Изумруд

      День выдался солнечным и жарким. Практиканты толпились у большого междугороднего автобуса и устало обмахивали себя кепками и бумагой. Сильный ветер колыхал лес, клонилась к земле полевая трава.       Песчаная дорога уходила куда-то наверх холма, почти к самому безоблачному небу, а затем спускалась вниз и петляла между бескрайних квадратных полей, сверху напоминающих причудливые заплатки на большом одеяле.       Дилан стоял рядом со входом в автобус и отмечал тех, кто заходил. На нем была обычная белая футботка, темные джинсы и кроссовки, отчего выглядел Стилински лет на пять моложе. Золотое обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки переливалось в лучах июльского солнца.       Рэйлин кинула свою сумку в багажный отсек и оттерла со лба пот.       Ветер поднимал с дороги пыль и зло бросал её прямо в красные лица будущих ученых. Бастон поправила рюкзак и направилась ко входу. Дилан отметил её, ничего не говоря. Тогда Рэйлин наконец оказалась в более-менее прохладном салоне автобуса.       Большая часть мест оказалась уже занята, поэтому пришлось пробираться в самый конец. На одном из сидений в углу лежала чья-то сумка, и Рэйлин переложила её на соседнее кресло, а сама присела к окну. Поправила кондиционер и достала наушники.       Медленно заполнялся битком автобус, шумели студенты и их научные руководители. Кто-то пустил в салон осу, и теперь она ошалело крутилась где-то под потолком, иногда сильно ударяясь о стекла, пока наконец какой-то суровый мужчина не убил её свернутой газетой.       Бастон с некоторой тоской посмотрела на мертвое насекомое, брезгливо выкинутое в проход между сиденьями. С края горизонта плыли пушистые белые облака. Автоматическая дверь медленно закрылась, и автобус рывком двинулся с места.       По проходу шел в конец салона Дилан, иногда придерживаясь за мягкие спинки кресел. Дойдя до своего места, он снял темные очки и скрестил руки на груди.       — Я просто хотела извиниться, — спокойно сказала Рэйлин. — Прости меня.       — Полтора месяца.       — Знаю, — сглотнула Бастон. — Мне было очень стыдно. Извини.       Стилински молча взял свою сумку и закинул её на верхнюю полку. Затем он так же не говоря ни слова сел рядом с Рэйлин. Автобус качался на холмах, словно корабль. Мелькало за окнами одеяло полей.       — Здорово ты это придумал, — неожиданно сказала Рэйлин с легкой усмешкой.       Дилан повернулся к ней.       — Что придумал?       Бастон поколебалась какое-то время, потом осторожно положила горячую руку на ладонь Дилана и слегка отодвинула обручальное кольцо большим пальцем.       — Вот это. Думаю, может сработать.       Дилан нахмурился, мрачно разглядывая собеседницу.       — Ты ведь сам говорил, что твоего отца убили из-за работы в Изумрудном дворце. Вряд ли в архиве будут рады, если к ним снова приедет человек с такой же фамилией. Отношение к тебе сразу же станет предвзятым, да и убийце твоего отца это даст огромное преимущество. Так что тебе нужно было сменить фамилию, а самый простой способ это сделать, избежав бумажной волокиты в особо крупном размере…       Рэйлин снова потерла золотое кольцо большим пальцем и улыбнулась.       — Заключить фиктивный брак и взять фамилию жены.       Какое-то время никто ничего не говорил. Дилан смотрел на свою ладонь, Рэйлин смотрела на Дилана. Потом Стилински едва слышно вздохнул и спокойно сказал:       — Не такая уж ты и невыносимая.       После этого он отвернулся и стал читать какую-то книгу, до этого лежащую на его коленях. Бастон показалось, что её сердце сейчас разорвется — так неистово оно заколотилось, когда Рэйлин осознала, что Дилан так и не убрал руку.       Под белыми тонкими пальцами всё так же ощущалась немного грубая кожа ладони и холод металла обручального кольца. Наугад Рэйлин провела пальцем по тыльной стороне ладони и лихорадочно закусила губу. Это просто не могло быть правдой.       «Где подвох?» — нервно подумала Бастон, начиная оглядываться по сторонам и вертеться на сидении.       Вокруг не происходило ничего подозрительного. Кто-то разговаривал, кто-то спал, кто-то слушал музыку…       — Что ты делаешь? — холодно спросил Дилан, отводя взгляд от книги.       — Я… — промямлила Рэйлин, усаживаясь обратно. — Ничего… там оса, кажется.       — Идиотка, — произнес Дилан одними губами и едва заметно покачал головой.       Бастон судорожно вздохнула, ласково массируя ладонь Дилана большим пальцем. Стилински слегка вздрогнул, но ничего не предпринял. Автобус подскакивал на кочках. Облака надвигались и надвигались, окружая солнце белыми объятиями. Свет становился чуть слабее, ветер усиливался. Неожиданно о стекло разбилась большая капля дождя.       Рэйлин заметно осмелела и переплела пальцы. Затем выдохнула и откинулась на кресле, тщетно стараясь успокоиться. Всё это было похоже на странный сон.       — Что ты читаешь? — спросила Рэйлин, неловко облизывая нижнюю губу.       Дилан мрачно на неё посмотрел и медленно повернулся книгу обложкой вверх. На титульном листе крупным шрифтом была выведена надпись: «Итак. Вы заболели проказой».       