За "хотелось"

Наиболее точно и быстро мысль может быть передана без слов, но такое общение доступно немногим. В. Е. Михальцев Прошёл год. За это время ничего выходящего за рамки дружеских отношений между ними не происходило. Совсем другой разговор о человеческой, дружеской близости. Тут Феникс не узнавал себя. Они сошлись настолько, что товарищи перестали передавать новости и сообщения каждому из них, а только кому-то одному. «Блин, да скажете друг другу». «А, ну при Марко это можно сказать, он же твой друг». «Вы что завтра делаете?.. То есть как это, вы что, когда-то шманяетесь по отдельности? Я такого уже не помню». Вот такие реплики стали преследовать первого командира. Несмотря на разницу в возрасте, опыте, взгляде на мир – они ни капли не тяготились друг другом, наоборот, разница только добавляла интереса в общении. Молчаливый по натуре Марко («Всё, что я хотел высказать, я уже высказал давным-давно и по нескольку раз») и общительный, даже, как ему пенял Феникс, излишне разговорчивый Сатчи («Язык без костей, башка без мозгов») словно всё время вели словесную дуэль. Как-то раз, ответив на простой вопрос снайпера Изо: «Который час?» шестиэтажной слегка матерной метафорой, Марко вдруг понял, что говорит совсем как… - Ты говоришь, как Сатчи, - озвучил его мысль Изо. – А тебе это не вредит, уж больно ты раньше молчаливый был, лишнего слова не вытянешь. Прямо романтический герой в седьмом поколении. Я всё, на тебя глядя, домысливал на фоне скалу посреди бушующего океана, бурю с молниями, развевающий волосы ветер и всё такое… Марко слегка охренел от подобного образа. - Ты с ним тоже осторожней общайся! Впрочем, не один Марко испытывал влияние этой дружбы. Сатч, всё время бывший рядом, очень быстро нахватался у него разнообразным навыкам в работе связанной и с применением физической силы, и с интеллектуальным трудом. Марко обладал знаниями в навигации, географии, геометрии, кое-что смыслил в механике и тактике боя. «Ещё бы кто, кроме меня, хоть на минуту задумался перед тем, как бросаться грудью на амбразуру, - мрачно делился невесёлыми мыслями Марко. – Они же ни хрена не думают, и с чувством самосохранения у большинства здесь не лады!» Сатч понабрался у Феникса всему, чему только можно. После боя, когда он предложил и возглавил вылазку и с десятью людьми занял нефиговый фрегат («Я это назову игрой в разведку ниндзей-убийц!»), Ньюгейт вызвал Сатча к себе и поинтересовался, не займёт ли он пост четвёртого командира. - Я? – удивился Сатч. - Ты, ты. Хватит тебе кастрюлями греметь и цеплять моих девочек. Тем более вы так хорошо сработались с Марко, что вас двоих можно отправлять хоть Маринфорд брать. - Ну, это вы хватанули, конечно. Нас-то и на Импел Даун лучше не бросать. Там же цепи, плети… Вдруг нам там понравится? В итоге Сатч всё же согласился. Ночью, обсуждая это дело с Марко, Сатч попутно пытался отстирать засохшее пятно крови, бордово-коричневой гвоздикой растёкшееся у него по рубашке. - В таком заметном месте, - сокрушался Сатч. – Сто пудово выбрасывать придётся. - Нда, на цветочек в петлице не похоже… - Марко вдруг беспокойно глянул на друга. – Кстати, чья кровь? - Не моя, если ты об этом. Если честно, я не помню… Сатч подался вперёд, опираясь на руки, по локти в замыленной грязной воде, закрыл глаза. - Я перестаю помнить лица тех, кого убил. Наверное в ту ночь они впервые жёстко надрались и споили львиную долю своих подчинённых. Из-за этого «Моби Дик» едва не сел на мель. Но даже тогда, когда это показалось бы простым, ничего не значащим, естественным событием – они не пересекли черту близости. Утром Марко обнаружил друга метров за пять от себя, рядом с очередной пассией из медсанбата. Бок к боку, рука к руке… Только другая рука Сатча согнута в локте и закрывает глаза. Жест типа «глаза б мои на свет белый не глядели». Ладно, о’кей, живём дальше. После они снова вошли в колею