В страшном тёмном переулке...

Тёма долго разглядывал разбитое в смятку лицо, ходил вокруг да около и задумчиво почёсывал подбородок, в целом со стороны смахивая на какого-нибудь доисторического Сократа или Платона. Ну, на самом деле, Артемий мало смахивал на мудрых греков, скорее я бы назвала его типичным хипстером, сбежавшим с Ямайки в разгар ночной тусовки. Он всегда ходил в широких штанах, на которых была неизменная куча карманов, в сандалиях на шерстяной носок с марихуаной. Это, так сказать, на вторую обувь, для улицы у него и зимой, и летом были одни только единственные старенькие конверсы, которые он стабильно каждый год подклеивал суперклеем. Ещё у Тёмы была целая коллекция гавайских рубашек, которые неизменно надевались под кожаную жилетку, а сверху всегда шерстяная кофта, связанная его пробабушкой лет так десять назад. Ну и внешность у нашего гения-программиста соответствовала: кудри облаком вокруг головы, круглые затемнённые очки и элегантные бакенбарды, придающие ему сходство с Пушкиным-наркоманом. Когда Тёмыч пошёл уже на тридцатый круг, у меня задёргался глаз, Бобырец довольно храпел на металлической кушетке, с которой не так давно сняли труп, забыв о своей брезгливости, а Сан Саныч чах в раздумьях над своим кроссвордом. Ему оставалось последнее слово, надо было угадать, кто изображён на фото. Судмедэксперт уже у всех спросил совета и теперь напряжённо грыз карандаш, пытаясь вспомнить имя напомаженной блондинки с улыбкой на добрую половину лица. Карандаш был почти съеден наполовину, а потом раздражённо отброшен в сторону. - У, все одинаковые, все на одно лицо! Наделают пластических операций, рожей в косметичку бахнутся и ходят, как с одного завода! Небось старше меня, восемьдесят лет отжила, а всё девочку из себя строит, лыбу тянет, смотри на неё, тьфу, змеиня! - Сан Саныча не на шутку рассердила тётка из кроссворда, и он, последний раз зыркнув на неё с ненавистью в глазах, бросил толстый сборник на пол. Тот приземлился с грохотом и проехал ещё пару метров, затормозив у окна. Саныч проводил его глазами и, пнув в сердцах стол с инструментами, которые тут же задребезжали, переключился на Тёму. - А ты чего тут ходишь, сатанюга?! Иди, загружай свою шайтан-машину, а то уже все поснули тут, мёртвого замучаешь, программист несчастный. Лучше б в трактористы пошёл, больше б проку было... Сан Саныч совсем разъярился и начал в пух и прах разносить всё, что двигалось. Да и не двигалось тоже. Потому что следующим под раздачу попал Бобырец. Серёга спокойненько себе пускал слюни на металлическую кушетку, когда Саныч налетел и на него. Дед пнул кушетку, потом отвесил моему сонному напарнику хорошего леща и, уперев руки в боки, недовольно воззрился на него с жутковатым видом. - Ну и чего ты тут развалился?! И так покойников класть некуда, а ещё твоя туша мне тут будет место занимать! А ну встань, не позорься, баба вон стоит, - тут Саныч указал на меня - может, из последних сил, а ты дрыхнешь тут, иждевенец, ирод, кандебобер! Ишь, какие мужики-то пошли, пропащее поколение, с вами каши не сваришь, позорите род людской... - Сан Саныч не на шутку разошёлся, однако, тут как бы все привыкли. В силу возраста и взрывного характера, а ещё за неимением других собеседников, кроме трупов и коллег, наш обожаемый судмедэксперт иногда перегибал палку без особого повода, но ему было позволительно. Почтенный человек вроде как, уважаемый в узких кругах, легенда среди патологоанатомов. - Саныч, я не баба, вообще-то, а девушка, женщина на крайний случай. Но очень крайний, - тут же вскинулась я. Вот ещё, нашли бабу тут, пролетарии. Слово-то какое неприятное... - А ты молчи, женщина, не спорь не по делу! Ты посмотри, ей палец дай, она по