«О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнёра! К проклятой помощи твоей я не прибегнула ни разу. Среди кулис, среди теней ты спасся, незаметный глазу. Но в этом сраме и бреду я шла пред публикой жестокой - всё на беду, всё на виду, всё в этой роли одинокой.»
В висках импульсом бьётся кровь. Эта кровь везде. Внутри, на стенах, даже до потолка достаёт. Кистью рисованные крапинки на и без того красных стенах театра. От такого можно сойти с ума, если конечно ты ещё в здравом уме. Театр стал для Альи новым домом. Кровавая обитель с хозяином, чьи руки по локоть в крови. Эта кровь везде. Везде. Чёрные брюки пропитаны кровью, как и рукава белой блузы. Руки впиваются в ещё горячую плоть и буквально разрывает её. Он называет этот рисунок розами. С губ военного бойца, отправленного сюда ещё до детектива, срывается хриплый стон. Бледные хрупкие ручки девушки впитывают металлическую жидкость. Фотограф всегда говорил, что людям присуще прятать красоту внутри. Что красота – это эмоции и кровь. Стефано повторял это постоянно, даже иногда не по теме разговора. "Мне одиноко без этих ощущений!" — вопит итальянец, стоит девушке спросить о закрытии всей этой истории с убийствами. Алья красит свои бледные губы кровью. С дрожащих уст бегут капли по подбородку. По глазам бегут слёзы, быстрее крови на губах. Парфюмер бьёт себя по рукам, дрожа от чувств. Острый кинжал снова врезается в её тело. Сегодняшнее утро началось с разговора с фотографом о их деле. А закончилось убийством.*** Тремя часами ранее***
— Я не нашёл ничего лучше этого вина. Ему всего год от создания, ничего хорошего не обещает. — фотограф хмыкает и разливает белое вино по бокалам, — Но какой тост без поднятого бокала? Валентини рассекает комнату с молниеносной скоростью и ставит фужеры на стол. Эти бокалы были в сотни раз лучше содержимого, с красивой резьбой и золотистым обрамлением. Эта комната была не тронута цивилизацией. Здесь не было грязи и трупов, даже запах был иным. Тут пахло розами и чистотой. Освещением служили свечи, ибо лампы выбило. Слишком романтичное совпадение в глаза Грин. Вино, свечи, а где же музыка? Где пафосное музыкальное сопровождение, которое дни напролет звучало в театре? Черноволосая хмыкает в ответ, якобы замечая его комментарий и делает первый глоток алкоголя. Губы неприятно жгло от спирта, не присуще вкусу оригинального вина. Фотограф разваливается в кресле со своим бокалом, по-хозяйски закидывая ноги на кофейный столик. Он молчит и смотрит, изредка отпивая вина. Это невыносимое молчание прерывает девушка первая. — Как давно ты начал… карьеру фотографа в Юнионе? — смягчила факт убийств девушка в вопросе, кончиком пальца изучая рельеф бокала. Стефано слегка посмеялся, переводя взгляд в бокал. О чём-то недолго думает, затем снова смотрит своим безумейшим серебряным оком и криво улыбаясь. — Немного раньше твоего дела в парфюмерии, — отмахнулся он, уже допивая вино. Настроение было странным и весёлым. Словно весь вечер они не молчат, а травят анекдоты. Хотя, это ещё можно как-то объяснить. "Художнику" не хватает публики, что может достойно оценить его творения. Алья просто стала приятной неожиданностью. Хотя она готова была поклясться, что Стефано убил бы её, если она не показала бы себя "живую" на работе. Могла бы стать шедевром, гордостью творца, а может вообще переродиться в подобие Обскуры. Алья Грин шумно вздыхает, и это не мог не заметить фотограф. Он лишь мельком взглянул на неё, пока доливал себе вина. — Мы не понимаем друг друга… — делает свой вывод мужчина, театрально грустно и не присуще ему недавнему, — Тебе наскучила моя компания?.. Стефано медленно, хищно переводит свой свирепый взгляд на француженку, зная, что она испугается. Как он предполагал, Алья быстро потрусила головой и шумно глотнула вина. Вино горечью прижгло испуг и девушка расслабилась, смотря на удовлетворенного фотографа. — Тогда тост, Sì? — прочистив горло, Стефано поднял бокал над головой, — За нашу встречу. За душевное понимание, за несчастные случаи и их