У Стэна Ли такого не будет

      Непонятно, как они вообще все вместились в эту тачку. Непонятно, почему Даня согласился ехать с ними. Непонятно, как им вообще продали два пакета бухла по подделанным распечаткам паспортов. Весь этот день — одно сплошное непонятное дерьмо, не разберешься, но Ваню это мало волнует. Разносить в этот раз будут чужой дом, а не его, поэтому, в принципе, ему плевать, лишь бы рожей так не вжимали в оконное стекло. Подвиньте свои задницы, эй!       Вечеринка пахнет всегда одинаково — неповторимой смесью сигарет и алкоголя из чужих ртов в количестве двадцати-с-чем-то-там-а-это-кто-вообще человек. В доме не курят, поэтому Ваня сидит и морозит жопу на садовых качелях, которые в октябре почему-то еще на заднем дворе, засыпанные сухими листьями. Эля трется где-то рядом — сидеть ей холодно, стоять холодно, а в зале среди народа оказывается мальчик по имени Мы Целовались В Ванной На Прошлой Неделе, поэтому там ей просто не нравится. А с Ваней рядом как-то тише и спокойнее, как в детстве, когда родители собирались с друзьями, а они вдвоем запирались в Ваниной комнате и рубились в приставку, пока глаза не начинали слезиться. Теперь «Сони» выпустили новое поколение приставок, Эля потеряла к видеоиграм всякий интерес, Ваня потерял интерес к Эле, так еще и Даня повсюду с ними. В этот раз Даня со стаканом газировки выходит из дома к ним на задний двор, видит Элю, тушуется и разворачивается, но Ваня орет: — Данек! Ну! Иди к нам, куда ты пошел вообще? И ему приходится сесть. Качели скрипят несмазанными петлями. У Эли сквозь ткань черных тонких колготок видно красные от холода коленки. Ване плевать на ее коленки, а у Данечки они явно вызывают неподдельный интерес — еще немного и кола изо рта потечет, по-киношному. Поэтому Ваня отбирает стакан, от греха подальше. — Оганян, свали отсюда, — просит Ваня, а Элю, как раз кстати, зовут подруги, поэтому она и сама рада уйти с осеннего холода. Напоследок она давит окурок носком ботинка об гравий и уходит, растирая замерзшие плечи. Но бог с ней, с Элей, на первом плане Данечка.       Даня — нерд, задрот, ботан, как угодно. Он для сериала «Хор», для супергеройского мочилова, где неудачники находят суперсилы в школьном толчке, а не для реального мира. Даня не пьёт алкоголь, не курит, но зачем-то таскается с Ваней на все его вечеринки и распугивает народ своими застывшими глазами-блюдцами. Ваня не помнит, как называется Данечкин диагноз по мнению Полины, поэтому про себя называет его просто конченным нердом. Питером Паркером местного разлива. Паркер-Данечка когда-нибудь обосрется, но спасёт Ване жизнь. Но судя по всему, это будет пиздец, как нескоро. Пока ему только удаётся все больше и больше херить все вокруг с грациозностью бульдозера. Ваня закрывает глаза — перед глазами маячат черные мушки, открывает — Данины руки, которые он не знает, куда деть, поэтому вытирает об джинсы. Медленно и сосредоточенно, будто вся суть в этом. У Вани от него болит голова. Мать, которая Полина, говорит, кладя теплые ладони ему на плечи, чтобы он взял Данечку с собой на день рождения. Чтобы Данечка не сидел в комнате и не собирал себе новый супергеройский костюм или чем он там вообще занимается. Ваня ему не Тони Старк и даже не Хэппи, чтобы его развозить по вечеринкам, но согласиться приходится. Удивительно, что Данечка даже не спорит. И теперь он даже не на вечеринке, а на сраном заднем дворе. Потому что в зале с кучей народа у Дани активизируется его шиза, и он сверлит Элю взглядом. Если Эли рядом нет, то стену или свои кроссовки. Ване даже жаль, что это не супергеройское мочилово. Там как-то проще все. Пау-пиу, бам-бах-бум, дорогие спецэффекты, мужики в плащах и лосинах. Можно переснимать один фильм по три раза, пока бабло не закончится. Ваня думает, может ему тоже подкинут нового Питера Паркера? Он бы не отказался от Эндрю Гарфилда, если честно, тот хотя бы не смотрит снизу-вверх.       Ване хочется отмотать год обратно, чтобы все встало на места. Чтобы объедаться бургерами, играть в «Овервотч» и дрочить на Элю, Дашу, кашу, хуяшу, кого угодно. На «Улицу Сезам» там или на Аши Мари. А на нердов не дрочат, в задротов не влюбляются. Питера Паркера может любить только Уэйд Уилсон, а Ванечка, к счастью, пока слышит в башке только один голос. Голос заботливо напоминает ему сваливать в Суворовское, пока не поздно. Пока целы сердце у Ванечки и рожа у Данечки, которую он, возможно, расколотит в следующий раз, если не перестанет чувствовать это мерзкое ощущение, которое он не станет называть про себя. Блядь, какой же стыд. Возможно, с подарком на день рождения папка угадал.