локоть отгрызёт и даже не поправится, бессовестная. Эх, не стыдно тебе, Катька, вести себя так? То-то замуж никто не берёт, кому нужна в жёны такая умная, - всё не смолкал Сан Саныч, а я только пожалела, что рот открыла. Ну конечно, о чём ещё бы нам поговорить, кроме как об отсутствии у меня мужа. Я думаю, многим девушкам это знакомо: преследуют родственники, друзья и просто знакомые с вопросом о замужестве. И чем старше представильница рядов свободных и независимых, тем настырнее и настойчивее становятся все эти озабоченные её судьбой люди. При этом объяснять, что поиск мужа в моих приоритетах явно не на первом месте - абсолютно бесполезно. Такую информацию окружающие принять не готовы и пропускают мимо ушей, хватаясь за любую возможность попробовать себя в качестве свахи. С кем только не пытались меня познакомить мои обожаемые родители, которые даже из другого города умудрялись присылать мне в месяц по жениху, и мои любимые подруженьки, которые каждого свободного мужика брали в оборот и тащили ко мне, сдаваться. Про вредных бабулек у подъезда, которые натравили на меня своего соседа, и вспоминать страшно. Так что уже который год я практикую способ глухого тупого камня: хлопаю глазами и пропускаю мимо ушей. А уж женишков отваживать проще простого. Нужно всего лишь заикнуться про полное денежное обеспечение, как мои потенциальные спутники жизни убегали, сверкая пятками, от меркантильной стервы. А тех, кто был очень настойчив, я пугала рассказами о работе. Мол, никогда не уйду со своего поста, и детей рожать и воспитывать придётся моему обожаемому мужу. Тут уже неизменно любой сдавался и ретировался, не оставляя никаких воспоминаний о себе. - Отстань от Катюхи, чего ты, нормальная она, не умная, захочет, найдёт себе мужика, - пробурчал сонный Бобырец, решив пасть смертью храбрых. Героически встал на мою защиту, спаситель мой, благодарить по гроб жизни буду. На самом деле Серёга был мне не просто какой-то там напарник, но и без пяти минут друг. Хороший мужик, всё-таки, пусть и придурковатый чутка, ну, кто сейчас без недостатков, правда? - Тёмыч, а ты и правда уже запарил тут кружить. Чего вот ты тут топаешь, как слон, люди спать хотят! - Злые вы, как я, интеллигентный мужчина в самом расцвете сил выжил в вашем обществе? Ума не приложу... - Артемий тяжело вздохнув и, взяв в руки фотоаппарат, висевший грузом на его шее, принялся запечатлевать мёртвую девицу с самых разных ракурсов. Сверху, сбоку, снизу, и всё в хорошем разрешении, в качестве, так сказать. Закончив фотосессию, Тёма гордо вздёрнул нос и пошёл, как он сказал, "работать". Да уж, наш программист своей работой был доволен непомерно, нёс своё звание гордо, так сказать. - Интеллигент, ничего не скажешь, - покивал Серёга, покосившись на Сан Саныча. Тот поднял с пола свой необъятный сборник кроссвордов, нашёл огрызок карандаша и снова впал в раздумья. Надеюсь, он когда-нибудь узнает имя этой тётки, иначе у деда случится нервный срыв. Хотя, не стоит даже в мыслях Саныча дедом называть, он ведь прознает и житья мне тогда не будет. Он меня со свету сживёт, не иначе. Я зевнула и, подумав, что нам с Серёгой сегодня делать больше нечего на нашей любимой работе, поэтому мы тихо слиняли из морга, выползли на улицу и потопали по домам. Бобырец пообещал завтра прийти пораньше, но все его слова надо было делить на двое. Опоздает, как пить дать, если я не разбужу его звонком часиков так в шесть утра. Но в шесть утра я и сама не встану, так что не судьба. Моя родная квартира встретила меня мёртвой тишиной. Ну да, живу одна в крохотной бетонной коробке, но меня всё устраивает. На самом деле, в том, чтобы жить одной, даже больше плюсов, чем минусов. Например, я покупаю еду только