******
– Ты знаешь, куда он сбежал? – Понятия не имею, – честно сознался я, и Вилче, задумчиво покусывая губы, отвернулась. – А что? – Да просто интересно, что вообще.. Ну, вот я или ты, допустим. Если кто-то из нас сбежит, куда он пойдёт? Что будет делать? Это так странно. Господи, надеюсь, он в порядке.. Я впечатлённо вскинул брови. Вилче волнуется о Тиарнисе, как мило.. Тут же мне стало стыдно за себя. А почему я этого не делаю? С чего я взял, что Тиарнис в храме? А не утонул, например? Не попался Морогену и его не убили там? Вдруг он пересёк границу с какой-нибудь империей, и сейчас сидит на таможне или, того хуже, в плену у каких-то простолюдинов? Много чего могло случиться. А я утешил себя, что Тиарнис в храме, и сижу спокойный. Был бы он в храме, его бы уже нашли? Брунлейв не дурак, ведёт поиски. Храм должны были в первую очередь обыскать, как единственное место, куда Тиарнис мог податься. Хотя как сказать, единственное.. Он мог действительно уплыть куда-нибудь. И хотя, возможно, не стоило говорить об этом с кем-либо, я хотел хоть с кем-нибудь этим поделиться. Или просто проговорить вслух, чтобы успокоить себя. – Я.. Думаю, он бежал в их храм. Он далеко от Редхильдса, так что. Имеет смысл. – Это же храм, – Вилче посмотрела на меня, как на дурного. – Его там наверняка знают и сразу сдадут. – Ну, люцифернианцы довольно добрые. Думаю, если он попросит, его будут там прятать..? Тиарнис уже был там, наверняка он знаком с надзирателем? Или как у них называется эта должность, не важно. Думаю, такое вполне может быть. – Настолько они добрые? Я бы сказала, глупые. – Или так, – я не хотел спорить. – Но он точно в безопасности. Хотелось бы надеяться. Жаль, у него нет возможности как-то сообщить мне. И вообще, да, очень интересно, почему он не бежал сюда, к нам. Мы бы его спрятали. Думаю, отец бы понял..? Ладно, это уже мои фантазии. Не стал бы отец таким заниматься, и в первую очередь написал бы Брунлейву. А то и выделил Тиарнису сопровождение, чтобы его доставили в Редхильдс. Это, всё-таки, не какая-то ерунда. Это сбежавший принц, чёрт возьми. Ужас, и правда.******
На Мумед и Дар-Наши я натолкнулся совершенно случайно – изначально я даже не планировал за ними следить. Да и вообще за кем-либо. В последнее время была какая-то эпоха затишья. Никаких сплетен, странных новостей, шифров.. Очень грустно. Поэтому фантома я сейчас куда чаще использовал для простых прогулок. Без каких-либо дурных целей. Сейчас же всё получилось чисто случайно. – Просто проблема в том.. Замолкнув, Мумед тяжело выдохнула. Я никогда не видел её в таком замешательстве, так что даже заинтересовался. Что у них может такого происходить? – Способность люцифернианцев – подражать, – наконец она собралась с силами. – Это касается и поведения, что они видят и воплощают это в себе. И в магии эта их черта тоже находит выход. А я не хочу, чтобы в мире появилось ещё одно.. Чудовище. – Вы ничего не сделали, – Дар-Наши сочувствующе оглядела её. – Что касается Тиарниса, пока его беспокоила Люциферния и её восстановление. А не разрушение или.. Запрещённые ритуалы. – Слава всем Богам, – выдохнула Мумед. – Но я боюсь, что он вдохновится мной. Или переймёт мои привычки в обучении. Не говоря уже о том, что.. Быстро осмотревшись по сторонам, она подошла ближе к Дар-Наши и склонилась к ней. – В Люцифернии хранится люциферин. Иммер сама говорила, что цветы несут волю Демьенов. И через цветы она находит воплощение даже сейчас. Пока мы не знаем, чего именно хотели Демьены, очень опасно давать какую-либо силу тем, кого эти цветы могут.. Использовать. Я заинтересованно повёл головой. Как удачно я вышел на них.. Но вот интересно. То есть, Иммер рассказала им, или при них, про цветы, про их способность. Что это воплощение воли Демьенов. При этом про саму волю она рассказать не захотела? Как будто там что-то жуткое. Тиарнис же говорил, что они просто хотели сохранения Преисподней. Возможно, он соврал? Или ему соврали.. Как загадочно.******
– Отец. А вы не знаете, Мумед ведь бежала к нам от преследования, так? Ещё какое-то время он продолжал изучать какие-то свои бумажки, полностью меня игнорируя. Потом серьёзно посмотрел на меня. – Зачем тебе это? – Просто интересно. – Я не знаю, чем он занималась, – сразу обозначил отец. – Когда мы выяснили, что она вызвалась на эту должность только чтобы покинуть Юнгард, и её там не забрали Эхпут-Кхалид, мы хотели её прогнать. – Оу, – неловко выдохнул я. Этих подробностей о принятии Мумед на службу я не знал, и слышать такое было.. Не то чтобы неприятно. Но мы, по сути, держим у себя преступника. Разве нет? Отец это понимает? Я не требую, конечно, сдать Мумед её империи, но это не совсем правильно. – Но она расписала, как сожалеет, и что только поэтому и пришла к нам. Что на землях Батто она желает найти искупление, – отец закатил глаза. – Символично для неё. Она даже была согласна зайти в его храм и очиститься. Но ни к чему такая жестокость, я подумал? Так что.. Мы просто позволили ей остаться. Замечательно. Хотя Мумед ни разу не сделала ничего жуткого, чтобы подозревать её в злом умысле. И судя по всем её речам, она сожалеет о своём прошлом и не хочет его повторения ни в каком виде. Но всё-таки? – Она полностью осознала свою вину, – сказал отец. Похоже, он решил, что я хочу прогнать Мумед? Но нет. – Я не требую наказания ей, или чего-то такого. Мне просто интересно, что.. Что именно она сделала? Что такого можно натворить, что на тебя обозлится местный орден, а ты сама в конечном счёте сбежишь в империю, где магия под запретом и практически выведена, и всю жизнь будешь сокрушаться? Очень интересная судьба. – Я не знаю и не уверен, что хочу, – отец устало прикрыл глаза. – Что-то мне подсказывает, что даже думать о таком – большой грех. И спрашивать у неё тоже не стоит. Потому что и она хочет об этом забыть. Как всё загадочно и непонятно. Мда, а вот был бы здесь Эльнедил, я бы попробовал поговорить с ним. Узнал хотя бы.. Что самое жуткое можно сделать с помощью магии, и есть ли у магов какая-то общепринятая этика? Независящая от законов империй, а какое-то общее соглашение насчёт того, чего делать не стоит или даже нельзя. Какое наказание за это? И даже не от орденов-надзирателей, а от.. Высших сил? Если они существуют и следят за порядком на земле, конечно.******
– Я не вечен, знаешь ли, – отец пьяно тыкал пальцем себя в щёку. – И тебе в любом случае придётся занять моё место. – А вы никогда, ну.. Не хотели отказаться от престола? Отец так тяжело задумался, что ему аж потребовалось усесться поудобнее. – У меня и мыслей о таком не было, – ответ, тем не менее, оригинальностью не поражал. – Кто, если не я? Меня никто не спрашивал, хочу я или нет. – А ваши братья? Отец устало меня оглядел. Ну да, чего это я. – Им я бы и сам ничего не отдал. Ты же их видел. Во что бы они превратили Эльфегорт? Я не так плохо относился к своим дядям, хотя отец запрещал нам много общаться и хорошо я их не знал. С другой стороны, я и оцениваю их как людей, а отец – как правителей. Немного разные вещи. – А раньше люди выбирали правителя, – вздохнул я. – Не было этой преемственности. Хочешь быть правителем – иди. Не хочешь – не будь. – О, – с улыбкой протянул отец. – И где сейчас все те люди? Где их государства и правители? Все они пали. Я не хотел устраивать нудные дискуссии насчёт истории Преисподней, и почему мы сейчас живём так, как живём. Но насмешка, с которой говорил отец, немного бесила. А чем была плоха та форма власти? По крайней мере, никто не страдал. Ладно, я слишком всё романтизирую. Понятно, что когда к власти может прийти кто угодно, это тоже не обеспечивает лучшей жизни всех и каждого. Но и мы этого не делаем..? Отец тем временем решил поразмышлять: – Я бы в жизни не доверил людям выбирать себе правителя. Как могут выбирать те, кто ничего не смыслит ни в управлении страной, ни в политике? Тебя этому учили. Меня учили. Вся наша семья поколениями хранит эти земли. Это уже в нашей крови. А кто-то всерьёз считает, что это дело можно доверить любому встречному с улицы? Кто-то всерьёз считает, что какие-то знания передаются с кровью? Ладно, ладно. – Ну, не любому, – попытался я, но отец махнул рукой, намекая замолчать. – Тому, кто