Вторая линия

Когда Джон все-таки очнулся и пошел посмотреть своими глазами на чертей, их уже не было, зато в ванной наблюдался уставший Игорь с ведром, тряпкой и «доместосом». Запахов Женя почти не чувствовал, но даже с забитым носом едва не подавился висевшей в воздухе хлоркой. - Я их отмыл, - не оборачиваясь и продолжая елозить по кафелю тряпкой, сообщил Игорь. – Сил не было смотреть. Это, правда то, что у тебя на самом деле творится в голове? - Затрудняюсь сказать, - Джон присел на край ванны, потому что голова кружилась, и стоять было трудновато. – Я же их не видел. - Рогатые. Страшные. Ебутся. - Может, температура виновата… - Женя, - Игорь, наконец, бросил в ванну тряпку, обмыл руки и сел рядом. – Пока ты опять никуда не убежал, давай немного поговорим. - Куда я убегу в таком виде? - Это у меня спрашивает человек, который полз четыре километра с простреленным брюхом, как Маресьев по лесу. - Откуда ты знаешь, что четыре? - Я ведь тоже там бегал. Только я был целый, хоть и перепуганный. - Хорошо. Давай поговорим, - капитулировал Женя. Говорить ему не хотелось, тем более, в таком состоянии. Температура резко спала, оставив после себя слабость и дрожь в руках, а заодно и вязкую хмарь в голове на том самом месте, где у нормальных людей расположен мозг. - Мне кажется, с Максимовым надо заканчивать, - сообщил Игорь. - Ты же говорил его нельзя убивать! – возмутился Джон. - Я имею в виду – надо заканчивать то, что ты с ним начал. Это очень плохо на тебе отражается, а вся информация, которую ты добыл за эти дни, сводится к отрезанным головам и угрозе мирового терроризма, что не имеет к нашей с тобой нынешней проблеме никакого отношения. Согласен? - Все так плохо? - Да, именно так плохо. Черти – это полбеды, если хочешь знать. Я всю ночь смотрел телевизор на полной громкости, чтобы соседи думали, что я ебанутый фанат ток-шоу, где все друг друга поливают грязью. Догадываешься, зачем? - Не очень. Джон слукавил, он прекрасно знал, вернее, теперь понял, что многое из явившегося ему в бреду, он как-то умудрился озвучить. Ничего там не было хорошего – мешанина из событий давно минувших дней, обрывки воспоминаний, старый безотчетный страх и неудержимая звериная ярость. - Ты орал какую-то ересь. Долго и очень громко. Половину я не разобрал, но и того, что понял, хватило за глаза. Женя, ты съезжаешь с катушек. Пожалуйста, давай остановимся сейчас, потому что я не представляю, что делать с тобой, когда ты окончательно превратишься в долбаного терминатора и начнешь убивать все, что видишь. Маршрутчик закрыл глаза, свет яркой туалетной лампочки вызывал приступы головной боли и тошноты. - Я не начну, - тихо сказал он. - А что будет? - Не знаю. Но тебе точно не нужно меня бояться. Я скорее оторву себе руки, чем причиню тебе вред. - Прямо, может быть, и нет, но косвенно – уже причинил. - Уже? - А что, это незаметно? Джон замолчал. Ему нечего было на это ответить. Игорь был прав от и до, за все эти подвиги, что он в последнее время совершил, его мало прибить на месте, а парень еще разговаривает с ним и пытается в чем-то убедить. Завидное терпение. Или это такая любовь, будь она неладна? Женя прикрыл руками лицо. - Прости меня, - только и смог он сказать. – Вот это я и есть. Я не съезжаю с катушек, Игореха, я вообще такой. По-настоящему. - Да ну? Что-то я раньше за тобой такого художественного таланта не замечал. - Ты пойми, ты меня и не знал толком. Сколько мы с тобой, третий месяц? - Фактически, да. - Вспомни-ка, сколько раз я тебе говорил, что я не тот, кем ты меня считаешь? - Предпочитаю верить поступкам, - отрезал Игорь. – Ты