Враг мой

Окружающий неприветливый пейзаж несколько напоминал Дину марсианский, но был еще мрачнее, непримиримее — совершенно чуждый человеческому взгляду. Из-за близости к местному светилу и разреженной атмосферы небо было окрашено в кровавые оттенки, по нему лениво плыли угольно-черные облака. Низко висящее солнце цвета венозной крови нещадно палило. Мертвые скалы, похожие на готические пики костелов, казалось, состояли исключительно из железистых пород — рыже-бурые, словно все вокруг проржавело. Ни деревца, ни кустика, ни травинки. Ни птиц, ни животных. Даже насекомых не было. Да и вряд ли хоть что-то могло бы выжить в этих природных руинах. Несмотря на то, что Дин был изрядно измотан, голоден и страдал от недостатка кислорода, упрямо брел по каменистой, пышущей жаром пустыне, часто спотыкаясь на бугристой, неровной почве. Больше всего его мучила жажда: казалось, язык навеки прилип к нёбу, а попытки набрать слюны и сглотнуть становились пыткой: создавалось ощущение, что каждый раз он проталкивает в горло кусок наждачной бумаги. Настроения не добавлял и тот факт, что его настойчивому движению к цели не было конца. То ли Дин ошибся в оценке расстояния, то ли местная природа играла с ним в злые игры, но ему казалось, что за несколько часов непрерывного движения в зыбком мареве он ни на метр не приблизился месту, где упал корабль инопланетянина. В какой-то момент он уже было подумал, что ошибся, собственное зрение сыграло с ним шутку, и он будет преследовать этот долбаный мираж, пока не упадет замертво. Когда Дин уже почти осатанел от безысходности и однообразия, окружающий пейзаж словно нехотя смилостивился над чужаком и начал меняться. Перед ним вырастала невысокая горная гряда. Бурый цвет сменялся темно-серым, кое-где из разломов породы вился белый дым, вонявший сероводородом, рваными клочьями разносимый ветром по округе, стало немного светлее. Не колеблясь ни секунды, Дин начал восхождение. Он уже немного привык к бугристой поверхности ненавистной планеты, поэтому довольно быстро преодолел гору и спустился в долину. Дин уже давно потерял ощущение времени: любимые наручные часы, подаренные Сэмом, разбились при крушении. Также не имело смысла пытаться определить время по положению солнца или изменению цвета неба; он даже не знал, какая здесь протяженность суток. Успокаивало только то, что пока еще было достаточно светло, чтобы продвигаться вперед. Вскоре он вошел в лес, если этот сюрреалистический кошмар можно было назвать словом, в человеческом мозгу вызывающим ассоциации со свежей зеленью, теплой корой деревьев, пением птиц и мягкой, чуть пружинящей под ногами почвой. Будто злобный гигант прошелся по этому лесу напалмом. Дин остановился и тоскливо огляделся, тяжело вдыхая разреженный воздух: черные остовы толстых деревьев тянули к небу костлявые мертвые ветви, поверхность земли была усеяна ветками и бревнами, почва покрыта слоем слежавшегося серого пепла, лишь кое-где цветными кляксами росла блеклая бежевая трава. Дин перешагнул через поваленное дерево, не заметив спрятавшегося под ним создания. Мимикрирующее животное размером со среднюю собаку коричнево-песочного цвета, чем-то напоминающее помесь броненосца и мухоловки, вылезло из укрытия и посеменило по своим делам. Достаточно быстро примитивное создание достигло широкой ямы и, не успев остановиться или свернуть, свалилось в нее. Животное заволновалось и, издавая негромкий, скрежещущий писк, попыталось выбраться из западни. Мелкая черная галька, покрывающая дно ямы, начала осыпаться, тихо шурша и создавая в центре воронку. Оттуда показалось нечто похожее на щупальце осьминога, с присосками в головной части. Казалось, отросток вырастал из глубин ямы, скрытой галькой. Сравнявшись по высоте с животным, все еще пытающимся спастись бегством, отросток размахнулся и прицельно опустился на броню, присасываясь к ней. Жертва взлетела в воздух и отросток начал стремительно опускаться под гальку, утаскивая в зыбь верещащую добычу, бесполезно колотившую лапами по воздуху. Пару минут галька колебалась, словно приливная волна, раздавались мерзкие звуки, как будто кто-то невидимый высасывал содержимое из мозговой косточки, а затем в воздух взлетел окровавленный пустой панцирь, словно выплюнутый из громадной пасти, и упал на целое кладбище таких же, похожих на миниатюрную крышу японской пагоды, оболочек. Бурое