14 сентября 1987 года
Сидя за столом, девушка практически не обращала внимание на телефонные переговоры отца и стучание ложкой по кружке сестры. Всем вниманием Роуз завладел какой-то уж больно детский мультфильм по телевизору, подвешенному к потолку, чтобы каждому в семействе было удобно наблюдать за передачами во время ужина. Хотя половину они как всегда проговаривали и лишь к концу вникали в конфликт на ток-шоу. Что только не придумают в этой самой Америке для развлечения народа. Джорджия совсем не по-девчачьи ела полную тарелку своих хлопьев, запивая это дело чаем с молоком и некрасиво сутулясь. На это зрелище ни Джейн, ни Джим никак не реагировали, а лишь втихую смеялись над самым странным членом семьи. Каким-то чудным образом все имена этой семьи начинались на «Д», что позабавило сначала Джойс, а потом и их друзей, которые, кстати, были общими у обеих девушек. Джорджия Роуз не могла влиться в компанию Джейн несколько месяцев, что не могло её не раздражать. Сначала Семнадцать вела себя как маленький и злобный зверёк, который ужасно хотел внимания, но не знал, как его получить. Девочка пыталась обрести друзей, чьи мысли не придется читать, ведь они и сами всё расскажут. И, к счастью, спустя какое-то время у Роуз получилось завоевать доверие Уилла, Лукаса, а главное — Дастина, который стал лучшим другом для Рози на всю оставшуюся жизнь. На тот момент мальчика жутко доставал хулиган Трой, что вечно задирал ребят, и в один из дней ему удалось подсторожить Дастина вместе со своим дружком на пустом школьном дворе, когда все дети разбежались по домам, а Хендерсон как обычно задержался у мистера Кларка. В этот нужный для всех момент Рози выбежала из школы с горой учебников по биологии, которые она одолжила у девочки из её класса, и с интересом уставилась на Троя, его дружка и Дастина, загнанного в угол. Над ними сперва загорелся фонарь, а после лампочка разбилась на мелкие осколки от напряжения. Все окна в школе Хоукинса начали излучать невероятный свет, а фонари будто бы сошли с ума. Двое хулиганов, переглянувшись, начали визжать, убегая к парковке. Роуз, бросив свои учебники на плитку, побежала к другу сестры и помогла встать, спросив, не поранила ли она его случайно. Именно тогда Дастин проникся к девочке всей душой, поняв, что на самом деле за её глупыми, временами ужасными и саркастичными шутками скрывается верный друг и прекрасный товарищ. Сейчас эту ситуацию вспоминают все со смехом и улыбкой, ведь как можно было считать Роуз ужасной шпионкой, а тем более злой предательницей? Отношения, конечно, сложились не со всеми. Майк по-прежнему не переносил Джорджию, но уже не показывал этого так явно, хотя Джейн периодически пыталась переубедить друга в этом. Да, именно друга. Спустя некоторое время химия к Уилеру у Одиннадцать прошла, и появилось новое чувство. Симпатия к Уиллу Байерсу, мальчику, которого она когда-то спасла, а теперь ещё и дарит ему все свои самые нежные улыбки с искренним влюблённым взглядом в придачу. Джим Хоппер, отец двух леди, пытался вникнуть во все эти любовные треугольники первое время, а после, когда совсем уже перестал понимать происходящее, занялся своей личной жизнью. Некоторое время у него был роман с секретаршей начальника управления местной бухгалтерской конторы, а сейчас ему вроде как симпатична некая Эллен, содержащая приют для бездомных животных. В общем, в личные дела Хопперов никто не лез, давая им полную свободу распоряжаться своей судьбой самостоятельно. — Эй, вам же не восемь, прекращайте пялиться и идите одеваться, — с ухмылкой говорит Джим, выключая телевизор. Две юные девушки завыли от безысходности и с наигранной обидой посмотрели в сторону отца. Он забрал со стола пустые тарелки и пошёл