умеет грамотно, что называется, лить воду? Много ума не нужно, чтобы обманывать людей. – Ну не скажите. Хотя, мне кажется, у некоторых людей изначально такой склад ума, или даже личности..? В любом случае, некоторые люди ещё с детства начинают понимать, как думают и действуют остальные, а потом использовать это, если нужно. Кеддикай, недавно вспоминаемый, был таким. С детства, что называется, видел всех насквозь и всё прекрасно понимал. Забавно, что детьми его многие ненавидели. Сейчас лично я могу сказать, что он просто слишком быстро повзрослел. Каким-то образом. Видимо, и правда, что-то из врождённого. – Кому-то и учиться этому не надо. Целые империи отъявленных проходимцев. Ну вот и правили бы всеми нами одни эрмерцы. И что бы это было? Ужас, – отец возмущался так, будто подобные эпизоды в истории действительно были, и у него есть прямые доказательства того, насколько это ужасно. Ну вот в Эрмере сейчас правят эрмерцы (удивительно), и, вроде бы, люди ими вполне довольны? Хотя люди ни одной империи не смеют возмущаться властью. Мы ведь избранники Богов. Но, думаю, даже эрмерец может достойно справиться с ролью правителя. – А вообще, – вдруг отец задумался. – Большая часть людей такие тупые, что и стараться не надо. Достаточно просто быть чуть поумней. – Мне кажется, вы слишком злой. – Я, что называется, трезво мыслю, – поправил меня отец. – И не тешу себя ложными надеждами. – О, да. Заранее во всём разочаровались, чтобы потом не было так обидно? Потому что вы ожидаете худшего, а фактическое положение дел всегда чуть лучше, то есть, радует. – Какой у меня умный ребёнок, – звучало не особо радостно. Впрочем, и без того было понятно, что отец издевается. – Надеюсь, с возрастом ты станешь ещё умнее, и поймёшь, что все люди тупые.. – Теперь уже все, – отметил я. Было не очень вежливо цепляться к словам, когда и так было понятно, что отец имеет в виду.. Но уж очень хотелось. – В большей или меньшей степени – все мы тупые, – отец усмехнулся, – Заставь тебя построить дом. Ты сможешь? Или посади на твоё место какого-нибудь строителя, который даже писать не умеет. Что будет со страной через восход? А что, умение строить дома – обязательная черта умных людей? Так стоит говорить об образованности и способностях человека, но никак не об уме. Себя я умным не считаю, но отца и Коло вполне мог бы назвать такими людьми. Хотя не когда речь заходит об отношениях, допустим, но в том и дело. Все мы больше знаем о том или ином явлении, это нормально. Тупым или умным это никого не делает. – Но этому же учатся. Вопрос лишь времени. – Любого можно научить строить дома. Любой ли научится управлять страной? – Я думаю, да. – А я думаю, что нет, – тут же отрезал отец. – Любая страна с выборочной властью рано или поздно придёт к краху. – Почему вы так думаете? – не унимался я. – Потому что такую форму власти прекратили Боги? Это же не значит, что это плохо.. Они просто принесли свой порядок. Но это же не значит, что раньше было хуже. Отец так думает, наверное, потому, что люди тех времён никак не могли договориться друг с другом? Но это не имеет никакого отношения к типу власти. – Лесар, господи, – отец, похоже, уже устал. – Ты ещё не понимаешь, но запомни раз и навсегда. Во власть никогда не будет стремиться хороший человек. Он будет стремиться к своей семье, к детям, к личному счастью. Но никак не к влиянию и деньгам. – А если кто-то хочет сделать жизнь других лучше? – Я тебя сейчас ударю, – недовольно сказал отец, и я на всякий случай отстранился. – Если кто-то хочет сделать жизнь других лучше, он идёт работать врачом. Преподавателем. Помощником в богадельни. В крайнем случае, занимается благотворительностью. Всё остальное, – медленнее и громче проговорил отец. – Удел жадных. Властолюбивых. Корыстных уродов. – А мы с вами тоже такие? – спросил я. – Мы ведь тоже люди у власти. Хотя никто из нас к власти не рвался, но тем не менее? – И да, и нет. Мы ведь вынуждены. Поэтому у нас немного обратная связь. Власть портит человека, а обязанность стоять у управления – особенно. – Вы бы отказались? – спросил я. Просто показалось, что отец говорил с сожалением. Возможно, он не очень и хотел быть на своём положении, но его просто обязали? Но он такой ответственный.. Всегда был для меня примером, каким должен быть правитель. Хотя как это может мешать людям мечтать о свободе? Ты можешь хорошо выполнять свободу, а по ночам грустно рассматривать потолок и мечтать о другой жизни. Одно другое не исключает. – Я не знаю другой жизни, поэтому не могу сказать. Вдруг там не лучше? – Там свободнее. – Свобода – благо или нет? Я, осознав, что меня подловили, захотел встать и уйти. Казалось бы, что это вообще за вопрос? Но Модо написал целую книгу, где размышлял на эту тему, и чёрт возьми, какая же это нудная гадость. А я должен это знать и уметь, если что, объяснить, что он вообще хотел сказать. – Свобода – удел грязи, – напомнил отец. Хотя я и сам знал и помнил, но не суть. – Высшее происхождение само по себе подразумевает ограничения и дисциплину. Если в тебе не простая кровь, ты не свободен от рождения, и не можешь быть. Да-да.. Тебя по рукам и ногам связывают обязательства перед семьёй, империей и Богом, что можно считать одним целым в нашем случае.. И о какой свободе речь, действительно. Иди ещё о чём-нибудь смешном подумай, умник. – Золотая клетка от материала клеткой быть не перестаёт, – с важным видом произнёс отец, и я нервно потянулся к своему стакану. Такое на трезвую голову воспринимать нельзя. – Запейте. А то подавитесь от сахара. Отец усмехнулся и действительно поднёс стакан к лицу. – Не так давно виделся с твоей матерью, – отпив, продолжил отец. – Видимо, понабрался от неё. Это что-то в её стиле. – Зачем вы виделись с моей матерью? – спросил я. Это было единственным, что меня интересовало по понятным причинам. – Мы всё ещё женаты, – отец, наверное, пытался отшутиться, но нет. Меня не так просто обмануть. – Вот именно. Но никак не взаимодействуете большую часть времени. Что вам вдруг от неё понадобилось? Я серьёзно, – тут же дополнил себя я. – Мне просто интересно, о чём вы можете говорить. – Ой, – отец сам задумался, и я, желая ему помочь, попробовал угадать. – Она просила вас отпустить её домой? Иначе с чего они говорили про клетки. Откуда-то же отец вытащил это выражение. Я думаю, что он не просто говорит в стиле моей матери, а повторяет за ней. То есть, она говорила про клетки, но в каком контексте? Возможно, она высказала отцу пару претензий насчёт своей жизни, тот ожидаемо не понял. Потому что что не так? У неё группа служанок, она может делать, что хочет, целыми днями отдыхать, её кормят и одевают. Да, не дают свободно перемещаться, общаться с родственниками, видеть своих детей.. Но в глазах отца это всё наверняка ерунда. – Я что, её насильно удерживаю? – отец изумлённо уставился на меня. – Пусть едет, куда хочет. – В самом деле? – Какого ты обо мне мнения? По-твоему, я запер её и никуда не выпускаю? – Вы не выводите её в люди.. – И это всё, что я делаю, – внушающе проговорил отец, пристально глядя на меня. – Ясно? Я её не удерживаю, не держу на цепи, не морю и никак ей не мешаю. После того, что она сделала, за такое она должна мне в ноги кланяться при каждой встрече. – А как она себя ведёт с вами? Недостаточно почтительно? – Для женщины, которая изменила своему мужу и потеряла возможность рожать после второго ребёнка от иностранного мужчины, даже слишком нагло. Надо же, мне стало интересно, что именно не так делает моя мать. Зная отца, он наверняка приукрашивает. Собственно, понятно и из его слов – в его представлении ему должны кланяться в ноги и бесконечно его благодарить. Моя мать, может, и благодарна ему, что он не прогнал её, но просто.. Может, у неё есть некая гордость? Или она понимает, как жалко это будет смотреться, не знаю. – Но а.. – у меня были ещё вопросы. – То есть, она по своей воле просто сидит в комнате целыми днями? – Ну, ладно, возможно, я запретил ей видеться с вами, – отец стыдливо опустил взгляд. – Но своих родственников она избегает сама. И не хочет уезжать отсюда тоже она сама. Я её тут не держу. Меня не покидала мысль, что что-то здесь не так, но допытываться смысла не