***
Спустя неделю занятий Гермиона Грейнджер прямо посреди Большого зала загремела в обморок. И пока девочка восстанавливала силы в больничном крыле, я вызвала к себе студентку, исполняющую обязанности воспитателя первокурсников в гриффиндоре. Шестикурсница сильно нервничала, считая, что я сейчас начну её ругать. Мне же не было до её волнений никакого дела. По первоначальной задумке воспитатели должны были стать моими ушами и глазами, и сейчас я хотела воспользоваться этими опциями. — Как вы считаете, мисс Салливан, почему мисс Грейнджер свалилась с истощением? — Директор, мистер Дамблдор, за последний год в школе появилось столько всего интересного, что многие хотят поучаствовать буквально во всём… — девушка нервно теребила край мантии. Помимо изменения учебной программы, которая стала намного насыщенней, чем в прошлом году, в школе продолжают успешно действовать и все организованные в прошлом учебном году кружки и клубы. Вспомнить хотя бы школьное издательство и подготовку к литературной премии, или лингвистический клуб, или мастеровой и театральный клубы, непосредственно связанные с ярмаркой. И это только навскидку. — … У меня сложилось впечатление, что мисс Грейджер хочет записаться во все клубы, помимо всех домашних заданий. Сэр! Уроки такие интересные! Ой, простите. К тому же лорды и леди Основатели открыли лекции по заявкам… Гермиона уже бодрствовала, когда мы только просыпались, а ложилась спать она… Сэр, я разговаривала с ней. Пыталась убедить, чтобы она выбрала из всего только то, что ей ближе и интересней. Но она упрямится, сэр! И я ничего не смогла с этим поделать. — В состоянии мисс Грейнджер нет твоей вины, Эмили. Не стоит так нервничать. Спасибо, что рассказала. Когда мисс Грейнджер вернётся в башню, сопроводи её ко мне в кабинет. Ступай.***
— Слышала ли ты, моя девочка, высказывание: «Многие знания, многие печали»? Нет? — Как могут быть печали от знаний? Я не понимаю, — чуть не плача всхлипнул ребёнок. — Ну давай порассуждаем. Можно ли знания сравнить с едой? — Гермиона задумалась. Спустя секунды размышлений она кивнула, соглашаясь и шмыгнула. — Что будет с желудком и перистальтикой кишечника, если проглатывать большой объем еды, не жуя? — Язва желудка? Заворот кишок? — Совершенно верно, Гермиона. Знания — это пища для ума. Те же симптомы, образно говоря, появятся у человека, который читает или изучает всё подряд. Это называется заворот мозгов. Такой человек никогда не научится пользоваться своими знаниями в жизни, то есть это все — бессмысленная и бесполезная утрата времени. А время — это не только деньги, но и сама жизнь. — Что же делать, директор? — девочка эмоционально заломила руки. — Не стоит концентрироваться на поглощении информации. Необходимо отводить время и на размышления. Давай сделаем так, я проведу анализ твоих врождённых предрасположенностей в той или иной магической области, а ты станешь целенаправленно развивать свои таланты. Этим ты сбережешь не только время, но и нервы. Я взяла у доверчивой девочки кровь, попутно читая лекцию об осторожности и необходимости перед процедурой брать клятву о непричинении вреда. Талантами Гермионы оказались зельеварение и аналитика. Поэтому я посоветовала ей записаться на лекции Основателей по зельеделию и окклюменции. Рассказала, что, если она со временем сможет пройти вступительное испытание профессора Снейпа, у неё появится возможность приобрести звание ассистента мастера зелий, заработать имя и деньги в его лаборатории. Я знала, что в Англии осели дальние родственники греческого прославленного зельевара Дагворт-Грейнджера. Семья Дагворт являлась владельцами сети аптек. — Детка, хотелось бы тебе познакомиться со своими дальними родственниками? — спросила я по итогам проведённого анализа. Глаза девчушки загорелись бриллиантами.***
Собеседование в моём личном кабинете в «Кабаньей голове»: В кабинет вошла немолодая пара. Волшебники, несмотря на свой возраст, были стройными и имели ухоженный вид. Женщина величаво носила на голове затейливую миниатюрную шляпку с вуалью, не прикрывающей лица и зауженную мантию в стиле платья-карандаш. У её коренастого мужа были роскошные, посеребрённые сединой завитые кверху усы. В руке, обтянутой перчаткой, он держал трость чёрного дерева с серебряным набалдашником. К своему сожалению, супруги были бездетны, а единственный племянник безбожно пил и играл, стоило в кошельке зазвенеть монетам. По слухам, Дагворты задумывались над тем, чтобы взять воспитанника. — Мистер и миссис Дагворт, — приветственный кивок. — Прошу, присаживайтесь. — Доброго дня, мистер