***
С тех пор, как Кира и Мирон официально стали парой, девушка действительно была словно на седьмом небе. И даже то, что Мирон практически все свое свободное время проводил за письменным столом, не расстраивал девушку. Наоборот. Ей нравилось возвращаться домой рано утром домой с очередной смены, заходить в темную квартиру, проходить в спальню и видеть, как Мирон сидит за столом и сосредоточенно смотрит на исчерканный листок. Обычно, в такие моменты её мужчина выглядит невероятно мило. Он хмурит брови, еле слышно шевелит губами, очевидно поговаривая только что написанную строчку, снова хмурится, зачеркивает последнее слово и заменяет его на другое. Затем нервно стучит ручкой по столу. Глядя на это, Кира невольно улыбается. Она неслышно подходит к Мирону, обнимает его сзади и кладет голову на его плечо. Мирон тут же вздрагивает, но уже в следующую секунду медленно прижимается к ней. — Как идет процесс? — спрашивает девушка. — Ну, так, — неопределенно отвечает Мирон. — Может помочь чем-нибудь? — Вряд ли ты сможешь, — Мирон снова склоняется над листком, — А, хотя, знаешь, придумай имя для главной героини. Чтобы символично было. — Кира — достаточно символично для тебя? — Нет, только не Кира. Эта девушка — одна из главных ошибок Марка. А ты — не ошибка. — Оооо, как это мило. Ты отождествляешь себя с главным героем своего же альбома? Кира отошла от Мирона и села на кровать в позе лотоса. — Ну, в некотором смысле, возможно, — тихо произнес Мирон, очевидно, снова погружаясь в свои мысли. Кира лишь вздохнула и разлеглась в форме морской звезды. Писать альбом Мирон начал в конце марта. Идея сделать его в виде одной большой истории зародилась у Федорова еще давно, а конкретную идею он прорабатывал во время тура. Кира много раз видела заметки в его огромном блокноте. К тому же, Мирон рассказывал ей в общих чертах о сюжете. Она знала, что весь альбом действительно будет одной историей, и каждый трек связан со следующим. В центре истории был писатель по имени Марк, а действие разворачивалось в вымышленном городе под названием Горгород. Мирон говорил, что Горгород — от слова «гор», то есть, местный наркотик. В совокупности из всех слов Федоров про Горгород, Милашка сделала вывод, что Горгород = Россия. Это было слишком очевидно, к тому же, Мирон этого даже не отрицал. Он просто говорил, что каждое мнение имеет право на существование. — Алиса, — вдруг произнесла Кира, глядя в потолок. — Что? — затуманенным голосом спросил Мирон, зачеркивая очередную строку. — Назови её Алисой. — Почему? — Смотри, она — дочь мэра. Мэр связан с наркотиками, если я правильно понимаю сюжет. Наркотики приравниваются к чудесам. В том плане, что являются источником эйфории. Самая известная Алиса — девочка из Страны Чудес. Страна Чудес — это в какой-то степени Горгород, в котором даже по названию делается отсылка к наркоте. Правда, это специфическая Страна Чудес, в которой нормальный человек никогда не захотел бы жить. — В принципе, символично. Мирон что-то черкнул на полях, и Кира догадалась, что он записал имя. Практически каждый вечер Кира с Мироном обсуждали концепцию нового альбома, он читал ей свои строки, а она изредка что-то подправляла. В один из майских вечеров Кира как обычно вернулась утром домой, предвкушая очередной разговор с Мироном по поводу альбома. Ей до безумия нравилось проводить раннее утро, обнимая Мирона и слушая его строки. Однако, сегодня что-то пошло не так. Войдя в квартиру, Кира не увидела привычную полоску света, которая давала девушке понять, что Мирон как всегда занят делом. — Мирош, — позвала рэпера девушка, осторожно ступая ногами по холодному паркету. Тишина. В квартире была абсолютная тишина. Тишина, от которой становилось не по себе. Ивлеева сразу поняла, что что-то случилось. Она крепче сжала телефон в своих руках и вошла в спальню. Абсолютная темнота. И лишь свет от фонарей за окном. Кира не сразу заметила темную фигуру в кресле. Она тут же догадалась, что это Мирон. И с ним явно что-то было не так. Девушка сразу вспомнила похожую ситуацию перед очередным концертом. Она забыла город, но состояние Мирона тут же всплыло перед ей глазами. У него началась депрессивная фаза. — Мироша, — снова позвала Федорова Кира. Он молчал. Даже не повернул голову в её сторону. Казалось, в кресле сидит статуя или манекен, но никак не живой человек. Кира могла поклясться, что даже не видела, как