привычных дел, и Сатч опять стал самим собою: весельчаком, балагуром, бабником, лучшим товарищем и хохмачом. Но полностью забыть промелькнувшую тень они не могли. *** Прошло ещё полгода. Поздний вечер, небо усеяно звёздами так густо, словно кто-то просыпал блёстки по всему высокому небосклону. Особенно ярким это великолепие кажется в отсутствии рядом ламп или факелов. Марко в задумчивости курит, сидя на самой верхней рее «Моби Дика», там, где, кажется, протянешь палец, ткнёшь в хрустящую кристалину звезды, и она звякнет, подрагивая и переливаясь. Кругом бесконечное морское раздолье, ни единого намёка на сушу. И по всему этому гигантскому простору перекатываются слабые потоки тёплого ветра. С позиции Феникса безлюдная, мягко освещённая палуба корабля кажется чрезвычайно далёкой. Скорее всего народ сейчас больше заинтересован в ужине, чем в медитации. Этот факт командира более чем устраивает, не так часто ему удавалось побыть в одиночестве. А после сегодняшнего дня это было просто необходимо. Сегодня ему пришлось наводить дисциплину в собственном дивизионе. Дело шло не об обычных провинностях, разбираться с которыми он уже давно привык. Всё было намного хуже. Разумеется, во время сражения или при захвате чужого корабля они вели себя, как и подобает пиратам. Нападали, стреляли, ранили или убивали до полного прекращения сопротивления противника. Но одержав победу уж можно было прекращать зверства. Добивать сдавшихся, отправлять корабль на дно вместе с экипажем – этого пираты Белоуса не практиковали. Не говоря уж о работорговле. Да, если противник до последнего сопротивлялся, они доставляли ему такое удовольствие: собственноручно отправить на тот свет. Но это было исключением из правил. В последние годы многие капитаны, особенно торговых кораблей, предпочитали сразу же сдаться, как только исчезала надежда избежать встречи с «Моби Диком». Лучше потерпеть финансовые убытки, чем пойти на корм рыбам. И в этот день, утром первый отряд деловито опустошал трюмы вполне себе гражданского торгового судна. Их капитан «умыл руки» и приказал своим людям не оказывать сопротивления. Те и не оказывали. Всё могло закончиться гладко, если бы не один парень из первого дивизиона. На захваченном корабле оказались пассажиры. И среди них красивая молодая женщина… В сущности, ей очень повезло, что она успела закричать, и её услышали те, кому хватило совести врезать своему и приволочь того к командиру. А вот уже командиру досталась основная работа по демонстративному наведению дисциплины и напоминанию о высоких моральных принципах пиратов Белоуса. Это было длительное и некрасивое зрелище. Но ничего другого не оставалось, если они хотели сохранить доброе имя Отца и свою репутацию. Объясняя подчинённым, какую границу зверства и насилия нельзя переступать, Марко едва сам не переступил эту границу. Теперь оставалось ждать, чтобы понять, усвоен этот урок или нет. Если нет, то с одним подчинённым придётся распрощаться… и, скорее всего, на веки вечные. После такого «денёчка», командир благополучно потерял аппетит и коротал время в гордом одиночестве среди немых звёзд, с любопытством глядящих на странного мужчину. Находясь уже который час в этом несоразмерном человеку пространстве, он привёл в относительный порядок мысли и почти наслаждался вечным покоем, царящим во вселенной. Порыв ветра. Шагов не было слышно, но Марко почувствовал, что кто-то снизу на него смотрит. Ну, известно, кто… И, скорее всего, зная, что наблюдаемый его тоже заметил. Марко опустил глаза. Ага. Здравствуй, тётя, новый год. Пересёкся взглядом с Сатчем, стоящим посреди палубы в тёплом оранжеватом свете фонарей. Они молча глазели друг на друга ещё с минуту, кажется, ведя мысленный диалог. Типа: «Я тебя заметил». «Я заметил, что ты меня заметил». «А я заметил, что ты заметил, что я тебя заметил». «Всё, хватит нагнетать!» «Ты как, отошёл?» «Да, наверное». «Ну, тогда