Вторая линия

Квартира видала и лучшие времена – они ушли вместе со страной из четырех букв. Джон умилялся обоям, которые были точь в точь, как у него дома в далеком детстве, газовой плите с прогоревшими конфорками и туалету в мелкий рыжий кафель. А Игорь горевал над захламленным балконом, который зловеще нависал над гаражами и колоритной помойкой, хуже того, в любой момент мог туда обрушиться с высоты четвертого этажа. Толстые кирпичные стены и высокие потолки вкупе с напрочь гнилыми трубами и холодильником под окном позволили определить возраст постройки, приблизительно равный суммарному возрасту обоих будущих жильцов. - Годится, - решил Джон. – До работы близко. Игоря передернуло где-то глубоко в душе, но виду он не подал. Зато крупного откормленного таракана, который вышел поприветствовать гостей, не заметить не смог. - Смотри, а вот и домашние животные. - Жирненький, - похвалил Джон. – Будем их ловить и жарить. В некоторых странах очень любят такое кушать. - Откуда ты этого понабрался, я фигею… Толстая риелторша терпеливо ждала с отсутствующим видом. Сперва, она, конечно, принялась расхваливать квартиру на все лады, но все впечатление погубил бомж, который выпал из подъезда прямо на руки учтиво открывшему дверь Джону. После этого слова «элитное жилье» и «хороший район» как-то не звучали, женщина поняла это и, буркнув «а что вы хотели за десять тысяч?», повела их на четвертый этаж. - Ну что, берете? А то у меня еще трое претендентов. - Семь, - лучезарно улыбнулся Джон. – И то, за тараканов. Иначе было бы шесть. Очень тараканов люблю, знаете ли. - Да тут одна коммуналка на три тысячи! - А труп бабуси, которая тут жила последних лет пятьдесят, точно убрали? Или он где-то в углу мумифицировался? – маршрутчик прошелся по комнате и дернул дверцу платяного шкафа. На секунду Игорю показалось, что оттуда и впрямь вывалится мумия, но дело ограничилось огромным облаком пыли и стайкой потревоженной моли. На давно не мытый коричневый пол высыпались какие-то ветхие наволочки, подштанники, штопанные носки неопределенного цвета. Риелторша обиженно поджала губы. - Семь, - повторил свое предложение Джон. – Плюс три вам лично за суету. Решили? - Вот договор, - капитулировала женщина и шмякнула об стол папку с бумагами и две связки допотопных ключей. Когда с формальностями было покончено, и риелторша убралась восвояси, Джон сбегал в присмотренный неподалеку хозяйственный магазин, откуда вернулся с ведрами, швабрами, всяческой бытовой химией и большой упаковкой «дихлофоса». Игорь все это время грустно бродил по квартире, пытаясь выяснить что-нибудь о прошлой ее владелице или владельце. О том, что это был одинокий и больной старый человек, очень явно свидетельствовали запахи мочи и корвалола, пропитавшие мебель и обои, а заодно с ними – выгоревшие до дыр тюлевые занавески. В серванте вместе с помутневшим хрусталем нашлись фотографии, Игорь бережно достал их и разложил на пыльном ковре. Черно-белые, кое-где уже порыжевшие, они изображали то ребенка в ползунках, то сурового мужчину в гимнастерке, то молодого черноволосого парня рядом с новеньким «Москвичом». Были и свадебные, вот только уже не рассмотреть лиц. Игорь так и сидел на полу, медленно перебирая снимки, которые были старше его самого, когда возвратился Джон. Бросил в коридоре авоськи, подошел, молча сел рядом. Взял в руки фотографию – кажется, свадебную, долго разглядывал, потом вернул на место. - Живешь вот так, живешь, - негромко заметил он. – Потом бац – состарился и умер. А твои потомки быстренько сдали твою хатку, даже не потрудившись забрать твои вещи. Игорь кивнул. Неведомого старика вдруг стало жалко до слез. Он помнил, как хоронили бабушку, а ее вещи раздали немногочисленным остававшимся в живых ее подругам, а также и родственникам. Игорь забрал себе тогда орден героя труда, которым бабушка очень гордилась и часто прикалывала к вороту парадного платья. - Давай не будем их выбрасывать, - предложил он, собирая фотографии в стопку. - Ради бога. Можно даже альбом купить, они недорого сейчас стоят. Пусть себе лежат. - Интересно, кто тут жил? - Бабуля, - без малейшего сомнения ответил Женя. – Видишь, вот этот снимок? Это с фронта. Наверное, ее жених был. - Не вернулся? - Да почему же, вот свадебные. Вот он, вот