он дышит. Чувство страха тут же сковало девушку, однако она заставила себя подойти к Мирону и сесть перед ним на корточки, чтобы видеть его лицо. — Родной, с тобой всё хорошо? Глупый вопрос. Идиотский вопрос. Естественно с ним не всё хорошо, иначе он бы не сидел в этом гребаном кресле! Кира понимала, что начинает нести бред. Но как по-другому начать разговор с Мироном? С каких слов? Мирон еле заметно кивнул и продолжил смотреть в одну точку. Он, не отрываясь, смотрел на подушку, которая лежала на кровати позади Киры. Девушка развернулась, чтобы убрать её, но Федоров тут же схватил её за руку и притянул к себе. — Ты знаешь, что ты очень красивая? — металлическим голосом спросил он, глядя Кире прямо в глаза. И от этого взгляда ей стало не жутко. Мирон склонил голову сначала на один бок, затем на другой и странно улыбнулся. — Отпусти, — прошептала Кира. — Я иногда сочиняю на тебе четкую мишень, — вдруг начал говорить Мирон, — где много выстрелов в лицо. — Боже… — одними губами произнесла Кира и попыталась вырваться. — Где ты умрешь наверняка. Такой сюжет. Сыграем? И снова попытка оказаться свободной от хватки Мирона. На этот раз удачно. Ивлеева вскочила на ноги и попятилась к выходу из спальни. — Я разберу свою суку на девять паззлов, и вырванное сердце прожарю семье на завтрак, — снова стал говорить Мирон, — изумленные вкусом, они попросят рецепт, «Кстати, где сегодня Кира, почему её нет?» Тело Киры покрылось мелкой дрожью, и она выскочила в коридор, закрыв дверь. Это уже выходило за все рамки. Слова Мирона, конечно, можно было расценивать, как слова, сказанные в состоянии аффекта, но, черт возьми, он же не совсем сошел с ума. К тому же, он произносил слова так, будто зачитывал свой очередной трек. И это совершенно точно была не обычная речь, а, как бы, трек. Видимо, его новый трек. Про неё. Про смерть. Про её смерть. Дрожащими руками Кира разблокировала телефон, нашла среди контактов Ваню и нажала на кнопку вызова. Евстигнеев ответил со второго раза. — Вань, ты где? — еле сдерживая слезы, спросила девушка. — Собираюсь к Храмову в студию, — кажется, Ваня по голосу понял, что Ивлеева на грани истерики, — Милашка, что случилось? — Мирон случился. Приезжай ко мне, пожалуйста. — Опять приступ? — Я… я не знаю. Мне очень страшно. — Он таблетки пьет? — В-вроде нет. Он не брал с собой. По крайней мере, я не видела их у него. — Твою мать. Кир, будь осторожна, я сейчас приеду. Евстигнеев тут же отключился, а Кира сразу ушла в ванную комнату и закрылась изнутри, понимая, что так будет надежнее. Рудбой пришел спустя примерно полчаса после звонка Киры. Когда девушка открыла ему дверь, он буквально ворвался внутрь, встревоженный не на шутку. — Где он? — спросил Ваня, безумными глазами глядя на Ивлееву. Кира молча показала пальцем на спальню. Евстигнеев метнулся туда, по дороге говоря Кире, чтобы она принесла стакан воды. Девушка послушала его. Как только Ваня получил из её рук воду, он тут же выставил её из спальни. Около пяти минут он возился с Мироном. Кира слышала, как он матерится, как что-то невнятно бормочет Мирон, а затем раздался жуткий смех. Когда Рудбой вышел из спальни, он тут же повел Ивлееву на кухню. — Рассказывай, что произошло? — спросил он, скрестив руки на груди. — Что с ним? — сразу же задала встречный вопрос Кира — Нормально всё. Просто не заходи пока в комнату. Теперь рассказывай. — Я не знаю, что с ним такое. Он… он просто, как будто зависает. Смотри в одну сторону и никак не реагирует. — Тебя ведь не это напугало, да? — Он видимо написал трек про меня. Но я не уверена… — С чего взяла? — Он говорил мне странные вещи. Вернее, не говорил, а зачитывал. Как будто баттловый текст или текст из трека. Но у него нет таких строк. Я бы вспомнила. Это… либо импровизация, либо он написал новый. И я даже не знаю, что хуже. — Что он говорил? — Дословно не вспомню. Что-то про выстрелы в лицо, про мою смерть и про то, что это всё игра. А потом про то, что он меня разрежет на куски, и что-то про семью… Я не знаю, Вань. — Я разберу свою суку на девять паззлов? Кира быстро закивала головой и сделала шаг назад. — Он тебе показывал это, да? — Кир, успокойся, это не его текст. — То есть как? А чей? — Домино. — Что? — Блин, Кир, чувак такой. Домино. Ты его должна знать. — Никогда не слышала. Ты специально мне это говоришь, чтобы успокоить? — Вот мне делать нечего. У него с Мироном трек