Дамблдор, — поздоровались со мной в ответ. — Прошу ознакомиться. Я предоставила Дагвортам досье на Гермиону, помимо анкеты с колдографией туда был вложен и свиток с данными о крови, заявляющий о том, что девочка пускай и седьмая вода на киселе, но их родственница. Грейнджер даже внешне не имела с ними сходства. Хотя, возможно, черты проявятся, если они проведут обряд пробуждения крови и сделают её наследницей. Супруги внимательно изучали документы, постоянно переглядываясь друг с другом. — Очень великодушное предложение, сэр, — нарушил тишину глава семьи. — Хотелось бы узнать ваш интерес. — Есть несколько условий. Как вы видите, девочка из любящей семьи, несмотря на то, что родители далеки от волшебства. Поэтому разлучать их не советую. Я предлагаю вам взять над ребёнком шефство, например, пригласить на летнюю практику. Но не в ущерб ее общению с родителями. Мне в ответ кивали, заинтересованно блестя глазами. — Когда вы приглядитесь друг к другу, возможно, вам захочется провести обряд. Однако, мой долг предупредить, — и я протянула копию древней брошюрки об особенностях магии гоблинов. — Можете оставить себе. Дагворты благодарно кивнули. Их лица держали нейтральное выражение. Но, по мере чтения, я эмпатически чувствовала волну нарастающего волнения. — И что же вы предлагаете, мистер Дамблдор? — вступила в беседу миссис Дагворт. — Я могу взять проведение обряда на себя, как лицензированный маг Крови. Я протянула лицензию, чтобы чета волшебников убедилась в её подлинности, а после ознакомления снова убрала во внутренний карман мантии, предназначенный для хранения документов. На меня посмотрели говорящими глазами: «Что же вы потребуете взамен?» — Я ищу добросовестных и порядочных поставщиков ингредиентов для школы. — Это щедрое предложение стоит обдумать, господин директор. Мы свяжемся с вами. Следующее свидание прошло в присутствии Гермионы. Девочка им очень понравилась, и Дагворты предложили для начала подписать контракт на ученичество. Я отложила решение этого вопроса, забрав один экземпляр контракта на рассмотрение, воспользовавшись правом временного опекуна волшебника в первом поколении, которым наделяется директор школы. Третья встреча состоялась в присутствии родителей Гермионы. Они признали пользу от летней практики, вспомнив своё студенчество и извечные проблемы с поиском достойного места для новичка без опыта, и трехсторонний контракт был подписан. Будут ли Грейнджеры и Дагворты сближаться, покажет время.***
— Что ты скажешь мне о Невилле Лонгботтом, Северус? — Неуклюжее, трусливое, ни на что не годное ничтожество. — Ответ неверный. На меня удивлённо уставились чёрным жестким взглядом. — Помнишь предположения, которыми я делился с тобой в прошлом учебном году, когда просил обратить своё внимание на мальчика и даже взять в ученики? — Потомок высших эльфов? Эта посредственность? Даже не смешно. — Я ошибся, Северус… Снейп самодовольно ухмыльнулся. — … Анализ крови показал, что он потомок не эльфов, а друидов. И я выразительно замолчала. Что, съел? Слизеринец замотал головой в недоумении. — Невозможно, — пробормотал он. — Ещё как возможно, мой друг, — глубокомысленно не согласилась я. — Его бабка боялась, что я сделаю из её внука запасного Избранного, и помогла ему создать искусную ментальную маску, которая оказалась не по зубам даже тебе, Северус! И теперь мальчик доказывает всем и каждому, что он кто угодно, только не Герой, идущий на заклание! Высший пилотаж! — Вы уверены? — У меня свои источники, Северус. Дам тебе совет. Эту маску разрушать нельзя. Очень опасно для ребёнка. Но, если ты сможешь заинтересовать дитя природы, увлечь его, часть его личности выйдет за границы маски. Это вызов твоему мастерству! На меня посмотрели скептически. — И каковы доказательства, что игра стоит свеч? — Поговори со Спраут, Северус. Помона поведает тебе о другом Невилле, которого не существует нигде, кроме её теплиц.***
