«Мир, я знаю, что тебе нравится Кровосток, и ты много раз пытался увлечь меня их треками, но у тебя это не сильно получалось. Надеюсь, 27 октября я, наконец, смогу понять, чем тебя зацепили эти ребята. Люблю тебя»
Боже, ну что за идиотский текст! Кира так крепко сжала коробочку, что костяшки её пальцев тут же побелели и, прежде чем осознала, что сделала, встала и с силой швырнула её так далеко, как только могла. Внезапно чувство облегчения наполнило девушку, и она усмехнулась. Да, ей сейчас стало хорошо. Очень хорошо. Потерев руки, блондинка пошла обратно к главной улице, накинув на голову капюшон от куртки, который практически полностью скрывал её лицо. Какое-то непонятное чувство, похожее на чувство свободы охватило Ивлееву, но далеко ей уйти не удалось, потому что её мысли прервал чей-то голос. — Эй, остановилась быстро! Кира тут же остановилась и медленно повернулась. Капюшон она снимать не собиралась, поэтому просто стояла лицом к человеку, опустив голову вниз. Единственное, что она видела — это злосчастную коробочку в руках парня и татуировку в виде кастета. — Эта. Хуйня. Ударилась. О мою. Машину, — с расстановкой сказал человек, и его голос показался девушке очень знакомым. — Я здесь не причем, — буркнула Кира и попыталась пройти мимо незнакомца, однако он тут же схватил её за руку, заставляя остановиться. — Пойдем со мной. Парень, хотя по голосу (невероятно знакомому голосу), скорее — мужчина, повел Ивлееву к своей машине. Девушка нехотя последовала за ним, чувствуя, что легко не отделается. Надо было сразу же давать деру, как только он начал говорить с ней. Между тем они остановились на обочине около автомобиля, и незнакомец указал пальцем куда-то вниз. — Посмотри здесь. Видишь? Кира наклонилась, прищурила глаза и спокойно посмотрела то место, на которое указал человек. Её глаза пробежались по нему вдоль и поперек, а затем девушка снова выпрямилась. — Ничего не вижу, — усмехнулась она. Ивлеева услышала презрительный смех, а затем почувствовала, как соскальзывает с её головы капюшон. — По-нормальному смотри, сучка! Услышав последнее слово, Кира тут же посмотрела на человека, и уже собиралась высказать ему все, что о нем думает, однако, увидев, кто стоит перед ней, раскрыла от удивления рот. — Да ладно! Это серьезно ты? — Кира прикрыла рот руками, скрывая свою улыбку. — От темы не отходи. — Дим, ну перестань. Лучше скажи, какими ты судьбами в Питере? — Ивлеева, нагибайся и смотри лучше! — повысил голос Шокк, а это был именно он. Кира вздохнула, наклоняясь снова, чтобы изучить поверхность автомобиля еще раз. И сейчас её глаза все-таки заметили то, что имел в виду Хинтер — крошечные, едва заметные царапины. — Не думал, что ты так классно выглядишь вживую, — раздался позади девушки голос Шокка. — От темы не отходи, — передразнила мужчину Кира, — Там всего лишь царапины, которые практически не видны. Не придирайся ко мне. — Милашка, ты хоть представляешь, сколько стоит эта машина? — Дима скрестил руки на груди и посмотрел на блондинку. — Да прекращай уже, — взмолилась Ивлеева и застонала от безысходности, — Это ерунда полная. Бамберг поднял руку к подбородку и задумчиво посмотрел сначала на Киру, а затем на свой автомобиль. Его пальцы рассеянно потерли подбородок и он едва заметно кивнул. — Знаешь, я запросил бы за это как минимум 150 тысяч. — Что?! — воскликнула Кира, отступая назад и расширив глаза в недоумении, — Ты с ума сошел?! Это не стоит больше пяти тысяч! — Я так понимаю, платить будет твой еврей? — Аааа, я поняла. Ищешь повод для встречи с Мироном? — Кира улыбнулась. — А может лучше в страховую компанию обратиться? — продолжал размышлять Шокк, не обращая внимания на слова Ивлеевой. — Дим, ты серьезно? — Абсолютно. — Ой, иди нахуй! — Сексуальные домогательства, а? — хитро улыбнулся Дима, — Продолжай дальше, Милашка. — Отвали! Даже видеть тебя