есть совместный. Неужели не слышала? — Н-нет. — Да ты точно должна знать Домино. Его все знают. Ну или по крайней мере, слышали его треки. Кир, вспоминай, — Ваня на секунду замолчал, а затем тихо запел, — И из своих окон ты не увидишь Голливуд… — И за это прости, — едва слышно продолжила Кира. — И души на износ… — Но мы терпим здесь всё ради этой любви. — А говорила, что не знаешь. — Я не знала, что это… Очередной смех Мирона прервал Киру. — Так, Милашка, собирайся, поехали со мной, — сказал Ваня, — Я заставил его выпить таблетки, но не сильно заметно, что они ему хоть немного помогли. Если хочешь спокойно провести эту ночь, то поехали со мной. У Храмова поспишь, а днем он может и придет в себя. — Не, Вань, я не пойду. — Ты видишь его состояние? — Именно потому, что я вижу его состояние, мне стоит остаться с ним, — сказала Кира и положила ладонь на плечо Вани. — Ты ненормальная. — Но мы терпим здесь всё ради этой любви, — повторила девушка, — Я не могу его оставить. Мне казалось, что могу, но нет. Чем хуже он себя чувствует, тем сильнее я понимаю, что хочу быть рядом. Мне наверно извиниться надо перед тобой за то, что заставила сорваться и приехать ко мне… — Если он тебя бросит, я разобью ему голову, — улыбнувшись, произнес Ваня, — Ивлеева, ты — лучшее, что было с Мироном за последние несколько лет. — Надеюсь, он тоже так думает. — Не волнуйся, я помогу ему правильно думать. Кира грустно улыбнулась, а Евстигнеев тут же обнял её. И если бы не звонок Храмова и его яростная тирада о том, что Рудбой получит по первое число, если через пять минут не будет в студии, они обнимались бы, наверно, еще минут двадцать. Кира тут же вытолкала Ваню за дверь и пообещала, что если ситуация выйдет из-под контроля, она обязательно приедет к ним. Блондинка не знала, что ей делать. Снова запереться в ванной, уйти в гостиную или пойти к Мирону? Сидеть до утра в ванной совершенно не хотелось, поэтому этот вариант девушка тут же отмела. Она бы с радостью выбрала переночевать в гостиной, но желание хоть как-то помочь Мирону оказалось сильнее. Поэтому Кира, в очередной раз взяв себя в руки, вошла в спальню. Мирон уже не сидел в кресле, а лежал на кровати. Он свернулся калачиком и укрыл ноги одеялом. Ивлеева села на край кровати и осторожно дотронулась до Мирона. — Они больше не помогают, — еле слышно произнес Мирон. — Кто? — Таблетки Ванины. Мне лучше не становится. И вряд ли станет. — Мирош, всё будет хорошо. — Ничего уже не будет хорошо. Вся жизнь — полное дерьмо. — Я хочу увязнуть в этом дерьме вместе с тобой, — сказала Кира и легла рядом с Мироном. Мирон ничего ей не ответил. Кира не заметила, как он улыбнулся. И на этот раз от его улыбки уже не веяло холодом и не становилось жутко. Всё снова приходило в норму. Мирон этого пока не понимал, зато Ивлеева понимала. Она поцеловала Федорова в плечо и прикрыла глаза.Но мы терпим здесь всё ради этой любви
10 апреля 2018 г. в 02:07
В баре «1703» всё шло размеренным темпом. Правда, Андрея со времен вечеринки на даче у Ресторатора, никто не видел. Его не было дома, он не отвечал на звонки, не заходил в соц. сети, а его родственники понятия не имели, куда он делся. Тимарцев делал вид, что все нормально, но иногда Кира замечала, что он как-то странно поглядывает на неё, когда речь заходила о пропавшем бармене. Ивлеева лишь пожимала плечами, но на душе у нее скреблись кошки. То, что произошло на даче у Саши, не было плодом воображения девушки. Аноним действительно избавился от Андрея. Вот только, как он узнал о том, что произошло между Кирой и парнем? Уж наверняка Саша не стал бы впускать к себе в дом посторонних людей. Значит… Значит это кто-то и своих. Вот только кто? Грешным делом Кира думала на Рому. Ну, а что, он единственный знал, что произошло прошлым летом. Но поверить в то, что Англичанин способен убить человека, даже ради неё, Кира не могла. Это никак не вписывалось в тот образ Ромы, который она знала.
Нет, это точно не мог быть Рома. Мирон? Какими бы ужасными не были у них отношения на тот момент, Кира была уверена, что Федоров не стал бы настолько переходить черту.
Ване это просто незачем, Олега в то время не было в России, а остальных Кира даже не рассматривала.
В любом случае, кто-то взялся за Ивлееву основательно, и не собирался оставлять ее в покое. Одно дело — угрозы в виде сообщений, но убийство человека — это и рядом не стояло с СМС.