мыть их в раковине, когда дочери с топотом помчались по своим комнатам переодеваться. Роуз остановила свой выбор на футболке в разноцветную горизонтальную полоску, свободных джинсах и джинсовой куртке. Её гардероб состоял из простых вещей всех существующих цветов. Хотя платьям она категорически говорила большими жирными буквами «НЕТ», считая свою фигуру слишком неподходящей для таких нарядов, в отличии от её сестры, которой всегда нравились девчачьи оборочки и милые сарафаны. Джейн надела тёмно-красное платье на пуговицах, поверх подобрала большую, слегка мешковатую кофту и осталась довольна. Сёстры хорошо ладили между собой, хотя часто ругались, обвиняя друг друга в использовании своих способностей во вред каждой, что на деле было правдой. Одиннадцать могла перетащить с кухни кружку девушки в гостиную, лишь бы позлить отвлёкшуюся сестру, а Семнадцать частенько выключала свет в ванной, пока Оди три часа проводит под душем. Ссоры возникали и из-за машины, доверенной в руки обеим. Каждый день девушки на «камень-ножницы-бумага» разыгрывали подаренный им автомобиль, и практически всегда одерживала победу Джейн, что раздражало вспыльчивую Роуз. — Шевелите задом! Опоздаете — с обеих шкуру сдеру! — предупредил с первого этажа Хоппер и поспешил уехать в участок. Сегодня ему предстоял сложный день разбора всех дел за последние несколько лет, ведь практически все документы перемешались из-за его же невнимательности. Окружной прокурор требовал отчёта от Джима уже как неделю, а Хопп всё медлил, отсрочивая час икс. Джейн и Роуз следом выбежали за отцом, закинув свои рюкзаки на задние сидения, они сыграли до трёх побед, и сегодня удача была на стороне второй сестры. Рози довольная уселась на водительское место и как можно быстрее попыталась доехать до школы. До звонка оставалось минут десять, и девушкам несказанно повезло. При входе в школу их ждала любимая (отчасти) компания одноклассников. Майк задумчиво пялился в сторону Бетти Мориссон, думая о чём-то вечном, Дастин с улыбкой приветливо махал подругам, Уилл читал новый комикс, а Лукас и Макс перешептывались между собой, очевидно строя планы на предстоящие выходные. Последнюю не любили обе сестры, похоже, характерами с рыжей не сошлись. — Привет, — здоровается Оди со всеми и обнимает Уилла, скромно целуя его в щёку, слегка касаясь уголками губ его. Майк хмыкает и переводит свой взгляд, полный презрения, в сторону Роуз. Он осматривает её внешний вид с головы до пят и остаётся как всегда недоволен, или же пытается таким казаться. Как ни странно, но теперь он закрылся ото всех, кроме Дастина. С Уиллом он не хотел общаться по понятной причине, с Лукасом всё уже казалось не тем, тот был под влиянием рыжеволосой Максин, а с Оди всё ещё яснее. Первая любовь никак не может быть забыта, если в жизни человека не появляется кто-то другой, кто-то, кто вызывает другую бурю эмоций. — Ты выглядишь хуже обычного, — усмехается Роуз, глядя на Дастина, и тот хохочет. Слышать шутки подруги вошло в привычку, так же, как и не воспринимать их всерьез, как это обычно делал Майк, чем раздражал Джорджию еще больше, чем если бы тот, по своему обыкновению, просто сидел с вселенской грустью на душе и кислым выражением лица. Глянув на недовольного Майка, Роуз с отвращением отвернулась. Не сказать, что её сильно задевало его поведение, но врезать временами хотелось. Он выглядел как напыщенный придурок, которого словно заставляют находиться в обществе ребят. Как сказал Хоппер Дастин, у него трудный период, длящийся с 1983 года. Конечно, в это девушка верить не стала, посчитав, что идиотами рождаются.***