я щас заговорю». «А может, не надо?» «Ещё как надо». Сатч достал заныканую сигарету, повозился со спичками, закурил. Поднял голову и спросил: - Давно ль сидишь, красна девица? Голос прозвучал громко и ясно. - Давно, милый друг! – в тон ему ответил Марко. - Что сидим-с, кого ждём-с? - Видать, тебя, мил-друг. Ибо всем остальным явно похер, что там с их злым и жестоким командиром. - А ужинать ты сегодня бушь? Или на духовную пищу перешёл? - Ага. На высокую поэзию. - А в материальном виде тебя ничего не прельщает, в смысле похавать? Феникс медленно отрицательно покрутил головой. - После шести не ешь? - Сам ты… - Марко подавился сигаретным дымом. Они помолчали. - И что, ты так и просидишь там до утра? - А у тебя есть идеи получше? Сатч подумал маленько, потом отогнал то ли какую-то мысль, то ли дым от лица, и вновь поднял голову к другу. Без голоса, одними губами что-то сказал. Феникс без труда прочёл по губам: «А-ПОЙ-ДЁМ-БУ-ХАТЬ?!» Мордахой Сатча сейчас можно было казематы освещать. Марко вместо ответа медленно улыбнулся. «Всегда знает, что когда и как предложить...» Четвёртый командир раскинул руки в стороны: - Ловлю, ловлю, ловлю! Марко уже не сдерживаясь, рассмеялся: - Тут метров тридцать. - Ну и что?! – весело кричал Сатч. - Я ж тебя размажу. - Пофиг, прыгай! - Смотри у меня, я же могу. - Я знаю. Прыгай давай. А что, терять Фениксу было нечего. И он шагнул в пустоту раньше, чем подумал… Только за полтора метра до палубы руки Феникса вспыхнули и развернулись крыльями, мгновенно тормозя падение, словно парашют. Сатч ни на шаг не сдвинулся, даже не моргнул, улыбка не дрогнула: так и остался «ловить» и заработал бы себе, минимум, перелом. Сейчас ему в руки невесомо опустилось нечто среднее между мужчиной и птицей, сияющее раскинутыми крыльями и полуприкрытыми глазами. - У тебя теперь тоже проблемы с чувством самосохранения, - довольно сообщил Марко. - Никаких проблем: нету чувства – нет проблемы. Будто бы у тебя оно есть. - Мне можно. - В какой-то степени – да. Но не абсолютно же. Марко замахал крылом, заодно возвращая ему форму руки. - Стоп, стоп, стоп, погодь со своими «абсолютно – относительно», я ещё трезв. Так что никаких заумностей до того момента, пока я не напьюсь и не полезу на стол танцевать стриптиз. - После этого уже мне будет не до заумностей. - Вот я о том и говорю. Они решительно направились в кают-компанию. *** Начав службу на «Моби Дике» в основном по части готовки, Сатчи до сих пор оставался своим человеком в камбузе и имел свободный доступ к продовольствию и, самое главное, к выпивке. (Кое-кто именно этим обстоятельством объяснял привязанность первого командира к четвёртому). Сейчас они обошли кухню, стырили всё необходимое и вернулись в кают-компанию, которая, в соответствии с масштабом корабля, была больше похожа на зал благородного собрания. Там было совсем мало людей. Кого-то позвали, кто-то сам пришёл, и быстренько завязалась пати. К мужикам присоединились девушки, как представители от медсанбата, и тут же хорошенько приложились к бутылкам. - Девочки, вы чего? – спросил у них Сатч. - Возились сегодня с одним… раненым… - устало ответила одна из них, помешивая вино в бутылке и глядя куда-то в пространство. – Ох, командир, ручка-то у тебя тяжё-ё-ёлая… Марко сразу понял, к кому она обращается. - Я должен был… Она замотала головой: - Я всё понимаю. То есть, мы все всё понимаем! Дисциплина необходима, иначе пиздец всем нашим высоким идеалам. - За дисциплину! – предложил кто-то. Все чокнулись. - Жить хоть будет? – спросил Марко потом чуть тише. - Будет, но не так активно, как до сегодняшнего дня. В следующий раз, когда будешь кого-нибудь жизни учить, не надо <…> (она сказала, что) и ещё не так сильно <…> Марко кивал. - Ага. Я учту. Буду предельно точен. Такое вам принесут чистенькое аккуратное тельце без единого синячка… и признака жизни – залюбуетесь. Девушка