В общем, спустя два месяца после исчезновения/убийства Андрея, в баре начались проблемы. Во-первых, расходы стали превышать доходы. Особенно это было заметно в баре. К тому же, бару требовался ремонт, который был невозможен из-за первого пункта. С виду «Семнашка» выглядела хорошо, но все понимали, что это лишь на первый взгляд. Как-то справляться с проблемой решили коллективно.
В один из весенних вечеров бар закрыли, и за одним большим столом собрались все те, кто имели непосредственное отношение к «1703».
1. Леша Москвин — владелец бара. Человек, который настоял на проведении собрания.
2. Ресторатор — ну, а как без него. Фактически, он был правой рукой Москвина. Мало кто знал, но в последнее время Тимарцев, помимо проведения в «1703» Версуса, занимался еще и делами самого заведения.
3. Рудбой — он снимал баттлы, правда, сейчас просто подменял Эрика. Эрик, к слову, в этот день снимал чей-то концерт, поэтому присоединиться к компании не мог.
В принципе, и без Вани можно было обойтись, но Леша считал, что чем больше людей, тем больше шансов прийти к общему решению проблему.
4. Кира — как ответственная за бар, она не могла не присутствовать. К тому же, она работала здесь с самого открытия, так что её мнение было одним из важнейших.
5. Мирон — для него «1703» стал своего рода еще одним домом, где были практически все важные для него люди, поэтому он естественно был в баре в этот день.
— Я не знаю, как такое возможно, — сказала Кира, как только все сели за стол, — За всё время, что я здесь работаю, в баре никогда не было недостачи. Леш, ты же знаешь, что я бы никогда деньги бара не…
— Кир, успокойся, никто не думает, что ты в этом замешана, — прервал девушку Москвин, — Мне кажется, нужно искать проблему в событиях, которые произошли за эти три месяца. Потому что до этого я проводил крупную подробную проверку всей документации. И всё было нормально. Никаких косяков. По крайней мере, в баре.
— Естественно, никаких косяков. Я же… — зачастила Ивлеева.
— Мне кажется, это Хованский, — вклинился в разговор Рудбой, который до этого молчал, — Вы же знаете, что он падкий на бухло. Сто пудов, пока никто не видит, он втихаря тырил алкашку.
— Да камон, Юрец, конечно, по этому делу мастер, но он бы не стал, — подал голос Мирон, который сидел между Кирой и Ваней.
— Был вариант, что это Есенин, — снова сказал Москвин.
— В смысле? Есенин — поэт? — спросила девушка.
— Есенин — бармен. Андрей, который куда-то делся. Два месяца хрен пойми, где шляется.
Мирон с Ресторатором переглянулись, а Кира закашлялась.
— Он Есенин? — удивленно спросил Ваня, — Я думал, у нас в России один Есенин был.
— Да кто его знает. В паспорте Есенин.
— Какая фамилия красивая, — произнесла Кира.
— Давай, ты ему еще всё прости за его фамилию, — буркнул Мирон.
Девушка под столом сразу ударила его ладонью по коленям. Федоров тут же перехватил её ладонь и, с силой сжав её, потянул на себя, заставляя блондинку застонать от боли и навалиться на него.
— Пусти, — шепнула Ивлеева.
Мирон прижал Киру к себе и зарылся носом в её волосы.
— Ну, на счет алкоголя я, наверно, могу прояснить ситуацию, — сказал Тимарцев.
— Вот только не говори, что это ты спиздил, — усмехнувшись, сказал Рудбой.
— Не то, чтобы спиздил. Скорее, позаимствовал. На хате не хватало алкоголя, и я послал одного из официантов сюда, чтобы он привез бухло. Я же сказал ему, чтобы записку написал, ну или еще как-нибудь обозначил свое присутствие.
— А ничего, что от твоей дачи до бара около часа ехать? — спросила Кира, когда Мирон, наконец, отпустил её.
— А выход другой был? Ночь была. Нигде алкоголь не продавали. А народ требовал хлеба и зрелищ.
— Твою мать, ты сразу сказать не мог? На следующий день, например? — этот голос уже принадлежал Москвину
— Потом уже не до этого было. Там баттлы снимали. Вообще из головы вылетело.
— Главное, что разобрались хотя бы с этим. Что с баром самим делать будем? — спросила Кира.
— Кстати, да. Что с ремонтом? — поддержал девушку Мирон, при этом странно дернувшись в сторону Киры.
Кира непонимающе посмотрела на парня, но не придала этому значения. Она посмотрела на него, перехватила его взгляд и улыбнулась. Мирон улыбнулся в ответ, и в его глазах Кира заметила недобрый огонек.
— Все хорошо? — прошептала девушка, чтобы никто не услышал.
