Враг мой

Дин жутко устал. Он уже третий раз мотался от обломков истребителя до нового места, выбранного им в лесу, перетаскивая из разбитой машины и спасательной капсулы все то, что можно было унести. Несмотря на то, что Дин понятия не имел, как построить мало-мальски стабильное убежище, он понимал, что ночевка даже в лесу без крыши над головой может обернуться для него смертью. Ну и для пернатого тоже. Дин все еще ненавидел его, но как-то смирился с тем, что убийство теперь не является первостепенной целью. Ну, убьет он Кастиэля. И останется один на этой планете, больше похожей на руины, нежели на пригодное для жилья место. А так хоть окрыситься есть на кого и отвести душу. Он шел, навьюченный огромной котомкой, смастеренной из куска полотнища, найденного в истребителе. Ну, смастеренной — это громко сказано, всего-то четыре угла собраны вместе и завязаны узлом. Из котомки торчали обрывки проводов, металлические штанги и прочий скарб. Дин на полусогнутых от тяжелой ноши ногах тащился в гору, постоянно спотыкаясь на острых камнях и чувствуя себя, словно самый распоследний ишак на базаре. Следом налегке шел крылатый, все еще держа оружие на уровне спины Дина. — Да, да, ты такая цаца, маникюр испортить боишься, — ворчал себе под нос Дин. Кастиэль что-то согласно посвистывал в ответ. Ни разу крылатый не показал, что хотел бы помочь. — Только подойди поближе, и я засуну тебе нож в задницу, если только она у тебя есть, — пропыхтел Дин, обернувшись и обжигая инопланетянина ненавидящим взглядом. Тот, не ожидая, что Дин внезапно остановится, по инерции ткнулся в него носом. Дин шарахнулся в сторону, забыв глянуть под ноги, споткнулся о бревно и упал; мешок перекувырнулся через голову и все содержимое рассыпалось по земле. Дин лежал в куче металлолома, пытаясь отдышаться. Ко влажному от пота виску приблизилось дуло оружия. — Как же ты меня заколебал, — вдруг сплюнул Дин. — Хочешь меня пристрелить, давай, чего ты медлишь? — зарычал он на инопланетянина, стоявшего над ним расставив ноги. — Ну, убей же меня, давай, стреляй! Я ненавижу тебя, а ты меня! Мы оба застряли здесь, понял? Ты понимаешь по-английски, задница в перьях? — не вытерпев, заорал он, вскакивая и хватая врага за грудки, брызжа слюной ему в лицо. Крылатый, несмотря на то, что был немного ниже Дина, смотрел на него словно свысока и с некоей толикой презрения. Снова раздался клекот, уже задолбавший Дина до печенок, а потом Кастиэль сплюнул в сторону. Дин на автомате повторил за ним, совершенно не понимая смысла сего действия; его сознание снова повело. — Слушай ты, высокомерная задница. — Дин наклонился и поднял с земли крупный булыжник, отодвигаясь от крылатого на безопасное расстояние. — Нам нужно построить убежище, дом. Понимаешь? Дом, гнездо? — Кас отшатнулся от протянутого ему камня и вопросительно взглянул на Дина. — Тьфу, — ненавидяще сплюнул Дин. — Ведешь себя, как девственница в первую брачную ночь. Дин бросил булыжник в сторону и отошел от пернатого подальше, перестав обращать на него внимание. Несколько раз глубоко вдохнул разреженный воздух, пытаясь отрешиться от навязчивого желания придушить ненавистное создание и вместо этого сосредоточиться на самой главной и сложной задаче — постройке убежища. Он не имел ни малейшего представления, с чего ему начать. Он ведь летчик-истребитель, а не строитель, его учили поражать цель, а не возводить дома или убежища. В любом случае, им были нужны стены и крыша. Дин решил начать с малого. Сначала он несколько дней собирал бревна. Пернатый не мешал, лишь бродил следом по лесу, как привязанный, но помочь не пытался. Но и не мешал и, слава богу, перестал тыкать в Дина своим оружием. Наконец, необходимое по мнению Дина количество строительного материала было собрано. Он устал, одежда пропиталась потом, мышцы ныли от физической работы. Вечером очередного дня, похожего на другие, как в день сурка, он подтащил последнее бревно и скинул его в кучу, после чего бессильно осел на пыльную землю, облокотившись об обугленное дерево и закрывая глаза. Дин слышал, как возится инопланетянин, но сил поднять веки и посмотреть, что тот делает, у него не было. Через какое-то время раздался характерный треск горящего дерева, и Дин приоткрыл один глаз: пернатый соорудил костер и доставал свои лепешки, раскладывая их вокруг огня, чтобы согреть. Дин успел подумать, что аппетит у врага отменный, раз он грел целых четыре порции, когда тот встал, положил две на кусок какой-то тряпицы и осторожно подошел к Дину. Он присел перед ним и неуверенно протянул угощение. Дин