Бастон какое-то время молча таращилась в книгу, потом осторожно подняла на Дилана полный ужаса взгляд. Стилински закатил глаза.       — Идиотка, это просто обложка. Как раз для того, чтобы мне не задавали таких бессмысленных вопросов вроде «что это за книжка, приятель?».       Рэйлин нервно рассмеялась. Она всё смеялась и смеялась, и лишь спустя минут пять смогла успокоиться.       — То есть ты здоров? — на всякий случай уточнила она.       Дилан молча поднял глаза к потолку автобуса и принялся вырывать руку из цепкой хватки.       — Нет, нет, нет! — громко затараторила Рэйлин, сжимая ладонь Стилински сильнее. — Я всё поняла, поняла!       — Перестань кричать.       Рэйлин стихла и отвернулась к окну. Дорога впереди всё вилась и вилась, как серпантин. Редкие капли дождя слезами катились по пыльному стеклу, шумно работали дворники. Время летело легко и быстро.       Прошло, в действительности, чуть больше часа. Бастон удалось за это время перетащить руку Дилана к себе на колено и держать её уже двумя ладонями. Стилински всё продолжал читать, не стремясь поддержать разговор.       Вдруг далеко-далеко, на границе полей, показалась черная точка.       — Смотри, — шепнула Рэйлин, прижимаясь носом к стеклу. — Это Изумрудный дворец.       Дилан оторвался от чтения и тоже пригляделся к дальней точке. Рэйлин сильнее сжала его руку.       — Мы обязательно во всем разберемся, — твердо произнесла Бастон. — Я обещаю.       Стилински не ответил. Всё-таки освободил свою руку и продолжил читать. Рэйлин всё смотрела и смотрела на черно-зеленую точку, похожую на огонь маяка, пока автобус вновь не нырнул в низину. Радостное беспокойство охватило салон автобуса. Началась суета.       Уже через полчаса автобус въехал в небольшой город и стал протискиваться по узким улочкам к центру, где располагалось общежитие.       Маленькие кафетерии, магазины шерсти и сладостей, казалось, составляли большинство построек города. На главной площади, окруженная клумбами с красными, синими и белыми цветами, стояла статуя золотого быка, поднявшегося на дыбы.       — Специфический здесь декор, — усмехнулась Рэйлин, провожая статую взглядом.       Автобус наконец затормозил возле трехэтажного более-менее нового углового здания. Разомлевшие от путешествия люди нехотя принялись собирать вещи и вылезать из салона на улицу.       Воздух был свежий после недавно прошедшего дождя. Сильный ветер носился по узким улицами, соединяясь воедино перед зданием общежития.       — Историки и искусствоведы — на первом этаже, архитекторы и планировщики — на втором, реставраторы, пойдемте со мной: вам нужен другой вход…       Рэйлин подхватила свою сумку и перекинула её через плечо. Посмотрела свою карточку и пошела к себе.       Комната оказалась более чем скромной: по-спартански обставленная, с тремя кроватями, но зато с личным душем и туалетом. Бастон кинула сумку на первую попавшуюся кровать и тяжело присела сама, чтобы разуться.       Через пару минут дверь со скрипом открылась, и зашли ещё две девушки. Рэйлин подняла руку в знак приветствия и представилась.       — Камила, — сказала в ответ одна из девушек. — Я занимаюсь монастырем. Пятьдесят лет моя кафедра добивалась допуска к их архиву.       — Поздравляю, — кивнула Рэйлин и показала большой палец. — Возможно, обнаружится наконец, кто, собственно, построил здесь всё.       Вторая девушка какое-то время молча раскладывала свои вещи, потом всё-таки повернулась и негромко сказала:       — Ельвира. Северное крыло, составляю опись мебели для каталога.       — Каталога? — удивилась Бастон. — А что, Дворец продают?       — С чего бы? — несколько удивилась Эльвира, убирая зарядник в тумбочку. — Нет, этот каталог для реставраторов и вас — если понадобится.       Рэйлин вздохнула и коротко рассказала о своей потенциальной научной деятельности. Камила и Ельвира только пожали плечами и усмехнулись про себя, поражаясь амбициозности своей соседки.       До самого вечера пришлось разбирать вещи и помогать реставраторам таскать туда-сюда инструменты. Когда уже начало темнеть, Рэйлин завалилась в комнату и тяжело упала на кровать, подминая под себя подушку. Свет лежал на синем ковре большими оранжевыми кругами, за окном накрапывал мелкий дождь. Искусствоведы на общей кухне шумели и играли в карты, пока Дилан не вышел из своей комнаты и не разогнал всех по углам.       — Не хотите сходить поесть? — спросила Камира, завязывая длинные волосы в хвост.       — Я пас, — почти простонала Рэйлин. — Устала, черт. Эти реставраторы с собой всю кафедру по кирпичам решили перевести.       Эльвира закрыла блокнот, который читала и потянулась.       — Завтра рано вставать. Я спать.       Камила только пожала плечами и погасила светильники.       Рэйлин разделась на ощупь и нырнула под прохладное одеяло. Какое-то время она сильно ворочалась, а потом вдруг резко села, вспомнив, что так и не поговорила с Диланом о произошедшем в автобусе.       Тихо опустив ноги с кровати, Бастон снова оделась и аккуратно вышла, прикрыв за собой дверь. Комнату Дилана она нашла практически сразу — она была последняя в конце коридора. Однако внутри никого не было. Свет не горел, спортивная сумка лежала в углу, разобранная лишь наполовину.       