исходы. За тебя, Алья. Он скоро осушает бокал, не успела Алья даже отреагировать на тост. Он слишком злоупотребляет алкоголем. Но терять уже нечего, в бутылке остался от силы бокал. Фотограф снимает пиджак и бросает его рядом с Альей, на диван. Сейчас хотелось вжаться в этот чёртов диван и пропасть, а лучше телепортироваться на другой конец города, как часто делает Валентини. Его компания была пугающей. Он любил неожиданно появляться, пугать её, не редко проявлять знаки внимания и фотографировать Алью. Это было приятно и страшно. Видеть его разного было страшно. А вот слушать его итальянский мурчащий акцент было приятно. В карманах Алья иногда обнаруживала сухие лепестки роз, это было как отпечатки пальцев. Он оставлял свои следы рядом с ней, чтобы о нем не забыли. Валентини падает уже рядом с девушкой, из-за чего девушка чувствует едкий запах одеколона из роз и вина. Он смотрел и улыбался. Стеклянный глаз не шевелился, а вот уголки губ подрагивали. Алья оставляет бокал на столе и уже встаёт, как её крепкой хваткой ловят за руку и тянут на место. Самое обидное, что у неё не было оружия. А так она бы прострелила ему последний глаз. Он обнимает её, словно всю жизнь мечтал об этом и утыкается носом в шею, отчего она невольно пискнула. Валентини глубоко вдыхает запах её кожи и кашляет, словно ощутил запах сигар. — Научи меня дышать , — его просьба выбила из понимания, и Алья отчаянно попыталась выпутаться, — Я хочу дышать как ты. Хочу чувствовать не только запах крови, но эмоций. Научи меня, научи… Его слова переходят в шёпот, и он стал тихо смеяться, кончиком носа проводя вдоль её худой шейки. От всего этого пошли муражки по коже. Валентини поднимает взгляд на карий взор и шире улыбается, словно ему предстоит совершить шалость. Алья готова была заплакать. Это было слишком, даже невозможно. Она отрицательно качает головой, отчего Стефано слегка хмурится. — А в замен я научу тебя убивать. Алья вздрагивает и уже оказывается в зале, где блуждал один мужчина в военной форме. Стефано приложил свой палец к её губам, приказывает молчать и сам, подобно хищнику, направился к потенциальной жертве.*** Настоящее время ***
Алья сидит на полу, кричит в унисон жертве и убивает. Фотограф делает снимки, изредко жестами напоминая девушке о клинке в руке. Вспышка фотоаппарата напоминает девушке о его присутствии. Под ногти попадает плоть. Разорванные лёгкие заполняются кровью, из-за чего жертва захлебывается и пускает кровь уже из рта. Её всю трясет, Алья пытается подняться, но чувствует как ватные ноги не дают этого сделать. Её партнёр что-то восклицает на итальянском, в сотый раз восхищаясь картиной. Алья не хотела убивать жестоко. Лишь так, чтобы не портить внутренние запахи. А Стефано вошёл во вкус и не перестал пытать Алью советами продолжить. "Умная девочка", — шепчет убийца внутри Альи, слизывая кровь с пальцев. Сейчас она мало понимала, но ей нравилось. Но где-то внутри она страдала, её вопль был неконтролируемым подтверждением. Алья хлюпает носом и поднимает взгляд на фотографа. Он улыбается, подобно отцу или брату, гордясь своей маленькой девочкой. — Ты мой главный шедевр, — он обнимает её за плечи, помогая встать. Усталая девушка смотрит на него без отрыва, боясь уже самой себя. Он кончиком острого языка проводит по окровавленным губам девушки, забирая солёную кровь и ощущая её привкус. Алья лишь закрывает глаза, позволяя себе не видеть этого. — Я ничего больше чувствовать НЕ МОГУ, — шипит она, впиваясь ногтями в его руку. — Что ты делаешь со мной? Кем я становлюсь из-за тебя? Алья толкает его и бежит назад, к двери. Пусть её растерзают монстры, лишь бы ЭТОТ монстр больше не зарождал частичку себя в ней. Он оставляет в ней свой автограф, подпись автора. Ножом терзая плоть изнутри и заставляя идти на поводу разными способами. Смерть брата – случайность. Сладкий запах смерти – её личный автограф. А убийства можно обойти. Есть метод добиться запаха смерти без убийств. И пока тот гость блуждает по городу, пока он ещё жив, она найдёт его.