больше не хочу. Можешь делать что хочешь: в суд на меня подавай, в страховую обращайся, с Мирона требуй. Плевать. Кира развернулась, что побыстрее уйти, но Дима снова взял её за руку, но на этот раз без агрессии. — Ладно, ладно, извини. Это же просто шутка, — усмехнулся Шокк и притянул блондинку к себе. Кира никогда не считала Шокка своим другом. Они общались несколько раз, и то один раз по скайпу, а остальное общение сводилось к переписке в ВК. И за все это время Дима приобрел статус, разве что, знакомого. Мирон принимал в штыки любое упоминание о Бамберге, поэтому Кира старалась общаться с ним тогда, когда Федорова рядом не было. Постепенно их общение совсем прекратилось. Да и общих тем для разговора не было. Каждая их переписка, в конечном счете, сводилась к обсуждению личности Оксимирона. Это было очевидно, так как именно Мирон являлся общим звеном между Кирой и Димой. Он был бывшим другом для Димы и парнем для Киры. Пока, к счастью, не бывшим парнем. Но, судя по всему, все медленно, но верно шло к этому. Кира вновь погрузилась в свои переживания по поводу Мирона и Оли, и между ней и Шокком повисло неловкое молчание. Дима тут же предложил Ивлеевой подвезти её до дома, и девушка согласилась. Всю дорогу от кафе до Лиговского проспекта Бамберг не умолкал. Он рассказал Милашке о том, что оказался в Питере не просто так. Его очень хороший знакомый открывал выставку в Санкт-Петербурге, и Дима естественно должен был посетить её, чтобы поддержать товарища. К тому же, он хотел дать концерт на днях в каком-то клубе, но что-то не сошлось. Шокк вскользь упомянул об этом, не раскрывая всех подробностей, поэтому Кира ничего толком не поняла. Плюс Дима начинал работу над новым альбомом, и весь прошлый месяц провел именно здесь. Когда машина Бамберга оказалась около подъезда дома Киры, Дима пригласил её на ту самую выставку, ради которой, по большому счету и приехал. Милашка с радостью согласилась, и, обняв Шокка на прощание, вышла из машины. — Прости, на чай не приглашу. Твой бывший лучший друг меня убьет, — усмехнувшись, произнесла девушка и направилась к входной двери. Дима вышел из машины сразу же после того, как из нее вышла Ивлеева, и закурил. Кира молила Бога о том, чтобы Мирона не было дома, или, чтобы его не угораздило посмотреть в окно. Он вряд ли простит Милашке очередную связь в Шокком. Кира не успела закрыть за собой входную дверь, как перед ней предстал предмет воздыхания в лице рэпера всея Руси — Федорова Мирона Яновича. — М-мирон? — испуганно спросила Кира, попятившись назад. — Милашка, ты чего? — Не не не, ничего. Просто немного испугалась, — быстро ответила девушка, — А ты куда собрался? — В студию. Рудбой ждет меня, — ответил Мирон, улыбнувшись. — Вечером вернешься? — Вряд ли. Может ближе к утру. Скорее всего, в студии переночую. «Ага, в студии, как же», — пронеслось в голове у Киры. — Так что, не жди меня, ложись спать одна, — продолжил Мирон. — Я тоже поздно вернусь, — выпалила Ивлеева в большей степени ради того, чтобы показать Федорову, что не будет скучать в его отсутствие. — Не понял. Откуда вернешься? — Мирон прищурился и скрестил руки на груди. — Рома меня на выставку пригласил, — тут же соврала Кира. — Рома? На выставку? Никто в здравом уме в это не поверит. — Знаешь, я бы тоже в это не поверила. Просто понимаешь, мы в последнее время очень редко видимся. И, сегодня, когда я встретилась с ним, я ему это высказала. Ну, он и пригласил меня в первое попавшееся место. Увидел листовку с выставкой. Слова неконтролируемым потоком лились из Киры, и она сама не могла уследить за своим враньем. Девушка просто придумывала находу. В основном для того, чтобы хоть немного задержать Мирона. Ведь если он выйдет на улицу, то явно встретится лицом к лицу с Шокком. Это было равносильно третьей мировой войне. Длинную речь блондинки прервал телефонный