почти силой влила в Феникса полстакана. Подумала, вытащила из кармана халата какую-то таблетку. - О, нет, только не эти ваши таблеточки! – запротестовал Феникс. – От половины из них крыша съезжает. - От этой не съедет, - пообещала она. - Нет, спасибо… И что за манера: лекарства с алкоголем мешать, кто вас этому научил? Она прервала его протесты, поднеся таблетку себе ко рту, демонстративно положила её себе на язык и наклонилась к Марко с поцелуем. Тут уж он капитулировал. Окружающие одобрительно зашумели, заулюлюкали, кто-то зааплодировал. - Запрещённые приёмчики? – притворно мрачно спросил Феникс после столь специфического принятия лекарства. - Женщинам можно играть не по правилам, - улыбнулась та. – Особенно, если правила устанавливали мужчины… Да мне просто давно хотелось это сделать. - За «хотелось»! – поднял тост Сатч. Все выпили. - А что, давайте играть в бутылочку! – предложил кто-то. - Тем более у нас уже есть пустая. - Две. - Три. - Пофиг, главное, что одна есть. - Блин, люди, вам сколько лет? - А что такого? – вслух размышляла одна девица. – Я уже полгода ни с кем не целовалась. Нужно с этим что-то делать. - Это же классика жанра. Дамы, вы морально готовы? - Это мы у вас должны спросить. Во время игры было ощущение, будто все участники попросту снимают стресс в дружеском кругу. Девушки даже между собой целовались так, что парни вопросительно клонили головы набок. - Фига себе вы темпераментные! - Мы пьяные, а не темпераментные. Кто следующие? Когда бутылка показала на снайпера в костюме гейши, одного из самых своеобразных парней на корабле, а потом на Сатча – все рассмеялись. - Ну давайте, давайте! - А чё! – жизнерадостно и, кажется, без единой трезвой мысли в голове бросил Сатчи и, резко схватив в объятия ошеломлённого Изо, поцеловал его «киношным поцелуем», у того аж волосы по полу проехались. Все как по команде воскликнули «Ого!» Рука с красными ногтями возмущённо забарабанила по плечу четвёртого командира, и только после этого Изо был приведён обратно в вертикальное положение. - Блядь, у меня же вся краска на губах размазалась! – с чувством ругался снайпер. Сатч смеялся, говорил, что эта игра не способствует сохранению макияжа. Марко смотрел на его губы со смазанным алым отпечатком. В мозгу на долю мгновения вспыхнула картина дневного «воспитательного процесса», фрагмент с окровавленным ртом, изрыгающим проклятия… Промелькнуло, пролетело. Кажется, таблетка начала оказывать действие, и сознание Феникса уверено двинулось куда-то в направлении Нирваны. - Теперь я кручу, - сказал Сатч. – Хочу сам решать свою судьбу. «Ох, чёрт, зная, как ему везёт, я точно знаю, кто с ним будет следующим…» - отстранённо думал Марко, без всякого интереса следя за бутылкой. Вокруг грянул хохот. - МА-ААРКО!!! - Сатчи, тебе сегодня везёт на мужиков! – обрадовался кто-то. Все глазели на это дело с живым любопытством. «Опять», - подумал Марко. «И снова здравствуй», - сказал взгляд Сатча. Они крепко обнялись. Поцеловались. Открытыми губами, но без языка. Продолжительно, но сдержано. - Да вы прямо гусары, - фыркнул кто-то. - Теперь ты тоже в помаде Изо, - поздравил Сатч, размыкая объятие. - Изо, как ты ходишь с такой фигнёй на губах, от которой всюду следы? – поинтересовался Феникс, пытаясь стереть отпечаток краски. - Марко, тебе столько лет, а ты элементарных вещей не понимаешь, - заулыбались девушки. – Мы тебе потом всё разъясним. Когда чуть подуспокоились, сбегали за гитарой и всучили её Фениксу, который за прожитые годы выучился играть буквально на всём, что издавало звук. Сатч в шутку постучал по бочкам и кастрюлям, словно по барабанам, причём, как заметил Марко, вполне со знанием дела. Подробности музыкального прошлого выясняли, когда оба пошли проветриться на палубу в темноту ночи. - Да, было дело. Зачем? Девок клеить. Да нет, просто захотелось. - Это у нас теперь будет главный тост, когда закончатся причины пить. За… захотелось! Они чокнулись, выпили. Рука Сатча нашла ладонь Феникса, сжала её; и Сатч потянулся к его губам. - Стой, хватит… ты же не настолько пьян! - Марко вгляделся в лицо друга и столкнулся с до жути осмысленным взором. - А я вообще не пьян. Поцеловал. Марко крепко стиснул его плечо, отодвинул на расстояние вытянутой руки. Парень рассмеялся, отступив на шаг и не смея приблизиться. - Я тебя не понимаю. Ты что, хочешь, чтобы я ходил за тобой с криками «Люби меня!»