***
Как и предполагалось, одна из развилок туннеля к большому залу поворачивала в лабораторию. Я интуитивно прошла несколько уровней защиты, почувствовав себя секретным агентом, и оказалась в просторном помещении. Нечто среднее между библиотекой и последним пристанищем сумасшедшего алхимика. Дамблдор увлекался химерологией — сам выращивал ингредиенты животного происхождения. В данный момент живых созданий, на моё счастье, не оказалось — только консервированные части тел. Названия книг, стоящих на внушительных стеллажах, навевали ощущения, что Соня попала в один из фанфиков о чёрном колдуне. Светильники давали приглушенное освещение, имитирующее свечение гнилушек, на тёмных стенах кое-где виднелся мох. У заваленного рукописями огромного рабочего стола стояло старое кресло, с подлокотника которого свисал клетчатый плед. Рядом с креслом примостилась резная деревянная подставка на длинной ножке, на постаменте которой в креплении под стеклянным куполом мерцал розово-красный с яблоко камень. Ага. Значит, спектакль с философским камнем ещё не начат, и он лежит «у папочки в домике». Я села в кресло, накрыла ноги пледом и взяла со стола дневник старика. Последние записи были посвящены экспериментам с философским камнем. Я углубилась в записи с более ранней датировкой, из которых стало понятно, что Дамблдор не прекращал отношений с Фламелем, работая с ним дистанционно. Лорд Воландеморт оказался их совместным исследованием посвящённым изучению влияния крестражей на живой объект. Проект был признан бесперспективным. Крестражи не давали бессмертия. Создатель этих филактерий влачил жалкое существование, лишенное первоначального смысла. Для завершения опыта были необходимы итоговые заключения, строящиеся на наблюдении за объектом, якобы вернувшимся из-за грани. Чем и планировалось заняться в следующем году. Соня читала и тихо офигевала. Из записей я поняла, что несчастный Томас Марволо Риддл мёртв и лишен этим опытом посмертия. То, что от него осталось — лишенная личности тварь, действующая на остатках памяти загубленной жизни. Дамблдору не хватало последнего кусочка паззла: что будет делать тварь после своего так называемого «воскрешения». Этому были посвящены пространные рассуждения о том, что ему, конечно, жаль паренька, да тот сам пожелал стать подопытной крысой. Никто его, дескать, не толкал на скользкий путь… Ага, бреши больше. Сам ты тварь, дедуля… Я сильно огорчилась. До этих рассуждений во мне теплилась надежда, что собранного по кусочкам лорда ещё возможно реанимировать. Но, согласно последним сведениям, велика вероятность того, что я своими руками соберу тварь из «Метро 2033»*. Захотелось выпить за упокой бедолаги Тома. Я вернулась к записям о философском камне. Он оказался синтезом сложносоставных зелий и крови магических существ, некоторые из которых считались давно вымершими. Меня потрясло, что Дамблдор считал такими существами и чистокровных человеческих магов. Всё началось с исследования крови драконов. Далее, под строжайшим секретом в лабораторию отлавливались: вейлы, вампиры, оборотни, русалоиды, домовые эльфы и другие волшебные существа. Имён не было, только номера — расходный материал. Отдельное исследование было посвящено врожденным щитам великанов. Именно для изучения великанов Альбус изначально «пригрел на груди» полувеликана - сироту Хагрида, который без своего ведома успел поучаствовать во множестве опытов старого паука. О пауках… Акромантулы тоже были нужны для исследований… Так вот как Арагог попал к Рубеусу! По своей сути философский камень представляет собой генератор маны. Он создаёт вокруг себя магические невидимые глазу вихри, генерируя концентрат магической энергии. Отсюда его животворящая сила. Но получить золото с помощью этого генератора не удалось. Со слов Дамблдора: «Это всего лишь красивая сказочка для простаков». Что же получается, Гаврюша в самом деле расколотил такую ценность, а не бутафорию? И старого хрыча не хватил удар? Почему же тогда Дамблдор выглядел такой рухлядью, когда Соня очнулась в его теле? Ответ скрывался в сильной изношенности организма мага: этот безумный учёный ставил опыты и на себе. Как я поняла, последний проведённый над собой ритуал стал для организма последней каплей. А дедушка всего лишь хотел поправить себе здоровье. Столько дел, столько дел, а ему нездоровится… Суке! Прочтя рецепт создания эликсира, Соня загорелась идеей повторить результат. Тем более, что ничего сложного он не представлял… Надо только бриллиантовый котёл наполнить живой водой и погрузить камень в воду на сутки. Соня крякнула и почесала подбородок, вспоминая кулинарное ток-шоу с ингредиентами, отбивающими желание готовить. Где искать бриллиантовый котёл? Ху-из-ит живая вода? Акс на зов не откликнулся, и я осознала, что всё это время находилась в некотором вакууме. Логично, если вспомнить, что здесь проводились опыты над бедными домовиками. Это помещение представляло собой экранированный бункер. Я попыталась позвать Сердце Хогвартса и осталась без ответа. Как?! Как он смог соорудить чары подобной силы?! Я просто была в ауте от понимания всего ужаса, где я оказалась! Нацисты отдыхают. Дальнейший разбор записей ответил на некоторые вопросы. Например, я натолкнулась на свиток, где Дамблдор исследовал вопрос стационарных порталов, и сообразила, что бункер находится вне Хогвартса и пройти этот портал может только моя кровь, то есть его кровь… Впрочем, неважно! Я вспомнила, что преодолевала порог с некоторым усилием. Была обнаружена кладовая с запасной лабораторной посудой. Прозрачных котлов нашлось несколько. Ошибиться побоялась: вдруг возьму хрустальный там, или ещё какой… Пришлось снова перерывать рукописи, пока не нашла счастье перфекциониста — опись. А с живой водой вообще смешно получилось. Оказывается, это ключевая вода из серебряной ёмкости. Нашлась в запаснике в серебряной бочке. Замочила философский камень. Полюбовалась на «звёздный хоровод» в котле, спаянном из тысяч бриллиантов. И покинула жуткое место под это своеобразное светопреставление. С чувством гадливости и омерзения отправилась в ванную. Обуяло нестерпимое желание отмыться. Как хорошо, что у меня (у Сони, по словам гоблина) стоит сильнейший ментальный блок. Никто не должен знать о том, о чём узнала я… Добрый дедушка Дамблдор… От горячей воды повело голову, и я еле добралась до постели. Напольные часы отбили четыре часа утра.***
Среда, 19 декабря 1990 года Я не выспалась и выглядела мерзко. Золотистые волосы поблёкли, морщины на бледном лице врезались в кожу глубже, белки глаз красовались полопавшимися сосудами, и голубая радужка смотрелась на кровавом фоне откровенно паршиво — Дракула во плоти. К величайшему облегчению, когда я надела гоблинскую цацку, в отражение вернулся привычный дедушка. И то хлеб. Завтрак меня не порадовал. В зале стоял шум, отдающийся в голове кимвалом. Минерва, сидевшая рядом со мной, казалась какой-то нервной. Филиус улыбался и витал в облаках. Помфри и Трюк были как будто с большого бодуна. Что, даже зелья не помогли? Северус сидел с отсутствующим видом… Я что-то пропустила? Так и не осилив борьбу с овсянкой, я потянулась к кубку с тыквенным соком. Он мне, кстати, нравится. Раньше я покупала тыквенный сок в отделе детского питания. Но дотянуться не успела, с хлопком возник Акс, он молча превратил кубок в лабораторную посуду с притёртой пробкой, а передо мной поставил другой кубок с соком. С хлопком исчез. Какая прелесть! Меня решили отравить? Я весело оскалилась на коллег, встряхнув коническую колбу. — Приятного аппетита, — ласково проворковала я. Заметила, как вздрогнула Минерва, так-так-так. Что же ты мне подлила, дорогая? — Приглашаю всех, коллеги, к себе на пять минут.***