она. Судя по машине, послевоенное уже время. А это –дети. Потом внук еще, внучка, правнучки всякие – цветные фотографии. - И бросили тут. - Ладно, может, не нашли, - смягчился маршрутчик. – Старики много что прячут. Тут под шкафом где-нибудь может и заначка найтись. В советских деньгах. Искать заначку почему-то совершенно не хотелось. - Все, хватит страдать, - объявил Женя. – Давай-ка тут приберемся, а то завтра ты будешь делать это в одного. - Я домохозяйка? – резче, чем следовало, уточнил Игорь. - Этого я не говорил, - сразу же капитулировал Джон. В течение дня Игорь еще несколько раз звонил отцу и матери – с прежним результатом. На электронную почту тоже никто не спешил отвечать. Ближе к ночи, когда с уборкой было покончено, и потихоньку встал вопрос о закупке продуктов или ужине, Джону надоело смотреть на друга, который не знал, куда себя деть, и он предложил: - Поехали, город поглядим. - Почему бы и нет, - сразу согласился Игорь. – Как раз и дождь перестал. «Истана», скучавшая во дворе, явно обрадовалась приходу хозяев. - Слушай, а ты ведь теперь на служебной машине будешь, - сообразил Игорь. – А нашу куда? - Что значит, куда? Пусть остается. Я ж не навсегда. - А я уж было испугался. Станешь такой офисный и гламурный, что себя не узнаешь. - До тебя мне далеко. - Мне казалось, я эволюционировал. - Разве что самую малость, - подмигнул маршрутчик. – Встряхнись, поехали гулять! Похоронок нам никто пока не шлет, батяня твой, наверняка, уже не в СИЗО, а где-нибудь заховался, а что в фирме творится, я теперь быстро разнюхаю. Там и порешим, что делать. Чего нос повесил? - Я не повесил. Я просто не знаю, чем мне заняться на этом празднике жизни. - Я бы тебя с собой взял, вот только светиться тебе нельзя. Согласен? - Да понятно, - Игорь поудобнее уселся на ставшем родным переднем пассажирском месте. Вспомнил вдруг, как оказался там в первый раз и долго рассматривал педантично скрученные трубочки из десятирублевок, блокнот с голой загорелой красоткой (которая гораздо лучше смотрелась бы на пачке дешевых презервативов) и мохнатую голову неведомого зверя, свисавшую с зеркала заднего вида. Из всего этого ныне осталась только голова, подарок неведомого Валерия Горохова, отца Джона и Гены. Прибавились солнцезащитные очки за целых полторы тысячи рублей – с точки зрения Жени, верх расточительства, если на «шанхайке» совсем такие же можно было купить за полторы сотни, пустой металлический термос, банка из-под энергетика и пачка жевательной резинки. - Куда поедем? – спросил Джон. - Я думал, ты уже решил. - Давай, показывай, где тут набережная. Ну и железнодорожный вокзал, аэропорт и прочие стратегически важные места. - Аэропорта у нас нет. - То есть как это – нет? - А так, нет, и все. Ближайший в ста километрах, и то, там только маленькие самолеты садятся. - А поезда-то ходят? - Ходят. Если я ничего не путаю, сейчас выезжай на проспект, и по нему прямо до вокзала доберемся. Движение в городе все еще было плотным, но уже меньше напоминало одну сплошную пробку. Медленно тащились полуиздохшие «космосы» и троллейбусы, грохотали по рельсам трамваи. На центральной площади, которую огибал проспект Мира, щурился от обильной подсветки извечный дедушка Ленин. У еще не заработавшего фонтана дремали верблюд и несколько лохматых пони, пьяные и не очень компании оккупировали лавочки под голубыми елями. Словно нехотя брели по тротуару двое патрульных. - Никакой ночной жизни, - констатировал Джон. - А она тебе нужна? - Ну, если бомбить-то… - Ты неисправим! Какое бомбить, ты же нанялся телохранителем и личным водителем к замдиректора «Транс-Азия Холдинг»! Я тебя теперь вообще видеть не буду! – прорвало Игоря. Джон если и хотел что-то ответить, то нашел в себе силы припарковать машину под елочками у дома советов, посидеть с минуту молча, а потом воспользоваться запрещенным приемом. Продышавшись, Игорь уже не так хотел ругаться, зато жалел, что «Истана» стоит посреди города, а не в глухом лесу. - Такое впечатление, что это моего отца обвинили в коррупции и, возможно, закрыли, - напомнил Джон. – Я стараюсь тебе помочь. Как умею. Не вини меня в этом, пожалуйста. Я пока не сделал ничего плохого… или того, что ты бы не одобрил в теории. - То есть никого не убил, - перевел для себя Игорь. К счастью, ему