Его желание

      Сразу как кошмары покинули пустоту, Эррор продолжил блокировать пространство. Вначале Инк не придал его манипуляциям значения. Подумал: перестраховывается от новых незваных гостей. Он стал беспокоиться, только когда понял, что не может покинуть пределов пустоты. Сел на диван в ожидании, не решаясь устраивать разборки, не разобравшись в ситуации.       — Эррор, — обратился он к разрушителю, стоило тому переступить порог. — Я, конечно, все понимаю, но зачем ты заблокировал вход в мой мир? Хотя, зачем блокировать вход – понятно. Ты ответь: зачем заблокировал выход?       Эррор застыл на пороге. Его глазницы чернели пустотой, а пальцы рук сжимались-разжимались, будто мяли тесто. Вместо слов он спешно подошел, сел рядом на диван и крепко обнял Инка. Он положил голову ему на плечо, прижался всем телом и зашептал:       — Я хочу попросить тебя о полном доверии. Прошу, всего пару недель, может, чуть больше, будь со мной, будь здесь. Обещаю, когда все закончится, я откроюсь тебе. Между нами не останется секретов. Только прошу, всего две недели покорного ожидания, Инк.       Хранитель альтернатив замер, пораженный услышанным. Он даже не знал, чему удивился больше. Обещанию раскрыть лелеяные тайны, в сохранении которых Эррору помогали жители мультивселенной, или внезапному проявлению нежности.       Художник не мог видеть лица любовника и не знал, улыбается тот или хмурится.       — Эррор? — Инк нашел силы проглотить образовавшийся в горле ком, — ты хочешь, чтобы мы не покидали мою пустоту две недели?       — Да.       — И ты не скажешь мне о причинах?       — Нет, прости.       — Тогда скажи хотя бы: это не повредит мультивселенной?       — Не повредит. Клянусь.       Инк неуверенно обнял черного скелета в ответ. Ощутил, как колотится у того душа, как трясутся руки.       — Я верю тебе, — хранитель альтернатив улыбнулся. — Я буду с тобой здесь две недели. Буду считать их долгожданным отпуском. Но, — он вырвался, соскочив с дивана, и подмигнул любовнику, — ты обязан меня развлекать, чтобы мне не захотелось бежать.       Вид Эррор имел понурый. Слова Инка не сразу дошли до него. А когда дошли, он едва не заплакал – такой пораженный у него стал взгляд.       — Спасибо. Я оправдаю оказанное доверие. И буду развлекать тебя. Нас обоих.       Хранитель облизал испачканные в желтой краске пальцы, и его улыбка приобрела искренность. Что ему стоит две недели отдохнуть в приятной компании? Особенно, если после он, наконец, распахнет коробочку секретов черного скелета.       В это время по мультивселенной носился паникующий Дрим. Он сам не знал, кого ищет в первую очередь: идиота-брата или друга-хранителя.       О творящемся беспределе с заманиванием Инка на Эррора в гости к Найтмеру он узнал случайно. Вездесущая Корица просветила. В тот день у Дрима и Корицы как раз проходила встреча. Побывавшая в ядре Фриск консультировала хранителя снов о ряде пограничных с негативными альтернативами мирами, в которых требовалось его присутствие. Неожиданно она замолчала и задумчиво изрекла:       — Что это Инк делает? Он вошел в мир Найтмера.       Дрим и Корица с трудом попали в некогда прекрасный мир, который завоевал Найтмер, и очутились на поле битвы. Ни тел, ни праха, зато море крови и взрывших землю костей. А еще чернил. Много чернил!       Вот тут у хранителя добрых снов и случилась паника. Ведь Корица не смогла ему ответить, где его брат и где его друг. Вернее, она знала, где те находились в тот момент и именно потому промолчала. Мир слияний оставался тайной за семью печатями.       — Я поищу во временной линии Омега. Может, Инк там. А ты посмотри вокруг. Вдруг он раненный ждет помощи, — вот так немудрено Корица избавилась от внимания Дрима и поспешила к ПаперДжему, желая узнать последние вести.       Дрим начал кружить по альтернативам в поисках пропавших неведомо куда брата и друга. В своих поисках он забрел в АндерСвап. Встретил его не радостный Блу (тот убежал на тренировку к Альфис), а хмурый Папайрус.       — Инк не у вас?       — Нет. Давно его не видел… Постой! — высокий скелет схватил хранителя снов за золотой плащ и сказал: — Вижу, ты занят, но мне срочно нужно увидеться с Блускрином. Пожалуйста, перемести меня к нему. А дальше я как-нибудь сам.       Хранитель добрых снов отвел взгляд. Он не знал, чем может кончится встреча свап Папса и Блускрина и как эта встреча отразится на Блу. Может, после нее Папирус охладеет к маленькой жизнерадостной копии брата? Подводить Блу не хотелось. Но и отказывать старшему скелету казалось неправильным. Он имеет право знать.        — Прости, я несколько занят, давай позже, — попытался увильнуть Дрим.       — Тебе не нужно сопровождать меня, — Папайрус сильнее сжал золотой плащ. — Не думаю, что мой… брат причинит мне вред. А моральную поддержку мне окажет Блу, когда я вернусь.       Все ещё не уверенный в том, что поступает правильно, Дрим открыл портал и провел Папайруса в пространство между мирами.       — Позови его. А я… пойду. Прости… — сразу после сбивчивых извинений Дрим исчез в свеже-созданном портале и продолжил поиски.       Папайрус стоял в молчании минуты три – собирался с духом. Курил и осматривал пустое белое ничто. Наконец, он затушил сигарету и прошептал:       — Блу, я хочу поговорить с тобой.       Шепота оказалось достаточно. Напротив высокого скелета открылся глючный портал, и Папайрус зашел в него.       