Я заметила, что у Драко возникли проблемы с социализацией. Сверстники обходили его стороной, и рядом с мальчиком находились только его телохранители. Малыш Гарри нередко заскакивал к дедушке на чашку чая, поэтому я была в курсе проблемы, так сказать, изнутри. Хотя шепотки по коридорам мне услышать тоже доводилось. Наследника Малфоя считали заносчивой задницей даже те, кто был так же чистокровен, как и он. Мальчик обладал феноменальным талантом парой фраз доводить окружающих до бешенства. Снейп делился тем, что Малфой был даже неоднократно бит, но оставался удивительно невосприимчив к критике. Снейп жаловался и на Нарциссу, сетуя, что женщина вместо того, чтобы вразумлять подростка, «целует болвана в попу», — слова декана дословно. Поэтому я пригласила трудного подростка на разговор. Дверь приоткрылась. — Ждите меня здесь, — услышала я удивительно противненький голос с повелительной интонацией. А потом вошёл он — Его Светлость Наследник Малфой: грудь колесом, волосы лоснятся гелем, нос люстры цепляет, ноги кренделя выписывают. — Господин директор, я прибыл по вашей просьбе. Чем могу быть полезен? Вот так незамысловато Соня оказалась в просителях. Я развеселилась. — Добрый день, сэ-э-эр. Не соблаговолите ли отведать со мной чайку-с, мистер Малфой? — стоически серьёзно ответила я, ментально валяясь на полу из-за гомерического хохота. Мне величаво кивнули и уселись на край стула с идеально прямой спиной. Несмотря на отыгрываемый степенный великосветский образ, я чувствовала, как мальчик сильно мандражировал передо мной, но виду не показывал. За чашкой чая я начала беседу: — Как поживаете, мистер Малфой? — Плохо, господин директор, — утомлённо обречённо, — грязнокровки и нувориши одолели совсем, — тяжкий вздох. — И что же грязнокровки и нувориши? — Совсем не понимают величия благородного рода, — поведали мне. — Место своё не знают вовсе. И нет на них никакой управы, господин директор. Соня! Блок! Блок! Немедленно возводи блок вокруг своих эмоций! Или колобком укатишься под стол… — Что вы говорите! — в тон отвечаю я, а Малфой мне в ответ кивает, очи горе, печенье оттопыривает щёку. — А могли бы вы пояснить мне, господин Малфой, что такое есть грязнокровки? Малфой смотрит на меня сначала удивлённо, а потом осуждающе, мол, стыдно, господин директор, не знать такое. — Все те, кто не имеет древних фамилий. Дикая трава, растущая на лугу матери Магии. — Стесняюсь узнать, а кто такие аристократы? — Венец магического мира. Божественная длань для всех нуждающихся в руководстве. — И в руководстве нуждаются без сомнения все, за исключением прочих «древнейших и благороднейших». — Совершенно верно! Вот вы меня понимаете, господин директор! — обрадовался паренёк, едва не облившись чаем. Как всё запущено! Боже правый, что же давали читать своему несчастному ребёнку Люциус с Нарциссой? Эту дурь вытравить будет очень тяжело. В каноне мозги у младшего Малфоя заработали только к седьмой книге. Ну, Люциус, ты — индюк, а не павлин. Надо будет зайти к тебе на пару ласковых. Пришлось рассказывать болезному о том, что изначальные маги писали о волшебстве всего сотворённого мира. — И что же, — опешил ребёнок, — и травка, и птичка, и, — о, Мерлин! — магглы дышат волшебством?! — Каждая пылинка Вселенной несёт в себе волшебство, которое проявляется по-разному. — Магглы умеют творить чудеса?! — В истории случалось и такое. — Не может быть! — Это созидательная магия сотворения, она присутствует во всём. Я дам тебе почитать эти рукописи, мальчик мой. Дальше я рассказала, что мать Мерлина была обычной девушкой. Драко на полном серьёзе, хоть и театрально, схватился за сердце. — Так получается, согласно твоим словам, Мерлин является грязнокровкой? Мальчик в ужасе замотал головой. — Семья важна, магический род поддерживает силы, но и семья и род имеют исток, начало. А начало у всех одно. Едино. Волшебники отличаются от других людей только тем, что имеют особый талант, но и магглы талантливы тоже. Другая версия учёных мужей, что волшебники появились из потомства человека и волшебного существа. Тогда почему маги так унижают как одних, так и других? Маги считают магглов и волшебных существ животными. Неужели маги — дети животных? Малфой находился уже в предобморочном состоянии. Поэтому я перестала мучить (разрушать нервную систему) ребёнка, отпустив его в факультетскую гостиную, предварительно снабдив его копиями древних рукописей. Наши беседы продолжились и впредь. Драко сам приходил ко мне. Чтобы поспорить, послушать, порассуждать. Много бесед было посвящено возникновению аристократии и духу рыцарства. Я снабдила ребёнка маггловскими художественно-историческими романами. Драко понял, что аристократ — это в первую очередь защитник, заботящийся о своих вассалах и вверенных ему территориях. Часто мы беседовали о человеческих качествах. К примеру, находили ответы на такие вопросы, как: чем заносчивость отличается от собственного достоинства? В течение года мальчик становился мягче, ушла прежняя категоричность. Спустя полгода Драко Малфой перестал быть изгоем, а ближе к экзаменационной поре смог назвать соседей по комнате друзьями. Не это ли истинное волшебство — видеть, как искалеченная фанатичной родительской любовью душа находит силы оторваться от созерцания себя и открывает для себя весь мир? --------------- П.С. Я пыталась подобрать для Нарциссы книги по детской психологии. Но аристократка отказалась даже допустить мысль, чтобы учиться по "маггловским книжонкам". А в магической публицистике я аналога не нашла.***