было. Отец мне не расскажет, да и.. Может, я действительно зря очерняю его? И всё на самом деле так, как он говорит сейчас. Я ведь не знаю свою мать от слова совсем, может, она действительно тот человек, который согласится на такую жизнь? Кто знает. – А она знает про Эльнедила? – Вообще или что с ним? – уточнил отец. – А от женщины как-то можно скрыть.. А, ну хотя если вы его забрали. Просто я подумал, что отец подразумевает, что моя мать вообще может не знать про существование Эльнедила. Но она же его рожала, как она может не знать о том, что у неё два ребёнка, а не один. Но да, отец ведь мог забрать Эльнедила и больше никогда не говорить матери про него. Тогда она не знает о нём "вообще". Жив ли он, что с ним, где он вообще.. – Почему это звучит осуждающе, – сощурился отец. – Потому что вам кажется, – сразу остановил его я. – Я просто размышляю вслух. – Смотри мне. Да, она знает о нём. Но никогда его не видела. – Что.. – опешил я. – Никогда-никогда? Настолько всё плохо? Хотя о чём я вообще думал. Где бы им пересекаться? Хотя Эльнедил общался со служанками, ухаживающими за матерью. Они могли общаться через них? Только зачем. Эльнедил, помнится, и сам не очень хотел с ней как-либо контактировать. – Да, – отец кивнул. – Мы забрали его, как ты выразился, и отдали в Низы. А её отправили во вторую часть. Эльнедил там никогда не появлялся. А Иши не появляется в местах, где мог бы бывать он. – Это довольно грубо. – Тебе не всё равно? – Она моя мать. – И? – помолчав немного для выразительности момента, спросил отец. – Я имею право волноваться за неё, нет? – Сомнительно, но ладно. – Разрешение с барского плеча? – вздохнул я. – Спасибо. – Я не понимаю, как вы можете тратить своё время и силы на подобную ерунду. Волнение о ком-то.. – Это моя мать, – повторил я. – Раз это твоя мать, почему ты раньше за неё так не переживал? – отец подался телом вперёд, складывая руки на столе. Очень угрожающий жест.. Хотя вопрос был действительно хороший. Почему только сейчас? Хотя можно сказать, что раньше я не знал, как она живёт? И был уверен, что с ней всё хорошо. А сейчас вот вскрылись некоторые детали. – Мы не говорили о ней, – наконец нашёлся с ответом я. – А тут вы упомянули. И даже рассказали о ней немного. – Не советую тебе много думать о ней, – отец деловито отвернулся. – Повторюсь, я против, чтобы вы общались, и я тебя к ней не подпущу. Не то чтобы я хотел этого, но отец меня немного даже задел. Вот что не так? Почему я даже сейчас не могу с ней общаться? Да даже просто поговорить? Я просто не представляю наше общение, но.. Почему отец так относится? Я понимаю, почему он в детстве меня к ней не подпускал. Думал, что она испортит меня, о-о. Но сейчас-то я уже взрослый? – А она спрашивала обо мне? – решил узнать я. Тоже простой научный интерес. Образ женщин всегда так рисуют, что для них нет ничего дороже детей. Что насчёт моей матери? Нашей, кхм. Про Эльнедила бы тоже спросить. Отец, замерев в полразворота ко мне, внимательно оглядел меня. – Чего ты добиваешься? – Просто интересно. Она вообще воспринимает меня, как сына? Или уже смирилась с.. Условиями. – Мне надо напоминать тебе, что ты – её сын от мужчины, которого она никогда не любила? – Понял, – вздохнул я. Меня это не расстраивало, нет. Но просто было немного неожиданно. Настолько всё плохо? – Возможно, это не подразумевает, что она тебя ненавидит, – отец пожал плечами. – Может, если бы она растила тебя, она бы смогла к тебе привязаться и была бы нормальной матерью. – Ну, уже не узнаем. Опять же, мне было всё равно. Я и сам к матери никаких чувств не испытывал, и глупо требовать чего-то от неё. Тем более, если женщинам и правда так важен отец ребёнка, тогда всё более чем логично. Мать ведь ещё и была влюблена в этого.. Вимака? Даже взаимно, вроде. То есть, она узнала на себе, какие чувства могут быть у людей, и тем более разочаровалась в отношениях с отцом и, как следствие, во мне. Ах, какая драма.. – Но вот Эльнедилом она раньше интересовалась, – вдруг продолжил отец. – Я даже сейчас иногда улавливаю от неё мысли, что она надеется увидеть его, или что, прости, господи, его сделают слугой у неё, и у них будет возможность видеться. Хах, действительно сюжет для драматической пьесы. – Как мило, – не сдержался я, и отец с возмущением уставился на меня. – Простите. – Вот так, – справившись с отвращением, продолжил отец. – Принято считать, что женщины принимают всех детей, даже не своих. Но, видимо, важно и то, от кого этот ребёнок. – Вам обидно? Отец вскинул брови, намекая пояснить. – Что вас обошёл какой-то.. Иностранец. – Господи, – фыркнул отец. – Моё самоуважение не завязано на женском внимании. Я могу и сам признать, что действительно, я не опытен в отношениях с женщинами. Отец приложил одну руку к груди, но мой взгляд был прикован к стакану в другой его руке. Ничего такого, но если он продолжит так же махать руками, он всё прольёт.. – Даже не удивительно, что мне предпочли другого. Однако, – выделил он, – я считаю, что есть правила приличия. Хотя я бы простил ей измены, чёрт с этим. Но лишь бы дети были от меня. Но. "Но", конечно. – Случилось то, что случилось, – заключил отец. – Это я уже терпеть не буду. Я делал всё со своей стороны. Как жаль, что меня не научили писать стихи, от которых у всех женщин наворачиваются слёзки на глазах. – Отец, – одёрнул его я, пристально наблюдая за его руками. – Аккуратнее, пожалуйста. – А, – он как будто только сейчас заметил. – Я же хотел отпить. Меня заговорили. Пока выдалась небольшая пауза, я обдумал наш разговор и вдруг вспомнил вопрос, который не задал, пока была та тема. Что ж, самое время. – Чем бы вы занимались, если бы были не из нашей семьи? Ну или были младшим братом? – Не знаю, – отец ответил слишком быстро. Как будто ответ у него уже был давно готов. Обдумывал это, м? – Меня с детства готовили к этому положению, так что я даже не рассматривал возможность заняться чем-то другим. А ты? – В зависимости от того, сколько денег у меня было бы, – я тоже уже знал, что сказать. – Если бы много, целыми днями ел и спал. С людьми, разумеется. Просто спать не весело. – А если нет, то работал бы, наверное? Хотя я понятия не имел, кем бы я смог работать, но.. Наверное, если бы у меня с детства была обязанность заниматься физическим трудом, допустим, я бы не так это воспринимал? Да и о чём я могу судить, боже. Из всех профессий я знаю только преподавание, поварское дело, и ладно, строителей мы сегодня вспоминали, теперь могу назвать и их. Наверное, мне больше поэтому кажется, что я не смог бы работать? Потому что я не знаю, какие вообще есть места.. Заметив, что отец кладёт руку на грудь, я сразу отвлёкся на него. Что такое? – Больно слышать, как мой сын рассуждает о том, что он должен работать, – вдруг выдал он, и я с осуждением на него уставился. Он бы ещё в обморок упал. Чтобы вообще без сына остаться. – Отвратительно. – Это же просто размышление. – После таких размышлений мне кошмары будут всю ночь сниться. – Какой вы нежный, – фыркнул я. – Не ожидал. – Всегда было жаль обнищавшие семьи. Должно быть, очень грустно осознавать, что раньше вы купались в роскоши, а твои дети должны будут выживать. – И это вы не понимаете, как люди могут тратить силы и время на волнение о пустом? – спросил я. – Сами-то. Нашли, о чём думать. Отец тихо посмеялся. – Волнение заставляет меня чувствовать себя живым. Надо иногда находить себе что-нибудь такое. Лучше бы женщину себе нашёл, в самом деле.. – Хотя я могу волноваться о тебе, – вдруг, резко обрадовавшись, заключил отец. – Тебе сейчас не одиноко? – Эм? Прозвучало.. Простите, но как будто отец предлагает свою компанию. Ужасно, и как только я смею даже мысли такие допускать, однако? Хотя тут стоит озаботиться другим. Он же шутит? И не будет обо мне заботиться? – Тиарниса нет, – пояснил отец. – Эльнедил сбежал. – Пока трудностей не было, – я кивнул. – Спасибо за беспокойство. – Всегда есть феи, – как бы просто напомнил отец. – А то мы их содержим, а никто к ним не ходит. Им там скучно, Адаль говорит? Я даже усмехнулся. Радовались бы лучше. Могут отдыхать целыми днями, нет возможности, что к ним кто-то заявится и потребует ублажать его. Был бы я на таком положении, даже в