? – В голосе Сатча одновременно звучало какое-то нервное веселье и тоска. – А я скоро начну, ты не сомневайся. Марко смотрел на него, как будто в первый раз увидел. - До такой степени? – наконец спросил он. - Всё очень, о-очень, о-о-о-очень серьёзно, - грустно улыбаясь, качал головой бородатый. Они подошли к борту, выкинули свои бутылки, «что не есть хорошо», как заметил Сатч, в более адекватном состоянии ярый противник загрязнения окружающей среды. - У тебя по лицу видно, что ты завис, подумай обо всём этом, ладно? – сказал наконец Сатч. – Если что, я у себя в каюте. ЕСЛИ ЧТО – один. И ушёл. Это предупреждение окончательно дало осознать Марко всю серьёзность ситуации. Если дошло до такого, можно начинать охреневать по полной программе. Сатч. Его. Что-о-оо?!! Марко схватился за голову. Нет формулировок. Одни эмоции. Осыпая себя, друга и весь свет проклятиями, Феникс шагал кругами по палубе. Потом развернулся и пошёл в обратную сторону, уже пытаясь успокоиться и рассуждать. Но это было бесполезно. Всё сводилось к простому выбору: да или нет. Или он сейчас идёт к нему, или не идёт. Отвечает на его чувство или не отвечает. Вопрос, любит ли он этого бородатого шутника, даже не возникал. Конечно, да. Разумеется, любит. Не было никого, кто были ему дороже, чем Сатч и Отец. И Сатч, несомненно, сейчас самый близкий ему человек… Близкий? Ха. Ну и до какой степени близости он готов дойти? Вот это всем вопросам вопрос. «А ведь теоретически на него нельзя ответить», - вдруг осознал командир. Действительно, единственный способ тут: пойти и проверить на практике. «Вот так довод и помощь рассудка! - подумал Феникс, спускаясь в коридор, ведущий к каютам командиров. – Спасибо, рассудок! На что же ты меня толкаешь, а?» Каждый шаг – один удар сердца. Дошёл до конца коридора, постучал, зашёл. Сатч, в этот момент как раз снимавший куртку, оставаясь в полосатой майке, обернулся. - Как ты быстро! – поразился он, глянув на тикающие на стене часы. – Семь с половиной минут… И ты всего за семь с половиной минут распрощался со своей ориентацией? Марко смотрел мрачно и напряжённо. «Я пришёл», - сказал его взгляд. «Значит?..» «Да». Как-то стало вдруг невмоготу от замершего и сдавившего времени. «Ох, сил моих никаких нет». Сатч не торопясь подошёл. Они оба были высокими, под стать друг другу. Не касаясь, приблизил лицо. Зрительный контакт прервался. Поцелуй. Совершенно откровенный. Жаркий. Затягивающий. - У меня такое ощущение, что ты за свою жизнь УЖЕ успел больше нацеловаться, чем я за свою, - пробормотал Марко. - Наверняка. Ты же такой недотрога! – заулыбался Сатчи. - Это я недотрога?! Ты тогда… - Кто я? Да говори, говори. Как ты хотел меня назвать? Феникс только рукой махнул, обнял. Опять поцелуи, стоя посреди почти пустой каюты, среди привычно качающихся стен. Прикосновения рук, заново запоминающие, изучающие друг друга, будто они собрались не любовью заняться, а скульптурой. Марко разлохматил волосы Сатчу, они моментально съехали вниз, занавесив лицо и опустившись почти до плеч. - И зачем? - Ха-ха-ха, ты так на льва похож или на болонку. - Хватит ржать, это моя прерогатива. Марко отводит ему волосы с лица, отбрасывая назад: русая копна. - Понаотращивали себе волос, - делает вид, что ворчит Феникс, - что ты, что Изо… - Кстати, да. Классный чувак. Давай его тоже позовём, а? - Поговори мне ещё, - уже искренне