В зале заседаний суда сидели шесть человек. По левую стену от входа сидели истец и его представитель, по правую- ответчик и, соответственно, его представитель, на заднем ряду- два свидетеля. Все шестеро терпеливо ждали начала заседания.
— Встать, суд идёт! — нарушил тишину строгий голос представителя закона.
— Прошу садиться, — судьёй оказалась худая высокая женщина средних лет с тёмными, собранными в тугой пучок волосами и лицом, которое из-за бледности и полного отсутствия на нём эмоций было похоже на маску. — Сегодня проходит слушание по делу о защите авторских прав. Участники заседания: истец- Самойлов Глеб Рудольфович, его представитель- Образцова Алиса Сергеевна; ответчик- Самойлов Вадим Рудольфович, его представитель- Дуксин Павел Александрович; приглашённые по делу свидетели- Хакимов Дмитрий Абдулович и Бекрев Константин Михайлович. Судья- Воробьёва Любовь Алексеевна. Заседание объявляю открытым.
Женщина опустилась в кресло и открыла папку, в которой были сложены материалы по данному делу. Пару минут она беглым взглядом изучала текст, а затем дала слово истцу.
— Добрый день, Ваша Честь, — Глеб вышел к трибуне, раскладывая перед собой какие-то листочки, на которых, судя по всему, были написаны претензии и вопросы, которые должны были быть озвучены в ходе заседания.
— Представьтесь.
— Самойлов Глеб Рудольфович, дата рождения четвёртое августа 1970 года. Род деятельности- музыкант, автор, композитор группы The Matrixx, в прошлом участник группы Агата Кристи, — он едва заметно дёрнул уголком губ, подавляя усмешку. «А то вы не знаете, кто я» — подумал Глеб. Это было уже третье заседание по данному вопросу. В прошлый раз после двух слушаний суд принял решение в пользу ответчика, и иск был отклонён.
— Прошу озвучить список ваших претензий к ответчику, — судья сложила на столе руки в замок и, приготовившись слушать, впилась в Самойлова младшего ледяным пронзительным взглядом, от которого того передёрнуло.
Глеб, сминая уголки листов, чтобы подавить волнение и лёгкое раздражение, зачитал список, который мало поменялся, если вообще поменялся, с прошлого заседания и с разрешения судьи сел на своё место, уступая трибуну своему представителю. Образцова говорила красиво, уверенно и убедительно, но Глеб пропускал всё мимо ушей. Он крутил зажигалку в кармане пиджака и всё поглядывал взглядом каких-то чуть посеревших глаз на сидящего у противоположной стены брата. Вадим размеренно неслышно постукивал пальцами по столу, спрятав глаза за прядями чёрных волос. Он переводил взгляд с судьи на трибуну, даже не глядя в сторону Глеба.
— Самойлов Вадим Рудольфович, дата рождения третье октября 1964 года. Род деятельности- музыкант, автор, композитор, радиоинженер, в прошлом участник группы Агата Кристи, — откинув с лица волосы и открывая взгляд тёмных, почти чёрных глаз, представился Вадим, когда судья дала ему слово. «Он всегда умел красиво говорить» — подумал Глеб, который услышав голос брата, замер, ловя каждое слово. Язык у старшего Самойлова всегда был хорошо подвешен, этого не отнять. Зачастую, на всех интервью за редким исключением на большинство вопросов отвечал именно он, а младший и не возражал- Глеб всегда больше любил помолчать.
Закончив своё выступление, Вадим вернулся на своё место и, снова спрятав глаза за импровизированной шторкой из волос, стал внимательно слушать, даже не взглянув на Глеба, который сразу же вновь потерял интерес к происходящему и выступление Дуксина уже не слушал.
Хакимов и Бекрев, зная, что сейчас будет очередь выступления свидетелей, нервно заёрзали. Ни одному, ни второму не хотелось принимать в этом участие. Они надеялись, что ссора Самойловых, как всегда, закончится быстро- поорут, хлопнут дверьми и будет, но никто не ожидал, что дело дойдёт до суда. Музыканты как могли отговаривали Глеба подавать иск, но тот был непреклонен.
— Право озвучить свои вопросы предоставляется истцу, — строгим голосом сказала Воробьёва.
— У меня нет вопросов, Ваша Честь, — Самойлов младший встал, чтобы ответить судье.
— Хорошо. Суд удаляется для принятия решения, объявляется перерыв, — женщина собрала все материалы дела в папку и вышла из зала заседаний.
— Нахерена мы в это вообще ввязались, — Бекрев закурил и протянул пачку Хакимову.
— Да будто у нас выбор был, пришла повестка- нужно явиться в суд, — Дима вытянул из пачки три сигареты на будущее, потому что свои он докурил ещё по дороге сюда и теперь бесстыдно обирал товарища.
— Да я не об этом, — Костя прокрутил в пальцах зажигалку, — Нахрена мы вообще с этими братцами связались, — он вспомнил тот день, когда ещё будучи участником мало кому известной группы, прыгал от счастья, когда ему позвонил Самойлов старший и пригласил при личной встречи обсудить участие Кости в прощальном туре Агаты Кристи.
— Ты то понятно, а вот я нахрена, — Дима кинул окурок в урну и сунул руки в карманы. Он вспомнил, как ещё много лет назад, в молодости, Вадим снимал у него угол. Ещё тогда Хакимов понял, что если эти двое ссорятся, то остальным не то что становится не сладко, иногда лучше просто свалить, причем как можно скорее.