Коридор тоже пустовал. Рэйлин в раздражении пнула огнетушитель, висящий на стене под табличкой «За использование без надобности взымается штраф», и вышла из здания, оглядываясь по сторонам. На площади не было ни одной живой души. Одинокий фонарь с перегоревшей лампочкой выглядывал из-за угла.       Бастон глубоко вдохнула приторный ночной воздух и отправилась на поиски Дилана. Она обошла все кафетерии в нескольких кварталах, зашла даже в библиотеку и супермаркет, но Стилински так и не нашла.       Устало опустилась она на скамейку в небольшом сквере и посмотрела в звездное небо. Неожиданно взгляд её упал на пик Изумрудного дворца. Черная игла будто пронзала мутно-синее небо.       — Вот упертый трудоголик, — заворчала Рэйлин себе под нос, — неужели на ночь глядя туда отправился…       До замка было около получаса пешком. Автобусы, наверное, уже не ходили. По пустынной площади гулял ветер. Свет в окне комнаты Дилана так и не зажигался.       Бастон снова вздохнула и побрела по темной дороге к замку.       Одноглазые фонари провожали Рэйлин печальными взглядами. На улицах не встретилось ни одного человека.       Выйдя по центральной улице из города, Рэйлин увидела перед собой вьющуюся проселочную дорогу, обрамленную аллеей из вековых деревьев, настолько высоких, что казалось, будто они достигают неба.       Электрического света здесь уже не было, земля освещалась одной только полной луной и звездами. Бесконечная манящая дорога простиралась вперед, в синеватую ночную дымку. Вдали чернели крепкие стены Изумрудного дворца, полуразрушенная во время войны часовня.       Чтобы попасть в Изумрудный дворец, идти пришлось через старое кладбище, где могилы торчали из земли криво и напоминали зубы чудовища. Рэйлин нервно обернулась несколько раз, но всё равно пошла прямо, стараясь не думать о призраках, зомби и прочей нечисти, которая могла бы повстречаться ей на пути.       Сова сидела на покосившемся кресте и внимательно следила за Рэйлин желтыми глазами.       —Только жениха мертвого не хватает, — фыркнула Бастон, разглядывая птицу.       За низкой оградой кладбища, перед мостом через узкую реку, сидел сонный охранник и смотрел на мигающую лампочку. Заметив Рэйлин, охранник грубо спросил, что ей нужно.       — Я практикантка, — Бастон показала мужчине бейджик.       Охранник только рассмеялся и махнул рукой. Блестела в лунном свете зеленоватая вода беспокойной реки. В одном из окон Изумрудного дворца горел свет.       Перейдя через реку, Рэйлин добралась до главного входа и зашла внутрь левого крыла замка. Мебели здесь уже не было. Рядом со стенами стояли лестницы и коробки с инструментами реставраторов. Пол покрывала тонкая пленка, края которой беспокойно качались от ветра.       — Дилан! — громко позвала Бастон, спотыкаясь о какое-то ведро.       Тишина была ей ответом. Замок молчал.       Рэйлин выругалась про себя и пошла по длинному коридору, заглядывая во все незапертые двери.       — Дилан, черт возьми, — кричала Бастон. — Я знаю, ты слышишь. Выходи уже.       Комнаты были пусты. Рэйлин отказывалась признавать, что теряет уверенность в своих силах. Ей становилось несколько не по себе. Неожиданно она даже вспомнила, что время, должно быть, около двенадцати ночи, и вокруг может быть полно призраков.       Упрямо отогнав от себя все страхи, она крикнулf ещё громче, чем раньше:       — Дилан!       Эхо отразилось от стен. Отчаянный звук пронесся по комнатам и замер где-то в ночной дымке под потолком. Изумрудный дворец будто задрожал, наполняясь шорохами и скрипами.       Парень уже несколько часов исследовал замок, пытаясь найти хоть один ответ, хотя вопросов было миллион. Кажется он слышал голос Бастон. Неужели эта девчонка потащилась за ним в такое-то время суток? Дилан не обратил на преследовательницу должного внимания, просто проигнорировав её и пройдя в следующее крыло замка. Чья-то тень, брошенная телом, зыбко бродила вдоль стены.       — Да чтоб тебя… — раздраженно пробубнил Стилински себе под нос и повернулся.       В следующее мгновение он едва не упал, отскочив в сторону от неожиданности: Рэйлин стояла прямо перед ним, обхватив себя за плечи. Усталый взгляд черных глаз был прикован к Дилану.       — Ты напугала меня! — пожаловался Стилински, подходя ближе.       Рэйлин не отвечала. Приглядевшись, можно было заметить, что её бьет едва заметная дрожь. Дилан нахмурился.       — Что случилось? — спросил он, осторожно касаясь плеча Бастон. Та вздрогнула.       Стилински насторожился. Он хотел было обнять Рэйлин, хотя сам не понимал откуда такой порыв нежности и заботы, но та неожиданно сама вцепилась в него, едва не сбив с ног.       Прохладное прерывистое дыхание скользнуло по смуглой щеке. Дилан улыбнулся, аккуратно перебирая черные волосы. Однако веселье быстро сменилось ужасом, когда Стилински почувствовал, что футболка намокает от слез.       Он резко отстранил от себя Рэйлин за плечи, заглядывая той лицо. Бастон всё так же не моргая смотрела на него, не произнося ни слова.       — Ты чего это?.. — произнес Дилан, проводя ладонью по мокрой щеке. — Ты пугаешь меня, черт возьми!       Рэйлин закрыла воспаленные веки, комкая в руках черную футболку. Медленно опустила голову и уперлась лбом в широкое плечо.       — Я слышал, ты меня искала, а потом где-то пропала. Ты где вообще была?       — В стене, — глухо ответила Бастон, не поднимая голову.       Дилан растерялся.       — Так, — нервно проговорил он. — В какой ещё стене? Давай-ка мы присядем, ладно?       Бастон отрицательно помотала головой и сильнее сжала пальцы, не позволяя отстраниться. Стилински выдохнул, крепче прижимая Рэйлин к себе. Кожа её была холодной, как лед. От волос пахло январским морозом и кровью.       — Ты очень тихая сегодня, — заметил Стилински после трех-четырех минут напряженной тишины.       Рэйлин подняла голову, почти с болезненным любопытством разглядывая родное лицо, и едва ощутимо погладила изящными пальцами смуглую щеку. Белые губы едва заметно дрогнули в подобии улыбки.       — Гордость — забава для живых.       Через мгновение Дилан открыл глаза и машинально сел на полу. Перед глазами чернел большой шкаф и дверь в главную залу. Кажись он хотел перечитать записки, что бы точнее понять где искать, но уснул прям в замке.       Стилински собрал все записки и направился на выход. Выровнять дыхание оказалось непросто. Наручные часы показывали четыре утра. Секундная стрелка дергалась на месте без возможности бежать вперед.       Часы встали.       Дилан раздраженно выдохнул и закрыл лицо руками.       Чьи-то тихие шаги раздались под дверью. Хлопнула где-то в конце коридора дверь. Бастон легла и закрыла глаза. Стилински так и не удалось найти.       Нехорошие предчувствия одолевали её, не позволяя снова заснуть. Сердце болезненно билось в груди.       Время тянулось медленно. Отступали ночные тени, скрываясь в углах. Ослепляющие лучи утреннего солнца проникали из-под тяжелых занавесок с цветами, падали на серый ковер.       Бастон не выдержала.       Тихо поднялась, снова оделась, умылась как можно тише и пошла к Дилану в комнату. Может уже вернулся? Постучалась и нервно посмотрела на телефоне время, так его и не запомнив.       Дверь открылась почти сразу. Стилински скрестил руки на груди.       Он был одет в спортивные штаны и белую футболку, но заспанным не выглядел — значит, не спал. За спиной Дилана на столе у кровати лежала какая-то книга, горел ночник.       — Не спишь? — выпалила Бастон.       — Как видишь, — спокойно согласился Дилан.       Наступила тишина. Рэйлин неловко сжимала в руках телефон, набираясь храбрости. Стилински молча смотрел в сторону, ожидая услышать причину раннего визита.       — Я войду? — спросила наконец Рэйлин и неожиданно покраснела.       Дилан закрыл ладонью лицо и отошел от двери.       В комнате было довольно темно и тесно. Кровать стояла всего одна. Книги и папки с документами аккуратно лежали на столе.       — Мне приснился страшный сон, — неожиданно даже для самого себя признался Стилински и шумно присел на кровать.       Рэйлин с подозрением его оглядела, но ничего не сказал.       — В нем ты сказала мне, что была в стене.       Рэйлин опустила взгляд, машинально провела ладонью по мягкому одеялу. Дилан встал, прислонившись поясницей к письменному столу. Рэйлин подошла к окну и отдернула шторы. За окном на кирпичном здании горела синяя вывеска «Бар «В стене», открыто круглосуточно».       — В этой «стене»? — спросила Рэйлин, указывая на бар, то ли хотела перевести всё в шутку, то ли действительно считала, что Дилан издевается над ней.       Стилински потер глаза и недовольно вздохнул.       — Не знаю. Могли бы сходить туда перед практикой? – девушка заметно смягчила свой тон, так как побоялась, что её сейчас просто вышвырнут из комнаты.       Дилан присел рядом на кровати и повернулся к Рэйлин.       — Мы должны идти в какой-то сомнительный бар, потому что мне приснился сон?       Рэйлин надулась.       — Черт, Дилан, пожалуйста! Сны — это очень важно, в столице есть целый институт, который изучает…       — Избавь меня своих сведений, почерпнутых из телевизора. И перестань кричать, ещё все спят.       — Не из телевизора, — оскорбилась Рэйлин. — Так ты пойдешь со мной?       Хлопнула дверь общей кухни. Зашумела вода, а спустя несколько минут щелкнул старый чайник. Под окнами прошла шумная компания ранних туристов.       Дилан сидел совсем рядом с Рэйлин, машинально смотря куда-то под ноги. Потом он убрал с кровати книгу, переложив её на край тумбочки, и повернулся к Бастон.       — Ладно. Но если мы там ничего не найдем — пеняй на себя.       Девушка подняла глаза к потолку, будто это ей приснился странный сон.       Рэйлин неожиданно наклонилась и поцеловала его в губы. Стилински коротко ответил и отстранился, снова скрещивая руки на груди.       — Это значит «да»? — шепотом спросила Рэйлин, кусая нижнюю губу, чтобы не начать улыбаться раньше времени.       — Это значит «иди уже». Ещё не хватало, чтобы видели, как ты выходишь от меня в шесть утра.       