замер. Он стоял перед сложным выбором: с незапамятных времен у землян предложение разделить трапезу означало предложение о мире. Вряд ли у других разумных это имело какой-то другой смысл. Если он не возьмет лепешки, то тем самым покажет свои враждебные намерения, невозможность сосуществования. Кас чуть наклонился к Дину; перья на крыльях за его спиной тихонько зашуршали. Дин сглотнул и протянул руку, принимая угощение и чуть склоняя голову в знак благодарности. В этот момент он ясно понял, что убить крылатого уже не сможет. Дин устроился на корточках у костра, и они поужинали молча, сидя каждый на своей стороне. Так же молча пернатый подбросил дров в огонь, разорвал надвое полотнище, служившее им до этого мешком, и протянул половину Дину. Оба улеглись по разные стороны от костра. Пернатый быстро уснул, а Дин все не мог, смотрел через языки пламени на Кастиэля, пытаясь понять, что такого особенного в этом инопланетянине, что его тянет к нему, как железную стружку к магниту. Пламя ярко освещало его лицо, и Дин с интересом рассматривал высокий лоб, прорезанный суровыми складками, идеальный разрез глаз, прямой контур носа, волевой, чуть выдающийся вперед подбородок. Картину портили немного плоские губы, но будь и они совершенны, это вполне мужское лицо потеряло бы свою неповторимость. Дин потряс головой: еще не хватало любоваться этой пернатой скотиной. Незаметно он провалился в сон. Он проснулся ранним утром в дурном настроении: организм раздирало сразу несколько потребностей. Дин безумно хотел пить, жрать… а еще у него был стояк и непонятно было, в какой последовательности стоило решать все эти проблемы. Дин перекатился на спину как можно тише и встал. Казалось, что пернатый крепко спал, и Дин тихонько направился за ближайшие кусты, чтобы решить хотя бы одну. Выбрав дерево пошире, он зашел за него и расстегнул ширинку уже изрядно испачканного и потрепанного летного костюма. Опорожненный мочевой пузырь принес кратковременное облегчение, член же опадать не желал. Дин сурово взглянул на собственный орган, но тот не внял молчаливому увещеванию. Дин обреченно вздохнул, пробормотал члену «упертый хуй» и, переместившись немного в сторону, прислонился к дереву. Плюнув на ладонь, он обхватил пальцами член, прижался затылком к твердой коре и закрыл глаза, потирая щель на влажной головке, медленно отодвигая крайнюю плоть. Он уже и забыл, каковы ощущения от самоудовлетворения, благо на станции у него был постоянный партнер. Это не были отношения в полном понимании этого слова. Просто два мужика, испытывающие взаимную симпатию настолько, чтобы без каких-либо заморочек с чувствами удовлетворять друг друга время от времени, когда нужно спустить пар и не хочется устраивать организму спермотоксикоз. Конечно, можно было воспользоваться уколами, подавляющими либидо, но Дин этого не любил. Он вздохнул и попытался вызвать в голове привычный образ вечно патлатого Эша, зеленоглазой мелкой язвы и гения по части компьютерных программ и минетов. Но вместо этого глаза, прикрытые веками, обожгло пронзительным взглядом синих глаз, брошенным на него через обнаженное плечо, Дину показалось, что он услышал шелест черных крыльев, распростертых по бокам от бледной, словно жемчужной спины. Дин крепко сжал кулак, медленно двигая им вверх и вниз; ему нравилось это ощущение узости, словно он… В кустах раздалось шуршание, и Дин на мгновение замер, приоткрыв глаза. Сквозь ветви на него смотрел пернатый; зрачки расширились, на лице было совершенно нечитаемое выражение. Дин вдруг усмехнулся и снова провел кулаком по стволу, чуть двинув бедрами. А потом еще раз. Кастиэль сглотнул, не отрывая взгляд от Дина, замерев, словно мраморная статуя, и пытаясь делать вид, что его тут нет. Дин почувствовал, что этот неожиданный вуайеризм заводит его еще больше, и начал быстрее двигать кулаком по члену… Еще… еще… Он кончал, не стыдясь, рыча во весь голос, закрыв глаза и запрокинув лицо к небу, а под веками всполохами настырно мерцали синие глаза с вертикальным зрачком… Когда Дин пришел в себя, в кустах уже никого не было, лишь слабо покачивались ветви, и ему внезапно стало стыдно за то, что он позволил себе так расслабиться, пусть и невольно, интимно открыться перед крылатым. Оргазм почему-то не принес желанного облегчения, разозленный непонятно чем Дин вернулся к стоянке и, словно Кастиэль мог его понять, пробормотал себе под нос: — Пойду на озеро, мне надо помыться. Не глядя на инопланетянина, он потопал к скалам. На пути к озеру злость Дина поутихла. На песчаном берегу он разделся, оставшись в