Поодаль от музыкантов, прислонившись к стене, в одиночестве стоял Самойлов младший и курил неизменно красные Мальборо. Когда дверь рядом с ним резко распахнулась и оттуда вышел Вадим, Глеб от неожиданности дёрнулся и уронил прямо в лужу пачку сигарет, которую до этого крутил в руках.
— Сука! Да что за мудацкий день! — Выругался он, засовывая мокрую пачку в карман парадного пиджака.
Вадим, сделав вид, что даже не заметил брата, облокотился плечом о стену по другую сторону двери и, повернувшись спиной к Глебу, тоже закурил. Старший Самойлов, сунув одну руку в карман джинс, выпускал оболочка дыма в светлое летнее небо. Казалось, ему было вовсе всё равно, он изначально был уверен в том, что это дело не может иметь отрицательного для него исхода, и жалел лишь о зря потраченном времени.
По окончании перерыва судья озвучила решение, которое было принято ожидаемо в пользу ответчика. Вадим, улыбнувшись победной улыбкой, откинув волосы назад, лишь выходя из зала заседаний, посмотрел на Глеба таким взглядом, от которого того прошибло до самых кончиков пальцев.
Не желая ничего ни с кем обсуждать и сказав, что перезвонит всем желающим завтра, Глеб, выждав пару минут, вышел из зала заседаний и направился в известном только ему направлении.
***
Глеб сидел на кровати, перебирая струны своей старенькой гитары, и периодически записывая в потрепанную тетрадку какие-то строки. Холодный осенний ветер, врываясь в комнату, шуршал страницами, будто хотел подглядеть то, что пока никто не должен был увидеть. Вдруг на столе завибрировал телефон. Глеб отложил гитару, и провел пальцем по полосочке с надписью «Ответить».
— Глебыч, ты сдурел? Снова?! — в трубке раздался возмущенный голос Хакимова, который только что увидел в почтовом ящике очередную повестку в суд.
— И тебе доброго дня, — Глеб нажал кнопку громкой связи и, положив телефон рядом, снова взял гитару и стал едва слышно перебирать струны.
— Я серьезно, может хватит уже? Ты же понимаешь, что это…
-…Заведомо проигрышное дело, — перебил Самойлов младший. — Всё, хорош. Можешь не участвовать в этом, если не хочешь. Я буду бороться за свои права, — Глеб нажал кнопку отбоя.
— Ага, как же, можешь не участвовать, — пробубнил Хакимов себе под нос, — Будто у меня выбор есть.
В это время Самойлов-старший сидел у себя на кухне и, допивая свой кофе, изучал на экране планшета последние новости.
— Вадик, — голос жены отвлек Вадима от чтения. Он, поправляя очки, поднял на неё вопросительный взгляд. Женщина положила перед ним на стол конверт, в котором была повестка в суд. Вадим, тяжело выдохнув, допил содержимое чашки и потянулся за телефоном.
На экране вновь звонившего телефона Глеб увидел: «Вадик». Сердце бешено заколотилось, и рука потянулась нажать кнопку ответа, но Самойлов младший всё-таки отклонил звонок. За этим последовал ещё один, а потом ещё и ещё, но Глеб так и не ответил. Через некоторое время они прочитал на экране: «Глеб, снова, зачем?». Он отключил телефон.
***
Вероятно, у всех присутствующих было стойкое чувство дежа-вю, потому что состав суда и присутствующие в зале люди были всё теми же, что и на прошлом заседании. Всё та же женщина с лицом-маской и тугим пучком зачитала фамилии участников дела, объявила заседание открытым и пригласила истца зачитать список своих претензий. Снова собрав в кучку какие-то уже подпримятые бумажки (вероятно, это было список даже с прошлого заседания), Глеб вышел к трибуне, стандартно представился и, зачитав свои претензии, сел на место.
Выслушав выступление истца и его представителя, судья пригласила ответчика. Подойдя к трибуне, Вадим увидел лежащий там маленький листочек, на котором было знакомым, чуть кривоватым, почерком написано: «Затем, чтобы хоть иногда увидеть тебя». Самойлов старший запнулся, но быстро смог взять себя в руки. Он закончил выступление и, сжав листочек в кулаке, сел на место. Выступление своего представителя он слушал в полуха. Развернув под столом записку, Вадим ещё раз пробежался по тексту глазами, и удивленным взглядом шоколадных глаз взглянул на Глеба. Самойлов младший, который до этого, не отводя глаз, смотрел на брата, заметив это, сделал вид, что с максимальной заинтересованностью ковыряет ногти.
Выслушав выступление всех сторон, суд снова огласил решение об отклонении аппеляционной жалобы истца. По окончании заседания Вадим хотел было окликнуть Глеба, но тут на него накинулись разнервничавшиеся Бекрев и Хакимов, которые перебивая друг друга стали возмущаться:
— Рудольфич, договоритесь уже с Глебычем! Ну сколько можно, что вы всё делите? Вы же братья! — И пока они высказывали свою гневно-нервную тираду, которая должна была примирить Самойловых, Глеб уже уехал.
Вадим раздраженно шикнул на горе-сведетелей и попытался набрать номер брата. "Абонент временно недоступен" — проговорил механический голос.