для себя, не должна готовить, могу не убирать, пока угроза появления усатых братьев-тараканов не станет слишком явной, и никакой очереди в душ. Из минусов же только то, что никто не захватит тебе чайку с кухни, ну и пожаловаться на жизнь некому. Хотя, всегда можно позвонить моей любимой подружке Жанночке, которая выслушает и даже приедет с бутылкой, например, мартини. Ну а если совсем плохо, то бабка у Жанки гонит самогон. Уж натурпродукт поможет решить любые проблемы. Или, во всяком случае, сделают их незначительными. Да уж, давненько мы с Жанной не виделись, и у меня работа, и у неё... Надо бы исправить. Но только не сегодня, сегодня единственная моя проблема - хроническое недосыпание, и решение у этой проблемы всего одно. Здоровый восьмичасовой сон. Вот я и рухнула лицом в подушку, как только переоделась в домашнюю пижамку. С котятами, знаете ли. Я вообще люблю этих мохнатых, котики там, собачки, хомячки и даже самые настоящие дикие мышки - все они вызывают во мне умиление и желание развести у себя зоопарк. Но животине надо, чтобы её любили, внимание уделяли, а у меня нет времени даже чтобы просто погладить брюки, не то, что котёнка. Я уже начала засыпать, обняв подушку покрепче, но с кухни раздались раздражающие слух шорохи. Сначала я решила это всё проигнорировать. Ну, все же знают эти звуки непонятного происхождения, которые периодически раздаются где-то под ухом, в них нет ничего странного и необычного. И я снова потчи провалилась в сон, однако на кухне раздался грохот, который напугал сонную меня. Это был не такой грохот, который можно счесть оглушающим, иди вроде того. Скорее этот звук показался мне грохотом по сравнению с тишиной, царившей до этого. Я настороженно прислушалась, но на кухне уже воцарилась тишина. Можно было бы уже снова закрыть глаза, но тут раздался скрип половиц и мне показалось, будто кто-то ходит по моей кухне взад-вперёд. Конечно, спать хотелось настолько, что даже если бы это был грабитель, я лучше бы поспала и утром не досчиталась парочки кастрюль, чем вставала и шла стучать по его глупой голове, но... Не думаю, что кастрюли стали бы красть. Скорее бы стащили плазму и мой телефон, и раскопали бы деньги, которых у меня, в общем-то, и нет. Так что здравый смысл победил, я закуталась в одеяло, словно в плащ, взяла пистолет из кобуры, которую каждый раз клала рядом с кроватью - паранойя у меня, по профессии положено, и грозно направилась на кухню. А там... А там ничего. Я включила свет, огляделась. Кухня пребывала ровно в том же виде, в котором я её и оставила. Даже фантик от конфеты лежал на месте, и грязная кружка стояла на раковине, загрязняя атмосферу одним своим видом. Надо бы помыть всё-таки посуду, а то чистая посуда подходила уже к концу. Пожав плечами, моё гордое величество, в одеяле и с пистолетом в руке отправилось обратно, в уютную постель. Однако, стоило мне только прилечь, на кухне снова раздались шаги. Самые натуральные, и теперь они стали отчётливее. Абсолютно точно, я слышала чьи-то шаги, не могло же мне казаться. Я снова встала, тихонько, как ниндзя, на носочках доскакала до входа в кухню и притаилась, прислушиваясь. Шаги никуда не исчезли теперь, и я всмотрелась в темноту, прищурившись. Там никого не было, но шаги раздавались уже совсем рядом со мной, и это начинало раздражать меня. Я разозлилась и, подобрав одеяло, выставив руку с пистолетом вперёд, залетела в кухню с громким: - Да кто тут топает, мать вашу?! Мне почему-то никто не ответил. Я тяжело вздохнула и осмотрелась. Кухню освещала луна, ну и свет уличных вывесок, которые вовсе никогда не гасли, и если бы там был кто-то, способный издавать такой слоновий топот, то я бы точно рассмотрела его. Но здесь точно