Бастон кивнула, хотела было подняться, но споткнулась обо что-то и едва не упала. Она виновато почесала затылок и попятилась к двери. Уже открыв её, Рэйлин спросила:       — А когда мы?..       — Когда ты перестанешь быть идиоткой, — мрачно перебил Стилински, отворачиваясь. — Может быть, вечером.       Окрыленная, Рэйлин почти выбежала из комнаты, дверь которой из-за сквозняка хлопнула так, что разбудила, должно быть, половину общежития.       — Идиотка, — выдохнул Стилински. Машинально он взял с тумбочки книгу и открыл её. Между страницами был вложен сильно помятый лист с распечатанной фотографией текста из дневника пфальцграфа. Над записью без даты была аккуратно написана одна только фраза «Последняя запись из дневника пфальцграфа, предположительно июнь-июль 1308 года».       Дилан осторожно развернул лист и продолжил читать.       «Любовь моя, сегодня я был в церкви, ставил за тебя свечу. Разум мой совершенно помутился: ко мне подошёл пастырь и сказал, что соболезнует о рабыне Божией, которую я потерял. Спустя четверть часа я с ужасом осознал, что поставил свечу за упокой! За упокой, любовь моя. Неужели это я убил тебя? Неужели я желал тебе зла? Никогда, никогда!       Желание вернуть тебя выжгло меня изнутри не хуже адского пламени — я более на себя не похож. Узнаешь ли ты меня, когда увидишь?.. Нет, я не оскорблю тебя подобным подозрением. Раз уж ты узнала меня тогда, в зале столичного замка во время принесения присяги, узнала из всех тех людей, которые окружали тебя… узнаешь и сейчас. Волосы мои теперь не такие, какими ты их помнишь. Они серебряные, как у того юродивого, которому мы с тобой бросали монету-другую перед воскресной службой. Кожа моя бледна, словно бумага, на которой я вывожу эти строки.       Я примечаю, что иногда строки смазаны — это от моих слез.       Лекарь говорит, что слезы не вернут тебя назад. Но если уж я не смог... то кто сможет, скажи, жизнь моя?       Ночь сегодня пустынная, без конца и без края ночь. Не думай, что я отступлю от данного слова на смертном одре. Нет, поиски мои будут продолжаться, пока во мне есть хоть капля жизни. Лекарь хочет звать ко мне исповедника, но в чем мне исповедоваться, любовь моя? Я теперь даже не помню, откуда я родом.       Как же мне умирать, если я тебя не вернул? Мне нельзя умирать.       Во туманной вьюге крутятся желтые огни. И только глубокие следы на чёрной земле... куда-то в никуда...       Улыбка вянет на губах истерзанных.       Моя хладнокровная, моя неистовая, беглая мятежница, — прости!».       Дилан бережно убрал лист в книгу и закрыл её. Мистическое исчезновение Графини на просторах Шотландии в те года, в принципе, нельзя было назвать удивительным. Письма доходили не всегда, дороги были полны разбойников и грабителей. Некоторые замки вовсе не значились на картах, и никто из людей не знал, кто их построил и кто в них жил. Шотландский замок графа Огринта историки сами нашли с большим трудом — от него не осталось ничего, кроме руин.       Дилан был на том месте. Бродил по узким тропам вдоль высокой мокрой травы, кутался в пуховик и смотрел за мерным течением озера. Фундамент замка, чистый и отполированный дождями, ютился на самом краю, как бы заглядывая в водную гладь. В углублениях руин жили ядовитые змеи, которые иногда деловито сползали с облупленных ступеней навстречу нежданным гостям.       Гиблое было место, вдалеке от городов и деревень. Нерадостно пришлось здесь графине, если она всё-таки смогла добраться сюда.       В путевой книги не записывался ни граф Огринт, ни кто-либо другой, кого можно было бы заподозрить в связи с Безымянной Графиней. Все дворянские имена давно проверили — на удивление, каждое из них соотносилось с какой-то исторической личностью, не имеющей к делу отношения. Конечно, графиня могла записаться под именем торговки, но это казалось маловероятным: сохранившиеся источники утверждали, что графиня была ужасно спесива.       Дилан в последнее время начал склоняться к мысли, что графиня могла обмануть пфальцграфа и уехать в какую-то другую страну. Это существенно расширяло грани поисков, делая их практически бесконечными. Если и можно было найти ключ к разгадке исчезновения, то искать необходимо здесь, в Изумрудном дворце. Раз отец смог что-то найти, то и новые исследователи тоже могли.       Стилински посмотрел на часы и стал собираться на завтрак в общую столовую. Прийти удалось раньше, до появления толпы.       Научные руководители, приглашенные профессора и докторанты сидели за отдельными столами, но Стилински не хотелось составлять им компанию. Они смотрели на него несколько свысока, считая, что ему не следует уделять Рэйлин Бастон слишком много внимания.       Университет у них был маленький, и слухи распространялись быстро.       Отчасти Дилан был согласен с коллегами, но с другой стороны, их негативная реакция только порождала в нем чувство протеста и некоего превосходства над консерваторами-моралистами.       Он сел один, стараясь побыстрее закончить с завтраком и уйти. У него не было настроения на светские беседы.       