мыслях не возмущался бы, боясь сглазить. – Почему вы про себя забываете? Отец тоже может ходить к ним и развлекать их. А то всё мне одному нужно делать. – Мне неинтересно. – Мне тоже. Люди нашей внешности меня не привлекают. Насколько странно говорить с отцом о своих предпочтениях? Но учитывая, что он и так знает, что я за человек, и какие отношения у меня с людьми, наверное, бояться нечего. – Я этого не понимаю, – подумав немного, отец обречённо покачал головой. – Внешность, серьёзно? – А вы думаете, что людей привлекает в других? – Понятия не имею. Меня никто никогда не привлекал. Ни одна внешность, ни один человек, никто и ничего. – А вот этого уже я не понимаю, – вздохнул я. – Может, вы сами себя настроили на такое отношение к жизни? – Возможно, – отец соглашался так, будто хотел, чтобы от него поскорее отстали. – Слишком серьёзно воспринял то, что мне нужно следить за империей, и на людей тратить время нельзя? – Вы очень много теряете. Возможно, только на мой скромный взгляд. Но мне отца было даже немного жаль. Тяжело же, наверное, быть всегда одному? Никакие друзья и советники не заменят любящего человека. Не то чтобы я знал, каково это – когда тебя любят. Но даже отношения с любовниками, мне кажется, как лекарство для души. Отказываться от такого по каким-либо причинам – очень глупо. Но, наверное, отец не сознательно это делает? Как он сейчас и сказал, ему внушили, или он сам это сделал, наблюдая за своим отцом. "Мне придётся хранить империю. Отвлекаться на иное я не могу". И вот, мы здесь. С другой стороны, что его останавливает от того, чтобы начать? По-моему, ничего. Эльфегорт не распадётся, если он найдёт себе кого-нибудь постоянного или хотя бы начнёт ходить к феям. Не знаю, конечно. Кто я такой, чтобы советовать ему что-либо. – Наверное, – протянул он. – Иногда думаю об этом. – И какое заключение? – Да никакое. Чего позориться? В моём-то возрасте, и начинать путаться по кроватям. – Можно хотя бы просто найти кого-то. Не обязательно путаться. – О, Лесар, – отец болезненно поморщился. – Я не ребёнок, заниматься таким. – Да почему у вас две крайности, – возмутился я. – Или путаться по кроватям, или искать любовь всей жизни в самом пошлом понимании. – Прочего я тем более не понимаю, – отец развёл руками. – Так что увы. Останусь, что называется, женат на работе. Я молча покачал головой. Мне всё ещё не нравились такие настроения, но.. Если отца всё устраивает, то и чего лезть к нему? Но всё же. Вот он как-то вздыхал по Эльнедилу. Что грустно, должно быть, вот так – не иметь места в жизни. Ни в работе, ни в любви.. Но может ли одна сфера полностью покрывать недостаток других? Мне кажется, люди врут, когда говорят, что да. С другой стороны, что я знаю. – Удивляюсь, как у таких родителей мог родиться я, – подумав немного, поделился я. – Боюсь, я тебя таким воспитал. Надеясь дать то, что не дали мне? – отец пожал плечами. – Коло так говорит. Или что я не хочу, чтобы кто-то заканчивал так, как я.. Отец задумчиво уставился в потолок. – Мне кажется, это бессмысленно. Но откуда я знаю. Хотя я могу признать, что ты слишком избалован. Но что поделать. Родительская любовь. Не даёт жизни ни родителям, ни детям. – Запейте, – сказал я и тоже отпил. Отец как будто ждал разрешения. Жадно отпив из стакана, он тут же потянулся к фляге. – А кто из твоих любовников нравится тебе больше? – похоже, отец решил, что мы оба выпили достаточно, и он может задавать подобные вопросы. Хотя я сам думал, что ничего страшного, если я ему расскажу, но.. Всё же, это так неправильно. – Я их не различаю. – Все равны? – спросил отец, кажется, удивлённый. – Да. Ну, возможно, в большей или меньшей степени, но.. В среднем. – Вот поэтому я спокоен, – удивление отца вдруг сменилось на удовлетворение. – Если ты вдруг переживал, недоволен ли я твоими похождениями. – Спасибо, – сдавленно пробормотал я. – Иногда думаю об этом. Не смущает ли вас то, что я сплю с иностранцами. – Нет, меня это не волнует. Ты по-прежнему мой сын. Не говоря уже о том, что свои обязанности ты выполняешь спокойно. Для меня главное это. Хотя и вызывает удивление, как ты спокойно водишь любовников всех народов, но брак с иностранцем? – отец жутко выпучил глаза. – Это уже извините. – Ну вы сравнили, – фыркнул я. – Брак и просто связь. – А я всегда думал, что тебе плевать? – отец наивно посмотрел на меня. – Хотя, возможно, я слишком старомоден. Раз для меня две эти вещи существуют неразрывно. – Вы поэтому согласились на мой брак с Вилче? – попытался уйти в другую тему я. Да и было действительно интересно. Отец думал, что раз я спокойно отношусь к связи с иностранцами, я и жениться на иностранке не откажусь? Это немного разные вещи. – Я всегда относился к этому проще остальных. На мой взгляд, нам всем нужно.. Немного ослаблять границы. Хотя бы в бытовых вопросах. И я всегда думал о возможности женить тебя на иностранке. Даже не обязательно из Кьяелона, но я представлял, как к этому отнесутся, если не сами принцессы, то их родители. А потом Вафар предложил Вилче, и.. Вышло само собой. Так отец всегда был таким.. Вот, значит, что. – Я не замечал у вас таких взглядов, – решил прокомментировать это я. – Ты видел, как на такие взгляды реагируют. Ваш брак с Вилче отлично показал, что Преисподняя ещё не готова к.. Размытию границ между империями. – Так это был ваш эксперимент? – Совместил полезное с полезным, – отец усмехнулся. – Выгодно женил сына и создал ситуацию, в которой все отлично показали своё отношение. – А так вы не знали, что люди вам скажут? Даже если.. Кто-то согласен с вами, что люди должны перестать так сторониться друг друга, они этого не скажут никогда. – Это я и хотел узнать, – отец кивнул. – Есть ли ещё такие, как я. Ну, как оказалось, нет. Нужно больше времени. Я хмуро оглядел его, правда не понимая, зачем ему это. Что за тяга.. Скрещивать людей из разных империй? Это бессмысленно и никому не нужно. И чего отец добивается? – А вы.. – больше меня интересовало немного другое. – Знаете про всех-всех моих любовников? – Я могу их перечислить, а ты дополнишь, если что, – с интересом предложил отец, и я испуганно задержал дыхание. – Не надо, – сразу выпалил я. – Иначе я точно не усну и сброшусь с балкона со стыда. – Ох, да боже. Я всё равно обо всём знаю. – И тем не менее. – Тебе стыдно? – спросил отец. – Не стыдно, пока об этом не говорит вслух мой отец. Он посмеялся. – Как интересно работает человеческая совесть. Ну, повторюсь, я тебя не осуждаю. Думаю, любой родитель будет рад, если его ребёнок сможет делать то, что приносит ему удовольствие? Я посмотрел на отца, очень смущённый. Хотя мы уже множество раз говорили об этом, но.. – К тому же, Батто довольно лояльно относится к половым отношениям, – продолжил отец. – Я лишь переживаю за твоё здоровье. И ваши отношения с Вилче, но у вас уже два сына, так что, в целом. Ты можешь делать, что хочешь. И почему это выглядит, как утешительный подарок ребёнку..? – Я очень вам благодарен, – пробормотал я, пытаясь унять сбившееся дыхание. – Всё хорошо, Лесар, – мягко сказал отец. – Ты мой сын, и я люблю тебя. Полной свободы, о которой ты мечтаешь, я тебе дать не могу, но. По своим возможностям я дам тебе всё. – Спасибо, отец.******
В комнату я вернулся в подавленном состоянии. В книгах по медицине я как-то вычитал, что алкоголь обладает подавляющим действием. Сперва меня это удивило. Что значит подавляющим? Ведь после него так хорошо и так весело. Такой всплеск эмоций. Оказывается же, многие вещества, применяемые для наркоза – то есть, глубокого угнетения сознания, – имеют вот такую "стадию возбуждения". Которая затем сменяется стадией угнетения. Похоже, у меня пошла именно она. Или я расстроился почему-то ещё.. Хотя вечерами мне часто бывало скучно и одиноко. Обычно в такое время я был не один. Со мной в комнате кто-то был, мы могли поговорить, или я хотя бы знал, что утром со мной кто-то будет. Сейчас я был один. Мне это совсем не нравилось. Интересно, а отец позволит мне выбрать одну фею, чтобы она приходила сюда и спала со мной?******