— Люциус, мальчик мой, — ласково произнесла я, на что лордик поёжился. Я напросилась в Малфой-мэнор на ужин, отведать французских изысков, и, — что греха таить! — выпить отличного вина. — Я хочу тебе кое-что показать. После шикарного банкета в честь Предводителя Пожирателей Лимонных Долек мы с главой рода уединились в кабинете. И я показала ему в думосбросе начало нашей первой беседы с инфантильным сыном своего отца. — Это что за ересь, Люциус Абраксас Малфой? Или ты не имеешь родовой библиотеки? Откуда ты взял эти пронацистские лозунги? Сам сочинил? — Что вы, мой лорд! — воскликнул аристократ. — А что «я»? Это твой сын позорится, презираемый всеми, и не видит дальше своего задранного носа! От моих слов нежный Люциус побледнел. — Твой сын пария! Хоть и считает себя лучше других! Ты до чего довёл ребёнка?! Он совсем не умеет разговаривать! Только повелевать воображаемыми подданными! Нарцисса тебе не рассказывала, как он одинок? Малфой что-то заблеял. — Только Кребб с Гойлом в состоянии его вытерпеть, потому что, мне кажется, они в его присутствии отключают мозг. Святые дети! Вот, читай. И чтобы прочёл всё! Вот список вопросов, по которым ты, негодный мальчишка, напишешь мне эссе к следующей неделе не менее десяти футов мелким почерком без использования самопишущего пера! * ------------------ * Приблизительно три метра.***
Рон доставлял мне огромные беспокойства. «Испанским стыдом»*, как я образно назвала его словарь сквернословий, уже ругался весь Слизерин! А за ним сложные словесные конструкции подхватили остальные факультеты. Приходилось делать замечания, которые были не впрок. Пока я не изобрела с помощью Основателей проклятие на бранные слова, и матерщинник после неосторожно брошенного бранного слова не начинал говорить тонким голоском и рифмованным высоким слогом вплоть до полуночи. Всё получилось благодаря мистеру Хогвартсу, разумный замок легко распознавал ругательство и активировал чары на виновника. Развлечение было хоть куда. Особенно на уроках, когда наказуемый был вынужден отвечать. Занятия превращались в балаган. Потому что даже профессора не могли долго сохранять маску строгого педагога. Что же требовать от студентов с гормонально-неустойчивой психикой? А как смешно ругались жертвы собственной несдержанности! Был случай, когда писклявые «Шекспиры» в образных выражениях рассказывали друг другу о сложностях генеалогических древ друг друга, без единого бранного слова (проклятие физически не позволяло их произносить), исключительно аналогиями. Суть ссоры была в том, что один спровоцировал на ругань другого, а получили оба. И вот «невиновный» разорялся, а «виновник» парировал. Очевидцы долго не могли прийти в себя после этого зрелища, и случай вошёл в анналы устной истории Хогвартса. Но самым эпичным, естественно, был случай с профессором Снейпом, который тоже попал в лингвистическую ловушку Хогвартса, когда не сдержался в чувствах и произнёс привязчивое ругательство. В этот день на уроках зелий был «Аншлаг»* и массовая истерия. Декан негодовал, но всё становилось ещё хуже… то есть смешнее. В порыве бешенства он пытался выколупать меня из моей башни, но я умело скрывалась от Ужаса Подземелий! --------------- * Испанский стыд — устоявшееся выражение означающее чувство неловкости за постороннего. В русском языке высказывание «испанский стыд» появилось после 2000 года, оно пришло к нам из английского, где звучит как spanish shame. А прародителем фразеологизма был испанский термин verguenza ajena, который, как раз, и имел значение «стыд за другого». Правда, существует и другое толкование происхождения термина, в котором Испания оказывается не у дел, так как он якобы пришел к нам из иврита, где «испа» переводится как «осина». В популярной апокрифической версии Иуда, предавший Христа, повесился на осине. Дереву стало стыдно за выбор, хотя оно в этом не виновно. Но, по народным поверьям, дерево наказано, ведь древние мифы связывают дрожание его ветвей с Божьим проклятием, наложенным за изготовление из него креста для распятия Христа. Таким образом, надо понимать, что «испанский стыд» — это не научная формулировка психологического состояния, а устоявшееся суждение, именно мем. * «Аншла́г» — советская и российская юмористическая телепередача. Бессменная ведущая и руководитель программы — Регина Дубовицкая.