Столовая казалась почти огромной. Расположенная напротив общежития, в старом здании местного колледжа, она была удобной и достаточно недорогой, учитывая, что более половины расходов покрывалось из государственного бюджета.       Выйдя из столовой, Дилан заметил Рэйлин, которая сидела у стеклянных дверей и пила кофе из маленького бумажного стаканчика.       — Ты ела? — с подозрением спросил Стилински.       — Нет, но сэндвич купила, — честно ответила Бастон и протянула Дилану второй стаканчик. — Будешь?       Стилински взял кофе — горячий и горький, с привкусом шоколада.       — Пойдем, — позвала Рэйлин и уверенно направилась в сторону таинственного бара.       Здание выглядело очень старым. Перед дверью висела табличка, рассказывающая, что когда-то давно здесь был дом торговца, у которого занимал деньги сам пфальцграф.       Кирпичные стены были отреставрированы кое-как. Справа, на углу, висело несколько съежившихся и наполовину ободранных объявлений, которые качались на ветру, как флаги.       Открытые двери бара смотрели на гостей уныло, как голодные пасти. Мрачная лестница начиналась почти от самого входа и круто вела вниз. Стены, выкрашенные в черный, кое-где потерлись и вид имели крайне удручающий.       На нижнем этаже находился сам бар, пустынный в это время суток. За стойкой какой-то пожилой мужчина протирал грязные стаканы, кто-то гонял шары на бильярде.       У сцены на стуле сидела девушка и играла на гитаре. Струны послушно звенели. Древняя, полународная мелодия наполнила грязную комнату.       Голос у девушки был хороший. Звучный, нежный, искренний. Слова, которые она пропевала, Рэйлин запомнила, наверное, на всю свою жизнь: Семь вечностей кричу: Зову тебя домой. За упокой зажгли свечу, О друг и ужас мой! Светла и горяча Та зажженная свеча. Тебя хоронили — Хороводы водили Святые далеких земель.       «Песня-плач распространена, пожалуй, во всех культурах мира», — вдруг машинально заключило подсознание голосом профессора филологии.       Дилан остался стоять в дверях. Рэйлин смело пересекла комнату и огляделась. Девушка перестала петь и отложила гитару.       — Кого-то ищешь? — спросила она по-английски.       Бастон хотела было вдруг ответить «да», но сдержалась, не понимая, отчего в ней вообще появилось такое желание. Девушка внимательно смотрела на неё.       — Я практикантка из Изумрудного дворца, вот… ищу что-нибудь.       Девушка поднялась и сложила гитару в чехол.       — Странно слышать такое от потенциального историка.       С треском отскочил от бортика бильярдный шар, зазвенели стаканы. Глухо застонала гитара в чехле. Бастон пожала плечами.       — Меня Рэйлин зовут, кстати. А это вот мой парень – Дилан.       Стилински не мог слышать их разговора с такого расстояния, так что Рэйлин позволяла себе эти невинные вольности. Правда, Дилан всё равно с подозрением смотрел на свою практикантку, как будто догадываясь, что та снова несет какую-нибудь опасную ахинею.       — Мэлисса, можно просто Лиса, — спокойно сказала девушка, поправляя цветок в волосах. — Послушай мой добрый совет: не ищи «что-нибудь». Держись подальше от этого места, если хочешь, чтобы твои близкие были живы.       — Звучит довольно загадочно, — усмехнулась Бастон. — Может, просветишь?       — Вряд ли, — довольно сухо ответила Лиса. — Мой отец работал в полиции и смог узнать что-то про замок — теперь он мертв. И, насколько я знаю, это не единичный случай. Все, кто пытаются разворошить это осиное гнездо, — умирают.       Лиса подняла взгляд печальных, как будто чуть блестящих глаз куда-то в потолок.       — Гиблое место.       Рэйлин несколько расстроилась.       — Что за чушь! Мне жаль твоего отца, но знаешь — глупо списывать всё на какое-то там место. Не место его убило.       Мэлисса чуть улыбнулась и покачала головой.       — Это ты сейчас так легко говоришь.       Они замолчали. Рэйлин смотрела себе под ноги, Лиса смотрела куда-то сквозь неё, думая о чем-то своем. Наконец она забросила чехол с гитарой на плечи и бесшумно пошла к выходу.       — Постой! — крикнула Бастон, догоняя девушку. — Вот мой телефон. Позвони, если что-то вспомнишь из дела отца.       Она быстро написал на первой попавшейся салфетке набор цифр и торжественно вручил номер Мэлиссе. Та колебалась какое-то время, но потом всё же взяла салфетку и убрала её в карман, не произнося ни слова.       «Вот уж детектив», — с веселым недоумением заключила про себя Рэйлин, возвращаясь к Дилану.       Стилински мрачно посмотрел на неё, но ничего не сказал. До самого Изумрудного дворца пришлось добираться в полной тишине. Бастон даже стала подозревать, что Дилан не хочет с ней иметь вообще никакого дела.       Прекрасные пейзажи смогли несколько развеять тоску. Автобус был полупустой и шел быстро.       Нечто бесконечно загадочное и влекущее было в том, что семьсот лет назад также люди ехали по этой дороге в Изумрудный дворец, смотрели на эти же поля, деревья… ходили тропами тех же самых парков и думали, должно быть, о том же самом, о чем думают теперь.       Древние, наполовину ссохшиеся деревья укутывали куполом из тени ярко зеленую траву. Одинокий шпиль разрушенной часовни пронзал синее небо. Взмывали вверх золотые пылинки, с которыми ветер играл здесь с незапамятных времен.       