– Тиарниса так и не нашли? Эолейв неловко поджал губы. – Нет. Он пропал. – А.. Храм проверяли? Где он был в ссылке? – Трижды. Ничего. У меня были большие надежды на это место, и то, что Тиарнис не там.. Очень расстраивало. И озадачивало. А если с ним действительно что-то случилось? Что-то плохое? Боже.. Похоже, видя моё замешательство и разочарование, Эолейв с пониманием покачал головой. Сам он был очевидно расстроен происходящем, и хотя было довольно грубо лезть к нему с расспросами.. – Как ваши родители? – Отец сначала злился, – Эолейв задумчиво склонил голову. – Теперь, мне кажется, назло Тиарнису он ведёт себя так, будто ему плевать. Что-то вроде обиды, знаешь? А мать.. Расстроена. Была. Сейчас уже тоже успокоилась. По крайней мере, я не вижу, чтобы они страдали. – Это ужасно, конечно.. – Ещё.. – голос у Эолейва дрожал, будто он собирался расплакаться. Насколько же всё плохо..? – Они об этом не говорят, но я думаю, обострился вопрос с наследником. Не то чтобы это острая проблема, учитывая, сколько мы живём. Но сколько сил было вложено в Тиарниса. Думаю, отцу жаль потраченное время. – Тиарниса готовили одного? – Да. Я ничего не знал про порядки в их семье, и кого и как воспитывали, но.. В таком случае, – если всё так, как говорит Эолейв, – потеря такого наследника действительно серьёзный удар по семье. Ладно хоть, у Тиарниса шесть братьев.. Есть, кем заменить. Почти. – А были какие-то предпосылки? – спросил я. – Не сбежал же он просто так. – Ох.. – Эолейв нахмурился. – Отец ужесточил правила. Нам опять запретили покидать Редхильдс, только теперь даже сбежать очень проблематично. Я следил за ним, внимательно слушая. Хотя даже без этого было очевидно, что Эолейв чего-то не договаривает. Что ни говори, но довольно глупая причина для побега. Сколько братья жили так, в конце концов? И что, Тиарнис не смог выдержать таких правил снова? Это глупо. Ну, возможно, Эолейв что-то знал, но боялся сказать мне? Или его тревожило что-то ещё? – Я бы не сказал, что было совсем уж жуткое давление, с которым невозможно справиться. Но, может, я чего-то не знал? Тиарнис в последнее время отдалился от нас. Ну, в последнее время перед своим исчезновением. Он стал очень скрытным. Не знаю, что.. На него нашло. – А другие? Вы не обсуждали это друг с другом? – Н.. – уже начал Эолейв, но быстро замолк и обессиленно выдохнул. – Нет. Им как будто вообще плевать. Я понимаю, конечно, мы не устанавливаем родственные связи, и это нормально, что они не переживают. Но он же наш брат. Как можно.. Я, не зная, что можно сделать, аккуратно приобнял его за плечо. Люцифернианцы же не вкладывают ничего странного в этот жест? А то я не так давно узнал, что когда собаки делают так, – кладут лапу другим собакам на холку, – это означает выражение превосходства. Может, у люцифернианцев есть что-то подобное..? Хотя мне бы уже сказали. Ну, в любом случае, надеюсь, что Эолейв понимает, что я хочу этим сказать. – Его обязательно найдут. Эолейв выдавил из себя улыбку, и тут же покачал головой, пытаясь взбодриться. – Ладно, давай не будем об этом. Эм.. Я слышал, ты стал отцом во второй раз. Поздравляю. – Спасибо, – пробормотал я. Было неловко от такой резкой смены темы разговора, но что делать. – И не сочти мой интерес за странный, пожалуйста. Но можно посмотреть, как выглядят человеческие дети? – О.. Думаю, да. Поднявшись, я дождался, пока Эолейв встанет, и мы вместе направились в сторону Анхеля. – Я читал про них в книгах, – по пути Эолейв решил пояснить свой интерес. – Но мне очень странно от осознания факта, что.. Мы ведь с вами похожи? Люди и Дети. Но вы при рождении.. Как кролики, наверное? Хотя наши дети могут, ну.. Всё? – Да, – вздохнул я. – Поразительно. Я сразу вспомнил обсуждения того, какими бы получились дети людей и люцифернианцев, и уже хотелось поделиться этим с Эолейвом, но.. Зачем? Такие вещи лучше обсуждать с Итраудом. А ещё лучше – вообще никому не надоедать своими глупостями. Что я хочу услышать? Бред какой-то. – Даже стыдно, – неловко пробормотал я. – Что вы такие.. – Какие? – Эолейв удивлённо посмотрел на меня. – Лесар, это же просто природа. Форма детей не означает превосходство одного вида над другим. И переживать из-за такой глупости.. – Да, я понимаю. Просто.. Вы и живёте дольше. И вырастаете намного выше. – Знаешь, сколько проблем приносит высокий рост? – улыбнулся Эолейв. – Сердце работает на износ. Суставы не выдерживают давления такого веса. Тем более, когда вы вынуждены ходить, а не спокойно плавать в своей естественной среде обитания. Старые даже ходить толком не могут. – Как и люди, хотя у нас ни сердце, ни суставы на износ не работают. При этом посмотри на людей в возрасте и старых люцифернианцев. Кто выглядит лучше. – А тебя так беспокоит внешний вид? – Эолейв неловко улыбнулся. – Твой отец выглядит, как твой старший брат. Не то чтобы я видел много людей, но господин Скарел такой.. Молодой по сравнению со своими сверстниками. Надо полагать, и ты таким будешь? – Немного радует, – хмыкнул я. Мы с Вилче нашими детьми пока не занимались, и в детской я не бывал.. Никогда? Да, ещё ни разу я не ходил навещать детей. Это объясняло удивление дам, когда мы с Эолейвом зашли в комнату. Вероятно, они решили, что это внезапная проверка? Мы пришли проверять, как они следят за детьми. Но нет. Всем плевать на этих детей, пропади они пропадом (шутка, разумеется), просто покажите люцифернианскому мальчику, как выглядят человеческие дети. – Господин Лесар, – прошептала одна девушка, легко кланяясь. – Дети спят. – Мы просто посмотрим, – успокоил её я. – Потом быстро уйдём. Девушка с сомнением оглядела Эолейва, но в конце концов отошла к своему диванчику. Мы же с Эолейвом пошли дальше, к кроватям детей. Ещё как только мы зашли в детскую, он притих и вёл себя очень тихо. Я даже невольно сравнил его с крадущимся хищником. Ну, люцифернианцы ведь именно что хищники? Но понятное дело, он просто не хотел шуметь и стеснялся. Когда мы подошли, его лицо вытянулось в изумлении. – Это.. Талар? – М. Какое-то время мы рассматривали спящего ребёнка, и я всё примерялся к своим чувствам. Это мой сын. Разве я не должен испытывать что-то.. Особенное? Но нет. Дети – не только эти, а вообще, – мне совершенно не нравились. Сколько я их ни видел, все они были жутковатыми и мерзкими, и.. Не знаю, не вызывающими нисколько симпатии. Мне казалось, от нас с Вилче (от неё особенно) все вокруг ожидали, что мы будем сутки здесь проводить, возясь с детьми, но.. Ни она, ни я, так ими и не заинтересовались. Я даже как-то раз слышал ворчание Иган. Когда она узнала, что Вилче беременна вторым ребёнком, она сказала, что Вилче первым-то не занимается, как должно, и куда ей второй. И потом она вздыхала об этом же ещё два раза. Мы плохие родители? Или это ситуация, как с моей матерью? Что для нас это дети от человека, который нам не нравится, и мы не испытываем ничего ни к нему, ни к детям от него? Или мы просто слишком молодые, и просто не знаем, что нам делать..******
Заметив Корзу с братьями, я немного даже воспрял духом. Последние несколько дней были у меня не самыми лучшими, а появление некоторых людей означало, что какая-то, но доля веселья тебе обеспечена. И хотя помимо Корзы здесь были её братья.. Ну, будем думать, что как и раньше, они будут где-то там, и не мешать нам приятно проводить время. – О, Аэульт тоже приехали? – заметил их же Эолейв. – Да. Повода как такового не было, но почему-то отец решил созвать пару семей. И если приезд Мейриона, Фаноринов, Анорэль и Диэль был понятен – это были соседние империи, и приехать семьям было не сложно, – почему Аэульт здесь – оставалось загадкой. Взяли бы тогда уж и Мори с собой, а то что такое.. – С ними кто-то новый? – щурясь, спросил Эолейв, и я снова обернулся в сторону новоприбывших гостей. Кто-то новый? Какой-то советник, уже подумал я. Семьи иногда брали с собой приближённых, в этом не было ничего необычного. Но не в этом случае. – К.. – я чуть не подавился воздухом. – Это Кеддикай. Третий их брат. – Раньше его не было, – отметил Эолейв, похоже, не знавший этой истории. – Он.. Ушёл в монастырь почти восход назад. Очень странно.. Он ведь отрёкся от семьи, разве нет? Почему его вернули? Это же.. Невозможно? По крайней мере, я всегда думал, что это работает именно так. Ты отрекаешься. Отказываешься от своей семьи, от прав и привилегий, что она тебе даёт. И