Федоров кивнул и перевел взгляд на Москвина, который что-то говорил. Кира тоже сосредоточилась на его словах, так как судьба бара её волновала, как никого другого. «1703» стал для девушки домом. После того, как родители разорвали с ней все контакты, она осталась в этом огромном городе совершенно одна, и если бы не Леша Москвин, который в это время открывал бар около её дома, Кира, наверно, так и осталась бы наедине с собой, умирая от одиночества.
Пока Кира слушала Лешу, Мирон незаметно опустил одну руку под стол. Он откинулся на спинку дивана, делая вид, что поглощен проблемами, которые обсуждали остальные.
Прикусив губы, Федоров коснулся кончиками пальцев кромки черного платья Киры, скользнув подушечками по её теплой коже. Кира дернулась. Его пальцы подцепили ткань и потянули на себя, чуть обнажая стройные ноги девушки. Кира напряглась. Она облизнула губы и хотела повернуться к Мирону, как к ней тут же обратился Рудбой.
— Кир, ты как думаешь?
— Я…Я согласна с тобой, — неуверенно сказала девушка, совершенно потеряв нить разговора.
— Вот видишь, значит гнать этих блоггеров из бара надо, — тут же вскочил Ваня.
— Я не это хот… — начала говорить девушка.
Мирон понимал, что она пытается вникнуть в то, о чем все говорят. А еще пытается не обращать внимания на то, что делает Федоров. Он заметил легкий румянец на её лице и довольно улыбнулся. Ладонь Мирона полностью легла на ногу девушки, отодвигая ткань. Кира снова дернулась и попыталась отодвинуться от Мирона.
— Не рыпайся, — еле слышно рыкнул Федоров.
— Мирош, перестань, — ответила ему Ивлеева.
— Сиди спокойно.
Ладонь Мирона двинулась выше, переходя на внутреннюю сторону бедра девушки. Пальцами он надавил на её кожу и стал медленно массировать. Губы Киры приоткрылись, и она прикрыла глаза, облизнувшись, сводя Мирона с ума.
Федоров заводился. С каждой секундой он хотел Ивлееву всё сильнее. Киру между тем начало едва заметно трясти.
— Пожалуйста, перестань, — прошептала блондинка.
Теперь уже точно нет. Мирон знал, что она не осмелится прервать его. Просто не посмеет. Единственное, что она может — просить его перестать. А он не перестанет. Сейчас ему хотелось, чтобы все исчезли. Чтобы остались только они вдвоем. Или пусть дадут им выйти. Но выход был заблокирован Рудбоем, а переползать через него было слишком палевно. Тем временем Кира вновь вздохнула и, не контролируя себя, прошептала имя Мирона. И тут Федоров понял, что накален до предела. У него встал.
— Примерно на всё выйдет полмиллиона, если не больше, — говорил Москвин.
— Не слишком ли много для бара? — спросил Мирон, поднимаясь выше по ногам Киры.
— Это еще я не все включил в стоимость. К слову, это чисто бар переделывать. Про второй зал я вообще молчу.
— Прекрати, — одними губами, почти неслышно выдохнула Кира.
— Ивлеева, с тобой всё хорошо? — спросил Ресторатор.
— Д-да, все хорошо, — срывающимся голосом ответила девушка.
— А если просто барную стойку переделать, а остальное не трогать, то сколько выйдет? — перевел тему Мирон.
— А смысл какой? Если уж делать ремонт, то по-нормальному, — ответил ему Ваня.
Мирон пожал плечами и снова вернулся к начатому. Его пальцы стали царапать кожу Киры, продолжая массировать её. В следующий момент Милашка резко стиснула ноги, зажимая его ладонь, ограничивая Федорова. Рука двигаться не могла, но пальцы все равно продолжали массировать кожу.
— Убери свою руку, — прошипела Кира, повернувшись к Мирону.
Мирон лишь усмехнулся, а девушка скользнула взглядом ниже и заметила бугор в его джинсах. Она тут же посмотрела на Мирона, а Федоров снова пожал плечами.
— Бар вообще можно оставить как есть, — раздался голос Рудбоя.
Кира совершенно не понимала, о чем сейчас все говорят. Она ни о чем не могла думать. В голове лишь Мирон и его стояк. Господи, что же он творит. Она сжала ноги в надежде на то, что он перестанет и успокоится, но стало её хуже. Теперь она чувствовала абсолютно каждое движение его пальцев. А сам Мирон, кажется, завелся еще сильнее. В другой ситуации Кира бы не останавливала его. Но сейчас… Сейчас они не одни. И если кто-нибудь увидит…
Устав сжимать ноги, Милашка на секунду расслабилась, пропуская освободившуюся ладонь Федорова дальше под платье.
Нет, нет, нет…
— Ивлеева, реагируй как-нибудь. Про твой бар же говорим, — донесся до девушки голос Рудбоя.
