Лекарство для Карлайла

      Мы выходим из автобуса в небольшом городке на границе с Мексикой. Во всем теле я чувствую дикую усталость, голова раскалывается, а ноги подкашиваются. Карлайл выглядит плохо, он тоже еле стоит на ногах. Я хватаю его за локоть, когда он почти падает, споткнувшись о какой-то камень, он отстраняется и сдержанно благодарит.       — Нам надо поспать.       — Времени нет. Эдвард, узнав о том, что ты сбежала, решит догнать нас. Надо оторваться.       — Что дальше?       Я остановилась и посмотрела на Карлайла. Он откинул ото лба свои волосы, уже ставшие длинноватыми. Его лицо освещало солнце, которое золотило шевелюру, превращая ее в настоящее произведение искусство. Черные круги на бледном лице делали его похожим на вампира, однако не на того, кем он был еще недавно, а совсем другого, близкого к тем кошмарным историям, что я слышала от Калленов. Живого Мертвеца. Вокруг нас простиралась пустыня, вдалеке шли люди, а поселение и автостанция насчитывали всего несколько домов. Карлайл стоял и смотрел на меня, будто изучая и продумывая ответ на мой вопрос.       — Поедем на автобусах в Мексику через границу. Там в Мехико. Оттуда самолетом до Марокко.       — Жаркие страны…       — Не думаю, что кому-то придет в голову искать нас там, хотя, наверное, людям очевидно бежать от вампиров куда-то к солнцу. Правда, не думаю, что Эдвард догадается, куда мы в итоге приедем.       — Почему? Карлайл подтолкнул меня куда-то в сторону. В лучах заходящего солнца я увидела вывеску захудалого отеля.       — Потому что я не знаю арабского. А лезть куда-то, что очень расходится с твоей культурой, не зная языка, не очень умно. А Эдвард знает, что я не идиот. По крайней мере, не был идиотом.       На ресепшене сидит вертлявая деваха. Карлайл — впервые за свои четыреста лет вампирской жизни — не получает восхищенного взгляда со стороны женского пола. Выглядим мы действительно убого. Уставшие и замученные. Карлайл в итоге согласился поспать и помыться. От нас воняло за милю, и это было неприятно обоим.       Девушка проверила документы, пересчитала деньги, протянутые ей Карлайлом, после не без ухмылки проводила нас в номер. Это была маленькая комнатка с туалетом и душем, который протекал. Мы выпросили комнату с двумя кроватями, на что девчонка отреагировала с явной усмешкой. Страшно даже подумать, что тогда происходило в ее голове.       — Приятно устроиться вам, — произнесла она, закрывая за собой дверь. Карлайл тут же подошел, запер ее, проверил окна, туалет, ванную комнату и только потом упал на кровать. Я заставила себя пройти в ванную. Постояла там секунду. Закрыла дверь на щеколду.       Стянула кофту, джинсы, откинула в сторону лифчик и носки. Включила воду. На раковине лежало мыло, его я и взяла. Одежда пропахла автобусом, дорогой и сендвичем, который я так и не смогла в себя запихнуть. Ее надо было постирать.       Я намылила кофту и начала тереть ее, неумело выжимая воду и снова намыливая. Ужасно болела голова, а мир вокруг плыл. Я прополоскала вещь и отбросила ее в сторону. Потянулась за трусами, неудачно нагнулась. В глазах потемнело.       — Белла!       Я лежу голая на полу, надо мной Карлайл, который подкладывает под голову свернутое полотенце. Я. Голая. Совершенно. Перед Карлайлом. Но сил нет даже для того, чтоб прикрыться.       — Ты упала в обморок, а я вышиб дверь. Белла…       Он совсем не выглядел смущенным. Оно и понятно — он врач, не раз видел людей голыми. Даже меня, быть может, когда я обращалась. Но мне все равно неуютно. Он протягивает мне халат и помогает прикрыться. Его руки теплые, я отвыкла от теплых рук… А руки Эдварда были другими.       Больно.       — Белла, ляг, пожалуйста. Мне надо осмотреть тебя.       — Не надо, пожалуйста, со мной все хорошо.       Я попыталась встать, но Карлайл мне не дал. Снова толкнул на холодный пол. Аккуратно ощупал голову, шею. От его прикосновений побежали мурашки, мне захотелось отодвинуться, и он, хоть и был смертельно уставшим, это заметил.       — Тебе не надо меня стесняться, Белла. Я врач, просто врач. Надо убедиться, что с тобой все хорошо.       