никого не было, и шаги прекратились, стоило мне зайти. Я опустила руку с пистолетом и очень тяжело вздохнула. Спать хотелось неимоверно, а шаги казались очень даже настоящими, и было непонятно, что делать. Караулить невидимого вора или просто пойти спать? Я хотела было включить везде свет и пойти уже лечь, однако прикинула, сколько намотает за ночь и какие счета мне придётся потом оплачивать, поэтому передумала. Просто легла носом в подушку, надела наушники, включила музыку погромче и довольно засопела, даже не думая прислушиваться к звукам на кухне. Сил думать о чём-то уже не было, поэтому уснула я быстро, сжимая в руках край одеяла с изображением плюшевых мишек. Просто очаровательных, надо сказать. Утром меня разбудил мой обожаемый будильник. Обожаю до зубовного скрежета. Аж глаз дёргается от любви и привязанности. Будильник у меня, кстати говоря, советских времён. Большие такие часики, и эта трель может разбудить даже мёртвого. Так что даже через наушники я прекрасно расслышала чудовищные звуки, которыми можно пытать музыкантов с абсолютным слухом, да и простых людей тоже, и поняла, что придётся встать с постели, чтобы выключить это чудо механики. Утро выдалось несолнечное, грустное такое, промозглое. Дома было холодно даже с отоплением, за окном серел противный и совсем не зимний снег, разливались отвратные лужи, покрытые кое-где корочкой льда и вообще, пейзаж открывался такой себе. Так что я поспешила задёрнуть занавески и пошла на кухню, поднимать себе настроение. Но настроение поднимать оказалось нечем. Конфеты кончились, а алкоголь с утра вреден для организма. Да и на работу мне, всё-таки. Денёк точно не задался с самого начала. Распивая чай с бергамотом, заваренный по древним китайским традициям из предпоследнего пакетика, я вспомнила о топоте, который ясно слышала ночью. Даже сейчас, утром, в здравом ума я отлична понимала, что шаги были на самом деле. Не могло мне показаться, просто не могло. С психикой у меня всё в порядке, а маразму наступать ещё рано, да и паранойя в меня не в такой степени, чтобы ловить такие галлюцинации. Так что, шаги оставались для меня загадкой. Никаких следов чужого пребывания я не нашла ни в кухне, ни в спальни, ни в ванной. А больше у меня комнат и не было. Ну, не будем упоминать будуар, в котором, к слову, так же не обнаружилось ничего удивительного. В общем-то, ночное происшествие не прояснилось, так что мучиться мне догадками до скончания веков. Перед выходом я ещё раз осмотрела квартиру и, не найдя в ней никого лишнего, закрыла дверь снаружи, повернув ключ два раза. Лифт, конечно же, не работал, а жила я на предпоследнем этаже. Да уж, начинать утро с пробежки по лестнице - отличная идея. Тренировка какая-никакая. Зато никакой преступник по лестнице от меня точно не убежит, привыкли все на лифтах ездить... На работу я приехала, конечно же, первая. Бобырец привычно опаздывал, что ни капли не удивляло. Наверняка провожал очередную дамочку с утра пораньше и увлёкся. А ещё у него руки из задницы, поэтому со стопроцентной уверенностью могу сказать, что яичница у него пригорела. И утюг он в розетку наверняка не догадался включить с первого раза, так что... Так что, пока Серёга доберётся до нашего с ним кабинета, я успею попить кофе и поздороваться с Тёмой, который наверняка нашёл что-нибудь интересное. Артемий был уже на рабочем месте, когда я появилась в его кабинете. Сидел, уткнувшись в монитор, и тёр глаза. Я не знаю, спит ли вообще Тёма, однако он всегда уходил позже, чем мы с Бобырцом, и приходил гораздо раньше. Знаете ли, меня это начинает беспокоить. Жалко человека, хороший программист пропадает, где второго такого найдёшь потом? - О, Катерина Петровна, вы вовремя... Я тут