возмущается блондин, дёргая Сатча за волосы, заставляя запрокинуть голову. Целует шею, впиваясь губами, кусая… В сбитом дыхании четвёртого командира слышны и сдавленные смешки и тихие постанывания. Осознав, что скоро начнутся стоны от боли, Марко ослабевает хватку кулака, пропуская пряди через пальцы. «Длинные волосы, широкие плечи, борода – ну у тебя и вкус, комдив!» - просыпается внутренний голос Феникса. Потом внутренний голос зевает, переворачивается на другой бок и засыпает обратно. - Сатчи, вот мне любопытно, лучше у тебя спросить, в конце концов, ты у нас половину медсанбата перетрахал… - Какую половину?! Всего-то шестерых, причём одну всего лишь один раз… - Давай без подробностей. Короче, скажи мне, что это у них за колёса такие? - А что, приходы начались? - Не то чтобы… просто такое ощущение, как будто всё само собой происходит, а ты смотришь со стороны на это дело… - … и думаешь: ну и пиздец!.. Да? - Почти. - А, всё в порядке. Тебе же интереснее будет… Одежда облетает на пол, обозначая путь до кровати (той самой, которой в дальнейшем предстояло стать самой многострадальной за всю историю «Моби Дика»). - Садись! – произнёс Марко, подкрепляя слова повелительным жестом, надавив на плечо Сатча. Тот послушно опустился на край постели и, вытаращив глаза, смотрел, как Марко разматывал свой пояс. - Да ладно! – воскликнул Сатч изумлённо. - А чё тянуть? – пожал плечами Марко, сразу же закрывая ладонью рот четвёртому комдиву. – Только вот сейчас не остри! Тот отвёл его руку, но отпускать не спешил. Поцеловал сначала ладонь, потом запястье. - Да я и не собирался… Иди сюда… Марко с отсутствующим выражением лица сел к нему на колени, закинул руки за шею, приник к губам. Сатч, занятый поцелуем, попутно разбирался со вторым поясом, с тем, что золотой, с камнями. - Пояс верности, бля… - Знал бы, кто снимать будет, цепь велосипедную бы повязал. - Ещё скажи, якорную! - Вот так, Сатчи, если не расстегнёшь, то всё: зажигаем свет, одеваемся и расходимся по каютам. - А, щас… Я же – супервзломщик, одной булавкой – самый навороченный замок… Оп-па, готово! - Ммм!.. Рука Сатча сползла за край штанов, от чего тело блондина непроизвольно волной качнулось навстречу, губы вжались в чужой рот. Глухой стон утонул в поцелуе. Дыхание сбилось, от одного тела к другому словно пробежал внутренний ток. Сатч откинулся на спину, позволяя Марко раздеть себя; ласкать губами, путаться пальцами в разметавшихся волосах. - По ходу, не успокоительное она тебе дала, - пробормотал четвёртый командир, силясь приподняться на локтях. - Я вменяем. - Чой-то незаметно! - Так заметней? – рука обхватила член, Сатч громко выдохнул. - И вправду, тяжеловата ручка… Давай нежнее, я верю, ты можешь. - Я всё могу. Марко с почти отстранённым любопытством наблюдал реакцию партнёра. - О боже… - парень выгнулся, головой резко повернувшись в профиль, сильно прикусывая губу. – Мммм… Хулиганская усмешка блуждала по лицу Феникса. Он хищно облизнулся и, опустив голову, влажными губами нарочито медленно скользнул по возбуждённой плоти, чувствуя, как подалось навстречу, выгнулось тело. Неспешные дразнящие движения отнюдь не сулили удовлетворения, лишь разжигали желание. - Ты меня с ума сведёшь… - через силу выговорил Сатчи. – Давай уже ближе к делу. Феникс поднял на него глаза. Из-под удлинённых век они смотрели удивлённо и, якобы, недоумевающе. Обвёл языком головку члена, после чего приподнялся и ответил, не задумываясь: - Ближе к телу. - Каламбурщик хренов… Ждёшь, чтобы Я на тебя набросился? - А чё, надо было сразу: камень, ножницы, бумага!.. Сатч со стоном откинулся на спину, хватаясь за голову: - Не-е-ет! Господи, за что?! - Не рви на себе волосы, милый. А то будут у нас с тобой одинаковые причёски – всем всё сразу станет ясно. Сатч поднялся на локтях, садясь, с угрожающим видом и таким бардаком на голове, что Марко зашёлся в приступе