Вслед за воскресшим пером

Глубоко вздохнув, Нао опустил на пол норы тяжёлые корзины. Весь путь он сдерживал себя, чтобы тихой сапой не посмотреть, что же скрыто под вышитыми рушниками. Любопытство одолевало его, поэтому кицунэ без промедления сорвал ткани с корзин и тут же разочаровался. Наоки ожидал увидеть либо неплохую коллекцию ножей, либо колчан со стрелами, на худой конец, кучу разных женских безделушек, но никак не горшки и банки с огурцами, морковью и помидорами. Это же еда для всяких мышей и зайцев, но никак не для лис! Нао с пелёнок терпеть не мог запах овощей, презирал их и считал употребление в пищу такой еды ниже достоинства кицунэ. Понятно было, что если бы Василиса предложила Наоки отведать сей "деликатес", то последнему бы пришлось туго, потому лис мысленно слёзно просил свою гостью не делать это. Может, слыша его молитвы или просто желая проверить Нао на прочность, рыжая, словно невзначай, произнесла: "А не пора ли перекусить? Я как раз солений захватила,". Лицо Нао побелело. Лис судорожно перебирал все способы, чтобы более-менее вежливо отказать, но что-то подсказывало ему, что сделать это будет сложно. И тем более, Василиса смотрела на кицунэ слишком милыми и убеждающими глазами, чтобы её расстраивать. Потому бедняге Наоки пришлось сразиться с овощами, которые оказались не такими уж и гадкими, какими казались раньше, а вполне съедобными и, на удивление лиса, вкусными. "Видно, смыслит она в готовке. Вот бы им с Кацу встретиться..." - подумал он, как вдруг эту мысль прервал звонкий голос Василисы. Нао тут же обернулся. Лисица с интересом осматривала комнату, но обнаружив на себе долгожданный взгляд напарника, отвлеклась от этого занятия. - Скромно у тебя тут, разойтись негде, - подметила она. - Я собрал всё самое нужное. Зачем воину распыляться по мелочам? Лучше иметь две хорошо заточенные катаны и мешок риса, чем кучу бесполезного барахла, - ответил ей Наоки. - И как долго ты тут живёшь? - спросила Василиса. - Уже достаточно, чтобы считать это место своим домом. Помню, как двести лет назад пришёл в этот лес и обосновался в этой норе в одном из самых укромных и тихих мест леса. Не люблю суету, гораздо спокойнее в тишине, где слышен лишь голос ветра и шум воды. Тогда в моих ручах были лишь катана, рыбачья сеть и парадное кимоно. Поначалу я спал на голом полу, свернувшись в клубок, каждый день ходил на озеро ловить рыбу, пытался прочувствовать душу этого леса, изучая тропу за тропой. Но годы шли, и теперь, как видишь, у меня хорошие запасы риса и заготовленной рыбы на зиму, коллекция отличного оружия, удобная койка и море воспоминаний, о которых другим знать необязательно, - рассказывал Нао. - А кроме еды и мечей, ты хранишь вещи, дорогие твоему сердцу? - вдруг задала вопрос Василиса. В этот момент Наоки неожиданно замолчал. Лисица решила заглянуть в его глаза. В них отражались задумчивость, блестели готовые побежать по бледным щекам слёзы. Лис повернул голову, почувствовав взгляд Василисы. Видно было, что этот вопрос по-настоящему задел его. Ёкаме молчал ещё минут пятнадцать, если не полчаса, так долго тянулось время. - Всё дорогое мне - в сердце, ведь ни одна вещь не будет так горяча, как первая любовь или истинное счастье, - кратко ответил кицунэ. Разговор не особо задавался, но от этого был не менее любопытным. Слова Наоки были неожиданны и одновременно предсказуемы, просты и мудры, понятны и в то же время загадочны. Но одно не давало покоя гостье молчаливых островов, а именно - скрытность Нао, которую было нелегко, но возможно заметить. Было ясно, что о некоторых вещах лис говорить категорически не хотел, особенно, если эти вещи были связаны с чувствами самого кицунэ. Он часами мог красочно описывать бои с тануки, свои каждодневные тренировки, историю своего оружия начиная от нунчак, перешедших к Нао от пра-прадедушки и катаны, полученной в схватке с коварным Око Букини, самые загадочные и тёмные места родного леса, куда ведут извилистые тропки, о которых иногда знают лишь он да старый Аки, проживший на этом свете уже больше тысячи лет, словно стремясь побить все лисьи рекорды...всё и не перечислить, ведь знал и умел Ёкаме-кун многое. Но как только речь заходила об отношениях и связях, Наоки становился необычайно краток и задумчив, словно решая, стоит ли доверять этой странной незнакомке такие вещи. В конце концов, они были знакомы лишь несколько часов, да и то этого времени было мало, чтобы рассказать о своём жизненном пути, успехах и провалах. - Патрикеевна-сан, я помню, как вы рассказывали о своём путешествии на ладье по морю. Эта история очень впечатлила меня, видно, что у вас есть опыт в таких плаваниях. Как вы научились этому? Ведь чтобы плыть по воде, нужно не только уметь грести, но и чувствовать стихию, - поинтересовался Нао. - Полностью с тобой согласна, и пожалуй, именно с чувства связи с водой это и началось. Всю жизнь меня окружала эта стихия. Я даже родилась в одном из самых светлых уголков густого леса близ небольшого озерца, о существовании которого люди в те времена не знали. До сих пор помню, как опавшие листья плавали по его стеклянной глади... - закрыв голубые глаза, Василиса предалась воспоминаниям. Что же, речь Наоки кончилась, а значит, пришла пора выговориться его собеседнице, непринуждённой и в то же время пытливой Патрикеевне. "Мне кажется, или с рождения с её губ не сходила улыбка? От неё словно исходит свет, даже простой деревянный стол словно покрывается причудливыми узорами рядом с её руками. Более того, я успел увидеть тысячи оттенков рыжего - от почти песочного до медного, но такой яркий, словно огонь дракона, вижу впервые. Пусть у неё и один хвост, но пахнет она не как обычная лиса - я не чувствую запаха меха, жира и сухих листьев. Это что-то более похоже на, что ли, магию...инородную, но всё-таки магию. А с этим надо быть осторожнее, ведь никто не знает, на что она только способна. Впрочем, как и я" - думал Нао, пока яркий, словно осенний лист, голос Василисы ласкал его слух.