Его душа сжалась при виде брата. Уже взрослого и не похожего на малыша, о котором он заботился больше десяти лет.       — Здравствуй, бро.       В темном пространстве загрузочного экрана, сложив на груди руки, стоял Блускрин и смотрел на брата со смесью осуждения и напряженного ожидания скандала. Он не знал, о чем говорить с братом и как рассказать ему ту часть правды, которую не знали Инк и Дрим. А еще он боялся быть осужденным братом.       Его было за что судить. Он пропал без вести и долгие годы не давал о себе знать. Он вырвал из их мира Фриск и стал ее тюремщиком. Он молча наблюдал, как брат мучается вопросами, ищет в юном Блу своего прежнего брата и плачет по ночам. Блускрин просто наблюдал все это. Он не помог ему.       Папайрус подошел, остановился на расстоянии вытянутой руки и спросил:       — Как ты, бро?       Блускрин отвел глаза и с грустной улыбкой самоубийцы ответил:       — Могло быть лучше. Прости за… все, — он расставил руки, не в силах описать словами весь объем грехов.       Папайрус положил в рот леденец на палочке.       — Можешь курить, если хочешь.       — Блу, ну, тот маленький Блу, не любит, когда я курю. Особенно дома.       На это Блускрин горько ухмыльнулся и попросил:       — Не называй его «тем маленьким». Он твой брат. Он и есть Блу.       — А ты?       — А я… я, — хранитель АндерСвапа замялся, — Я воспоминание, которого не было. Просто один из вариантов вероятного будущего, которое не произойдет.       По выражению лица высокого скелета Блускрин понял, что его не поняли. Однако он не знал, как описать свое существование и произошедшее с ним более понятно. И если Эррор иронично называл себя и его большими ошибками, то сам он думал о себе как об охранном коде мира, который появился случайно. И был полезен.       Пока Блускрин подбирал слова, Папайрус сделал выводы из услышанного:       — Но ты все равно мой брат. Был им и остался.       — Да. А ты мой, — Блускрин улыбнулся, но его улыбка быстро угасла. — Был. Понимаешь, то, что со мной случилось. Это…. В общем, я умер.       Папайрус вздрогнул, выронил изо рта леденец и воззрился на брата с ужасом.       — Что ты имеешь в виду?!       — То, что ты услышал: я умер. В тот день, когда наш мир был перезагружен, большая часть кода вернулась обратно и стала малолетним Блу. Меньшая же осталась в анти-пустоте. Гнить и меняться. Анти-пустота, вообще, довольно странное место. Безумное и разумное, если так можно описать нечто неописуемое. И оно способно давать жизнь. И я был вторым существом, которому она эту жизнь подарила. — По телу Блускрина прошла волна белых лагов. Они почти скрыли под собой скелета. Но так же быстро как лаги появились, так же быстро его тело очистилось от них.       — Что ты имеешь в виду? Я все еще не понимаю. Ты болен? Я могу чем-нибудь помочь?       — Нет. Я не болен. И ты ничем не можешь помочь. В общем, мое состояние – это была одна из причин, почему я не общался с тобой все эти годы. Ты видел, насколько я силен и насколько опасным могу быть. Появляясь в мирах, я зачастую вредил им и даже уничтожал их. Ненамеренно. Лишь на загрузочном экране и в некоторых экранированных местах я мог жить. Например, тут.       — Но почему с тобой произошло нечто подобное? И что с тобой произошло? Я так до сих пор не узнал всего.       — Ты хочешь знать правду, даже если она шокирует и причинит боль?       — Да.       Блускрин одарил старшего брата тяжелым взглядом и сказал:       — Я – смесь остаточного кода Блу и кода Эррора.       Новость ударила не слабее кувалды. От такой правды Папайрус отшатнулся. Он видел амальгам в подвалах Андайн, но Блускрин не собирался плавиться, как они. Он продолжал стоять и смотреть на брата.       — Понимаю, о чем ты подумал. Но нет, я не амальгама. Не в прямом смысле этого слова. Скажи, что такое амальгама?       — Слияние, — Папайрус сглотнул и вернул власть над осипшим голосом, — монстров.       — Верно. Но амальгамы – это слияние не только тел, но и их душ. Почти все амальгамы — это существа, пребывающие в состоянии конфликта друг с другом, так как в их телах существуют разумы нескольких существ. Даже двоим в одном теле ужиться сложно, а их, бывает, десятки набивается в одно. Так вот. Я тоже слияние, но не душ, а магии, сути и кода. В моем теле нет конфликта душ, и именно поэтому я не подвержен плавлению и разделению. Единственная ошибка моего существа это моя память, память Блу, которая осталась вместе со мной в полной мере. Ну и мое тело. Так как Эррор единолично пытался вернуть меня к жизни, он не позволил анти-пустоте подстроить мое тело под нашу смешенную суть. Из-за этого я и выгляжу как твой брат.       — Я думаю, — сказал Папайрус, — ты выглядишь как мой брат, потому что ты и есть мой брат.       Блускрин прыснул:       — В этом ты прав.       — Скажи, это было больно? — Папайрус сделал шаг навстречу брату.       — Больно.       — А сейчас?        — Сейчас уже нет. Я в порядке.       — Но тогда почему ты не дал знать, что в порядке? Неужели думал, что твоя новая суть или сила оттолкнет меня?       — Нет, — Блускрин грустно улыбнулся, и в его глазах зажглись звезды. — Маленькому мне нужна была вся твоя любовь и забота. И я не мог поступить так подло – отнять у него тебя. Прости меня за это, бро.       Папайрус сделал последний разделяющий их шаг и заключил брата в крепкие объятия.       — Прощаю.