ты не можешь просто взять и вернуться. Ладно, если вдруг получается так, что ты должен занять престол – больше некому. Это уважительная причина. Но просто так? Дикай и Ридикай отлично себя чувствуют, очевидно? И нет причин, почему Диньзе решил не допускать их к власти. Какого только чёрта? Вдруг он заметил нас. Смешно, но когда он повернулся и посмотрел прямо на нас, у меня внутри всё скрутило от волнения. Это действительно он. Да как это вообще возможно? Когда он направился к нам, я почему-то захотел убежать. По каким-то причинам я не хотел никак с ним взаимодействовать. Хотя что не так? Мы не расходились на неприятной ноте, не ругались, ничего друг другу не сделали. Разве что.. У нас был некоторый намёк на отношения, будем выражаться так. Но это было восход назад. Очень давно. Можно даже сказать, что мы тогда были дурными детьми, которым хотелось чего-то нового и интересного. И я не видел его всё это время. Стоит ли ожидать некоторой неловкости..? Захочет ли он прояснять отношения? Мне вот кажется, мы должны. Либо сказать, что всё, что было, то было, мы это не вспоминаем и не напрягаем друг друга. Либо.. Я уж не рассматриваю вариант, что он хочет чего-то сверх того..? Или лучше не стоит вспоминать это? Человек был в монастыре. Возможно, для него это было своеобразное очищение от грехов. А я тут с первого же дня.. Приблизившись, Кеддикай замер, сложив руки за спиной. Я напряжённо ждал, что он вытворит. Можно было поздороваться первым, конечно, но меня смущало его поведение. Уж больно подозрительно это смотрелось. – Привет, Лесар, – наконец, сказал он. – Очень рад тебя видеть. – Взаимно, Кеддикай, – щурясь, проговорил я. – Можно узнать, как ты.. Вырвался? – Меня достали, – посмеялся он. – Буквально. Сам я бы не стал возвращаться. Были бы мы наедине и не нервничал бы я так, я бы непременно расспросил его. Он сумасшедший? Что значит, он бы не стал возвращаться сам? Так уж ему нравилась жизнь в монастыре? Ладно, допускаю, там может быть неплохо. Но почему он вообще ушёл туда? Ох, сколько у меня вопросов к нему.. Сам с ума сойду, расспрашивать его. Наконец, Кеддикай кашлянул, расправляя плечи и вежливо улыбаясь. – Кто это с тобой? – А, – опешил я. – Эолейв Мейриона. Кеддикай повёл головой. Похоже, имя ему ничего не сказало, так что я дополнил. – Принц Люцифернии. Его брови сместились к переносице. – Тебе не говорили? – Эм, – Кеддикай оглянулся на своих родственников, оставшихся позади. – Нет. А что..? Люциферния..? – Вернулась, – подтвердил я, и Кеддикай впечатлённо выдохнул. Потом отвернулся и покачал головой. – Так и уходи в монастыри. Сразу самое интересное начинает происходить. Да уж, за восход, конечно, событий не напасёшься. Им там вообще не сообщали о том, что происходит в мире? В таком случае, готов поспорить, Кеддикая ждёт ещё много открытий. Посмотрев на Эолейва, Кеддикай склонил голову. – Простите за мою грубость. Последний восход я был отрезан от мира, а моя семья не потрудилась ввести меня в курс последних событий. – Всё в порядке, – отмахнулся Эолейв. – Приятно познакомиться. Когда он протяну Кеддикаю ладонь, тот аж засопел от радости. Ну или его впечатлило что-то другое, не знаю. Так или иначе, пожимал ладонь Эолейва он так, будто всю жизнь только об этом и мечтал. – Я тоже очень рад. И что ваша семья вышла на контакт с людьми, и видеть вас здесь. Эолейв, похоже, тоже заметил странности в его поведении, но себе он позволил только вежливую улыбку. К счастью, Кеддикай быстро отвлёкся. – Лесар, – вдруг посерьёзнев, он посмотрел на меня. – Пожалуйста, когда у тебя будет свободное время, позови меня. Нам надо поговорить. Выглядело слишком серьёзно, чтобы я мог подумать, что у него ко мне какое-то неважное дело. Но что там может быть..? Интригует, негодник.******
– У тебя всё нормально? – М? – Выглядишь тревожным. Расскажешь? Я выдохнул, серьёзно задумываясь. Стоит ли говорить ему? Зачем втягивать в это сторонних людей? Кеддикаю это нужно? Но он же сам спрашивает.. – Старший брат Эолейва, первый сын в их семье, сбежал из дома. О нём уже несколько оборотов ничего не слышно. – О, понятно теперь, почему вы.. Оба были такими убитыми. – Просто.. Извини. – Да перестань, – нахмурился Кеддикай. – Хочешь, погадаю, жив ли он? Или даже поищу его? – Ты можешь? – напрягся я. Я вообще не знал, что так можно. Если люди могут искать других, почему их не используют для розыска людей, пропавших без вести? Хотя, может, и используют.. – Ну, точное место я вряд ли назову, но хотя бы жив он и в безопасности ли – я могу узнать. – Было бы очень здорово, – не спуская с него глаз, проговорил я. – И давно ты так умеешь? – Ты, наверное, даже не представляешь, сколько всего можно изучить за целый восход. – Да, в целом, могу. В конце концов, мало разницы – дома ты это время проводишь, или где-то. В любом случае ты чем-то занимаешься, что-то изучаешь, узнаёшь.. Не только в монастырях так скучно, что приходится искать пищу для ума. Кеддикай, возможно, удивится. Он посмеялся, и решил уже приступить к делу. Что мне всегда в нём нравилось (и что, похоже, не прошло у него со временем) – это его практичность. – У тебя есть что-нибудь, сделанное им, или имеющее к нему отношение? – Да, – даже не думая, отозвался я. – Подожди. На нашу с Вилче свадьбу Мейриона дарили мне набор колец. Вроде как, Тиарнис делал их сам? Он ответил на этот вопрос очень неопределённо, так что уверен я не был. Но всё равно надеялся, что Кеддикаю это подойдёт. Достаточно ведь связанный с Тиарнисом предмет? И будет очень забавно, если Кеддикай сейчас свяжется с чёрт знает кем. Каким-нибудь ювелиром в Редхильдсе.. Ну, посмотрим. – Ого, – когда я передал ему коробку, протянул Кеддикай. – Выглядит дорого. – Подарок на свадьбу, – сразу пояснил я. – Не подумай. Кеддикай принялся рассматривать кольца, и я с некоторой ревностью отметил, что как же хорошо, что я не стал вскрывать коробку. Кольца пока я носил свои, а этими только любовался – к счастью, крышка была стеклянной. А то вот бы сейчас было неприятно давать их кому-то в руки.. – Ты женился, – усмехнулся Кеддикай. – Кто бы мог подумать. Но ладно. Усевшись ровно, он поместил коробку перед собой на столе и с крайне задумчивым видом уставился на неё. – Я могу сесть? – уточнил я. – Или нужно оставить тебя одного? – Нет-нет, присаживайся. Услышишь всё сам. – Что, – испугался я. – Что ты собрался делать? Говорить с ним? – Да. Надо же убедиться, что он в порядке? Я увижу мир его глазами. О.. Так он может, как Итрауд, значит. Понятно-понятно. – Как его зовут? – Тиарнис. – Ясно, – прошептал Кеддикай, уже закрывая глаза. – Итак.. Я не отвлекал его, хотя меня просто разрывало от вопросов. Что там? Получается? Что он видит? А Тиарнис узнает, что Кеддикай "связался" с ним? Он ведь чувствует воздействия на себя, так что он должен. Ну, надеюсь, его это не разозлит. Мы же не со зла это делаем.. И я бы попробовал считать мысли Кеддикая. Возможно, у меня бы получилось присоединиться к ним, и так же всё услышать, но я не знал, как это скажется на связи, а потому боялся вмешиваться. Доверим всё способным знающим людям. Не будем лезть и мешать. – Тиарнис, – вдруг заговорил Кеддикай. – Это твоё имя? Тише, пожалуйста. Мы просто хотим узнать, где ты. С тобой всё в порядке? – Ты говоришь с ним? – шёпотом спросил я, но Кеддикай только выставил один палец, намекая замолкнуть. Мне же просто было интересно. А не обманывают ли меня? Надо придумать пару наводящих вопросов. – Все волнуются о тебе, – продолжал прерывисто говорить Кеддикай. – Ты в порядке? Если тебе нужна помощь, мы можем помочь. После этого он замолчал слишком надолго, а ещё через какое-то время – открыл глаза. Похоже, сеанс закончен? Поговорили? – Он разозлился на тебя? – спросил я. – Явно не обрадовался, – согласился Кеддикай. – Какой он чувствительный, даже поразительно. Почти сразу меня почувствовал. Хорошо, будем считать, он действительно говорил с Тиарнисом. Кто ещё может быть остро чувствительным к воздействию на себя и злиться на всех, чуть что не так? По-моему, очевидно. – Что ты видел? – начал допрос я. – Какую-то мастерскую, я думаю? Но он рисовал. У него там большой холст, он.. Кеддикай задумчиво уставился в пространство перед собой. – Рисовал