Евстигнеев…
Мирон чуть не зарычал, когда Кира резко подалась вперед, чтобы найти глазами Ваню. Самому Мирону пришлось откинуться назад на спинку дивана, и он молил Бога, чтобы Евстигнеев не увидел его руку между ног Киры. На мгновение пальцы Мирона застыли, но через секунду продолжили массировать кожу. Плевать. Пусть видит. Он всё поймет.
— Я со всеми согласна, — сказала блондинка, возвращая в реальность.
— С чем ты, черт возьми, согласна? С тем, что надо оставить всё, как есть, или с тем, что надо снести стойку к херам и построить новую? Или с тем, что лучше уволить тебя? — не успокаивался Ваня.
— Не надо меня увольнять, — испуганно произнесла девушка.
— Никто тебя не собирается увольнять, — сказал Москвин, — но твое мнение, как бы, тоже учитывается. Ты хоть что-нибудь говори. Такое ощущение, будто не здесь находишься.
— Я вас слушаю. Всё хорошо, — отбивалась Ивлеева.
— Да отстаньте вы от нее, — вмешался Мирон, — Слушайте, а зачем второй зал переделывать? Там же всё нормально.
— Меня бесит эта надпись на стене. Хочу переделать её, — сказал Тимарцев.
— Че ты к надписи пристал? Вторую неделю я от тебя слышу, что надпись херовая.
Мирон, кажется, отвлек внимание остальных от Киры, и девушка, могла спокойно выдохнуть. Но ненадолго. Федоров, дискутируя по поводу огромной надписи во втором зале, продолжал массировать кожу блондинки. Он хотел довести её прямо здесь, при всех. Мирон внешне был абсолютно спокоен, но в голове у него бушевал ураган. Он представлял, как стонет Кира, как он кусает свои губы. Рэпер уже готов был сам опуститься перед ней на колени, залезть под этот чертов стол, расставляя её ноги.
Между тем его ладонь скользнула вверх и наткнулась на преграду. Её нижнее белье. Черное, кружевное. Он видел его, когда Кира утром одевалась. Он почти сошел с ума, почти отодвинул ткань в сторону, как почувствовал трясущуюся руку Ивлеевой, которая схватила его за запястье.
Кира посмотрела на Мирона с нескрываемой злобой. В её глазах метались огоньки, но в то же время, дрожащие руки выдавали возбуждение.
— Пожалуйста, Мирон… Я прошу тебя, прекрати, — в голосе мольба.
Бьющая по живому. Мирону почти захотелось попросить прощения за то, что он сейчас делал. За то, что довел её до такого состояния. Он медленно скользнул ладонью вниз, последний раз касаясь девушки. Осторожно поправил платье. И снова коснулся её, на этот раз через ткань. Кира прикрыла глаза и снова облизнулась. Она снова дотронулась до его рук, сплетаясь с ним пальцами, но в следующую секунду отдернулась.
Мирон убрал руку и попытался мысленно успокоиться. Кира влилась в разговор, а вот Мирону теперь было сложно. Не чувствуя Киру, он еще сильнее желал её. Интересно, а все-таки, заметил ли Ваня что-нибудь? Мирон повернулся к Евстигнееву, который тут же перехватил его взгляд и вопросительно кивнул. Федоров помотал головой, давая ему понять, что все нормально. Ваня хитро усмехнулся и похлопал Мирона по плечу. Видел. Просто первый раз не подал вида. Теперь точно будет подкалывать при каждом удобном случае. Мирон наклонился к Ване и в полголоса сказал:
— Расскажешь кому-нибудь, и тебе не жить.
— Да успокойся, братан, я же все понимаю. Любовь-морковь. С известной барменшей известного бара, — процитировал фразу Джонибоя Евстигнеев.
До конца собрания Мирон практически не касался Киры. Только несколько раз, и то, девушка тут же отстранялась от него. Он чувствовал, что она напряжена. И с каждым прикосновением это напряжение все усиливалось.
Скорее бы собрание закончилось.
Сразу же после того, как все проблемы вроде бы решили, все сразу стали заниматься своими делами, и никто не торопился домой. Ресторатор с Москвиным ушли к бару, чтобы обсудить, как должна выглядеть новая барная стойка. Мирон с Ваней пошли к выходу из бара, очевидно, чтобы покурить. Мирон уже доставал из кармана пачку сигарет, как вдруг чьи-то руки схватили его и с силой рванули на себя, утаскивая в «гримерку».
— Эй, что за х… — крикнул Мирон, вырвавшись, наконец, из чьей-то цепкой хватки.
— Знаешь, милый мой, это я бы хотела спросить у тебя, что за… что это было, — раздался позади Мирона злой голос Киры.
