Вслед за воскресшим пером

Солнце медленно всплывало ввысь. Оно было уже так далеко от земли, словно пытаясь спрятаться от всеобщего пытливого взора, пыталось уединиться среди облаков, чтобы наконец услышать ту самую музыку тишины, которая так редко звучит в нашем мире. А может, оно просто не хотела глядеть на те уродливые коряги, стоящие повсюду вместо деревьев в их пёстрых кимоно. Не хотело смотреть на жёсткую траву, оставшуюся кое-где, на холодную землю, такую, на которой обычно стоят кладбища или бьются насмерть. Но та земля пропитала слезами и кровью, а эта ничем, кроме земного холода и пустоты бытия. Потому через пару часов, после окончательного решения светила не видеть мир земной, полил дождь. Неприветливый, мерзкий ноябрьский дождь. Будто изгнанник, он в отчаянии ронял свои слёзы на землю. Все считали его ненастьем, только стволы и ветви, удостоенные той же участи, покорно слушали его плач. И весь лес стих, вслушиваясь в эту душещипательную трагичную песнь об уходе света. Наоки встал только из-за слов Аки о его новой напарнице. Если бы не они, то лис бы весь день просидел в тёплой норке, перебирая, словно стеклянные бусинки, воспоминания. Ёкаме вздохнул, одел кимоно потеплее, взял зонт, доставшийся от Кацу и пошёл к назначенному старым лисом месту. Кицунэ проходил мимо вечнозелёных елей и сосен, стараясь не отвлекаться на голые макушки остальных деревьев и промозглый дождь. Вот оно - место встречи, которое изменить нельзя. Никогда. Серая автобусная станция - скамейка, крыша над ней и знак. Вроде бы ничего особенного, но именно такие места в основном выбирают для того, чтобы сделать важное дело незамеченными. Ну или просто не поднимать слишком много шума - это уж зависит от обстоятельств. Но вот издалека послышался шум приближения. Ещё минут пятнадцать - и перед двумя лисами появилась повозка, едущая сама по себе, контролируемая лишь магией сидящего в ней ёкая. Он кивнул головой, давая знак приехавшей леди выйти. Та покорно спрыгнула, и ёкай поехал дальше. - Патрикеевна-сан? - Да, это я. - Очень приятно. Я - Аки Кенто, а это ваш напарник - Наоки Ёкаме, можно Ёкаме-кун, как вам угодно. По всем остальным вопросам прошу пройти в нору нашего лиса. С этими словами Кенто-сан взглянул на Нао, а тот на прибывшую гостью. Это была лисица на пару сантиметров ниже него, примерно его возраста, только с одним-единственным хвостом, что довольно странно для кицунэ. Рыжая, румяная, с голубыми, будто летнее небо, глазами. Её волосы были заплетены в косу, которой можно было бы хорошо так грохнуть противника наземь. На ней была рубашка и юбка украшенная вышивкой ярких цветов. Голову её, как золотая корона, венчал венок из листьев. В руках у неё были огромные корзины, ума не приложишь, что она в них несла. - Можно взять их у вас? - предложил свою мужскую помощь Наоки. - Конечно, - уверенным голосом сказала лисица. Так они и шли до уютной норы Ёкамушки. Прибывшая гостья, которую, как оказалось, звали Василиса, всю дорогу без умолку рассказывала о том, как долог и опасен порой был её путь к островам, кого и что повидала она, с кем пришлось разделить кусок хлеба, а с кем скрестить мечи, какие мысли бились в её голове, и как некий призрак мерещился ей в свете луны. Нао был немногословен, лишь иногда комментировал, когда разговор заходил о битвах, оружии, тактиках и тому подобному, давно привычному и знакомому для этого храброго кицунэ. - ...вот, значит, добралась я, наконец, на ладье до берега. Вижу - лес, бескрайний и нетронутый, прямо как у меня на родине, деревья неподвижно стоят, ветер в спину с моря дует, облака кучерявые по небу бегут - даже слезу пустила, так мне это всё край родной напомнило. Ветер голые ветви обдувает, словно гладит, утешает. Я подхожу всё ближе и ближе, всматриваюсь и вдруг понимаю, что это место совсем не похоже на моё родное. Здесь ветви деревьев будто сплетаются над головой, сосны под ветром склонились, словно земле челобитную дают, и кругом ни души, ни зверя, ни птицы. Тихо тут у вас, очень тихо, как на небесах - только ветер дует, облака подгоняя. Вы словно дышите спокойствием, оно у вас, видно, в крови... В этот момент Василиса остановилась и прислушалась. Никто, ни ветер, ни Наоки, не ответил ей. Путь назад заволок туман, за которым, как за высокой травой, ничего видно не было. Лес стал более густым, более непроходимым, более скрытным. Слабый свет солнца проникал туда лишь сквозь стену сосновых макушек, потому поляны были освещены лишь в некоторых местах. Что-то загадочное было там, а душу охватывала необъяснимая тревога. То ли полутьма среди тёмных оттенков так влияла на восприятие картины в целом, то ли и вправду это место таит в себе гораздо больше, чем можно подумать. Нао не моргая смотрел на свою попутчицу, словно давая понять, вокруг ничего странного не происходит и бояться ей нечего, по крайней мере, пока. - Это первый раз, когда место так сильно влияет на меня. Обычно земля вытаптывалась из-за моих шагов в считанные секунды, а здесь словно она наступает на мой хвост... - прошептала Василиса. - Извиняюсь, не можете ли повторить то, что вы сказали? - отвлёк её Наоки. - Да, я тут спросила, долго ли нам ещё до вашей норы идти. Просто устала в пути... - начала было Василиса, как тут неожиданно вмешался её собеседник. - Не скрывайте от меня то, что сказали. Я всё прекрасно слышу, за пятьсот лет меня жизнь многому научила. Кстати, конечно неприлично возраст у девушек спрашивать, но всё же, сколько лет вы уже свои дни коротаете? - поинтересовался Наоки. - Всего четыреста, на сотню меньше вас. Но это совсем не значит, что я упустила множество важных и не очень вещей всего за лишние сто лет. Жизнь на то и коротка, чтобы уметь её использовать, - задумчиво произнесла Василиса, накручивая на палец рыжий локон. - Уметь использовать - это, конечно, прекрасно, но главное - уметь удержать и не отпускать. Хотя... - протянул Наоки. Всё затихло, лишь ветер колыхал рыжую копну волос кицунэ, задумчиво смотрящего в глаза Василисы. Лис, казалось, вспомнил о чём-то настолько сокровенном, что чуть не пустил слезу. Он впервые проявил чувства при новой попутчице, а ведь до этого казался невозмутимо спокойным и холодным, словно воды океана. Впрочем, смахнув с глаза несуществующую слезу, еще дрожащим голосом Ёкаме произнёс: - ...иногда надо отпустить и жизнь - если на то есть причины и нечто, что дороже её самой. И так, с задумчивым выражением лица и молчаливой печалью, Наоки привёл Василису к своей норе. "А он интересный...но совсем не такой, каким кажется. Что же ещё таится в нём? И главное - сумела ли тысяча лет научить его бороться лучше, чем зов сердца меня? Это мы ещё увидим, очень скоро увидим, если только он не закончит битву раньше меня..." - думала она, входя в небольшую, но уютную норку.