небо начало темнеть, когда Дин, наконец, достиг обломков инопланетного истребителя, упавшего около хаотичного нагромождения невысоких скал. Он достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, оттянул затвор и, осторожно ступая, обошел вокруг корабля, потом попытался сунуться в остатки кабины пилота, но быстро выбрался обратно: то тут, то там все еще вспыхивали язычки пламени, из колб непонятной конструкции на землю капала какая-то жидкость, возможно, горючее, и Дин не знал, насколько опасно для его незащищенной кожи соприкосновение с этой субстанцией. Ни инопланетянина, ни его катапульты рядом с истребителем не было. Вдруг из-за скал он услышал слабый шум и бросился туда, с трудом поднимаясь по узкой, словно созданной природой тропинке между скалами. Оказавшись наверху, он присел на корточки и осторожно выглянул: скалы образовывали почти замкнутый круг, видимо, это было либо давно потухшее жерло вулкана, либо углубление, образовавшееся от удара крупного метеорита. На дне блестело небольшое озеро с неожиданно прозрачной водой. Почти по всему периметру скалы вертикально уходили в воду и лишь с одной стороны от берега до нависающих над ним скал было около сорока квадратных метров суши. Именно там на сером песке лежала продолговатая спасательная капсула инопланетянина. Она была открыта и казалась живой, пронизанной светящимися изумрудными нитями. Рядом горел небольшой костер. Дин как можно осторожнее начал приближаться к берегу, пробираясь между острыми скальными образованиями, и вдруг замер: из тени, отбрасываемой скалами, появилась фигура: на берег вышел инопланетянин и направился к капсуле. Становилось все темнее, над головой сгущались тучи, и Дину пришлось напрячь зрение, чтобы получше разглядеть эту тварь. Пока он видел лишь тело, похожее на человеческое, одетое в плотный темный костюм... и крылья. Ученые на станции не соврали: у этой сволочи были большие черные крылья, их вершины возвышались над головой инопланетянина, а кончики волочились по земле. Инопланетянин достал что-то из капсулы и, присев на корточки около костра, начал есть. Дину было плохо видно, и он снова пополз на животе по острым камням, пытаясь подобраться к цели как можно ближе и окончательно превращая свой некогда белый летный костюм в грязную тряпку. Тем более, что с той точки, где он сидел, было бы неудобно стрелять. Наконец, когда до мишени осталось около двадцати метров, Дин остановился и спрятался за скалой, решив еще немного понаблюдать сверху за будущим покойником. Тот вел себя совершенно спокойно, явно наслаждаясь ужином. Дин почувствовал, как рот наполняется слюной: желудок напомнил недовольным бурчанием, что не получал пищу уже много часов. Но еще больше его мучила жажда. Обезвоженный организм понемногу отказывался подчиняться приказам хозяина. Пульсировало болью раненое плечо. У Дина кружилась голова, в глазах предательски двоилось. Он привстал, высовываясь из-за скалы и ища лучшее положение, чтобы выстрелить на поражение. Дин поставил ногу на выступ и уже ловил в прицел голову инопланетянина, когда нога соскользнула и он начал заваливаться в сторону, грозя рухнуть в озеро. Дин взмахнул руками, пытаясь ухватиться за скалу, и выронил пистолет. Тот глухо ударился о камень и с громким всплеском упал в озеро. Дин распластался по камням, едва дыша, одним глазом выглядывая из-за своего убежища. Враг вскочил на ноги и оглядывался вокруг, пытаясь отыскать источник шума. Дин замер. Через какое-то время крылатый успокоился и снова направился к спасательной капсуле. Дин вынул из-за голенища складной нож — последнее оставшееся у него оружие — и скрючился на своем жестком ложе, решив дождаться, когда существо уснет и появится возможность подобраться вплотную и прирезать его. Дин лежал в ожидании и рассматривал вечернее небо. Солнце заходило, унося с собой испепеляющую жару. Кровавые оттенки исчезали, вытесняемые глубокими тонами кобальта, по небу спокойно плыли белые облака с позолоченными брюхами, подсвеченные спутниками, и, если бы не силуэты четырех исполинских планет, стоявших на горизонте в ряд одна за другой, можно было бы представить себе, что находишься в кемпинге где-то на Земле. Дин пошевелился; все тело затекло, болела каждая мышца. Он поднял голову и посмотрел на врага. Тот все так же сидел около костра, казалось, погруженный в свои мысли. Вдруг Дин услышал, как