Федоров обернулся и увидел девушку. В помещении практически ничего не было видно. И лишь тусклый свет фонаря в окне позволял разглядеть очертания блондинки и её лицо. Она стояла вся такая соблазнительно-злая и смотрела на него, прожигая взглядом насквозь. Совсем не такая, какой была час назад, сидя за столом. Её взгляд был другим. Она уже не смотрела на него с мольбой в глазах. Она была в ярости.
— Киса, ты решила похитить меня? — усмехнулся Мирон, приподнимая одну бровь.
— Что ты вытворяешь, Федоров?
— О чем ты говоришь? — сдерживая улыбку, спросил Мирон, опираясь о стену.
— Ты же прекрасно все понимаешь, черт возьми. Ты знаешь, о чем я!
Кира топнула ногой, и Мирон запрокинул голову, чтобы она не увидела его улыбку. Оттолкнувшись плечом от стены, Мирон медленно прошелся вперед, не дойдя до девушки всего несколько шагов.
— Здесь так темно, Милашка, — прошептал Мирон.
— Ответь мне!
Она всё никак не успокаивается. Федоров усмехнулся и подошел к девушке. Кира тут же сделал шаг назад.
— Ты чего завелась? Я имею право делать с тобой всё, что захочу. Ты же моя девочка, Кир.
— Мирон, ну не при всех же. Я больше, чем уверена, что все это видели.
— Да мне плевать. Пусть видят.
Мирон сделал еще несколько шагов и прижал девушку к стене.
— Я же видел, что тебе понравилось.
— Отойди.
— А что, если нет? — шепнул Мирон, притягивая девушку к себе.
От его прикосновений тело Киры покрылось мурашками.
— Отпусти меня.
— Боишься? Вдруг сюда кто-нибудь зайдет, да? Увидит, как Оксимирон тискается со своей девушкой. Это же будет конец света.
— Не издевайся.
— Ты же хочешь меня, — выдохнул Мирон, проводя ладонями вверх по её спине.
И в следующий момент Федоров схватил девушку за плечи и толкнул в сторону длинного высокого стола, где обычно работники оставляли свои вещи. Кира ударилась спиной и край стола и еле слышно застонала от боли. Мирон оказался рядом, усадил её на стол, задрал платье и, раздвинув ноги, сделал шаг вперед, прижавшись к ней. Ивлеева инстинктивно обхватила его тело ногами. Федоров принялся жадно водить руками по её спине, целуя девушку в шею.
— Что ты делаешь? — прошептала Кира, запустив руки в его волосы.
— Успокойся, Милашка, — нервно произнес Мирон, отрываясь от шеи девушки.
— Сюда могут войти.
— Никто не войдет. Расслабься.
— А ведь год назад ты здесь чуть не придушил меня.
— Я и сейчас тебя готов придушить, потому что ты ломаешься, как девочка маленькая. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя.
— Поверь, я представляю. Я чувствую, — улыбнулась Кира, переводя глаза с Мирона на его пах, — Я очень хорошо чувствую.
Кира всеми силами делала вид, что она спокойна, но внизу живота между тем начинало тянуть. Мирон однозначно сводил её с ума.
— Я разорву это платье прямо сейчас, если ты сама его не снимешь, — прошипел Федоров и расстегнул молнию на спине девушки.
Кира тут же сняла с себя платье и отбросила его в сторону. Мирон облизнулся. Его руки тут же скользнули по её плечам вниз, затем по животу, вызывая у девушки дрожь по всему телу. Дыхание Киры сбилось. Сердце билось с удвоенной силой от осознания того, что они сейчас вдвоем находятся в темной комнате, которая не заперта. И любой может войти. Абсолютно любой человек может просто открыть эту чертову дверь и увидеть/услышать их.
Тем временем Мирон поцеловал её. Так, как делал это всегда. Так, будто это было последнее, что он может сделать в этой жизни. Кира тут же начала отвечать на его поцелуи, но едва справлялась с напором Мирона. Ей казалось, что он сейчас съест её. У него был потрясающий вкус. Она сходила с ума от его запаха, от того, как сильно он вжимался сейчас в неё. Так сильно, что она чувствовала его член сквозь ткань джинсов.
Движения рук Мирона стали сильнее и грубее. С губ Киры слетел громкий отрывистый стон, а Федоров тут же спрятал лицо в её волосах.
— Тише, — прошептал он, и девушка почувствовала его дыхание около своего уха.
Она закусила губу и выгнулась ему навстречу, пытаясь теснее прижаться к Мирону. Блондинка опустила руки и резким движением задрала толстовку рэпера. Она запустила ладонь под одежду, проводя пальчиками по ребрам и спине. Он чувствовал каждое её движение. Судорожно вздохнул, еле слышно выругался. Спустился одной рукой по её животу, снова заставляя Ивлееву задрожать.
— Ты хочешь меня, — произнес Мирон одними губами, явно не спрашивая девушку, а утверждая очевидное.