хорошенько поработал, но лицо восстановилось только примерно, поэтому прогнать по базам данных не выйдет, - Тёмы выдал мне листочек с изображением женского лица. Вполне такой симпатичный фоторобот, с которым, я так чувствую, мне придётся обойти два многоквартирных домика. Ну и Бобырца с собой прихвачу, поделим работу пополам, так быстрее получится. Хотя, зная Серёгу, может выйти и наоборот. - Ну спасибо, Артемий, будем показывать людям, может кто и узнает, - я повертела бумажку в руках и попросила ещё парочку, на всякий случай. Мало ли, потеряю, или Бобырец её пустит по ветру совершенно случайно, чтоб не работать. Всякое, знаете ли, бывает. Когда я вернулась в кабинет, там уже Серёга тусовался рядом с вешалкой. Его рыжая макушка лучше лампочки освещала помещения, и я даже подумала об экономии электричества. Можно было бы повесить его вместо люстры и экономить на лампочках... Всё равно мой абсолютно оранжевый напарник в качестве светильника куда полезнее. - Катюха, ты чего такая деятельная? Пришла на десять минут раньше меня, а уже нашла нам кучу работы, лучше б кофе попила, или полила наш хереющий фикус. Хотя, чисто между нами, мне кажется, парень не жилец, - Серёга последнюю фразу прошептал очень тихо, по секрету, а я только глаза закатила. То же мне, диагноз он поставил несчастному цветочку. Выживет ещё, и нас с Бобырцом переживёт, уж я не сомневаюсь. Как-то же выживал этот упорный фикус в нашем кабинете столько лет, и ещё столько же протянет на чистом жизнелюбии. А потом может всё-таки дойдут руки сдать его более ответственным коллегам из отдела по работе с несовершеннолетними. Ну или цветочек научится к тому времени ходить и переберётся туда самостоятельно. Даже не знаю, что вероятнее. - На пятнадцать минут раньше, Серёга, на пятнадцать. Почувствуй разницу. А фикус этот тебя ещё переживёт, особенно если ты будешь продолжать опаздывать. Я тебя этим самым горшочком из-под цветочка и тюкну по темечку, а потом буду использовать твоё мёртвое тело вместо удобрений. Будет у нас единственный в мире фикус-людоед, - я мечтательно вздохнула и посмотрела на подоконник. Горшочек с фикусом стоял на месте и... Хотела бы я сказать, что радовал глаз, но радости как-то не ощущалось. - Да ну тебя, Катюха, ты какая-то по утрам агрессивная, не высыпаешься, наверное, - покачал головой Бобырец, устраивая на вешалке свою брутальную кожанку. Ну, Серёга зимой и летом одним цветом, в одной и той же куртке ходит, так что я больше удивлюсь, если он в минус тридцать пять придёт без неё, чем в ней. Надо бы ему мозги-то вправить, да и пуховичок потеплее подарить. А то замёрзнет где-нибудь, что я потом родственникам скажу? Мол, ваш сын, бравый полицейский, погиб не от шальной пули, а от того, что не надел тёплую куртку и примёрз к пожарной лестнице? Не думаю, что смогу сообщить такое с серьёзным лицом. - Так чего, я зря раздевался? Выдвигаемся? - Нет уж, пойдём сначала к Санычу сходим, может он чего нового узнал. Ты заодно погреешься, а то отморозишь голову свою пустую... Мир, конечно, в твоём лице никого не потеряет, но я не могу взять грех на душу, - я тяжело вздохнула и, оставив тоненькую стопочку с фотороботами на своём столе, направилась к выходу из кабинета. Серёга за мной, растирая покрасневшие на морозе руки. Да уж, погода там, на улице, совсем какая-то не сказочная. Саныча на рабочем месте вообще не оказалось, зря спускались в морг. Как у нас всё удобно, однако, пошёл в полицию, если не помогли, то морг на цокольном этаже, сказка просто, всё для любимых граждан. Сплошные удобства. Ну, работникам полиции так и впрямь удобнее было, всё-таки частенько приходилось в морг заходить, не кататься же каждый раз в городской, который от нашего