Несмотря на плохое настроение Стилински, Рэйлин всё-таки полностью пересказала ему свой диалог с Мэлиссой. На удивление, Дилан отреагировал спокойно.       — Меня это не удивляет, — признал он. — Кто-то очень не хочет, чтобы правда, какой бы она не была, выплыла наружу.       Изумрудный дворец сохранился очень неплохо для своих лет. Несколько облупился кирпич, сильно потемнели витражи, кое-где насквозь прогнили стены, но, в общем и целом, замок подлежал реставрации и ещё мог вернуть себе прежнее величие — при должном уходе, разумеется.       Реставраторы уже суетились в главном дворе, показывая что-то рабочим. Окна холла были раскрыты настежь. Когда Рэйлин вошла во двор, к ней неожиданно бросился с громком лаем какой-то пес.       Бастон погладила приветливое животное, поприветствовала реставраторов и прошла вместе с Диланом в библиотеку. Здесь на огромных дубовых столах лежали в файлах исторические манускрипты, книги, отрывки писем, дневников — словом, всё, что можно было исследовать.       Библиотека поражала своими размерами. Книжные шкафы доходили до высокого потолка и как будто сутулились, стараясь уместиться в тесном помещении. Пфальцграф О’Браен был человек очень образованный для своего времени и успел собрать неплохую коллекцию, пока рассудок его не помутился из-за измены графини.       После пфальцграфа собрание книг пополняли и другие немногочисленные владельцы замка. В итоге, библиотека Изумрудного дворца стала представлять собой настоящую сокровищницу.       Дилан работал с вдохновением. Выписывал себе в блокнот даты, восстанавливал события. Даже когда все ушли на обеденный перерыв, он остался — чтобы тайком посмотреть книги, полюбоваться фантастическими гравюрами эпохи Оттоновского Возрождения.       Осторожно взяв в руки Библию, украшенную гравюрами с темно-бордовым фоном и античным орнаментом по краям, Стилински бережно перелистал страницы.       Вдруг взгляд его остановился на титульном листе. В углу была какая-то плохо читаемая надпись на латыни. Дилан смог разобрать только слово «свет» и подпись пфальцграфа. На мгновение Стилински даже показалось, что одно из слов очень напоминает имя «Рэйлин» — но он списал это на то, что теперь благодаря девушке всё время думает о ней и на усталость.       Дилан аккуратно поставил книгу обратно на полку и стянул перчатки. Должно быть, эта бесценная Библия была просто очередным подарком пфальцграфа графине.       Неожиданно странная мысль посетила Дилана — и мысль эта ему очень не понравилась.       Графиня, судя по всему, была человеком далеко не глупым. Так как же могла она сбежать в неизвестность, полагаясь только на верность своего новоиспеченного любовника? Что за сомнительное безрассудство? Почему не взяла она ничего из драгоценных вещей? Украшения, книги, оружие — всё осталось в Изумрудном дворце.       — До чего доводит людей месть, — с недоумением пробубнил Дилан себе под нос и устало присел.       Мимо на удивление бесшумно прошла Рэйлин, скрываясь за стеллажами. Стилински её окликнул, намереваясь поделиться странной мыслью, но та не ответила.       Золотая пыль кружилась на свету под потолком. Скрипело старинное дерево. Где-то на улице лаяла собака. Дилан потер ладонями лицо. Бастон вновь показалась в дальнем углу библиотеки, достала с полки книгу — ту самую, которую рассматривал Стилински минуту назад — и открыла её.       Пальцы осторожно скользнули по страницами. Дилан стоял, низко склонив голову и молчал. Только спустя несколько минут Дилан осознал, что она была без перчаток.       — Рэйлин! — крикнул Стилински, поднимаясь с насиженного места. — Ты чего это книги десятого века голыми руками листаешь?       — С кем ты говоришь, Дилан?       Какое-то мгновение Дилан думал, что мир вокруг него перестал существовать. Исчезли все звуки, краски, ощущения. Дикий, почти животный страх сковал сердце, ледяная дрожь лентой скользнула вдоль груди.       Стилински очень медленно повернулся.       У входа в библиотеку стояла Рэйлин и держала в руках два больших бумажных стакана с кофе.       Дилан сглотнул и попятился, едва не опрокинув стул. Бастон нахмурилась. Аккуратно поставил кофе на раскладной столик кого-то из реставраторов и приблизился.       — Рэйлин, — прошептал Стилински, широко раскрытыми глазами смотря на собеседницу. — У меня галлюцинации.       Рэйлин молча прислонила ладонь ко лбу молодого человека.       — Температура есть точно. Иди-ка ты в комнату лучше.       — Нет, я…       — Иди, — резко перебила Рэйлин. — Если будешь себя нормально чувствовать, зайдешь ко мне, пока все на ужине будут и всё расскажешь, — девушка была на удивление серьёзной.       Стилински пришлось пойти у Рэйлин на поводу. В конце концов, он и правда себя неважно чувствовал: сказывались проблемы со сном. Покидать Изумрудный дворец не хотелось. Казалось, древний дом простирал вслед Дилану руки, не желая отпускать от себя. Собака больше не лаяла.       Кое-как добравшись до комнаты, молодой человек поставил на телефоне будильник и лег в кровать.       