Кира дернулась вперед и откинула голову назад, когда пальцы Мирона скользнули в неё до основания и начали медленные движения. Она инстинктивно подалась к нему навстречу бедрами. Вперед. Назад… Вперед — резко и на полную длину, а назад — медленно…
— Ты такая… мокрая…
Мирон опустил глаза, умирая от возбуждения. Он смотрел на её стройный живот, на широко разведенные ноги и на его движущуюся руку. Смотрел, как влажные пальцы выскальзывали из неё и снова врезались внутрь, заставляя тело содрогаться.
— Всё такая же узкая, как в первый раз…
Пальцы движутся быстрее, а голове лишь она. Его девочка. Его красивая девочка. Милашка.
— Мирон… — раздался хриплый дрожащий голос Киры, и девушка вцепилась пальцами в его волосы, — Пожалуйста…
— Скажи это, Милашка. Попроси меня, — прошептал Федоров, явно понимая, что пытается сказать девушка.
Блондинка облизнула губы, продолжая двигать бедрами в такт его пальцам. Она просто не в состоянии больше сказать ни слова. Мирон это понимает и резко выходит из неё.
— Я… я хочу тебя, — еле слышно произнесла девушка, прижимаясь лицом к его шее, — Пожалуйста, Мирон.
У Киры затряслись ноги. И ей вдруг стало безразлично, что их могут услышать, что могут войти и увидеть. Она понимала, чем закончится их разговор здесь, и подсознательно хотела этого.
Мирон резко сдернул Киру на край стола, уложил её на него и навис сверху. Он едва успевает расстегнуть джинсы, как девушка тянется к его губам. Она целует его почему-то несмело. То ли боится сделать что-то не так, то ли уже просто не в состоянии нормально поцеловать. Мирон тут же перехватывает её поцелуй и впивается в неё как раньше. Снова будто съедая её.
Кира на секунду напрягается, когда Мирон медленно входит в неё. Замирает на несколько секунд, пока не встречается с ним глазами. Она закусывает нижнюю губу, как бы разрешая Федорову продолжать. Но оно ему не было нужно. Два месяца назад, согласившись стать его девушкой, Милашка фактически подписала разрешение на то, чтобы Мирон делал с ней все, что захочет.
Первый толчок унес их обоих. Мирон не ожидал, что его стон прозвучит так громко. Он практически не слышал себя. Перед ним была лишь Кира. Он двигался сначала осторожно, затем быстрее, не сводя глаз с Милашки. Он видел, как она хватает ртом воздух, как хватается пальцами за край стола, как прикрывает глаза и в который раз облизывает губы. А Мирон сходит с ума. Он вбивается в неё сильнее и сильнее, целуя девушку в искусанные до крови губы, сжимая пальцы на её шее. По её учащенному дыханию он понимает, что она уже близко. И ускоряется, приводя обоих в неописуемый экстаз.
Кира делает это тихо. Без криков. Она прижимается к нему всем телом и стонет прямо в его плечо, чтобы никто не услышал. Затем выгибается, а Мирон тут же прикрывает своей ладонью ей рот.
— Мирон… — стонет она сквозь его пальцы.
И это становится последней каплей. Федоров рывком насаживает её на себя, чувствуя, как сводит низ живота. Дрожь прокатывается по всему телу, и Мирон кончает, горячо дыша в её шею.
— Девочка моя, — хрипло шепчет он на ухо и медленно выходит из неё, всё еще чувствуя спазмы вокруг своего члена.
Кира вздрогнула от его слов, улыбнулась и провела ладонью по волосам Мирона. Федоров открывает рот, чтобы еще что-то сказать, как вдруг слышит звук открывающейся двери.
— Черт бы вас побрал, — раздается голос Евстигнеева, — Вы бы хоть закрылись. А если бы не я вошел?
Мирон тут же поворачивает голову в сторону, смотрит на Ваню, а Кира виновато морщится и прикрывает лицо руками.
— Рудбой, свали! — Мирон кидает в Ваню какой-то флакон, который остался на столе, и попадает точно в цель. Прямо по его левой руке.
Евстигнеев чуть ли не задыхается от смеха, но закрывает дверь. И еще около минуты Кира с Мироном слышат, как он на весь бар объясняет всем, почему не стоит сейчас заходить в «гримерку»
— Господи, какой ужас, — сквозь смех произнесла Кира.
— Переживем, — ответил Мирон, отходя от девушки и надевая джинсы.
Кира спрыгнула со стола и тоже стала одеваться. Она не сомневалась в том, что как только они с Мироном выйдут из комнаты, Евстигнеев от них не отстанет. Так и вышло. Ваня еще долго пытался добиться у Ивлеевой признания в том, что Мирон силой взял её. Ибо, по его словам, никто в здравом уме и твердой памяти не согласится на секс с Мироном.