Профессора прошли в кабинет, но рассаживаться не спешили. Мялись на ногах, не отходя далеко от двери. Я не стала с ними спорить или предлагать больший комфорт. Сама же прошла к своему креслу, с охом приземлившись в него. Я кивнула в сторону колбы, стоящей на столе и начала свою речь. — Я ни в коем разе не виню вас, коллеги, за вашу попытку разобраться. В последнюю неделю я действительно творю Мерлин знает что. И у вас накопилось множество вопросов. — Я устало откинулась на спинку и страдальчески улыбнулась. — Минерва, а Северус сварил антидот? — Что? Я? Это не я... — я скептически поджала губы. — А если у меня личная непереносимость этого зелья? — Ох, — Минерва схватилась за сердце, — это безобидное зелье искренности, — сдалась в признании она, а Снейп закрыл лицо в интернациональном жесте фейспалма. Остальные профессора громко вздохнули и затаили дыхание. Я вышла из-за стола и встала напротив группы настороженных людей. — Поппи, Северус, Минерва, Филиус - все, кто пожелает… Предлагаю в открытую бросить в меня все вам известные диагностирующие чары. — Я развела руки в стороны. — Мне самому интересно, что можно выяснить. — В меня тут же полетели разноцветные связки заклинаний. — И что же со мной? — задала я вопрос, когда чаропад прекратился. На меня смотрели вопросительно-разочаровано. — Ничего? Отрицательный результат — тоже результат. Я — это я, мои дорогие. — Я вернулась к столу и села в кресло. — Северус, приготовь на всякий случай антидот к этому зелью. — Я махнула рукой в сторону колбы. — Я согласен выпить его для вас сегодня вечером. Подготовьте ряд вопросов, которые хотелось бы задать мне*. Коллеги, я всецело вам доверяю, — я обвела преподавателей уставшим взглядом и заметила на их лицах краску стыда. — Но данная конференция должна проходить под обетом, как вы сами понимаете. Имейте в виду. Кто не готов давать Непреложный обет о неразглашении, просьба пропустить данное собрание. Не смею вас больше задерживать, до вечера, дамы и господа. — И все присутствующие очень быстро тихим ручейком покинули помещение. Это неизбежно, Соня. Только идиот не заметил бы подмены. А эти люди идиотизмом никогда не страдали. Странно, что они вообще продержались так долго. Я схватилась за голову и заплакала. Сейчас одиночество навалилось особенно сильно — я совсем одна. При всём желании признаться, мне надо удержать в строжайшем секрете факт попаданства, свою личность, имя, пол… Если не хочу попасть в лабораторию Отдела Тайн или на дыбу. Соня никому не нужна. От рыданий перехватывало дыхание, и я опустилась лбом на холодную столешницу. Зелье искренности? Я не стану им врать, но недоговаривать придется. Петлять и запутывать следы в лучшей дамблдоровской манере. Вспомнив, в ком я оказалась, еле подавила рвотные позывы и закашлялась. Время приближалось к десяти часам. Мне давно пора быть в додзё Сина. Вспомнился ОЯШ Кэньчи Сирахама из одноименного аниме «Сильнейший в истории ученик Кеньчи» (которым Соня когда-то серьёзно болела), и я поклялась себе стать сильной: научиться пользоваться своей магией и держать в узде взбесившийся норов. Нарабатывать хладнокровно-благостную маску мне только предстоит. Сняв цепь с груди, я вернула себе прежний облик вурдалака… Очень заплаканного вурдалака. — Ну и рожа у тебя, Шарапов. Не годится так являться перед лицом мастера. Пересилив нежелание возвращаться в лабораторию, вернулась в бункер местного Франкенштейна. Налила из драгоценного котла немного в мензурку и отправилась на опыты в санузел. Честно говоря… Очень стрёмно! Сначала испробуем наружное применение. Плеснула немного эликсира в ладонь и умылась. Хорошо, что мензурку предварительно поставила на раковину. Слизистые защипало так, что заорала в голос и осела, привалившись спиной к стене. Долго не могла открыть глаза, всё это время на все лады костеря себя по матушке. Когда резь в глазах прошла и веки разлепились, я неловко поднялась и посмотрела в зеркало. Лицо посвежело, с белков глаз сошла краснота, кажется, даже радужка стала ярче. Ладно, годится. Пить или не пить? Вот в чём вопрос. Но исследовательский зуд требовал хотя бы пару капель на язык. Ну, я капнула. Ума-то нет… Снова скрутило. Когда поднялась с пола и прополоскала рот простой водой, заметила, что ушли чёрные круги из-под глаз и волосы вернули блеск. Всё, остановлюсь на этом. Эликсир, ты конечно весЧ, но я жить хочу… каламбур, конечно… Я переоделась в жёлтый спортивный костюм с чёрными лампасами, купленный в честь Умы Турман*, и по моей просьбе Фоукс, подобно давешнему письму, перенёс меня в реконструкцию моего любимого аниме.