Беспокойный сон окутывал Дилана неохотно, его кокон рвался от малейшего шороха. Заснуть удалось только спустя сорок минут. Мучительная дремота сменилась глубокими сновидениями, в которых была какая-то спальня без огней, громкие голоса и грохот падающей мебели.       Проснулся Стилински резко, ровно за минуту до звонка будильника. Болезни больше не ощущалось, зато невероятно волнение теперь не давало ни секунды покоя — словно Дилан выпил несколько чашек кофе подряд.       Отключив будильник, молодой человек медленно сел на кровати, до сих пор раздумывая над новообретенными галлюцинациями. Сейчас, той ночью в замке.       Рэйлин почти бежала по коридору. Остановилась, Бастон шумно сглотнула и постучалась в заветную комнату.       Стилински был здесь. Он открыл дверь и отступил с порога, молча присаживаясь на кровать.       — Ты точно нормально себя чувствуешь? — с подозрением спросила Рэйлин.       Девушка опустилась на кровать совсем рядом с Диланом, не решаясь прикоснуться. Ведь теперь было можно — это читалось во внимательном взгляде карих глаз, в напряженных плечах и нервно сжатых пальцах парня.       Бастон ждала.       Отчего она вдруг так переменилась — нельзя было понять, но девушка ждала первого шага именно от парня.       Наконец Рэйлин надоело ждать ответа на свой вопрос и она наклонилась, прикасаясь губами ко лбу Дилана.       — Вроде спала… — задумчиво заключила Рэйлин.       Стилински не мог большего этого выносить — наклонился и жадно поцеловал, притягивая к себе за затылок. Рэйлин ответила почти сразу, опустив одну ладонь на чужое колено.       Они целовались страстно, почти забывая дышать. Стилински заставил Рэйлин слегка наклонить голову и теперь старательно мучал её губы, не давая отстраниться ни на миллиметр.       Рука Бастон слегка сжалась на колене Дилана. Тот рывком приподнял Рэйлин, игнорируя раздражённое мычание, и усадил её к себе на колени, прогибая в спине и прижимая к себе как можно плотнее.       Белые руки обвились вокруг смуглой шеи.       Дилан крепко сжал бёдра Рэйлин, приподнял её на своих коленях, а затем с силой опустил, позволяя почувствовать своё возбуждение.       Горячий румянец залил щеки. Рэйлин вцепилась в широкие плечи, продолжая отвечать на поцелуи.       — Стой, — сглотнув, с трудом произнесла Бастон.       Дилан усмехнулся.       — Мне казалось, мы уже прошли этот этап. Ты сама ко мне приставала, сама этого хотела, а сейчас просишь остановиться? А теперь ты моя, Рэйли.       Бастон нахмурилась, задирая руками края футболки.       — Я пока не собираюсь... — туманно предупредила она. — Ведь все могут узнать и тогда от слухов не отделаться.       Дилан выдохнул, продолжая поглаживать пальцами живот и сильно целовать шею.       — Всё равно о нас узнают.       — Не сейчас, — упрямо повторила Бастон.       Она не отстранялся, позволял задирать кофту и ласкать кожу груди и живота, позволял смуглыми ладоням скользить в задние карманы шорт, притягивая ближе к разгоряченному телу.       — Ладно, — легко согласился Дилан, не совсем понимая от чего такая перемена в теперь уже его девушке, — можно тогда тебя просто целовать?       Кто-то галопом пронёсся по коридору, заставляя невольно замереть и прислушаться. Хлопнула дверь, и всё стихло.       Рэйлин чувствовала себя странно. Стилински, обычно столь надменный и раздражительный, лежал в её объятьях, уставший и податливый, довольно уткнувшись лицом в шею девушки.       — Можно у тебя переночевать? — хрипло спросила Рэйлин, прочистив горло.       Спорить у Дилана сил уже не было, поэтому он просто поднялся и неспешно пошёл в ванную, бросив напоследок:       — Только одеяло полностью не забирай.       За окном шёл дождь. Тонкие ручьи бежали по белой раме окна, проникая в комнату. Водопады дождевой воды стремились вниз, стекая по изумрудным свежим листьям. На бездонном ночном небе можно было различить темно-серые облака. У таблички "Бар "В стене", открыто круглосуточно" перегорела одна буква.       Дилан прижался к спине Рэйлин и обхватил ладонью её руку, переплетая пальцы.       От Бастон пахло свежестью и травяным шампунем.       — Слушай, Дилан, — тихо позвала Рэйлин, вслушиваясь в успокаивающий шум дождя.       Стилински нахмурился.       — Что?       — Представь на секунду — только не злись — что ты любишь меня.       Дилан мрачно усмехнулся, открывая глаза. Перед ним была серая поверхность стены, испещренная маленькими трещинами.       — Допустим. Что дальше?       Бастон закусила губу, утыкаясь носом в подушку.       — Представь, что у нас шестеро детей...       Дилан вздрогнул. Змеей дрожь скользнула по спине, проникая как будто под кожу, к самому сердцу.       Страх нежно водил по сердцу ледяными липкими пальцами.       — Не смей даже...       Рэйлин резко поднялась на кровати, опуская на Стилински тяжелый взгляд.       — Ты бы бросил их? Ради мести за своего отца? Отказался бы от них... от меня?       Дилан долго молчал. Дождь разбивался об оконное стекло, как разбиваются морские волны об иллюминаторы корабля.       — Нет, — наконец спокойно ответил Стилински. — И больше никогда не сравнивай нас с ними.