облегающем тело нижнем термобелье, и сначала попытался хоть немного отстирать от грязи комбинезон. Он намочил ткань и за неимением под рукой никаких моющих средств попытался несильно потереть грязные места песком. К его удивлению, пятна побледнели, хоть и не исчезли полностью. Дин фыркнул: на лицо инстинктивное возвращение к истокам цивилизации. Более-менее отстирав одежду, он разложил комбинезон на плоском участке скалы, чтобы подсушить. Бордовое солнце уже поднялось довольно высоко, становилось жарко. Скинув термобрюки, обтягивающую водолазку и белье, он медленно и осторожно начал входить в воду. Стальная поверхность разомкнулась, принимая в свои глубины разгоряченное человеческое тело. Вода была прохладной, успокаивающей, не страшной, и Дин, выпрямив перед собой руки, нырнул. Дин вынырнул почти на середине озера, отфыркиваясь, и лег на спину. Он лежал в неподвижной воде, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, в голове проясняется, и ему становится легче. Он смотрел на выстроившиеся в ряд планеты, на россыпь блестящих звезд на черном покрывале неба и думал о станции, о своем брате, Эше и друзьях. Впервые с момента крушения он подумал о том, а ищут ли его или считают погибшим? Он прищурил глаза, словно пытаясь найти среди россыпи звезд маленькую сверкающую точку — родную станцию. И почувствовал: ищут, надо лишь только запастись терпением. Дин стоял, окидывая взглядом фронт работ и пытаясь понять, с чего, собственно, ему следует начать, чувствуя себя пещерным человеком, которому предстоит изобрести колесо. Уравнение было легким: он, помноженный на бревна, равнялся дому. Дин тяжело вздохнул и потянулся к первому бревну. Он работал целый день, отрываясь только на то, чтобы глотнуть воды. Дело продвигалось с трудом, к любому решению приходилось идти методом проб и ошибок. Дин то матерился и орал «дерьмо», когда что-то не получалось, или радовался как ребенок и восклицал «очешуеть», когда решение находилось и он удивлялся, как не сообразил этого сразу. Кастиэль тихо наблюдал за ним, сидя около костра и занимаясь какими-то своими делами. Когда на планету опустились лиловые сумерки, окрасив окружающее в красно-черные тона, и по земле застелился сизый туман, хижина была готова. Выглядела конструкция, откровенно говоря, жутковато, но Дин очень гордился своей работой. Ведь впервые в жизни он создал что-то своими руками. На радостях, забыв о своей неприязни, Дин подскочил к Кастиэлю и, схватив его за руку, потащил к новому жилищу. — Вот, смотри! Я построил нам дом, — похвастался он, подталкивая пернатого плечом. На его лице светилась гордая улыбка. Кастиэль долго рассматривал постройку, склонив голову к плечу. — Дерьмо, — вдруг четко произнес он по-английски. — Дерьмо? — в шоке переспросил Дин. — Ты назвал мой дом дерьмом? Он снова разозлился, даже не обратив внимание на то, что инопланетянин произнес слово на его языке. — Салман* — дерьмо, — прищурившись и согласно кивнув, повторил Кастиэль. — Да что ты понимаешь, пернатая задница, — возмутился Дин. — Это прекрасный дом, он защитит нас от орр, и сейчас я тебе это докажу! Дин подскочил к хижине и долбанул ногой по дверному проему. — Вот, смотри какой крепкий! — горделиво воскликнул он, поворачиваясь к Кастиэлю и раскидывая руки в стороны. Вдруг раздался громкий скрежет, грохот, и постройка позади него сложилась, словно карточный домик, поднимая клубы пыли. Дин еле успел отскочить, чтобы его не придавило бревнами. Он услышал какое-то странное кудахтанье и резко повернулся: пернатый, не скрываясь, хихикал. От злости глаза Дина заволокло красной пеленой, и он кинулся к инопланетянину, собираясь придушить мерзавца голыми руками. Он схватил Кастиэля за грудки, в остервенении рванув на себя… и почувствовал перед носом холодное дуло оружия, моментально остудившее его запал. — Ладно понял я, понял, опусти пушку. Дом… — только сейчас до Дина дошло услышанное. — Повтори-ка, ты выучил слово на моем языке? — Дерьмо, — радостно повторил Кастиэль, кивая и поводя крыльями. Дин обернулся на руины, так недолго претендовавшие на звание дома. Завтра придется проанализировать все ошибки и снова начать строить. А сейчас он просто хотел побыть один, поэтому он отпустил Кастиэля, развернулся и, ничего больше не сказав, зашагал вглубь леса. Когда он вернулся, пернатый тихо сидел у костра; рядом с местом, где спал Дин, снова лежали лепешки на тряпице. Дин обошел Кастиэля по дуге, неосознанно стараясь не приближаться, и сел у огня. — Спасибо, — хрипло поблагодарил он за еду. Тот склонил голову и прикрыл глаза.