звонок. Кто-то звонил Мирону, и он, посмотрев на экран телефона, тут же убрал его в карман. Кира вопросительно посмотрела на рэпера. — Это Ваня, — пояснил Мирон. — Что ж ты ему не ответил? — тут же задала вопрос Кира, склонив голову на бок. — Я и так знаю, что опаздываю. Смысл это выслушивать? — Ну конечно. — Ладно, Милашка, мне действительно пора. Люблю тебя. Мирон поспешно чмокнул Ивлееву в губы и, отодвинув её в сторону, вышел на улицу. Кира сразу же выглянула следом за ним. Бамберга она не увидела, а значит, все обошлось. Естественно, не считая того, что Федоров слинял неизвестно куда. Кира не поверила ни единому его слову. То, что он пошел на студию к Ване, было такой же правдой, как и то, что Кира идет на выставку с Ромой.***
Около шести вечера Кира подъехала к галерее. Местом проведения выставки выбрали один из музеев современного искусства. Небо в той части города почему-то было совершенно черным. Выйдя из машины, Ивлеева услышала шуршание. Из-за деревьев донесся странный шум, а затем… снова шуршание. Кира попятилась назад. — Здесь кто-нибудь есть? — еле слышно спросила она. Из кустов на неё смотрели чьи-то глаза. На мгновение у блондинки замерло сердце, но потом она заметила, что глаза окружает темно-серая шерсть. Это была всего лишь собака. Через несколько секунд она полностью вышла из кустов, и Кира облегченно вздохнула. Если ты много месяцев была объектом преследования, трудно в одно мгновение избавиться от ощущения, что за тобой постоянно кто-то наблюдает. В галерее пахло красками, из колонок тихо слышалась какая-то нежная мелодия. Мимо то и дело проходили официанты с большими подносами, на которых стояли бокалы с каким-то напитком. Кира взяла бокал, осушила его и с удовольствием отметила про себя, что напиток оказался безалкогольным и невероятно вкусным. Девушка обвела взглядом помещение. На стенах висели не менее тридцати картин, под каждой находилась пластинка с названием, фамилией художника и ценой. Ивлеева удивленно повела бровью: ей не верилось, что все эти работы принадлежат одному человеку. Однако, подойдя к нескольким картинам, блондинка поняла, что в галерее собрались картины нескольких художников, которые были ей совершенно незнакомы. Как оказалось, на выставке были представлены работы пяти разных художников, однако, самое большое количество зрителей толпились у полотен некоего Тимофея Островского. Кира подошла к единственной его картине, около которой никого не было, и внимательно в нее всмотрелась. Инстинктивно её рука подперла подбородок, а лоб нахмурился. На картине был изображен огромный красный гроб с открытой крышкой, из которого высовывалась костлявая мертвецки-белая кисть. Земля около гроба была черного цвета и кишела белыми червями. «Какой ужас» — подумала про себя девушка. — Что думаешь об этой работе? — тихо спросил кто-то у неё за спиной. Кира вздрогнула от неожиданности и обернулась. Она увидела высокого мужчину тридцати пяти лет с ярко-голубыми глазами, одетого в темные джинсы и бордовый свитшот. Он был невероятно хорош собой, и блондинку охватил трепет настолько сильный, что она ощутила покалывание в пальцах. Своей внешностью он чем-то напомнил ей Джонни Деппа и Йена Сомерхолдера. Кира вновь оценивающе посмотрела на картину. — Очень… очень смело, — неуверенно произнесла она, — Мазки очень выразительные. — Согласен, — ответил мужчина, — Мазки уверенные. Кира улыбнулась и ощутила удовольствие от того, что обсуждает картину с человеком, который разбирался в живописи. — Вообще-то, на мой взгляд, немного мрачновато, — вновь неуверенно сказала девушка, боясь, что сморозит глупость, — И жутко. Картина называется «Радость бытия». У Тимофея Островского определенно есть чувство юмора. — О да, — усмехнулся мужчина, — Особенно те черви определенно вызывают радость. Мужчина осушил свой бокал. — Как тебя зовут? — Кира, — почему-то еле