какие-то цветы. То есть, Тиарнис сбежал..? Мы исключаем похищение, потому что вряд ли ему бы позволили рисовать, был бы он пленником. Поэтому версия с побегом становится основной. И пока вся его семья, другие люди (один я, но не важно) переживают, он там спокойно себе рисует? Ох, ну отлично. Нет, безусловно, хорошо, что он в безопасности и наслаждается жизнью. Но..? А в Редхильдсе ему чего не рисовалось? – А ты не видел.. Природу? Там были розовые деревья? Такие деревья росли только в Люцифернии, поэтому это могло быть явным признаком того, где именно находится Тиарнис. Но ответ был отрицательным. – Нет. Он как будто в каком-то подвале? Но там не было окон. Я задумчиво покачал головой. Теперь я даже понимал Брунлейва – ну, если Эолейв правильно понял его эмоции. Обиду и вытекающую из неё злость. Неприятно и обидно, когда ты переживаешь за человека, а он в это время просто отдыхает где-то. Несправедливо получается. А потому хочется отплатить человеку таким же безразличием. Как ему плевать на тебя и твои переживания, так и тебе плевать на него. Какая глупость конечно. – Ты не расскажешь его отцу? – спросил Кеддикай. Какой хороший вопрос. Так уж я могу подойти к Брунлейву и сказать, что мы говорили с Тиарнисом, и он сейчас в каком-то подвале. Зачем это делать? Точно местоположения мы не знаем, то есть, поискам не поможем. Другое дело, что так можно успокоить Брунлейва, что Тиарнис жив и в порядке, но.. А хочет ли он это слышать? Я бы на его месте разозлился. У меня пропал ребёнок, и вдруг какие-то недоросли рассказывают мне, что связались с ним и выяснили, что с ним всё хорошо. Это шутка какая-то? По лицу бы надавал обоим. – А он просил ему помочь? – задумался я. Кеддикай же спрашивал, нужна ли Тиарнису помощь? Что он сам сказал? – Нет. – Он был напуган? – Скорее, наоборот. Необычно расслаблен. Тогда, надо полагать, он всё же в храме. Просто прячется. Очень хорошо, раз его не нашли при троекратном обыске, но не будем об этом. Как я и говорил, он мог договориться с настоятелем. Просто попросить его прятать его, и всё. Учитывая, какие люцифернианцы добрые и милые, его бы наверняка согласились укрывать. И обеспечивать всем необходимым. Или Тиарнис сам работает. Ему же так это нравилось. – Я думаю, всё хорошо? Подождём, может.. Кеддикай покачал головой. Похоже, ему вообще не была интересна судьба Тиарниса? Хотя с чего бы ему переживать. Он даже не знает, о ком речь, они никогда не виделись и не разговаривали до сегодняшнего дня. Что от него требовать, если я и сам сейчас успокоился? Ну, раз Тиарнис в безопасности, то чего переживать? От нервного напряжения никому лучше не становилось. – Пойдём к людям? – не видя причин оставаться, спросил я. – Или ещё посидим. – Давай поговорим, – хмыкнул Кеддикай. – Ко мне столько вопросов в последнее время. Можешь тоже поспрашивать. – Почему ты ушёл? – даже не раздумывая, выпалил я, и Кеддикай усмехнулся. – Так и знал, что ты это спросишь. Прости, можно? Отодвинув коробку с кольцами в сторону, Кеддикай протянул свои руки ко мне. Похоже, и его тактильность никуда не делась? Но сколько мы были знакомы, он всегда любил держаться за руки или как-то ещё физически взаимодействовать с людьми. Кто знает, если бы не это, я бы вырос нормальным человеком? Ну или хотя бы не спал с мужчинами. А так меня соблазнили самым наглым образом, а потом сбежали. Кто так делает? Подавая ему руки, я пояснил: – Я переживал, что это может быть связано со мной. Что ты стыдишься себя, или.. – О, боже, – нахмурился Кеддикай. – Ты иногда берёшь на себя слишком много. Это обычно плохо кончается, так что.. Думай поменьше. Здоровее будешь. – Прозвучало как угроза. На самом деле, я не оскорбился и не обиделся. Кеддикай говорил слишком беззлобно. Ну, как он умел. Хотя с моей паранойей и тем, какие все остальные люди мрази, иногда порой всё равно казалось, что он издевается. Но это был не случай Кеддикая. Святая душа. – Ни в коем случае, – улыбнулся он. – Признаюсь честно, ты один из немногих людей, по кому я скучал. Говоря это, он поглаживал мои руки, и я быстро пожалел, что ввязался в это. Просто изначально наше слишком близкое общение из-за такого и началось, и, видимо, у меня всё ещё не пропала ассоциативная связь. Между этими его поглаживаниями и тем, до чего у нас так ни разу и не дошло. Мы бы могли исправить это сейчас..? Нет, но не просто же так он всё это делает. Когда ему хочется просто прикосновений, он встаёт или садится ближе, прижимается к тебе плечом или падает головой на плечи. Таким он просто так не занимается. Ладно, не то чтобы я знал. Сколько мы не виделись, и я вообще ничего о нём не знаю. Это же, фактически, совсем другой человек теперь? Но мне кажется, он бы не стал просто так меня соблазнять. И полагать, что он не понимает, какой подтекст несут его действия, тоже глупо.. – Эти пальцы.. – он нервно посмеялся. – Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, что ты поразительно прекрасен? – Да, было пару раз. – Уверен, это понимают все, – Кеддикай покачал головой. – Самая прекрасная жемчужина.. Почему-то в Эрмере было принято говорить о любимых или красивых людях "жемчужина". Странно, при условии, что выхода в море у них не было..? Ладно, я прекрасно знал, почему так сложилось. Отсутствие выхода в море как раз и обусловило стоимость жемчуга, который высоко ценился в Эрмере за красоту. Раньше, когда торговать с соседями просто так было нельзя, было проблематично достать какие-либо другие красивые минералы, почему приходилось довольствоваться тем, что могут предложить соседи. Мегра, в частности.. И вот, ласковое обращение, "жемчужина". Красота и высокая ценность. На мой взгляд, правда, жуткая пошлость. С другой стороны, наше "солнце" ничем не лучше. Как будто с детьми говоришь. – Отрадно видеть, что с возрастом стало только лучше. Я напрягся. Скажет эту ещё более убогую пошлость про распустившийся цветок, или нет? – Так что случилось? – повторил свой вопрос я. – Почему ты ушёл? – Никогда не.. Хотел колоссально сменить обстановку? Чтобы о прошлой жизни ничего не напоминало? – Может, немного. Не настолько колоссально, чтобы на восход, чёрт возьми, уйти в монастырь. Потому, собственно, я и спрашиваю. Что должно быть в голове у человека, который пойдёт на это? – Ну вот. – Все волновались. – Я знаю, – Кеддикай усмехнулся. – Мне писали письма. Приезжали несколько раз, уговаривали вернуться. – А что изменилось сейчас? – Отец сказал, что если я откажусь, меня просто свяжут по рукам и ногам и увезут. – М, – протянул я. Интересно, почему они раньше этого не сделали, если это рабочий способ вернуть сына? Кеддикай только сейчас им понадобился? Зачем? – Возбуждает, да? – усмехнулся Кеддикай, и я с осуждением посмотрел на него. – Господи. Тебе не стыдно? – Попробуй как-нибудь воздерживаться. Даже не говорю про восход, хотя бы просто. Знаешь, какая грязь потом будет у тебя в голове? – Мне кажется, это не так должно работать. Воздержание же подразумевает, что ты и в мыслях не позволяешь себе ничего лишнего? А не лежишь целыми днями, давая себе свободу. Просто в голове, а не в поведении. Немного нелепо. – Ну, в любом случае, можешь связать меня, – как бы случайно выдал Кеддикай, и я склонил голову. – Ты.. Рехнулся? Я всё понимаю, конечно. Но мы были близки достаточно давно. Более того, тогда были не самыми умными мальчиками. Он не думает, что немного нагло вот так приходить и сходу вести себя так, будто всё это время мы только и делали, что постоянно встречались? – Или я слишком наглею? – к счастью, Кеддикай сам понял, что переборщил. – Просто ты не отказался, – он глянул на наши руки. – Я подумал, что брак у вас так. Обычная фикция. – Именно она и есть. – Я тебе больше не нравлюсь? – предположил он. – Ты не хочешь попробовать? – Хочу. Я просто не ожидал, что ты.. Захочешь. – Как иронично, – посмеялся он. – А я уже грешным делом думал, ты с тем мальчиком.. Осознав, что он об Эолейве, я даже глаза закатил. Он издевается? Или действительно тупой? – Я не интересуюсь детьми. Эолейв не был ребенком, но выглядел примерно как они. И мне было мерзко уже от того, что кто-то считает, что я способен на такое. От Кеддикая это вообще предательство. – Ну, мы же с тобой.. – Тогда я и сам был маленьким. Сейчас вкусы уже изменились и сформировались. – М, – протянул Кеддикай. – И.. Как тебе по новым вкусам я? – Неплохо. Отрадно видеть, как ты выражаешься, тебя выросшим. И, как бы я ни ненавидел это слово, но возмужавшим. От работы или нет (не книжки же он целыми днями читал в своём монастыре?), но у него были такие плечи. А ещё я готов поспорить, что он более упитанный, чем кто-либо из его братьев. В плане мышц, да. До Януша конечно, далеко, но если у него есть хотя бы лёгкие очертания груди.. Так и быть, я даже связать его согласен. – Спасибо, – с улыбкой протянул Кеддикай. – Так, я могу зайти вечером?******