отделения на другом конце города. - Ну всё Серёга, мужайся, сейчас поедем по подъездам рыскать. Хотя, радуйся, что не на морозе зайчиками прыгать, - хмыкнула, натягивая куртку. На самом деле, я сама была рада, что нам не придётся гулять по холодным улицам, всё-таки, леденящий душу промозглый ветер на пару с морозом не были пределом моих мечтаний. Мне больше нравится в тепле, под одеялом, с чашечкой кофе и килограммом конфет. Вот это я понимаю, жизнь, не то, что с бумажкой по подъездам шастать. - Ты не представляешь, как я рад, - Бобырец изобразил бурный восторг, а я только глаза закатила. Тоже мне, театр одного актёра. Надо было ему в театр идти работать, в детский. Играл бы Антошку, который дедушку лопатой того, ему и костюма не надо, и так одно лицо, не отличить даже при свете дня. - А сколько подъездов-то нам надо обойти? - С математикой дружишь? Считай. Четыре дома, в каждом дохрена подъездов, а в отдельно взятом подъезде хрен знает сколько квартир. "Четыре" умножить на "дохрена" и умножить на "хрен знает сколько" получается "целый день работы" для нас с тобой, андестенд? - я провела краткий экскурс в арифметику и оглянулась на Серёгу. Тот медленно покивал, видимо, не очень-то проникся моими математическими исследованиями, и накинул свою неизменную куртку. Мы всё-таки покинули наш родненький кабинет и отправились в холодную неизведанную реальность, ловить преступников. Хотя, нам бы сначала про жертву что-нибудь узнать, а потом уже искать жестокого убийцу. До нужного переулка мы добрались быстро, наперегонки. Чтобы не замёрзнуть, на самом деле бежали, обгоняя степенно ползущих на работу людей. Выглядели мы с Серёгой, как идиоты, а не как бравые полицейские, так что, быть может даже хорошо, что нам разрешено ходить в гражданском и не позорить форму. А то люди окончательно бы потеряли доверие к городской полиции, а в частности а нам с Бобырцом. Начали с того самого дома, у которого была ржавая пожарная лестница. К ней-то Серёга чуть и не примёрз вчера, хорошо, вовремя отошёл, а то бы там остался до весны, оттаивать. - Представляешь, Серёга, я схожу с ума, - начала я разговор, едва мы с моим оранжевым напарником заползли в мрачный тёмный подъезд. Бобырец озарял темноту своей рыжиной, и я окончательно приняла решение выбросить фонарик, потому что от Сергея освещение гораздо лучше. - А я тебе говорил, что не надо столько сахара в кофе класть, - мудро заметил Бобырец, будто сахар в моём кофе действительно неразрывно был связан с моей умственной деятельностью. Я тяжело вздохнула и всё-таки продолжила. - Сегодня всю ночь по кухне кто-то ходил. Прямо топал и топал. Я два раза вставала, смотрела - никого. А шаги такие, настоящие, человеческие, - я изобразила топот, услышанный мною ночью, и позвонила в первую квартиру. Пока хозяин не очень-то спешил нам открывать, я продолжила. - Сначала шорохи, а потом шаги. Странно всё это. - Может, тебе приснилось? - предложил Бобырец, начиная уже стучать в дверь кулаком, чтобы наверняка услышали. - Нет, не приснилось, - отмела такой вариант я, присоединяясь к напарнику. - Открывайте, полиция! После этих слов дверь со скрипом, медленно отворилась, а за ней никого не оказалось. Мы с Сергеем уже собирались входить, как вдруг из дверного проёма пробкой вылетел молодой пацан и молнией вылетел на улицу. И я, и Бобырец побежали следом на инстинктах, приученные опытом к простому правилу: "бежит - значит виноват". Работало не всегда, конечно, но в основном... Разговор о моих ночных приключениях пришлось отложить, потому что на бегу разговаривать было не очень-то удобно. Пацан мелькал впереди, за ним рыжим ураганчиком нёсся Серёга, а следом и я, выворачивая ноги на дворовых ухабах. Люблю свою работу.