меня спас, спас Гороха, а потом вернулся – разве этого мало? Это характеризует тебя гораздо лучше, чем слова про грязных тварей и прочая пафосная ерунда. Женя, мне абсолютно похрен, кем ты когда-то был, потому что это – прошлое. Прошлое так называется потому, что оно уже прошло. Лангольеры сожрали. Понимаешь? - Не все так однозначно. - Именно так. Я не хочу, чтобы ты туда возвращался. Не нужно. Мы справимся с тобой без всяких Максимовых. Если это необходимо, давай уедем прямо сейчас. Я порешаю как-нибудь дистанционно. В конце концов, подключу этого Мурада. Хорошо? Джон упорно молчал. - Увольняйся, - настаивал Игорь. – Завтра же двинем домой. Горох вон обратно зовет. - Не могу, - сквозь сжатые зубы ответил Женя. – Уже не могу. - Почему, позволь спросить? - Мне теперь надо идти до конца. Переболеть. Иначе никогда не освобожусь. Игорь примолк. - Мне сложно объяснить. Эту грязь так просто обратно не загонишь, раз вылезла. Надо разбираться, а не прятать, - добавил Джон. - Это обязательно делать здесь? - Да. О том, что даже если он уедет, кровавая метка все равно будет обжигать ему лицо, Джон сказать так и не смог. И то, что видел на самом деле в горячечном бреду, тем более. - Но хоть от Максимова-то уволиться можно? - Надеюсь, что еще да, - соврал маршрутчик. Вот насчет этого у него было очень четкое понимание – дорогой боли ему придется пройти до конца. Игорь уволок его из ванной на кухню, долго поил горячим чаем и заставлял есть ложками мед и малиновое варенье. Откуда это все взялось, Джон понятия не имел, но покорно лечился. О важном больше не заговаривали, и вообще, разговор не клеился. Маршрутчик спал на ходу, Игорь был злой и уставший, а за окном начиналось утро. В зале телевизор перестал транслировать кошмарные шоу и затих, показывая настроечную таблицу и часы. - Телефон на зарядке, - вдруг сказал Игорь. – Служебный. - Ну его. - Это не ответ. Зарядится, позвонишь шефу и скажешь все, как есть. - А ты что делать будешь сегодня? - Поищу другое жилье. Это мы уже засветили. - Есть одна идея, но она тебе не понравится. - Уже не нравится, но говори. - Максимов предлагал мне ведомственное. - Тебе – предлагал, - Игорь грохнул чайником об подставку. – Не сомневаюсь. А мне? - Да, ты прав. Слишком много вопросов появится. А показывать тебя Максимову нельзя ни в коем случае. Одного раза хватило. Я и то не уверен, что он уже не пробивает, кто ты и откуда взялся. - Женя. - Что – Женя? - Ты увольняешься, я правильно тебя понял? - Нет. - Что? - Нет. Не увольняюсь. Все равно мне уже уйти не дадут. А так хоть польза будет. - Это что-то новенькое, - Игорь сел на подоконник и упер ноги в холодную батарею. – Ладно. Пусть будет так. Только больше не надо чертей, хорошо? Или предупреждай хотя бы. Джону было мерзко от самого себя, но одновременно, он почувствовал себя лучше. Бог знает, почему, это нужно было сказать. Хотя бы так и теперь. - В общем, я и не ждал, что ты отступишься, - смягчился Игорь. – Поступай, как знаешь. Самопожертвование – это очень в твоем духе. - Спасибо тебе и на этом. - В залупу только не лезь, а? - Не лезу. Молчу. Пойду еще посплю. - Тебе объективно хуже, лучше или так же? - Так же. - Тогда точно спи. Я поеду к бабушке, может, ее уже выпишут сегодня, а потом поинтересуюсь по жилью. - Ты же ночь не спал. - И не собираюсь начинать. Все равно не усну, - Игорь поставил на стол очередную кружку, на этот раз в ней было молоко с желтой масляной пенкой. – Пей. И спи. Вечером приду, расскажу, что и как. Джон сонно наблюдал за сборами, потихоньку пил горячее молоко и думал о том, что Игорь, вероятно, действительно