Компания после звонка разошлась каждый по своим урокам и провели этот день в полной суматохе. По профильным предметам у учеников старшей школы начались проверочные работы, к которым никто готовиться не стал, посчитав, что время можно провести намного интереснее. Например, заседая вечерами у Уилера или Хендерсона, как делали это друзья. Лучше всех пока выкручивался из ситуации Лукас и Роуз. Первый — пытался учить что-то вечерами или в кафе, где он работал баристой, когда ему давали перерыв, а вторая пользовалась своим даром сполна. Она считывала мысли отличников, сидящих впереди неё или на совсем крайний случай рылась в давних воспоминаниях учителя. — Я ненавижу этот день, — бормочет Дастин себе под нос и Роуз непонимающе смотрит на него, вскидывая брови вверх. Ещё в самом начале «принятия» девушки в компанию мальчики с Макс и Джейн условились, что Джо не будет читать их мысли никогда и ни за что. Девочка с тяжёлым сердцем приняла этот факт и посчитала, что долгая дружба стоит некой блокировки своих способностей, хотя сейчас, будучи взрослой, русоволосая может пренебречь этими правилами сполна. Временами, чтобы разобраться во всём, ей приходится читать мысли сестры по поводу Уилла, Майка, которого терзают воспоминания прошлого, и самого Байерса, конечно. — Что такое? — спрашивает голубоглазая у Дастина, а тот хмыкает. — Опять тройка по английскому, моя мама убьёт меня, если я не принесу до конца недели хотя бы четыре с минусом за эссе. Эта стерва Стоун меня люто ненавидит, — с обречением отзывается Дасти. — Забей, сейчас заскочим в магаз, накупим всякой вредной фигни, наедимся, словно отправляемся в последний путь, и я постараюсь тебе помочь, — с улыбкой отвечает Рози, нагибаясь, чтобы сделать высокий хвост. На улице неприятно моросит дождик, и лучшие друзья остаются в восторге от того, что машина сегодня досталась не Джейн. — Куда собралась? — кричит Оди на выходе из школы. Семнадцать тяжело вздыхает. — Только подумала, что беды не миновать… — говорит она другу. — Может, ты и будущее видишь? — с усмешкой отвечает Дастин. — Если бы, — Джорджия Роуз оборачивается и показывает сестре фак, а Одиннадцать закатывает глаза. — Топай ножками, родная, у меня другие планы! — Хоппер решила послать вдобавок воздушный поцелуй, идя к машине задом, но тут неожиданно приземлилась прямо пятой точкой на асфальт. К гадалке ходить не надо, чтобы понять, кто выкинул данный фокус. Рози сосредоточенно смотрит на волосы Оди, которые начинают электризоваться, от чего девушка вскрикивает. Результатом Семнадцать остаётся удовлетворена и вместе с другом садится в машину, уезжая со школьной парковки в сторону центра Хоукинса.***
POV Джорджия Роуз
Дастин без моего разрешения включает наш любимый радиоканал, как только машина трогается. Сев сегодня за руль, я магическим образом даже смогла сама выехать и припарковаться, хотя раньше всегда просила об этом Джейн, боясь, что могу сбить кого-нибудь или врезаться в другую машину. И что хуже? Я понятия не имею, ведь отец бы мне в любом случае так уши отодрал, что я бы не смогла слышать до скончания веков, и тут не спасли бы даже мои способности, вопрос о которых до сих пор стоит очень остро. Как бы мне не хотелось отрицать, но, думаю, даже мои родные опасаются того, что я могу шарить в их мыслях и головах. Ну, они частично правы. Мне, в отличии от Одиннадцать, сложнее даётся понимать людей и их чувства просто лишь по взгляду или паре фраз. Джейн с лёгкостью может заметить, когда у парней плохое настроение, или когда Уилл не настроен на прогулку после школы, которую они частенько совершают, чтобы побыть наедине, не боясь испепеляющего взгляда Майка. С одной стороны мне было безумно жаль его, ведь его мысли оказывалось больнее всего читать. Я будто бы физически ощущала, как у него замирает сердце при виде Оди и Уилла вместе, но поведение