[О снежной королеве замолвите слово...]
и вместо эпилога
14 декабря 2017 г. в 15:35
Примечания:
Пора заканчивать с этим.
Макс тёплый, а сердце у Лены холодное-прехолодное. Лютее зимнего ветра и колючего снега.
Лена знает, что незапертые двери, чаще всего, несут проблемы. Но чёрта с два она научится их когда-нибудь закрывать.
Лена плачет где-то на грани с безысходностью и в никуда, а внутренний голос кричит, разбивая посуду об острые уголки души и ясно отображая лишь один путь из осколков, перемешанных с кровью – в Бездну.
Лена пьёт до тошноты надоевший дешёвый кофе и сомневается, что по венам у неё не течёт именно этот напиток.
Ком встаёт в горле, перемешиваясь с лепестками чёрных роз, и царапает кожу, заставляя надрывно кашлять, сжимая до порезов в пальцах лезвие медицинского скальпеля.
Чёрт бы побрал эту лирику. Лена больше всего уверена, что её [да и его тоже] жалкая душа будет гореть в Аду, отдавая чёрной копотью и гнилью.
Её жизнь едва ли научила тому, что от людей надо держаться подальше.
Лена, вообще, не курит. Но приходится. Приходится закашливаться от едкого дыма, пытаясь затянуться вновь и вновь и рисовать пеплом на стенах, прожигая дорогие обои, выводя неровными линиями одну фразу:
«Ты – чёртов гротеск.»
Ей приходится прятать записи под картинами или ковром, так любовно привезённым мамой из дома. И чёрта с два она кому-нибудь их покажет.
- Ты – чёртов гротеск, – шепчет она Максу в губы, до боли в пальцах сжимая ворот его потрёпанной куртки.
И Лена знает, что на её губах слой пепла и что этот [не]поцелуй отдаёт сигаретным никотином и сладким отчаянием.
И чёрта с два она когда-нибудь пожалеет об этом.