идиотического хихиканья. Четвёртый комдив немедля рассвирепел: - Ну всё, держись, птич-ка!!! С минуту шёл нешуточный бой, во время которого на пол послетали сначала все подушки, одеяло, а следом грохнулись парни, с наполовину съехавшим матрасом. Первое, что ощутил Марко, был относительно смягчённый одеялом удар спины об пол, второе – на него свалился вполне тяжёлый груз, причём живой и вопящий не тише, чем он. - Да вы задолбали орать! – с этими словами, распахивая настежь дверь, вломился Изо. – Какого… Тут он резко оборвал сам себя, вытаращиваясь на Марко. А потом на сидящего у того на бёдрах Сатча. Потом снова на Марко и опять на Сатча. - Извините, ошибся комнатой, - бесцветным голосом произнёс снайпер, пятясь назад, и в мгновении ока скрылся за дверью. - Да что за… - начал было Марко, но Сатч не дал ему договорить. От глубокого поцелуя, со вкусом алкоголя и табака, голова пошла кругом, до дурноты - не хватало кислорода. Свесившиеся вдоль щёк русые пряди легонько щекотнули по лицу: Марко открыл глаза, чтобы увидеть, как Сатч пристраивается ближе, отводит его ногу в сторону, подхватывает под колени, сгибая. -Стой, ты… Саднящая, тягучая боль, прошибающая насквозь, резко гасится волной синего пламени. Сатч едва не кончил от зрелища выгибающегося под всполохом огня тела, от ощущения тесноты и жара. В предплечье вцепилась рука Феникса, рефлекторно пытаясь остановить, но тут же пальцы разжались, отпуская. - Дозволяешь, значить… - произнёс Сатчи, подаваясь вперёд. Прочёл по губам блондина едва обозначенное «Да». Марко даже простонать не мог: голос пропал. Совсем. Только шумное дыхание с прерывистыми вдохами выдавало напряжение. Сатчи двигался размеренно, постепенно наращивая темп, и всё более размашисто. Качающийся пол способствовал... Лаская безупречное, всё в ровном загаре тело Феникса, Сатч не мог отвести глаз от запрокинутого лица, приоткрытого рта. Раскинутые крестом руки со сжатыми кулаками, перевитые огненными языками, и крест на бурно вздымающейся груди… Наклонясь, парень провёл по руке Марко, переплетая пальцы, заставляя обнимать, прикасаться… - Не всё только мне у тебя учиться… - прошептал русоволосый, чувствуя, как расслабляется тело под ним, как отзывается на каждое движение… Когда они отпали друг от друга, Феникс, перекатившись набок, оценил расстояние до кровати. Мда, хорошо же они «проехались», странно, что они ещё не в коридоре. Перегнулся через лежащего на спине четвёртого комдива, почти ложась на него; дотянулся до торчавшей из кармана сброшенной куртки пачки сигарет. Пока шарил в поисках зажигалки, почувствовал, как прошлась по спине, по позвоночнику снизу вверх рука Сатча. - Погоди… - выудив зажигалку из другого кармана, повернулся к бородатому, удобно устраиваясь и обнимая. – Не тяжело? Сатч повозился под ним, будто бы взвешивая. - Да ничё так. Улыбаясь, Феникс провёл пальцами по шраму на виске друга. – Почему ты не хочешь, чтоб я его исцелил? Сатч посмотрел ему в глаза. - Не надо. Это на память. - Хороша память… - Марко нагнулся, легко коснулся шрама губами. – Крестик на руке поставь. В дверь постучали, и голос Изо сообщил, что начался шторм, если они не заметили. - Так что ОДЕВАЙТЕСЬ и тащите свои задницы наверх!!! - Изо, ну что ж ты так… - Я?! Запомни, бородатый: я вас не видел – вы меня не видели!!! – И уже тихо пробурчал: - А мне ещё некоторые предъявляют, будто Я извращенец… Громкий хохот первого командира из-за двери был ему ответом. На выходе Сатч поймал Марко за руку. - Что? – спросил Феникс, но тут же догадался и быстро поцеловал, уже в коридоре. Изо сам себе закрыл глаза рукавом кимоно. - Пиздец, у вас, блин, полная гармония… И длилась эта гармония ровно до того дня, когда взгляд Феникса пересёкся со взглядом ободранного конопатого тощего юнца, которого каким-то случайным ветром занесло на «Моби Дик». И вот только тогда, собственно, и начался пресловутый пиздец.