вдали загрохотал гром. Он кинул взгляд на небо: облака начали собираться вместе, набухая стальным цветом, будто тяжелый черный плащ опускался на планету. Инопланетянин встал, и в его руке блеснуло нечто, отдаленно напоминавшее оружие. Он вернулся к капсуле и открыл одну створку. Внутри сияли изумрудным цветом какие-то колбы, в металлических лунках лежали рядами небольшие лепешки. Недолго покопавшись внутри, крылатый закрыл отделение в капсуле, отошел к костру и улегся около него, положив одно крыло под тело и накрывшись вторым. «Практичные сволочи», — с ненавистью подумал Дин. Вдруг черное небо рассекли мерцающие разноцветные молнии, снова ударил оглушающий гром, и на планету обрушился тропический ливень. Дин моментально промок, но его это не заботило: он перевернулся на спину и начал ловить капли дождя широко открытым пересохшим ртом, как голодный птенец, вырывающий пищу из глотки родителя, даже не задумываясь о том, что за инопланетное дерьмо может содержаться в этой воде. Ему было все равно, он хотел пить. Наконец, утолив жажду, он снова перевернулся на живот и взглянул в сторону берега. Ни у капсулы, ни у костра врага не было, и Дин решился. Он пытался двигаться осторожно, поскальзываясь на мокрых камнях, спускаясь на берег, пару раз чуть не сорвавшись в воду. Достигнув песчаной полосы, он осмотрелся, пытаясь найти спрятавшегося врага, но не смог увидеть его за пеленой хлещущего дождя. Его взгляд упал на капсулу: на бортике лежало забытое врагом оружие. Дин чуть не взвыл от радости, рванулся, чтобы схватить его, и никак не ожидал, что, стоит ему только дотронуться ладонью до капсулы, как тело прошьет болью и начнет трясти от разрядов тока. Он пытался оторваться от металла, но его словно приклеило к капсуле. Дин начал оседать под собственной тяжестью, уже почти ничего не соображая от боли, лишь краем сознания и зрения замечая, как к нему медленно подкрадывается инопланетянин. Вдруг боль резко прекратилась, и его отшвырнуло на песок. Последнее, что успел отметить Дин — пронзительный, гипнотизирующий взгляд голубых глаз на вполне человеческом лице, от которого было трудно оторвать взгляд, и злой клекочущий голос, выплевывающий непонятные слова. Он попытался собраться c силами, чтобы остаться в сознании, но потерпел неудачу: глаза закатились, и Дин погрузился в спасительную темноту.

***

Дин медленно приходил в себя. Он долго не мог понять, где вообще находился и почему ему было так холодно, темно и мокро. Понемногу память вернулась. Он пошевелился и почувствовал пульсирующую боль в лодыжках и руках. Попытавшись сесть и потерпев неудачу, он обнаружил, что связан по рукам и ногам. Он осмотрелся: ливень закончился, в воздухе пахло озоном, у костра удобно расположился враг и снова ел, рядом с ним лежал нож Дина. Мозг буквально вскипел от ненависти; была бы возможность, Дин вцепился бы ему в горло зубами, если бы не унизительное положение связанного, как рождественская индейка, пленника. Он злобно сверкнул глазами на инопланетянина, продолжавшего спокойно есть. Дин решил приманить ненавистное создание; другого оружия, кроме зубов у него не осталось, но ему хватило бы и этого. — Эй, ты, — позвал он, — пернатая задница. Я жрать хочу! Услышав звук голоса, враг перестал есть и повернулся к Дину, внимательно посмотрев на него льдистыми голубыми глазами. — Голод, понимаешь? — продолжил Дин. — Я голоден. — Он почмокал губами, показывая движениями, словно берет в рот пищу. Враг повторил движение ртом и равнодушно отвернулся, продолжив свою трапезу. Если бы глаза Дина умели метать молнии, то гребаное пернатое уже давно лежало бы бездыханным, ощипанным и поджаренным. — Ты понимаешь по-английски, уродец ты с крыльями?! — взорвался Дин, злясь, что не удается подманить его поближе. После такой эмоциональной эскапады пернатый резко вскочил со своего места и, подбежав к Дину, склонился над ним и начал что-то клекотать, маша перед носом Дина указательным пальцем. Дин был готов вцепиться зубами хотя бы в палец, но сознание вдруг заволокло пеленой, он будто падал в кроличью нору вверх тормашками, потеряв опору и забыв, для чего он тянется к этому существу. Дин потряс головой, приходя в себя. Не хватало только еще раз шлепнуться в обморок, как жеманной девице. — Чего? — тупо переспросил он. Инопланетянин опять заговорил на своем языке, внимательно и зло смотря Дину в