•••
С того момента Ваня касался каждого человека с надеждой, что это именно он, с надеждой, что его руки загорятся ярко-синим, а сердце по сладкому заболит. Только вот каждое касание, как и ожидание, было тщетным, — руки не светились и сердце не болело. Парнишка уже обнадеялся, что он никогда не найдет того самого человека. Родного, будто частичку себя. Спустя тысячи прикосновений к людям, уже взрослый Ваня перестал искать: в его руках уже не было надежды, что вот-вот, одно столкновение ладони с чужим телом заставит её покрыться каким-либо оттенком. Он решил, что раз не время, значит – не время. Как говорится: «Всё придет, стоит только подождать», – позже, будучи четырнадцатилетним, даже в этой фразе парень разочаровался. Но, когда ему исполнилось шестнадцать, а вся дерзость и желание понравиться ровесникам стала в разы больше, чем когда-либо, он вообще перестал искать своего соулмейта, а друзьям похерестически и с наплевательской, кривой улыбкой бросал: «Да нахер мне этот соулмейт, и так хорошо живется». Хоть и внутри плекал мелкие-мелкие надежды. А после ещё оказалось, что его родители на самом-то деле не его родители. Эти слова привели его почти что в шок, только он опять не подал виду. Зато последние пару ночей стали более бессонными, а размышления насчет того, кто он такой на самом деле забили голову полностью. Сейчас ему с досадой, раздражением и некой злостью пришлось сидеть за столом и ждать своих настоящих родителей и, так уж и быть, брата. Честно говоря, ему не терпелось, но и особого желания увидеть их не было. Простой интерес. — Убери телефон, имей уважение! — почти что крикнул отец, вырывая из рук похабно развалившегося пацана на стуле мобильник и запихивая его к себе поглубже в карман брюк. — И сядь по человечески, твои.. родители уже у порога, а ты даже не удосужился... Отца прервал хлопок двери и громкие приветствия чужих голосов. Иван всё-таки решил сесть ровно и перевести взгляд на «семью», восторженно разглядывающую их дом и, судя по их лицам, охеревающим, – на это он лишь ухмыльнулся своей всем знакомой кривой, иногда противной, улыбочкой. Сзади стоял парнишка, на котором его взгляд тут же остановился и не пожелал отрываться. Сразу появился юношеский интерес к новому человеку, также глядящему на него. «Чё за ботан», — незаметно пронеслось в голове у Вани, ведь и правда, парнишка выглядел как обычный, правильный заучка: светлая рубашка, а поверх тонкий коричневый свитер, аккуратно приглаженные волосы, ровная осанка и изучающий взгляд. Засмотревшись на своего брата, Иван и не заметил, как их родители уже перезнакомились и теперь подошли к нему, нелепо здороваясь, разглядывая и спрашивая. Он ответил смешнявым подростковым «Здрасьте» и пожал отцу руку. Нелепая атмосфера на него никак не давила, в отличии от его родителей, обоих. — Ну, мальчики, знакомьтесь, — оживленно произнесла то ли мама, то ли тётя Лида (он ещё не знал, как стоит обращаться), подталкивая парней друг к другу. Ваня ступил вперед, к брату, тоже несмело делающего пару шагов навстречу. Парень подошел почти что впритык, ещё раз удивляясь осторожным движениям и непониманию, едва заметному на лице из ниоткуда явившегося в его жизни мальчишки. Он почти ухмыльнулся, но решил сдержаться – ведь «вежливость прежде всего». Взамен он посмотрел на удивление, плескавшееся в чужих глазах, и тихо произнес: — Здарова, брат. Он протянул руку чуть отодвинувшемуся брату и стал ждать, когда тот пожмет её. Данил вдохнул глубоко, кивнул и неуверенно поднял в ответ ладонь. Они столкнулись руками и крепко пожали, уже предвещая, что их общение будет воевничим, и они вряд ли подружатся. На миг в сердце Вани кольнуло, но не больно, а так, будто там воздух спрессовался, захотелось прикоснуться к груди и глубоко вдохнуть, но он не стал, просто скинул это на кружку крепкого кофе, выпитого с утра. А дальше он обратно уселся за стол, изучая новую, настоящую, семью. Когда мать блеснула на его поведение взглядом, то он опустил глаза, глядя на ладони и, честно говоря, охуевая – кожа рук была покрыта темно-бордовым. Он перевёл взгляд на Даню, спокойно сидевшего и необратившего на это внимания. Пришлось сесть ровно и наблюдать дальше. Своего соулмейта он просветит позже. Хоть уже и было безумное желание затискать его и выцеловать мелкого ублюдка.•••