его совсем неоправданно. Разве человек не должен быть счастлив, если счастлив его любимый? Нет? И тут, по какой-то причине, в машине мигают лампочки, и я судорожно пытаюсь успокоиться. Всегда, когда я начинаю копаться в этой супер химической ситуации, мне становится тяжело контролировать себя. Я бы очень хотела как-то помочь Оди справиться с чувствами к обоим, но, увы, я не обладаю ещё такими навыками, чтобы настолько хорошо переключать эмоции у других. Как однажды сказал мой отец, любовь — странная штука, она может окрылить тебя или убить, и никогда не узнаешь, каков будет итог. Электрокинез, или же способность управлять электрическими импульсами, возник у меня в ходе развития навыка телекинеза, который, как и следовало ожидать, мне помогли усовершенствовать. Пытаясь читать мысли сначала докторов, я не могла осилить ничего, и вот тогда-то в ЦРУ и придумали опыт с электрическими разрядами. Когда человек думал о какой-то букве, и я её не отгадывала, моё тело получало неопасную для здоровья дозу электричества от мелких датчиков, прикреплённых ко всему телу. Спустя десять месяцев таких опытов, в один день я всё же также не смогла отгадать чертову букву, и через моё тело прошло это наказание в виде еще большего заряда из-за системного сбоя, так что я закричала от невыносимой боли, и свет по всему зданию вырубился. В кромешной темноте я смогла сосредоточиться и считать все мысли доктора напротив меня, тогда электричество снова вернулось. После этого учёные и выяснили вторую мою способность, которая зависит от моего внутреннего состояния. Когда спокойна я, спокойны и электрические волны вокруг, именно поэтому приборы вокруг меня частенько сходят с ума. Спокойствие — не моё второе имя. — Будешь? — Дастин протянул мне жвачку, и я отрицательно покачала головой. — Ну, как знаешь. Потом не проси, — хихикнул друг, и я улыбнулась. — Сегодня, я надеюсь, мы без Майка? — на мой вопрос Дастин улыбнулся, сразу было понятно, что без Уиллера не обойдётся. — Чего он к тебе прицепился? Я — твой лучший друг, а не он. Признаться в жуткой ревности Дастину я не могла, хотя это и не нужно было, ведь лишь по моему взгляду можно было определить степень моей ненависти к тупице Уилеру. — Ты же знаешь… — Ему тяжело, и прочая хрень. Да, Дастин, знаю, — прервала я Хендерсона. Что-что, а вот излишняя доброта Дастина погубит его, а заодно и меня утащит на дно моря под названием — «Долина единорогов и милых фей». — Но нельзя же вечно беситься на Лукаса и Уилла, что они все в любви. Пусть найдёт себе новую подружку и не психует. — Ты права, — впервые согласился со мной парень, и я в удивлении изогнула бровь. — НО это же не с бухты-барахты делается. Нужно искать достойную. — И как? Ты что-то не нашёл, — я намекаю ему на привязанность к рыжеволосой, не менее раздражающей чем Майк, Макс. Эти двое вызывают у меня необъяснимую бурю эмоций, и они отнюдь не положительны. — А сама-то? Будешь до скончания веков одна? — как-то странно хмыкнул Дастин, будто бы я записала себя в отряд анти-любви. На деле я просто никогда не влюблялась. Сложно заводить отношения, когда знаешь о чём кто думает. — Достойного не нашла, — со смехом передразниваю я моего лучшего друга, и он сам начинает лыбиться.***