глаза, склонив голову набок, словно птица. — Да пошел ты на хуй! — не выдержал Дин. На это заявление ангел снова разразился длинной тирадой, отрицательно мотая головой. Во всей этой абракадабре Дин расслышал только несколько раз повторяющееся слово: «Кастиэль». — Тебя зовут Кастиэль? — нервно спросил он. — Ну и что теперь, мне начинать на тебя молиться? Инопланетянин схватил его за грудки, притягивая ближе к себе, голова Дина мотнулась. — Не нервничай, крылатый. Хочешь узнать, как меня зовут? — прохрипел он. — Мое имя Дин Винчестер. Тебе стоит его запомнить, ведь я буду последним, кого ты увидишь в своей задротной жизни. Инопланетянин продолжал клекотать, и Дин поморщился: ему уже начал надоедать этот крылатый придурок. Он раздраженно посмотрел в глаза врага и отметил, что зрачок в центре яркой радужки насыщенного цвета полуденного неба чуть вытянут вертикально. Приподняв Дина за плечи и толкнув на капсулу, крылатый поднялся с корточек и отошел к костру. Он вынул из огня тонкий прут и начал шарить взглядом по берегу. Ткнув палкой в песок, он вернулся к Дину. На острие извивалось омерзительное создание, внешним видом напоминающее гигантского сопливого слизняка. Дин замер. Ангел поднял палку на уровень рта пленника. Скосив глаза, Дин смотрел на свою потенциальную еду и пытался не сблевать от ее внешнего вида. При ближайшем рассмотрении слизняк оказался больше похож на зеленую рыбку с выпученными глазами и красными лапками-плавниками, но капающая с тела блестящая слизь отбивала все желание ее попробовать. Враг снова заклекотал, и если бы Дин верил в то, что инопланетянину свойственны поведенческие повадки человека, он мог бы поклясться, что в голубых глазах крылатой скотины горела насмешка. — Да ты издеваешься, — выдохнул он, с омерзением глядя на рыбку, все еще трепещущую в агонии на острие палки, и переводя злой взгляд на врага. Тот наклонился еще ближе, непозволительно близко, нагло врываясь в личное пространство Дина, почти утыкаясь носом ему в нос. Дин почувствовал себя очень неуютно: от пернатого шло тепло, словно от нагревателя, но эта неуместная, навязанная близость почему-то не вызывала законного раздражения. Дин даже забыл, что собирался пустить в ход против врага зубы и хотя бы откусить что-нибудь, если уж убить сразу не получилось. Зрачок инопланетянина расширился, и он втянул в себя воздух, будто принюхиваясь, а потом прикрыл глаза, словно успокаиваясь, и отодвинулся. Перед ртом Дина снова закачался на палке мерзкий ужин. Сдавшись и зажмурив глаза, он открыл рот, в который тут же скользнуло холодное чешуйчатое склизкое тело. Его чуть не вырвало, под стать виду, вкус был омерзительным: жутко соленым, с каким-то трупным душком. Но выбор был ограничен: либо есть, либо сдохнуть от голода. Дин выбрал первое. Он открыл глаза, мысленно перекрестился, сжал челюсти, откусывая кусок от импровизированного суши, и начал старательно пережевывать мерзкую субстанцию, не отрываясь глядя на инопланетянина и подавляя рвотные позывы. Крылатый недруг внимательно наблюдал за тем, как жует Дин. Наконец он не выдержал и несколько раз сплюнул в сторону, показывая Дину, что ему не следует глотать. Дин осклабился, собрал всю свою волю в кулак и проглотил разжеванное. Во рту прочно поселился стойкий душок от навязанной еды, но следующий кусок глотать было уже проще. Скормив рыбку пленнику, крылатый посчитал свою миссию выполненной и, потеряв всякий интерес к Дину, вернулся к костру. Он подбросил в него дров, после чего отошел за капсулу и начал копаться в ее отсеке. Через какое-то время он снова появился в поле зрения Дина. Бросив на него короткий скучающий взгляд, он улегся у костра, накрывшись крылом. Казалось, что ему тепло и очень удобно, в отличие от Дина, руки и ноги которого ужасно затекли, из-за пут кровь плохо циркулировала по телу, и он дико замерз. Где-то через полчаса враг тихо и крепко спал, из-под крыла торчала макушка и часть лица. Костер отбрасывал блики на бледную кожу, темные полукружия чуть подрагивающих во сне ресниц и часть скульптурно вылепленного носа. Дин долго и безучастно рассматривал инопланетянина, пока незаметно для себя не провалился в дрему, уткнувшись лицом в колени. На берегу было тихо, по воде стлался белесый туман, в костре потрескивали палки, лиловые в темноте скалы надежно укрывали двух непримиримых врагов от возможной опасности.