестящим капканом смыкается на гавани, одни крысы безучастно снуют рядом. Спайро в ступор загнан отсутствием проникавшей во все уголки драконьего мира магии. Он не чувствует незримого присутствия той, кто всегда наполняла крылья пыльцой фей. След искр Спаркса оседает дорожкой из пепла. Спайро уворачивается от пулеметных очередей и гранат, но с тропы войны увернуться не может. Самоцветы снова превращены в солдат, и дракон вынужден убивать, замечая на гранях драгоценных камней свои измазанные золой щеки. Он спит, пока горизонт корчится в пламени вечного заката, звук крыльев Спаркса убаюкивает — дракон в мире оружия давно не страшней выцветшей иллюстрации. Спайро прикрывается детской бойкостью, с чьей помощью сворачивают горы или русла речные, но от вида знакомых драконов, спящих снова в нефрите, что-то внутри потухает. Он не уверен что: под лапами прах рассыпавшихся тел, пепел, осуждающие взгляды мертвых крыс. Обугленной шерстью пахли и первородные топи, источающие любым деревом или жилищем аборигена колдовство. Сейчас ноздри Спайро забиваются тяжелыми горелыми хлопьями. Противник, зеленый и обозлившийся на беззаботные волшебные миры, закован — отдаленно напоминая рыцарей из нелепых легенд — узорчатым панцирем. В глазах Гнасти Спайро лишь редкий крохотный аметист, сокровищница такими полна. Лицо его, отражаясь на гладях драгоценностей, напоминает про проклятье вечного одиночества. И ладонь крепче сжимает рукоять палицы. С драконами, убежден Гнасти, следует говорить на языке насилия. Чешуя Спайро уязвима, истлевает под лапы верная стрекоза вслед за закатом. Звезды царапают ночной небосклон белыми когтями. Крысы взбираются на пурпурную чешую, изучая, обнюхивая все, что осталось от дракона. Отмытые после битвы доспехи Гнасти сверкают золотом. Драконы теперь — под ступнями Гнасти все уголки драконьих земель — нефритовые изваяния, больше некому их оживить. Обида Гнасти затопит жидким свинцом славные артисанские луга, петлявые каньоны, кружащие голову вершины, древние болота и парящие замки. Гобелен мироздания разорван: последние из племени ткачей снов успеют опутать сетями кошмаров армию гнорков. Вечный кошмар Гнасти — эхо пустых доспехов, согнутых огнем пурпурного дракона. Его прищуренные угольно-черные провалы вместо глаз с презрением наблюдают за воцарившимся хаосом. Из каждого аметиста.