Сидя в гостиной у Хендерсона, я наедалась чипсами как будто в последний раз. Парни обсуждали сериал, идущий по телевизору, и я задумалась, почему же сейчас мы проводим время втроём. Даже при всех эмоциях Майка мы вполне реально ладили, чтобы собраться всей компанией. Но, видимо, наш лагерь разделися на два фронта, и детский садик «Солнышко», то есть дом Уилера или Дастина, больше не был для нас сказочным замком. — Роуз, — зовёт меня кто-то, и я дёргаюсь. Последнее время я чувствую себя по какую-ту другую сторону, будто бы не нахожусь рядом со всеми. — Будешь допивать? Майк показывает мне банку с кока-колой, и я отрицательно киваю, снова усаживаясь на полу в позу лотоса, в то время как они оба сидят на диване. Я любила смотреть телевизор слишком близко, поэтому, наверное, сейчас мне так было комфортно. Хотя ещё сыграл фактор личного пространства. — Кто сделал химию? — спрашиваю я, а Дастин пожимает плечами. — Ма-айк, — тяну я, и он с хитрой улыбкой машет головой. — Делай сама, — Уилер будет стоять на своём до последнего, и я это знаю, но почему-то сама не уступаю. — Вечно все у меня списывают, а потом двойки на контрольных огребают! — Да пожалуйста, Майк! — тоже срываюсь, и мы продолжаем спорить на повышенных тонах. — Ты всегда у меня списываешь, поэтому нет. Или ещё раз повторить? — раздраженно бросает парень, а Дастин молча наблюдает за всем происходящим. Лампочка в торшере рядом загорается, и я хмыкаю. Чёрт возьми, почему не дать мне эту грёбанную химию?! Уиллер встаёт с дивана и следует на кухню, куда направляюсь и я. Сейчас я прекрасно осознаю на что иду и что могу услышать, но почему бы и нет? Я же не буду Хоппер, если не сделаю из этого ссору. — Дине ты бы списать дал, — как бы намекаю я своими словами, что он её подстилка, ведь он это и сам прекрасно знает. Я не перестаю ему напоминать об этом с самого момента их «расставания». — Дина — мой друг, а ты просто её хвост, смирись, Хоппер. Ты достала нихера не делать и выкручиваться из всего благодаря нам, — зло отвечает Майк, а после на его лице я замечаю долю смущения. Я знаю, что он ненавидит меня, но не думала, что всё заходит так далеко. — Займись собой, а не будь тенью сестры. — Да пошёл ты, придурок! — с ярой агрессией отвечаю я, кидая в него тарелку. После мне будет жаль, что я испортила вещи Дастина, но и он не успокоил Майка. — Страдай, блять, дальше по Джейн. Я надавливаю на больное, как и он, и мне ни капельки не стыдно. Майк ошарашенно наблюдает за тем, как я собираю свои учебники с пола и закидываю их в рюкзак. — Т-ты уходишь? — хмурится Дастин, и я киваю. — Да, — с ядом отвечаю я. — Спасибо, друг, что поддержал. — Что я сделал то, Роуз?! — искренне не понимает Хендерсон. Я, закинув куртку на плечо, отвечаю: — Вот именно, что ничего, Дасти! Дверь с грохотом хлопает, а лампочка над ней мигает. Как всегда из-за меня барахлят фонари вокруг, и я усаживаюсь в машину, добля руками по рулю со всей силы. Мои крики наверняка слышит вся улица. Если бы это дало пользу, но нет. Агрессии стало больше, и машина благодаря мне срывается с места. Я протираю глаза на ходу, чтобы не врезаться в кого-нибудь или что-нибудь, а дождь всё усиливается, как и импульсы в моей голове. Я даже не осознаю, куда меня несёт и что происходит. Остановившись перед огромным полем, я выхожу из машины. Буря над Хоукинсом становится всё хуже, и начинает греметь гроза. Я вижу молнии в небе и от грохота грома падаю в грязь. Мне всё равно на мои вещи, единственное моё желание — успокоиться. Закрываю глаза и жду. Дождь умывает моё ицо, словно дав мне силы на что-то. Глубоко вздохнув, я ощущаю напряжение вокруг. «Иди» — слышу я страшный голос в голове, начиная кричать. Это слово раздаётся снова в моём сознании, и моё тело начинает дрожать. Всё происходящее запутывает мои мысли, переплетая с чьими-то чужими. «Открой его, открой!» — приказывает мне голос, хрипящий и жаждущий чего-то. Оно изголодалось по свободе. Оно чего-то ждёт. Почему оно? Вряд ли этот голос может принадлежать человеку. Ни у кого нет таких грязных, ужасающих мыслей. — НЕТ! — отвечаю я существу, поднимаясь. Мои ноги сами несут меня к машине и нажимают на педаль газа. Путь до дома предстоит неблизким. С хрипением в голове…