слышно произнесла Кира. — Очень рад знакомству, Кира. Мимо них прошел один из официантов, мужчина схватил два напитка и один вручил блондинке. — Ты учишься или работаешь? — спросил он. Ивлеева не успела ничего ответить, потому что между ними буквально втиснулась женщина в вельветовом платье с темными короткими волосами, слегка торчащими в разные стороны. — Позвольте, я украду Тиму на время, — хрипловатым голосом сказала женщина и взяла мужчину под локоть. — Да, конечно, — разочарованно ответила Милашка и сделала шаг назад. — Тимофей Островский сегодня просто нарасхват, — виновато улыбнулась женщина. Тимофей Островский? Сердце Киры упало. — То есть… Вы и есть автор? — удивленно спросила блондинка и указала на картину, которую только что обсуждала. Глаза Тимофея блеснули. — Разоблачили, — улыбнувшись, произнес он. Женщина потащила его прочь. Он тут же зашептал ей на ухо что-то смешное, судя по её улыбке. Смеясь, они слились с толпой людей, стоящей в противоположном углу галереи. Они принялись восхвалять работы Островского. Тимофей улыбался и изредка поглядывал на Ивлееву. А Кира была готова провалиться под землю со стыда, так как она нарушила самое главное правило выставок: никогда не разговаривай о выставленных произведениях искусства с незнакомыми людьми, так как никогда не знаешь, кто есть кто. Возможно, ты обсуждаешь картину с самим автором, даже не зная этого.***
— Не пожалела о том, что проводишь этот вечер вместе со мной, а не с Вечным Жидом? — усмехнувшись, спросил Бамберг. Выставка уже подошла к концу, и сейчас Дима вместе с Милашкой сидели на диване на втором этаже музея. Помимо них там находились Тимофей Островский, та женщина, которая увела его несколько часов назад и еще несколько незнакомых для Киры людей. — Поверь, сегодня я ему не нужна, — ответила Кира и вздохнула. — Опа, проблемы в семье короля и королевы Готэма? — Да нормально все, не забивай голову. — Он кинул тебя ради другой бабы? — спросил Дима, глядя прямо в глаза Ивлеевой. — Откуда… — Слишком хорошо знаю Мирона, — произнес Хинтер, кажется, впервые называя Федорова по имени, — Он рано или поздно со всеми так поступает. Меняет своих друзей на вариант повыгоднее. — Мирон ни на кого меня не променял… — начала говорить Кира, но Дима перебил её. — Уверена? С кем он сейчас? — С Серябкиной. — Ебаный в рот, Милашка, сочувствую. — Прекрати! То, что они сейчас вместе, это еще ничего не значит. К тому же, возможно, я ошибаюсь. — Не, ты не ошибаешься. Поверь мне, если у тебя возникла мысль о том, что жидок тебе изменяет, то это не беспочвенно. — Я не хочу, чтобы это было правдой. Мирон не сможет так со мной поступить. — Ивлеева, перед тобой сидит живой пример того, что Мирон может так поступить, — Дима подался вперед и показал руками на себя. — Ты не был его парнем, — возразила Кира. — Я был его другом! Лучшим, блять, другом! — Бамберг вдруг вскочил со своего места, а в его глазах вспыхнули злые огни, — Мы вместе начинали. Прошли через огонь и воду. ВМЕСТЕ! И что в итоге? При первом же удобном случае этот петух оставил меня одного и, предав свои интересы, переметнулся на более выгодную для него сторону. Сделал всё, чтобы выйти сухим из воды! Так что, Милашка, он поступит и с тобой точно так же. Он предал меня, предаст и тебя. Кира молча слушала слова Димы и постепенно до неё начинали доходить слова Бамберга. Она много раз пыталась вытянуть из Мирона подробности той истории, которая произошла между ним и Шокком. Однако, Федоров всегда очень ловко уходил от ответа, или просто игнорил девушку. В итоге Ивлеева просто шарила по интернету и вылавливала хоть какие-нибудь подробности у Англичанина. В общем, знала блондинка лишь то, что в 2011 году на квартиру к Мирону, Шокку и девушке Димы ворвался рэпер Жиган (о котором Кира никогда не слышала) с автоматами и пистолетами в руках. Поставил Бамберга на