Вечером, на ужине, всё внимание было приковано к Кеддикаю. Его уход в монастырь вызвал много обсуждений и недоумения, а потому конечно, все хотели его расспросить, узнать, почему он ушёл, как, зачем.. Бедный Кеддикай даже не успевал есть – нужно было отвечать на вопросы, попутно рассказывая забавные истории. Но, очевидно, ему это нравилось. Он насаждался вниманием к себе, и.. Вот как человек, так любящий подобные мероприятия и быть среди людей, мог уйти в монастырь? Или одно следует из другого? Долгое нахождение в одиночестве так на нём сказалось? – .. И неужели за целый восход, – это Латран выделил, – вам самим не захотелось уйти? Там ведь, наверное, было очень тяжело. – Однако ж, – Кеддикай улыбнулся, вставая и поднимая бокал. – Это бесценный опыт, и я благодарен судьбе за то, что смог испытать его. И потому, с позволения хозяина дома. Мой отец, к которому он и обращался, кивнул, и Кеддикай продолжил. – Тост за монахов. Пусть они больше общаются с Богами и посылают свои радости нам, грешным. И чтобы все дети и блуждающие всегда возвращались домой. Это он говорил, обращаясь уже к своему отцу, и я, только заметив это, посмотрел на Диньзе. Насколько мы знаем, он заставил Кеддикая вернуться угрозами. Насколько ему смешно слышать сейчас такие слова? Но что делать, тост есть тост – нужно пить. Выпив, Кеддикай уселся и по-пьяному весёлым взглядом осмотрелся. Из-за прищура глаз, свойственного всем эрмерцам, смотрелось это особенно опасно. С чертинкой, так сказать. Но не отправлять же его спать? – Господин Скарел, – вдруг позвал он, – а вы, помнится, хорошо пели. – Я не помню такого, – в стакан проговорил отец, усмехаясь. Было видно, что он шутит, и я от этого только сильнее заинтересовался. Я вот не знал, что мой отец умеет петь. А откуда это знают другие люди? – Споёте со мной? – предложил Кеддикай, склоняясь ближе к столу. Ещё немного, и я бы решил, что он пытается соблазнить моего отца. Хотя не знаю, что меня останавливало. Он что, заигрывает с моим отцом? – О? – отец сам опешил от таких предложений. Ну, справедливости ради, я не помнил ни одного подобного случая. Чтобы кто-то из детей предлагал взрослому спеть вместе. Не говоря уже о том, что мы, эльфегортцы, вообще не любили весь этот лишний шум. В Эрмере же, да, танцы и песни были обычным делом, в том числе во время застолий – если речь о песнях, конечно. Поэтому удивление отца было вполне понятным. – Странное предложение, – пробормотал отец, и слава богу, Диньзе решил вмешаться. – Кеддикай, успокойся. И не доводи людей. Кеддикай, резко посерьёзнев, уставился на отца. Ну конечно, как ещё смотреть на родителей, которые запрещают тебе веселиться. А ты только вернулся из монастыря, где, наверное, вообще никаких развлечений не было. Очень жестоко. Но спасибо Диньзе, конечно. Умеет вовремя вмешаться.******
– Только вернулся из монастыря, и сразу в отрыв. Кеддикай пускал кольца дыма, но засмеялся, когда я заговорил, и подавился. Какой же нелепый, прости, господи. – Знал бы ты, что творится в монастырях. Я из-за обета безбрачия себя там чувствовал белой вороной. Я еле сдержал отвращение. Он что, девственник..? Господи, мальчик. Хоть бы скрывал такие подробности о себе. – А что сейчас с твоим обетом? Кеддикай пожал плечами, состроив растерянный и жалобный вид. Наверное, он делал это, чтобы подчеркнуть неловкость ситуации? Но меня это почему-то только возбудило. – Куда-то подевался. Как быстро возвращаешься к исходной точке, как только исчезают ограничения. Кто бы мог подумать. Спокойно держишься столько времени, но только выберись из-под надзора и всё. Я много говорю, да? – Всё нормально, – успокоил его я. – Лучше, чем тишина. – То есть, можно не стесняться? – Ну, имей в виду, что нас могут услышать. Поэтому лучше вести себя настолько тихо, насколько только можно. – Понял, – отчитался Кеддикай. – Хотя и мне не нравится, как стонут люди. В монастыре мои соседи сверху постоянно сходились. И очень громко стонали. Было так мерзко. Я покачал головой. Мне тоже не нравилось слишком громко выражать эмоции, и так же люди, которые это делали. А вот против разговоров я ничего не имел. Конечно, при условии их уместности, ну, будем надеяться, Кеддикай понимает, что к месту, а что нет. Когда я подошёл ближе и упал на кровать, Кеддикай отодвинул руку, чтобы я случайно не задел её. Чем я думал, когда разрешил ему курить не то что у себя в комнате, а аж в кровати? А не знаю. Но Кеддикай вёл себя аккуратно, и, прости, господи, у него даже была карманная пепельница. Можно было не опасаться, что он будет сыпать пепел повсюду и устроит пожар. Поцеловав его, я с удивлением отметил, что мне не противно. Это было настолько странно, что я даже решил поделиться: – Твои сигареты вкуснее, чем у Корзы. – Мой авторский состав, – похвастался Кеддикай. – Достаточно крепкие, как раз для меня, и вкусные. Хочешь попробовать? Только аккуратно. Я взял у него сигарету и, оглядев её, затянулся. Хотя Кеддикай и сам сказал, что сигареты крепкие, я не ожидал, что будет настолько плохо. Я даже не затянулся толком, как меня пробило на кашель. Не сильный, слава богу, иначе я бы умер со стыда. Понятное дело, что я, как не курящий человек, как-то так и должен реагировать на сигареты. Но вот сигареты Корзы я мог курить спокойно. Взатяг, не взатяг – не важно. А Кеддикай? Что он туда намешал? Кеддикай, поразительно спокойно отнёсшийся к моей реакции, просто забрал у меня сигарету и в одну крупную затяжку докурил её до конца. Потом убрал всё в пепельницу, закрыл её и отставил на тумбу. Было забавно наблюдать за тем, как он двигается. Так размеренно и элегантно. Но он просто убирает пепельницу, к чему весь пафос.. – Вы все сами себе сигареты делаете? – спросил я. – Не знаю насчёт остальных. Но я себе – да. Это успокаивает. Можем попробовать как-нибудь вместе? Если хочешь. – Можно. Это, наверное, почти то же, что и готовить травы для чая? Кто знает. Теперь, когда у него были свободны обе руки, и свободен рот, Кеддикай мог и сам притянуть меня к себе для поцелуя. Мне нравилось, с каким придыханием он дышал. На мой взгляд это говорило о заинтересованности в процессе и во мне в частности, а такое я любил. Когда Кеддикай забрался руками мне под рубашку, довольно задышал уже я. Это ещё и напомнило мне начало наших отношений. Он уже тогда любил всё трогать и везде залезать руками, а меня была чувствительная грудь по каким-то причинам. Наверное, поэтому всё и началось. Забавно, если Кеддикай шутил, и вот, куда это нас завело. Но я отлично помнил. Как я трогал себя, пока мне целуют грудь. Как Кеддикай сходил с ума из-за того, что я целовал его пальцы. Должен ли я сейчас это делать? Учитывая, что ему всё ещё нравятся прикосновения к рукам, можно попробовать.. От воспоминаний и мыслей об этом меня немного тряхнуло, и когда я неаккуратно опустил руку Кеддикаю на бедро, он резко оттолкнул меня, судорожно выдыхая и сводя колени. Настолько всё плохо? Хотя у человека был обет безбрачия последний восход, а то и больше. Чего я жду от него. – Тебе, – я решил больше не медлить. – Хочется чего-нибудь кроме как быть связанным? Я не очень хотел заниматься подобным, но если Кеддикай действительно хочет, может, я как-нибудь соберусь с силами. Пока же можно попробовать что-нибудь другое. – Не знаю, – болезненно выдохнул Кеддикай. – Кроме тех наших.. Эм, встреч. У меня ничего никогда не было. Так что вверяю себя в ваши руки. Я даже улыбнулся. Как мне нравились и одновременно нет эти его фразочки. – Тогда, раз позволяете, – я сполз чуть ниже, цепляясь пальцами за его ремень. – Небольшой разогрев.