Парню надоело наблюдать за смешным и нелепым знакомством семей. Да и желание поскорее уединиться не давало покоя. Он решил уйти из-за стола, но не сам, а позвал с собой Данила, естественно, говоря родителям, что хочет показать рысь. Он так и сделал: показал рысь и попытался завязать разговор, но не очень-то получилось – мальчишка слишком неуверенно себя вел и непонятливо. Поэтому парень решил переместиться в место, которое с самого детства стало ему укрытием от всего «недоброго». Тот уже понял, что они соулмейты, но не сделал ни шага навстречу или не попытался как-то начать диалог. Лишь изредка поглядывал на синий цвет на ладонях. Ваня проведет своего «брата» в тот самый сад, давно уже заросший одними деревьями и редкими кустами – на сад он уже перестал быть похож, скорее на небольшой лес. Покормив рысь, парни ушли дальше, углубляясь в зеленые хащи, переплетенные с редкими кущиками роз или других цветов, названия которых он, конечно же, не знал. Неловкая атмосфера и молчание висели в воздухе почти всё время и успели доконать обоих парней. Они чувствовали эмоции друг друга: один Ивáнов был более чем уверен и спокоен, а другой – прятал лицо и волновался, что ощущалось и первому. Поэтому они остановились, не зная, что и сказать друг другу, хоть и каждый планировал задать кучи своих вопросов. Получается, когда ты встречаешь его, то даже какие-то словечки бесят: есть только желание изучать и любоваться. Данил остановился у дерева и оперся на него спиной, опуская голову и стараясь прятаться от взглядов глаза в глаза со своим соулмейтом. А Ваня стал рядом и уперся рукой об твердую кору у чужой головы. «Слишком близко», – подумал Иванóв. Он всегда думал, что когда встретит именно своего человека, то будет вести себя открыто и смело, но вот теперь это случилось – его родная душа перед ним. «И что, где же твоя смелость, Данила?», — в своей голове сам себя спросил он. Глаза всё также были опущены вниз и созерцали всю красоту зелёной травушки, но даже так он чувствовал себя некомфортно, ведь Ваня одним взглядом прожигал его насквозь. Он встал прямо перед ним, даже слишком близко, что мог услышать неровное дыхание – это напрягало, но не так, как обычно, а волнующе. — Ты волнуешься, я чувствую.. — почти прошептал Ивáнов, но на его слова не ответили. Спустя минуту этих гляделок, парнишка не выдержал и через силу поднял взгляд, удивляясь своей нерешительности. Ваня не волновался и не трусил – он тоже ощущал его чувства. Когда он всё-таки столкнулся с карими глазами, стало как-то легче: в них читалось тепло и доля удивления. Ваня неотрывно смотрел, тем самым уже начиная раздражать, поэтому Даня, не стерпев, опять опустил голову. — У тебя глаза красивые, — послышался спокойный голос парня, поправившего густые, длинные волосы. От первых слов за столь продолжительное время, он вздрогнул и вновь резко поднял взор: увидел он очередную кривую улыбку и самодовольный взгляд его уже вряд ли брата. — Дурачок, тебе не нужно ко мне подкатывать, я твой соулмейт, — неожиданно даже для себя выпалил он, вызывая у Ивана теплую улыбку. — Я не подкатываю, я говорю правду.. Данил мягко улыбнулся и кончики ушей покраснели. А чтоб не загорелись красным и щеки, он вновь посмотрел на свои руки: на пальцах также красовался приятный, насыщенный синий цвет. В его ладонь тут же легла