Твоё тело - машина

Криденс стоял в стороне от кордебалета, разучивающего новую связку движений, и уже в течение пятнадцати минут отрабатывал антраша. Это было его наказанием за недостаточно высокие и синхронные прыжки. Мышцы уже сводило судорогой от стараний, но он продолжал тянуться вверх, раз за разом отталкиваясь от паркета, ударяя икрой об икру, приземляясь тяжело и громко. Криденсу совсем не нравилось, как он выполняет этот элемент, также это не нравилось самому Грэйвсу, уже выбившемуся из сил от постоянной беготни между залами (при его-то травме). Персиваль выбрал хореографическую поэму «Вальс» для своего дебюта в качестве художественного руководителя. Над постановкой трудились три штатных хореографа, каждый отвечал за свою группу артистов и соответствующую часть постановки, а Грэйвс наблюдал за ходом работы, вносил свои корректировки и следил за тем, чтобы все танцоры занимали только те партии, которые были способны исполнить безукоризненно. Криденсу, насквозь промокшему от пота, казалось, что его определили куда-то не туда. Стоило ему чуть увеличить интервал между прыжками, чтобы хотя бы немного передохнуть, он сразу же ловил на себе взгляд Грэйвса. Тёмный и пронзительный, наполненный лишь слегка скрываемой тёплой негой и какой-то поэтичной задумчивой отчуждённостью, которая так нравилась Бэрбоуну как зрителю, и от которой сейчас его бросало в дрожь. Даже сейчас, чувствуя себя полным ничтожеством, всякий раз задыхаясь от стука изящной тонкой трости по отполированной поверхности паркета, Криденс не мог прекратить романтизировать образ Грэйвса, в своих мыслях называя Его не иначе как Богом, каллиграфически выводя заглавные буквы в начале каждого слова, связанного с Ним. Бэрбоун признавал, что состояние это было сродни какой-то патологии, но выходить из него он не планировал, ибо и так было хорошо. Что ни утро, то молитва, вознесённая чёрным рубашкам с закатанными рукавами, синеватой тени щетины, родинке на левой щеке, спокойному голосу с хрипотцой, выбивающимся из причёски прядям и рано поседевшим вискам, которые ужасно хотелось расцеловать и нюхать, закатывая глаза от удовольствия. Грэйвс безумно вкусно пах, его парфюм оставлял длинный и почти неразличимый шлейф, однако и такого было достаточно, чтобы прохожие оборачивались на холодный табачный аромат. Сильная рука опустилась на плечо Криденса, не позволяя сделать новый прыжок. - Отдохни, - твёрдо сказал Грэйвс, - потяни икры, - затем Он легонько стукнул тростью по окаменевшим ногам Бэрбоуна. Хромота у Персиваля почти прошла, тем не менее без дополнительной опоры ходить было всё ещё тяжело, поэтому, встав напротив раскрасневшегося от недостатка кислорода танцовщика, Он позволил себе перенести вес на трость. Хороший мальчик, думалось Ему, послушный, упрямый, а главное – неболтливый. Жаль, что пока до остальных не дотягивает. Грэйвс не первую неделю наблюдал за его стараниями с садистским восторгом, потому как Он взял его, зная, что будет нелегко, зная, что Криденс станет убиваться в попытках осилить хореографию и обязательно добьётся своего. – Знаешь, в чём твоя проблема? – Грэйвс заглянул в глаза Криденса с видом строгого, но добросердечного учителя. Тот лишь мотнул головой, пыхтя, наваливаясь на станок и отставляя ногу как можно дальше назад. - Ты пытаешься прыгнуть от голени, не подключая бёдра. Криденс посмотрел с непониманием и стряхнул испарину со лба, не пытаясь задать вопрос вслух, но Грэйвс его понял и, звучно вздохнув через ноздри (намеренно, чтобы показаться чуть раздражённым), ответил: - Всегда прыгаешь высоко, если прыгаешь всей ногой. У тебя хорошие прыжки из плие, потому что отталкиваешься этими мышцами, они у тебя сильные, - Грэйвс деловито похлопал Бэрбоуна по передней поверхности бедра. Парень сглотнул, отводя взгляд в сторону. – В антраша ноги должны быть прямыми, поэтому тебе надо думать не о том, как бы выполнить их повыше, а том, как заставить бедро работать при разогнутых коленях. Криденс кивнул, а затем начал тянуть другую голень. - И как это сделать? – наконец спросил он. - Мысленно заставить, глупый, - выдохнул мужчина, отходя. – Балет – это тебе не одно лишь задирание ног под музыку.