хватило ума не говорить такого вслух. - Извини, - сказал он вместо этого. – Я просто немного не себе от всего этого. - Ясен пень, что не в себе. Бывает. Ты мне лучше вот что скажи, ну ладно аэропорт, хрен с ним, а река-то у вас какая-нибудь есть? - А как же. Река была. Может быть, не такая широкая и разлапистая, как в Н-ске, но тоже вполне себе приличная сибирская река – глубокая, быстрая и очень холодная. Самые отчаянные моржи не рисковали в ней купаться даже в разгар лета, зато рыбаки на моторных лодках то и дело сновали даже в темноте. «Истана» стояла почти у кромки воды, там, где до нее оставили следы десятки или даже сотни машин. Берег был безлюдным, лишь вдалеке, на благоустроенной набережной, слышалась музыка и светились огни круглосуточного кафе. - Наверное, полгорода отсюда родом, - оценил Джон. - Кстати, об этом, - Игорь уткнулся лбом в плечо маршрутчика. – Как ты относишься к сексу на природе? - А где тут природа? - Там же, где и секс, - обиделся Игорь. Джон потрепал его по волосам, потом отстранился, заглушил мотор и ушел к воде. Игорю ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. На душе творилось черти что, и не радовали ни давно позабытый запах родной реки, ни пресловутый секс на природе. Которого, впрочем, и не предвиделось. Маршрутчик облюбовал большой кусок бетона, валявшийся на берегу, и со вкусом на нем расселся. - Красиво, - одобрил он. – Река зимой замерзает? - Нет, тут ведь ГЭС. - А, точно. - Ты ни разу вообще в Т-ске не был? - Да почему, случалось. Но как-то проездом. Давно, до армии еще. - К слову, об армии, - Игорь сел на тот же кусок бетона, но дистанцию сохранил. – Ты никогда не говорил. - А ты спрашивал? По-моему, тебе зоны вполне хватило, чтобы составить мой исчерпывающий портрет. Да и потом, это не те воспоминания, которыми я делюсь при любом удобном случае. - Ну, Максимову-то сказал. - То для пользы дела. - А ты по возрасту-то теперь попадаешь? - Мне сейчас сколько, получается? Тридцать восемь будет. Значит, если по паспорту, то тридцать три. Так… - Угу, косяк вышел. Джеймс Бонд, тоже мне. - Да ладно, мелочь, разберемся, - Джон, наконец, сообразил, что Игоря можно слегка обнять. - Поедем домой, - тихо добавил он. В квартире даже свет зажигать не стали. Через большие окна просачивались отблески уличных фонарей, и этого было вполне достаточно, чтобы запереть дверь и найти друг друга. Незнакомая кровать встретила скрипом панцирной сетки и душными перинами, плавно покачивалась, на пол попадали пуховые подушки. Игорь такого Джона не знал – но очень хотел узнать. Маршрутчик был не в пример себе активен, даже пытался экспериментировать. Робко, неуверенно – в полную противоположность тому, как он жил. Убить кровного врага, матерого бандита и депутата в одном лице, чтобы защитить близких, для него было возможной и единственной мерой, а вот самому прижать к кровати любимого человека – одним из двенадцати подвигов Геракла. Который он явно вознамерился совершить. Мешать Игорь не стал, а помогал всеми доступными способами. Помощь эта закончилась падением с кровати, которая вдруг решила, что она – батут, и продолжение последовало уже на ковре, в окружении разбросанных подушек и одежды. - Лежи уж спокойно, - попросил Джон. – А то еще с балкона свалимся. - Скорее, вместе с ним, - стараясь не смеяться, поправил Игорь. Эту джонову привычку доводить его в постели до смеха или ступора дебильными высказываниями, он давно и искренне возненавидел. Утром Игорь проснулся один, в той самой кровати, по самые глаза замотанный в одеяло. Из-за приоткрытой балконной двери тянуло табаком. Джон стоял в джинсах и без футболки, курил и любовался рассветом. Идиллию отравляли переполненная помойка внизу да огромная стая бездомных собак, устроившая свадьбу за гаражами. - Пять утра, - сварливо сообщил Игорь, устраиваясь рядом у ржавых, покрытых струпьями облезшей краски перил. - Шесть. Часовые пояса, забыл? Поеду скоро. - А что за машина? - Гелик. - В смысле – квадратная коробка с понтами? - Типа того. - Кстати об этом, - Игорь протер глаза. – Не припоминаю, чтобы отец держал такую дорогую машину. Когда я крайний раз был дома, служебкой была «Волга». - Времена меняются, - пожал плечами Женя. – Не делай преждевременных выводов. Вечером приеду и все расскажу.