Волосы упали ему на глаза, в свете лампы он показался мне совсем мальчишкой.       — Думаю, все нормально. Ты упала от усталости. И недоедания.       Он помог мне подняться. Я стояла, ожидаемо пошатываясь.       — Я помогу тебе.       — Не стоит, Карлайл.       Я попыталась вырваться из его рук. Его ладонь тяжело легла на мое плечо, другой он придержал меня за локоть.       — Хватит, Белла, я не желаю слушать твои глупости. Я врач, и я лучше знаю, как следует сделать. Не делай, пожалуйста, глупостей и не заставляй меня тебя спасать. Я не уверен, что мой талант врача сохранился. Я не хочу хоронить тебя, ясно?.       Его взгляд был холодней льда в морозильнике.       Эдвард никогда не смотрел на меня так.       Карлайл проводил меня до кровати, уложил, прикрыл одеялом, после вернулся в ванную. Включил воду и принялся стирать мои вещи, это я поняла по звуку льющейся воды.       — Не надо, пожалуйста, — я все горела от смущения, но встать сил не было. Он не ответил. Не знаю, когда Карлайл в последний раз стирал что-то руками.       Он вошел в комнату, взъерошивая волосы.       — Надо что-то решить с едой.       Он смотрел на меня смущенно и рассеяно, и я поняла, что он не знает, что делать.       Действительно, в его время с едой было проще. Пошел, убил оленя, зажарил, съел. В наше время схема немного усложнилась.       — Я справлюсь, ты же помойся.       — Я не позволю тебе куда-то идти, — он был совершенно спокоен, и по его тону я поняла, что действительно выйти мне из номера не удастся. Вторая Элис, что уж сказать.       — Я и не пойду. Закажу еду в номер.       Карлайл кивнул и положил несколько купюр на мою кровать, после принес мне телефон, который до этого стоял на тумбочке рядом с его кроватью.       Затем открыл дверь в номер.       — Я быстро, Белла. Если что, кричи.       — Спасибо тебе, Карлайл. Спасибо.       Он не улыбнулся, но кивнул мне и зашел в ванную. Замок на двери он выбил, и нам, наверное, пришлось бы заплатить штраф.       Я заказала пиццу и холодный чай. Девушка принесла и то, и другое, и я заплатила ей пятнадцать долларов. Карлайл уже лежал на своем одеяле, натянувший джинсы и свитер. В халате встречать в девушку он, видно, не решился. Под строгим взглядом Карлайла я попыталась съесть пиццу, но не смогла. Слезы душили меня, на Каллена было больно смотреть. Он съел свою порцию, затем провел ладонью по моей голове. Его прикосновение было настолько мимолетным, что я даже не успела дернуться. Затем он лег в свою постель, нелепо завернувшись в одеяло. Его знобило. Скоро он заснул, подергиваясь во сне. Я встала, накрыла его своим одеялом, подоткнув края. Эдвард всегда заботился обо мне, теперь настал мой черед. Это было очень по-человечески.       Я ушла в ванную, где кое-как помылась. Вернулась, когда услышала, как меня зовет Карлайл. Он проснулся и, увидев, что меня нет, почти испугался и уже вскочил с постели.       — Все нормально, ложись спать, я тут.       Он, устыдившись своего поступка, снова лег в постель, даже не заметив, что я укрыла его своим одеялом.       До утра я прощалась с Эдвардом, вспоминая приятные моменты нашей жизни и прощаясь с каждым. Слезы то и дело лились, но я усиленно старалась не плакать. Не реветь. В прошлый раз я позволила себе выпасть из жизни, сейчас этого года не было. Я должна жить ради Карлайла, хотя без Эдварда мне хотелось просто умереть.       — Что значит это новое?       Этот вопрос вертится в голове пока мы встаем, завтракаем, покупаем новую одежду. Я выбираю темные брюки и свободную зеленую кофту, которая подчеркивает худобу. Волосы отрасли и падают на плечи. Я завязываю их в тугой хвост, но резинка не выдерживает и рвется. Приходится оставить их распущенными. Карлайл в клетчатой рубашке и старых джинсах выглядит замечательно. Мы оплачиваем покупки, не снимая одежды. Старую безжалостно выкидываем в урну.       Мы садимся в автобус до Мексики, который идет десять часов. С собой еда, вода, смена одежды. Карлайл помогает мне войти в автобус, проводит до наших мест, не выпуская мою руку из своей. Это кажется естественным, ведь мы нуждаемся в друг друге.       Нам предстоит долгий путь.