колени, а у Федорова просил деньги. Вот, собственно, и всё. Это было больше похоже на сюжет низкосортной черной комедии, чем на реальные события. Сейчас у Киры была отличная идея узнать подробности той истории из первых уст, но она понимала, что для Бамберга эта тема не самая приятная. К тому же, сейчас, глядя на Хинтера, Ивлеева видела всю боль, которую причинил ему Федоров. И она понимала Диму. Честно говоря, блондинка много раз сходилась на мысли о том, что Мирон в этой истории совсем не потерпевшее лицо. То, что он совершенно не хочет говорить про 2011 год и то, как постоянно слезает с темы про Шокка, говорило о том, что Федоров чувствует вину за то, что произошло. И Кира часто хотела каким-нибудь образом столкнуть Диму и Мирона вместе, чтобы они, наконец, поговорили обо всем, что их тревожит. Но она понимала, что это ужасная идея. Наверное, самая ужасная идея из всех. — Ивлеева, лови скорее, — прикрикнул Бамберг. Кира, отвлекшись и полностью уйдя в свои мысли, совершенно не заметила, как один из подвыпивших художников швырнул круглую белую подставку для кисточек в сторону Милашки. Очевидно, он поругался со своим собеседником, и в ход пошла тяжелая артиллерия. В итоге, подставка прилетела Кире прямо в лицо. Сразу же острая боль пронзила нос девушка, и Ивлеева, прикрывая ладонью пострадавшую часть тела, почувствовала горячую жидкость на своей коже. Кровь. Ну, конечно, по-другому этот вечер закончиться не мог. — Черт, прошу прощения! — Принялся извиняться художник, в мгновение ока подскочив к пострадавшей девушке. — Ничего страшного. Подумаешь, всего-навсего разбитый нос, — грустно улыбнувшись, произнесла Кира. Бамберг что-то пробормотал художнику на ухо, оттолкнул его и подошел к Кире практически вплотную. Его выражение лица ясно давало понять Ивлеевой, что он чувствует вину за то, что не уследил за блондинкой. Насильно убрав ладонь Милашки, прижатую к носу, Хинтер прищурился, разглядывая кровавые полосы, стекающие к верхней губе. — Ивлеева, радость моя, ты всегда такая везучая? — усмехнувшись, спросил Дима и подхватил девушку под локоть. — Всегда, — буркнула Кира. Бамберг потащил Милашку к ближайшему туалету, чтобы помочь ей справиться с кровотечением. — Голова не кружится? — заботливо спросил он, и на его лице проскальзывает недоумение, когда Кира ему улыбается, — Понятно, значит кружится. Шокк впустил Киру в мужской туалет, затем прикрыл дверь и усадил блондинку на подоконник. — Так, сначала нужно остановить кровотечение, — пробурчал он себе под нос. Подойдя к раковине, стоявшей в противоположном углу, Дима включил ледяную воду и подставил под струи носовой платок, который перед этим достал из переднего кармана пиджака. Дождавшись, когда ткань полностью промокнет и станет такой же холодной, как вода, он приказал Кире навалиться на стену и убрать руки от носа. Кира молча послушалась. Подойдя к девушке, Дима прислонил ткань к её носу. Кожу тут же защипало, и Милашка поморщилась от боли. — Подержи ткань на носу, — Бамберг аккуратно убрал руку, оставляя платок на кровоточащем месте, — Если вдруг станет очень холодно, убери ненадолго, а потом приложи обратно. Сейчас он обращался с ней, как с маленькой девочкой, которая ничего не знает в жизни. В любой другой ситуации Ивлеева с радостью показала бы свой характер, но сейчас она вдруг ощутила необходимость в таком обращении к себе. Почему-то она осознала, что осталась совсем одна. Мирон полностью поглощен записью альбома/Ольгой Серябкиной, Рудбой соответственно рядом с ним, Англичанин тоже где-то пропадает, и часто у него не находится времени на Киру. Большую часть времени вот уже несколько недель блондинка предоставлена сама себе. И сейчас, в лице Димы она, наконец, получала ту часть заботы о себе, которая так была ей необходима. Заботу, которую ждала от Мирона, а в итоге получала её от его злейшего врага.