Lux in tenebris

      Я резво перепрыгнула две ступеньки, но, оказавшись около входной двери, на мгновение замешкалась. «Ладно, — я выдохнула и решительно постучалась. — Всё пройдёт нормально». Почти сразу дверь открылась. Девушка с розовыми волосами секунду смотрела на меня удивлённо, но после её губы тронула мягкая улыбка.       — Доброе утро, Кэтрин. Какими судьбами? — спросила Бьянки своим низким, грудным голосом.       — Доброе утро, Бьянки. Прости за вторжение, — я поклонилась. — Я хотела навестить Саваду Иемитсу. Он здесь?       — Да, завтракает вместе с детьми. Проходи.       Бьянки пропустила меня в дом, закрыла дверь и, дождавшись, пока я сниму обувь, повела на кухню. Это была всё та же просторная светлая комната, вполне обычная, за исключением слишком большого обеденного стола. Раньше его не было, видимо жильцов в доме стало так много, что пришлось приобрести новую мебель. На одном из коричневых стульев сидел Ламбо и за обе щёки уплетал ещё не остывший омлет. Фуута с улыбкой жевал рис и выглядел странно довольным и счастливым. И-Пин сидела между мальчиками и, уже закончив с основным блюдом, потянулась к лежавшему на тарелке большому круассану. Ламбо сразу вскочил на стол и выхватил сладость из-под носа И-Пин.       — Нья-ха-ха, это моё! — победно закричал ребёнок. — И-Пин не получит десерт, только Ламбо-сан достоин есть сладости!       Пока И-Пин не успела помешать ему, Ламбо быстро съел круассан и довольно облизнулся. Увидев, как сладость в мгновение ока исчезла во рту теленка, И-Пин не на шутку разозлилась.       — Ты у меня получишь! — закричала девочка.       — Аха, ты сначала догони! — дразнился Ламбо.       И-Пин кинулась на виновника, который тут же соскочил со стола и пронесся между мной и Бьянки в другую комнату. Дети скрылись из виду, но я отчётливо слышала звуки их перепалки. Сначала упало что-то тяжёлое, затем послышался звон бьющегося стекла и всё это под их крики и топот.       — Простите, я пойду успокою их, — Фуута встал и побежал к детям. — Ламбо, И-Пин!       — Боже, с этими детьми тут никогда не бывает тихо, — устало пробормотал Иемитсу и проглотил кусочек омлета.       «Выглядит вполне сносно, отделался легче, чем мог бы», — я осмотрела мужчину. Права нога Иемитсу и левая рука были перебинтованы, а на спинку стула прислонён костыль. Сквозь тонкую ткань простой белой майки я заметила, что и торс был обмотан бинтами.       — Присаживайся, позавтракаешь, — любезно предложила Бьянки и подошла к плите.       — Спасибо, но я не голодна, — я встретила полный любопытства взгляд Иемитсу, который продолжал жевать свой завтрак. — Извините, что отвлекаю, Савада-сан.       — Да брось! Ты не отвлекаешь меня! — с улыбкой сказал мужчина и сделал глоток кофе. — У тебя что-то случилось?       — Нет, просто хотела навестить вас. Вчера Колонелло рассказал про встречу с Вендиче, — я нахмурилась. — Как ваша жена? С ней всё хорошо?       — Нана в порядке. Вчера доставили её в больницу, но это просто мера предосторожности, — Иемитсу положил здоровую руку на стол и подпёр ей подбородок. — Я боялся, что она видела слишком многое. Не хочется втягивать её во всё это, сама понимаешь. Она будет переживать, — Иемитсу усмехнулся. — Но нам удалось убедить её, что всё это был лишь сон. А в обморок она упала от переутомления. Здесь так много народу, а ей приходится ухаживать за всеми нами и следить за домом. Не знаю, что бы мы без неё делали.       На последних словах вся серьёзность ушла с лица Иемитсу, и он так тепло улыбнулся, что сомневаться в его безоговорочной любви к жене было глупо. «Какая прекрасная редкость», — я усмехнулась.       — Жили бы как на помойке и питались лапшой быстрого приготовления, — предположила я. Савада-сан со смехом согласно кивнул. — Это отличная новость. Я очень рада, что ваша жена невредима. А вы как?       — Нормально, бывало и хуже, — заверил Иемитсу.       — Я могу вылечить вас, — я опустила взгляд на перебинтованную ногу мужчины.       — Не переживай насчёт этого, Кэтрин. Всё хорошо!       Савада-сан не переставал улыбаться. «Что за несносный человек? Строит из себя героя-мученика». Заметив мой недовольный взгляд, Иемитсу громко засмеялся:       — Неужели ты переживаешь за меня?       — И в мыслях не было. Просто не хочется, чтобы вы были обузой для вашей жены, — спокойно ответила я.       — Ты как всегда жестока. Могла бы и соврать, — обиженно пробормотал Иемитсу, надув губы.       «Взрослый мужчина, глава мафиозной организации и просто человек с сильной волей и решимостью, а обижается на невинные шутки и дуется, как маленький ребёнок», — я не смогла сдержаться и тихонько посмеялась, обречённо прикрыв лицо ладонью. Иемитсу вначале опешил, а затем громко рассмеялся.       — А я уж поверил! — мужчина вытер выступившую в уголку глаза слезу. — Я всегда знал, что ты не настолько чёрствая, насколько пытаешься казаться.       — Без комментариев, — выдохнула я и с улыбкой покачала головой. — Ну, так может, я всё-таки помогу?       — Мне приятна твоя забота, но, правда, не нужно. Это отличный повод взять отпуск на работе и побыть дома с семьёй. Я очень соскучился по всем, — взгляд Иемитсу снова потеплел.       — Вот как. Раз такое дело, то не буду настаивать, — я строго посмотрела на мужчину. — Но вы лечитесь и не перегружайте тело, не пускайте всё на самотёк и отнеситесь к этому ответственно.       — Читаешь лекции прямо как Нана, — пробурчал Савада-сан, с недовольством съедая последний кусочек омлета. Я с укором посмотрела на него.       — Не переживай, Кэтрин. Я присмотрю, чтобы Савада-сан быстро пошёл на поправку, — заверила меня Бьянки, усаживаясь на один из стульев и ставя перед собой тарелку с омлетом.       Я с благодарностью кивнула Бьянки. Эта девушка всегда поражала меня своим спокойствием и уравновешенностью. Она почти никогда не повышала голоса, часто её взгляд был будто безразличным, она говорила не так много, но всегда только по существу. Мы с ней мало общались, что в этом времени, что в будущем, но это не мешало нашим отношениям. В будущем она с теплотой и даже родительской заботой относилась к Киоко и Хару, да и сейчас Бьянки возилась с детьми, помогала маме Тсуны по дому и всегда была готова выручить нас. А её безмерная любовь к Реборну вызывала умиление и даже какое-то восхищение. Смотря на это само воплощение спокойствия, я никогда бы не подумала, что Гокудера и она — брат и сестра. «Словно вода и масло. Знакомо».       Савада-сан закончил с завтраком, схватил костыль и некрепко взял в пострадавшую руку грязную тарелку. Поняв его намерения, я подошла и забрала посуду из его руки. Пока Иемитсу не начал возражать, я захватила оставшуюся посуду со стола и подошла к раковине.       — Это необязательно, — попыталась возразить Бьянки. — Я сама…       — Ничего, — я закатала рукава кофты и надела резиновые перчатки. — Мне несложно.       Закончив, я повесила перчатки на сушилку и повернулась к паре за столом. Бьянки посмотрела на мою руку с едва заметным беспокойством.       — Это серьёзно? — тихо спросила девушка.       — Это? — я опустила взгляд на полностью перебинтованную левую руку и поспешила раскатать рукав. — Нет, пустяк.       — Кажется, Колонелло перестарался, — усмехнулся Иемитсу. — А почему ты не вылечишь себя?       — Себя лечить сложнее, чем других. Да и это не так серьёзно, чтобы обращать внимание. Просто выглядит не особо приятно, поэтому и пришлось забинтовать. Хэллоуин ещё не скоро, — посмеялась я.       — Вот как, ясно. Кстати, я удивился, когда узнал, что ты вообще можешь использовать пламя. Почему не рассказывала об этом? — Иемитсу испытующе смотрел мне в глаза.       «Оу, точно ведь», — только сейчас до меня дошло, что Иемитсу ничего не знал о событиях будущего. Ни про Бьякурана, ни про разрушение мира, ни про силу ребят. В будущем с ним никто не мог связаться, поэтому он ничего не знал тогда и не может что-то знать или помнить сейчас.       — Не было повода, — я пожала плечами.       — Может, теперь расскажешь? — Иемитсу сощурил глаза и хитро улыбнулся, будто подговаривал меня на что-то нехорошее. Я тихонько засмеялась.       — Это в двух словах не рассказать, а мне уже пора. Может, в другой раз, — отказала я и направилась на выход. — До свидания, Савада-сан.       — Пока!       Бьянки проводила меня до двери. Уже на крыльце дома, когда я попрощалась, девушка остановила меня. Я повернулась и в ожидании и недоумении смотрела на неё, но Бьянки молчала, опустив взгляд.       — Что такое? — подтолкнула я её вопросом.       — Я хотела сказать… — Бьянки посмотрела на меня. Её взгляд излучал какую-то теплоту, которую до этого мне не доводилось видеть. — Спасибо тебе, что присматриваешь за ними.       Кровь моментально чуть прилила к щекам — настолько искренне и благодарно прозвучали её слова. Я неловко провела рукой по шее.       — Эм, за такое не благодарят, — заметила я. — И я не делаю ничего такого!       — Нет, это не так, — уверенно не согласилась Бьянки. — Парни очень сумасбродны, особенно Хаято, а ты в нужный момент остужаешь их пыл и поддерживаешь. Ты всегда готова придти к ним на помощь и думаешь в первую очередь о них, а не о себе. — Я потрясённо смотрела на девушку, не до конца веря в её слова. — Ты можешь не говорить им всего прямо, но, смотря на тебя, парни учатся и меняются. Хаято так точно изменился. Он уже не так безрассуден, как раньше.       — Что-то незаметно, — пробормотала я.       — Ты просто не знала его до встречи с Тсуной. Он вечно встревал в неприятности, был нелюдимым и злым, — Бьянки беззвучно усмехнулась.       — Так может это Тсуна изменил его?       — Может. Но мне кажется, что дело именно в тебе. Когда вы с Хаято находитесь рядом, вокруг витает любовь. Прямо как у нас с Реборном.       Бьянки «с сердечками в глазах» смотрела перед собой. Я нервно хихикнула. Короткий смешок перерос в громкий неконтролируемый смех. Согнувшись пополам, я не могла остановиться, несмотря на немое недоумение Бьянки. «Так, спокойно», — приказала я себе, выдохнула и выпрямилась.       — Прости меня за это, но прозвучало очень смешно, — извинилась я сквозь утихающий смех и вытерла выступившие слёзы. — Я всё-таки думаю, что если кто и изменил Гокудеру, так это Тсуна. Хотя, наверное, это общий вклад всех нас. Но главное, Гокудера прошёл через столько испытаний… Мне кажется, он просто становится взрослее, вот и всё. А насчёт любви… Нет, это слишком смешно, чтобы даже гипотетически представлять подобное. Не думаю, что это реально. Он раздражается, стоит мне только зайти, и бесится, стоит мне сказать что-то перечащее словам и мнению Тсуны или же дать совет.       — Тебя это обижает? — тут же спросила Бьянки.       Простой вопрос ненадолго ввёл меня в ступор. Я призадумалась. «Обижает?» — я прокручивала в голове всё наше общение, чтобы найти ответ. Нашёлся он почти сразу.       — Раньше меня это задевало, — честно призналась я. Губы дрогнули в ухмылке, и я неопределённо пожала плечами. — Но сейчас нет. Он просто такой человек, тут ничего не попишешь. Гокудера — мой друг, и я приму его таким, какой он есть.       Мои слова Бьянки оставила без ответа, только с ухмылкой хмыкнула. Девушка чуть сощурилась, отчего стало немного неловко. Я решила, что наш разговор окончен, поэтому развернулась в намерение уйти, но, не сделав и шага, остановилась.       — Бьянки, — почему говорить громко не получилось. — Я всегда думала, что не делаю ничего полезного для них. Но мне очень хочется верить в то, что твои слова правда. Спасибо тебе за всё сказанное. Это очень многое значит для меня.       — А ты не так умна, как я думала, раз подобные глупости засорили твою голову, — безжалостно выдала Бьянки. Я улыбнулась.       — Да, возможно. Но у меня были причины так думать, — я даже не попыталась скрыть горечь в голосе.       — Я многого не знаю, но мне это и не нужно. Достаточно того, что я видела, — уверенно сказала Бьянки. — Ты веришь в этих оболтусов больше кого-либо. Всегда поддерживаешь морально, спокойно и уверенно с улыбкой говоря «всё будет хорошо». Лечишь их, даже если у самой сил почти не осталось, и всегда выкладываешь на максимум, чтобы помочь парням. Неужели ты думаешь, что из-за твоих «причин» ребята перестанут ценить тебя и дорожить вашей дружбой?       Ответить мне было нечего. Я стиснула зубы и сжала руки в кулаки от неприятной, тупой боли в груди. Возможно, Бьянки права. Несмотря на все мои оплошности, ребята всегда показывали, что дорожат нашей дружбой. Они искренне улыбались мне, поддерживали, беспокоились. Не было ни секунды, чтобы я усомнилась в них. Я знала, что нужна им, а они нужны мне. Но внутри сидело другое, паршивое и гнетущее чувство. Оно не покидало меня ни на секунду с момента моего прихода в сознание в больнице.       Страх. Страх сорваться, страх, что ребята снова увидят меня настоящую. Такую, как в битве с Нишимурой. Пока ребята не выказывали обеспокоенности, но это лишь пока. Разве после увиденного можно относиться ко мне как раньше? Может, они думали, будто это ложь? Но это реальность. Я хотела быть той Кэтрин, которую они знали до событий будущего. Веселой, доброй, сострадающей… Я, правда, хотела стать такой и пыталась измениться. Но битва с Нишимурой, хоть она и не довела до самого худшего, всё же открыла мне глаза. То, что я пережила до встречи с Тсуной и остальными, оставило неизгладимый след в моей душе и породило на свет монстра. И как бы я ни старалась, монстр навсегда останется монстром. Это суровая правда жизни.       «Чёрт, что же мне делать?» — я вздохнула. Обнадеживало, что пока я не срывалась, даже близко не подходила к этому состоянию. Я не хотела терять друзей. Да, я осознавала, что ребята боялись. Где-то в глубине души меня боялись, как чего-то непонятного, неизвестного и опасного. Но ребята заглушили в себе этого зверя по имени «страх». Это радовало и согревало мою душу. И раз мои друзья старались делать вид, будто всё нормально, то и мне следовало попытаться. Возможно сейчас, это был единственно правильный путь.       — Запущенный случай, — выдохнула Бьянки, до этого молча ожидавшая от меня хоть слова. — Знаешь, я скажу тебе кое-что. Для ребят ты значишь очень и очень многое. Выкинь всё глупости из своей головы и посмотри, как они относятся к тебе. Ты важна для них.       — Да, верно.       Я слегка улыбнулась, смотря прямо перед собой. «Да, моё решение верное. Я подавлю в себе монстра, как и делала раньше. Может быть, мне действительно удастся измениться. Когда-нибудь в будущем». В это хотелось верить, также как и в слова Бьянки. Как бы то ни было, от моих душевных страданий никому не станет лучше или хуже. Я вспомнила, как меня успокаивал Реборн, после битвы Гокудеры и Ямамото с Гаммой. Опять всё повторялось. Я тихонько засмеялась и посмотрела на Бьянки.       — Что-то я и правда расклеилась. Видимо, мне очень нравится строить из себя героиню душещипательной мелодрамы. Слишком часто меня утешают. Но… — я решительно посмотрела девушке в глаза. — Я так больше не буду. Спасибо тебе ещё раз, Бьянки.       — Кэтрин-чан, что ты тут делаешь?!       Я обернулась на удивлённый возглас. Тсуна стоял на тротуаре перед открытой дверью ограждения. Вид у него был, мягко говоря, потрёпанный — бело-оранжевая кофта с большим числом «27» на груди порвалась сбоку и вся посерела от пыли, тёмные джинсы ободраны внизу и выглядели так, будто он валялся в них по земле. Лицо грязное от пыли, осевшей на мокрой от пота коже, а и без того непослушные волосы были спутаны больше обычного.       — Я пришла навестить твоего отца. А с тобой что случилось? — обеспокоенно спросила я. — Выглядишь уставшим.       — У меня было важное дело, — Тсуна смутился и по привычке почесал затылок. — На самом деле, я очень рад, что застал тебя здесь. Мне нужно поговорить с тобой.       — Вот как. Хорошо. Где будем говорить? — я обернулась на его дом. Бьянки в дверях уже не было, а входная дверь закрыта.       — Давай пройдёмся, — предложил Тсуна. — Не хочется идти домой.       Я кивнула в знак согласия, и мы двинулись вдоль улицы. Тсуна не спешил начинать разговор, но и я его не торопила. Савада озадаченно смотрел себе под ноги, чуть поджав нижнюю губу.       — Ты так и не помирился с отцом? — прямо спросила я.       Мимо нас прошла пара девушек, которые стали громко перешептываться и морщиться, смотря на Тсуну. Я одарила их холодным взглядом, от которого они сразу замолчали и ускорили шаг. Я вновь посмотрела на Тсуну, но он, кажется, не обратил на поведение девушек никакого внимания.       — Мы и не ссорились, — наконец, пробормотал Тсуна. — Но, честно говоря, после вчерашнего сражения… Мне стало немного легче общаться с ним.       — Значит, тот урок, что тебе преподали, усвоен? — спросила я с улыбкой.       — Не совсем, но я пытаюсь, — застенчиво улыбнулся Тсуна.       — Я рада, что это так. Так о чём ты хотел поговорить?       — Да, точно. Вообще-то я уже поговорил с Занзасом, Бьякураном, Энмой и Мукуро сегодня ночью. Как раз хотел зайти домой, чтобы переодеться и поговорить со всеми вами…       Тсуна округлил глаза, будто неожиданно что-то понял. Парень резко остановился и низко поклонился мне, опустив голову.       — Кэтрин-чан, прости меня!       — Ты чего, Тсуна? — спросила я, слегка шокированная его поведением.       — Мне следовало сразу придти к тебе и остальным. Но, похоже, я воспринимаю вас как должное… — потрясённо и одновременно с тем виновато протараторил Тсуна.       — Как… должное? — переспросила я, не совсем понимая, что он имел в виду.       — Стыдно признаться, но вы все меня так разбаловали, что я с самого начала был уверен, что вы мне поможете. Вы все для меня как семья, вот я и… — Тсуна вновь поклонился, низко опустив голову. — Мне очень жаль! Я должен был поговорить с тобой и остальными в первую очередь, как со своими друзьями! Я недостоин быть вашим другом!       Я несколько секунд в замешательстве смотрела на опущенную голову с взлохмаченными волосами, пока до меня не дошло осознание сказанного только что. Я не сдержала тёплой улыбки. От его слов… Семья. Друзья. Ради того, чтобы услышать такое вновь, я была готова пойти на всё. И вот это свершилось. Я и не предполагала, что Тсуна ставил меня в один ряд с Гокудерой, Ямамото и остальными. Это безмерно радовало, заставляло сердце бешено биться, а душу ликовать от восторга. Какие бы сомнения ни сидели во мне, сейчас это не имело значения.       — Тсуна-Тсуна… Как всегда паникуешь там, где и повода нет, — я театрально вздохнула, прикрыв ладонью лицо. Савада поднял на меня удивленный взгляд. — Всё хорошо, не стоит так переживать!       — Спа… спасибо большое, Кэтрин-чан! — заверещал Тсуна, сложив ладони в молитве.       — Так теперь всё-таки расскажешь, в чём собственно дело?       — В общем, это касается Реборна, — на этих словах Тсуны я невольно вздрогнула. — Бермуда рассказал нам всю правду об Аркобалено. На самом деле, эта Битва Представителей была устроена Шахматоголовым только затем, чтобы выбрать семерку сильнейших представителей и превратить их в новых Аркобалено, — Тсуна замолчал и в ожидании посмотрел на меня. Я промолчала, поэтому парень продолжил. — Как я понял, Аркобалено существуют уже очень давно. Битва Представителей случается уже не в первый раз и всегда с одной целью. Бермуда сказал, что после избрания новой семёрки, Шахматоголовый отделяет пустышки от Аркобалено, и они умирают.       Тсуна замолчал и едва заметно поморщился, очевидно, вспоминая встречу и разговор с Вендиче.       — Но не все Аркобалено погибают, — продолжил Тсуна после небольшой паузы. — Те, кто смог выжить, становятся Вендиче. Бермуда был первым, кому удалось избежать смерти. Он ненавидит Шахматоголового и хочет уничтожить его, поэтому и предложил Реборну союз. Но даже если получится победить этого типа, нынешние Аркобалено погибнут в любом случае.       Тсуна сжал руки в кулаки, будто отказывался принимать этот факт. И это было неудивительно. «Значит, он рассказал правду», — я не была сильно поражена услышанным. Про проклятье и смерть Аркобалено мне и так было известно, а вот цель Битвы и прочее стало новостью. Неприятной новостью.       Мы молча стояли на тротуаре недалеко от оживлённого перекрестка. Мимо проходили люди и недоумённо озирались на нас, но мы не обращали никакого внимания.       — Вот как, — пробормотала я. — По всей видимости, ты хочешь попытаться спасти Аркобалено? Есть идеи как?       — Вот именно об этом я и хотел поговорить. — Тсуна прогнал от себя все неприятные мысли и теперь уверенно смотрел мне в глаза. — Мне в голову пришла идея. Шахматоголовый извлекает пламя из пустышек Аркобалено, и они умирают. А что если вновь наполнить опустевшие пустышки соответствующим пламенем? Я поговорил об этом с дедушкой Талботом, который починил наши кольца Вонгола, после того, как Шимон уничтожили их. Девятый говорил, что дедушка Талбот жил ещё во времена Примо и знает больше, чем кто-либо. Поэтому я обратился за советом к нему. Он сказал, что шанс на успех есть.       — Заменить пламя в пустышках? — повторила я. — В этом есть смысл. Значит, ты встретился с Бьякураном, Мукуро, Занзасом и Энмой, чтобы рассказать им это?       — Да. Я попросил их помочь спасти Аркобалено. Я подумал, что для того, чтобы план сработал, нужно много пламени. Поэтому обратился ко всем.       «План логичен и, кажется, действительно может сработать. Хотя сомнения всё-таки были, — я задумалась. — Но попытка не пытка. За такую возможность нужно ухватиться и приложить все усилия, чтобы воплотить её в реальность».       — Так что скажешь, Кэтрин-чан? — в карих глазах Тсуна пылала надежда.       — Конечно, я с тобой. По-другому и быть не может! — уверенно сказала я. Тсуна расплылся в счастливой улыбке. — А Реборн знает, что ты тут спасательную операцию организовываешь?       — Эм, нет. Я решил заручиться поддержкой всех, а уже потом рассказать ему, — Савада снова почесал затылок. — Спасибо тебе большое, Кэтрин-чан! Ну, мне пора. Нужно ещё поговорить с остальными. Пока!       — Пока.       Тсуна стремительно умчался в сторону своего дома, оставляя меня посреди улицы. Я смотрела вслед убегающему парню и не могла сдержать улыбки. «Он стал таким взрослым. Мы все попали в такую сложную ситуацию, а Тсуна сохраняет спокойствие. Раньше он бы только в панике рвал на себе волосы, а теперь… Теперь Тсуна мыслит трезво, пытается найти выход из положения, отодвигая затуманивающие разум эмоции на задний план. Его спокойствие и уверенность в успехе отчасти передались мне и придали сил и веры. Он поразительный человек!».       Я возвращалась домой медленней обычного. Все эти разговоры… Они заставляли задуматься. Сказанное Бьянки подняло во мне то, что я старалась игнорировать, не желая заниматься самобичеванием. Теперь же дыру в душе раскрыли шире, и просто не замечать все сомнения и страхи было непросто. Раньше это накрывало меня с головой, перекрывая все остальные чувства. Сейчас же, но к моему большому удивлению, терзания не мучили меня настолько сильно, насколько я ожидала. Возможно, если бы Бьянки не сказала то, что сказала, именно так и было бы. Я бы пытала сама себя и не могла бы выпутаться из этой трясины. Но Бьянки говорила так убедительно и уверенно, что это породило надежду, которой я бессознательно поддалась.       «И Тсуна… Как всегда такой искренний и открытый». Бесит, но у меня была дурная привычка накручивать себя, отчего я и страдала временами. Но так же у меня были и причины для всех сомнений. И раз я осознавала это, то могла попробовать искоренить. Сразу это сделать невозможно, но постепенно, шаг за шагом, и когда-нибудь я смогла бы поверить в то, что достойна счастья. Достойна дружбы. Достойна любви. Сэнсэй бы хотел именно этого. Я хотела этого.       Наравне со всем этим, я думала про рассказ Тсуны. Его план меня устраивал, и я была уверена, что если ничто не спутает нам карты, то он сработает. Единственное, что меня тревожило, это Бермуда и Вендиче. Они долгие годы копили и множили ненависть к Шахматоголовому, такое нельзя просто так забыть или игнорировать. Бермуда хотел уничтожить этого человека и переубедить его невозможно. Так мне казалось. Но если Шахматоголовый умрёт, то Аркобалено погибнут, а наш план уже не будет иметь смысла. Единственным выходом было одолеть Бермуду и остальных Вендиче. Но как это сделать, оставалось вопросом.       Бермуда, Вендиче и сила их пламени… Я вспомнила рассказ Ямамото в больнице. Дэймон Спейд, посеявший раздор между Шимон и Вонголой, овладел восьмым элементом, которым управляли только Вендиче. Тогда я не понимала, о чём шла речь, но теперь стало ясно. Пламя Тьмы. Это стало полнейшей неожиданностью. У представителей Бермуды сила пламени была недостаточно большой, поэтому я даже не сразу узнала его, а вот Бермуда и тот Вендиче, что был с ним… Не хотелось признавать, но они заставили меня вздрогнуть в страхе. Я была уверена, что даже пламя Тьмы Занзаса не могло с ними конкурировать. И дело было как и в силе, так и в самом чёрном пламени.       «Кстати о Занзасе. Может, стоит рассказать ему? Хотя это лишнее. Он всё равно не поверит, а даже если и наоборот, ничего не изменится. Он не сможет за столь короткий срок освоить своё пламя Тьмы, что заложено в нём от рождения».       От мыслей об этом пламени, в голове стали мелькать картинки. Воспоминания… От них я озадаченно поморщилась. Как бы сила Вендиче не ужасала, но это был не предел пламени Тьмы. Я покрутила кольцо на пальце и провела ногтём по выгравированной надписи. «Тьма рождается из света. Чем ярче свет, тем гуще темнота». Тьма и Свет… Две взаимодополняющие и взаимоисключающие части целого. Глупо говорить, будто Свет — это хорошо, а Тьма — плохо. Они не могли быть добром или злом. Свет — это Свет, а Тьма — это Тьма. Ничего более. Лишь тот, кто использовал их, решал, чем они являются. Лишь человек мог выбирать меж двух вечно борющихся сторон. Правдой оставалось то, что пламя Тьмы порождалось тёмными, негативными, сильными чувствами, но не это придавало ему силы. «В этом ошибка Бермуды, который до краёв наполнен ненавистью и жаждой мести. Поэтому он и Вендиче не могут использовать весь потенциал пламени. Даже смешно, — я усмехнулась. — Они считают себя непобедимыми из-за своего пламени Тьмы, но при этом сами не осознают, чем владеют».       Я настолько погрузилась в раздумья, что не заметила стоящую впереди группу школьников и врезалась в одного из парней.       — Эй, осторожнее! — разозлилась девушка с длинными волосами, перевязанными на затылке голубой лентой. Она одарила меня раздражённым взглядом и надменно приподняла подбородок.       — Прошу прощения, — я потёрла ушибленный лоб. Пострадавший от моей невнимательности невысокий парень тоже стоял, растирая затылок.       — Ничего. Всё нормально! — заверил парень и посмеялся. — Кажется, вы глубоко задумались. У вас озадаченный вид.       — Действительно, витаю в облаках, — согласилась я, отошла в сторону и прошла мимо компании. — Ещё раз извините.       Парень хотел сказать что-то ещё, но шатенка не дала ему это сделать, схватив за голову, что-то беспокойно лепеча. После утешительного ответа девушка, судя по звуку, отвесила парню подзатыльник и стала кричать на него, злясь за то, что он «любезничает тут со всякими». Мне стало жаль этого парня. «Боже, девушки, такие девушки», — я тихонько хихикнула.