станет когда-нибудь президентом галактики. Потому что с такой рассудительностью ничего иного ему просто не остается. Но когда за парнем захлопнулась входная дверь, маршрутчик поднялся из-за стола, умылся ледяной водой и вышел на балкон со служебным телефоном и первой за сутки сигаретой. - Серега, ты как, жив? – спросил он. – Работать надо? - Спи. - Сам где? - Уехал в область. Вернусь – дам знать. - Без обид? - Что ты, какие обиды? Так, наблюдения. Все, не могу говорить, созвонимся. Судя по звукам, которые шли фоном, Максимов действительно куда-то ехал. Что ж, не так уж это было и плохо – хоть какое-то время отлежаться и прийти в себя. С некоторым облегчением Джон добрался до кровати и снова уснул. Ему снился сырой весенний лес и талый снег, заляпанный кровью. Допотопная «Нокия» орала так, что, вероятно, распугала собачью свадьбу возле помойки, а заодно попортила момент молодой и страстной паре, раскачивавшей кровать за стеной. Вот только Джона разбудить ей удалось далеко не сразу. Пока он полз туда, где бросил телефон, пластиковый динозавр успел как следует проораться и даже упасть с тумбочки на пол и закатиться за ботинки. - Спишь, что ли? – жизнерадостно поинтересовался Горохов. - Пытаюсь. Гена, ты? - А у тебя еще братья есть? - Кто знает. - Твоя правда, - рассмеялся Горох. – Что, рассказывай, как живешь! - Плохо живу, заболел. Простыл. И чертей снова взялся рисовать – Игореху напугал. - Черти – это хуево, конечно. А что вдруг так? Встретил кого? - Встретил. - И не единожды, - заключил Гена. – Ты вот что, брось это. Здесь меня нет, некому тебе препараты из дурки пиздить. Давай как-нибудь сам себя в руки бери. - Пытаюсь. Научи, как. - Мой рецепт тебя не берет, да и с твоими ранениями – я бы не стал. - Что именно – пить или… - С «или» у тебя, по-моему, вообще не вариант, - подначил Горох. – Да и пить тоже не стоит. О, придумал! - Что? - Пришлю вам Жору. - Это еще зачем? - А чтоб у тебя на хуйню всякую времени не оставалось. Да и достал он меня, по правде сказать. Надо уму-разуму поучиться. Что, устроить бы его к Игорехе, а? Там наверняка место найдется. - Игорь у нас, как бы сказать помягче, пока домохозяйка. Тут, Гена, такие дела делаются, что к нам точно никого присылать не надо. Разве что ты его сильно не любишь. - Так бы сразу и сказал. Помощь нужна? - Пока не лезь. - Игореха так же решил. - Может, и вернемся еще, - не веря самому себе, предположил маршрутчик. – Ты сам что? - Из больницы выписали, дома отдыхаю. - С тобой что? - С лестницы упал вниз головой. - Сам? - Посодействовали. - Ясно. Помочь надо? - Уже порешал. Кое-кто тоже с лестницы навернулся, да так удачно… - Муж рогатый? - Ага, уже теперь безрогий, - рассмеялся Горох. – А если серьезно, Женя, давай так. Будет совсем невмоготу – звони мне в любое время дня и ночи. Я хоть чем-то помогу. А то очень мне твои черти не нравятся. - Я их кровью на кафеле рисовал, - признался Джон. - Кровь хоть отмывается, - хмыкнул его брат. – Ты спал – вот и спи. Я потом еще позвоню. А, мед-то ешь? И парацетамол? - Ем. - Молодец. Все, пока, звони, если что. - Давай. Джон отложил «Нокию» и побрел в туалет. По дороге вспоминал, как в первый раз взялся за свои художества. Горохов потом долго матерился, оттирая жутких уродцев от обоев – в тот раз Жене попался в руки маркер. - Ребенок у вас какой-то не такой, - заметила тогда пришедшая в гости соседка. – Вы его к психологу не водили? - Водил, - мрачно отозвался Гена. – Никакого толку. В соседней комнате Жора слушал «AC\DC» и пытался подбирать на гитаре партию соло-гитары, а на диване спал обколотый «Фенозепамом» Джон.