Прогулка во тьме

      На прикроватной тумбе пронзительно пищит будильник. Издаваемые им звуки буквально пилят по мозгам. Заткнись, заткнись, электронная сволочь. Пальцы шарят по пластиковой панели среди маленьких круглых кнопок, не сразу находя нужную. Наконец-то. Долгожданная тишина.       И зуд.       Фушими резко садится в постели и давит ладонями на воспалённые глаза. Потирает их так грубо, что нежная кожа век болезненно тянется. Чешется, чешется, чешется. Готов их выцарапать. И это гадкое ощущение колющего песка, который словно специально засыпали в глаза, не скупясь, пока он спал. Рука снова тянется к тумбе в поисках заветного пузырька: лихорадочно ощупывает всё подряд, случайно сметает к чёртовой матери будильник, который с характерным грохотом улетает под кровать. Натянутый чёрный провод подрагивает, вилка почти выскользнула из розетки. Ах, вот он. Фушими резким движением отвинчивает колпачок и силой заставляет себя открыть глаза, перетерпеть и зуд, и ощущение песка, запрокинуть голову, раздвинуть пальцами веки. Капля в один, капля в другой. Жмурится. Падает вперёд лицом на кровать, но сразу переворачивается на спину, чтобы лекарство не вытекло.       — С добрым утром, — саркастично бурчит он и перекатывается на другую сторону, встаёт, направляется в душ. По нему давно плачет кабинет окулиста, но ему всё некогда. То одно, то другое, то пятое, то десятое, а клянчить отгул у начальства он не станет. Принципиально. Что он, при смерти, что ли? Обследование наверняка займет массу времени, не говоря о лечении. Добровольно нарываться на уйму докучающих вопросов ему не больно хочется. Обойдётся.       — И так ты убеждаешь себя второй месяц, — разговаривая с собой вслух, Фушими надеется, что это побудит его к походу к специалисту. Что-то вроде упрека от мамочки, мол, почему не следишь за своим здоровьем и всё пускаешь на самотёк. Кто как ни мамочка выскажет всё прямо и даст ускоряющего пинка под зад? Но если ничего не изменилось за два месяца, то почему должно измениться теперь?       На планёрке Фушими демонстрирует скучающий вид, что давно не ново. Разглагольствования Мунакаты слушает вполуха, планируя заглянуть в аптеку за новыми каплями. И, возможно, таблетками.       — Фушими?       — М?       Меланхоличный взгляд, пронзавший до этого момента пространство над столом, устремляется к лицу сидящего напротив человека. Авашима смотрит вопросительно, с толикой осуждения. Не только она. В один миг Фушими осознает, что все пялятся на него в ожидании ответа. Искоса взглянув на Мунакату, он различает еле заметную улыбку, в которой дрогнули его губы. Тот прекрасно понимает, что всё это время Фушими летал в облаках, абсолютно его не слушая. Снисходителен. Раздражает. Больше, чем весь "Скипетр 4".       — Стрейны. На станции, — вяло ворочая языком, говорит Фушими, убеждая всех разом, что имеет представление, о чём идет речь. Одновременно с этим он думает, что ситуация сложилась вполне удачно, потому что аптека расположена как раз в паре кварталов от места, где замечена сверхъестественная активность. Глаза опять начинают нестерпимо чесаться, а Мунаката пускается в заунывные разъяснения и рекомендации. Дурная привычка всех поучать. Раздражает, как же раздражает.       — Занимайтесь своими делами, — бесцеремонно, но при этом безукоризненно вежливым тоном перебив капитана, Фушими поднимается со своего места и трёт глаза под очками, не замечая за этим действием его посерьёзневшего взгляда. — Я со всем разберусь.       — Фушими, — укоризненно начинает Авашима, намекая на неучтивое обращение и на то, что собрание не окончено, но Мунаката лишь тяжело вздыхает и кивает, принимая и такое поведение, и сдержанно-недовольный тон голоса. Его странное, ничем не обоснованное расположение к самоуверенному, не чтущему никаких авторитетов амбициозному мальчишке удивляет всех, кроме самого Фушими. Фушими это досаждает. Он чувствует себя подобранной из жалости шавкой, не сумевшей прижиться в оппозиционном клане, и которой теперь милостиво бросают подачки новые хозяева. Что Синий Король просто ему симпатизирует, угадывая в поглощающем его тотальном одиночестве нечто до боли знакомое и понятное, и потому закрывает глаза на многие выходки, Фушими в голову не приходит.       Распоясавшиеся стрейны. Тривиальная ситуация. Раздражает, как и всё вокруг.       Свободная, уверенная походка, при каждом шаге сабля приятно позвякивает, легонько ударяясь о бедро. А в глазах то и дело мутнеет, словно возникает сонная пелена. Он чаще моргает, пытаясь прогнать навязчивый туман. Да к чёрту этих стрейн. Подождут полчаса, никуда не денутся, Фушими не станет играть с ними в прятки, вылавливая вслепую. Извлеченный из кармана форменного синего плаща пустой пузырек летит в ближайшую урну.       Аптека. Воздух пропитан удушающими запахами всевозможных лекарств. Молоденькая девушка-фармацевт вежливо улыбается ему через маленькое окошко в стеклянной витрине.       — Пожалуйста, предоставьте рецепт от врача.       У Фушими непроизвольно вырывается недовольное цоканье.       — Что, без бумажки никак?       — Приношу свои извинения, — её заученная, натянутая улыбка становится только шире, обнажая ровные белые зубы.       — Давайте всё, что без рецепта, — не унимается Фушими. За зря, что ли, притащился? Но личико фармацевта как-то странно вытягивается, становясь одутловатым.       — Всё? — ей кажется, это много?       Он прислоняется плечом к витрине и устало выдыхает.       — Побыстрее, если возможно.       Новые пузырьки с каплями, продолговатые таблетки, разноцветные витамины — Фушими быстро распихивает их по карманам, а стоящие в очереди люди странно пялятся на него. Тот расплачивается, вихрем вылетает из аптеки и направляется обратно к станции, на ходу глотая всего понемногу, даже не удосужившись изучить инструкцию по применению. И снова поднимает очки на лоб, чтобы потереть глаза. А, может, нужно всего лишь сменить очки?       В штаб он возвращается довольно скоро, устно и неохотно отчитывается перед лейтенантом и идет к себе. Фушими дурно. Голова кружится, его пошатывает, к горлу подкатывает тошнота. Несовместимость препаратов? Передозировка? И ладно, зато зрение сейчас как у орла.       — Уже вернулся? — из ближайшей двери выруливает Мунаката, перелистывая папку. — Весьма кстати, я хотел...       И замолкает, как только поднимает на Фушими взгляд. Тот бледен будто смерть, ступает нетвёрдо, а глаза с расширившимися зрачками лихорадочно горят. Первое мгновение оба молча смотрят друг на друга, а потом меж бровей Мунакаты пролегает складка. Он со звучным хлопком закрывает папку и резко шагает к опасно клонящемуся назад Фушими, успевая ухватиться за отворот его плаща. Фушими оступается и невольно виснет на своем командире, упрямо заявляя, что прекрасно держится на ногах, но в его состоянии речь превращается в нечленораздельное бормотание. Взгляд перестаёт фокусироваться, коридор смазывается, а резкий голос Мунакаты перерастает в белый шум. Таблетки сыграли злую шутку.       Окликнутая Мунакатой Авашима, не успевшая отойти далеко, бросается к полубессознательному Фушими и подхватывает его под руку с другой стороны, обеспокоенно всматриваясь в белое, как полотно, лицо. Они вместе ведут, фактически волокут его по коридору. Сери трогает его прохладные щеки и взмокший лоб, пытается достучаться, зовя по имени, но Фушими лишь что-то невнятно бормочет.       В себя он приходит резко будучи уже в своей комнате, когда желудок скручивается от спазма, и его выворачивает наизнанку. Под ладонями ощущаются гладкие холодные бока унитаза, скулы сводит, во рту отвратительный привкус, и вся проглоченная им дрянь продолжает выходить наружу. Фушими рвёт до тех пор, пока он не начинает глухо материться и утирать выступившие на глазах слёзы. Только когда его перестаёт полоскать, он замечает, что рядом стоит склонившаяся Авашима. Одну руку держит у него на плече, в другой — его очки. В самой комнате терпеливо дожидается Мунаката.       — Тебе повезло, что твой организм справился без посторонней помощи. В противном случае ты загремел бы в больницу с отравлением, — его голос звучит сухо, строго, во взгляде читается явное неодобрение. И беспокойство? Не только в связи с нынешним состоянием Фушими, но и по той причине, что он успел изучить фармакологические свойства тех препаратов, что выпали из его карманов. Мунаката давно обратил внимание, что с ним что-то неладно, по-видимому, тот сам не замечал, как часто трёт глаза. Но не подозревал, насколько всё серьёзно. Из недавней покупки можно смело составлять походный набор для начинающего наркомана. Он вообще смотрел на побочные эффекты и противопоказания?       Тем временем Фушими снова морщится, уже не от рвотного позыва, а от испытанного унижения. Игнорируя руку и взволнованные вопросы лейтенанта, он поднимается и отходит к раковине, чтобы умыться и прополоскать рот. Хуже не придумаешь. Ему не нужны мамочка и папочка, он прекрасно со всем справится сам, случившееся — лишь недоразумение. Но обниматься с толчком и с упоением блевать в него в их присутствии... Ладно бы одна Авашима, но Мунаката, и без того вечно смотрящий сверху вниз, — просто невыносимо.       — Авашима-кун, — зовёт Рейши так тихо, чтобы Фушими не услышал его голоса за шумом воды. — На минуту.       И кивком указывает на дверь, желая переговорить с ним наедине. Она выпрямляется, понимающе кивает и в последний раз бросает на Фушими взгляд через плечо, затем вручает его очки Синему Королю и покидает комнату, терпеливо дожидаясь в коридоре. Мунаката машинально проводит пальцем по роговой оправе, очерчивая выступы, и обращает внимание, что вода шумит слишком долго. Уже почти приняв решение самому зайти в ванную, он одёргивает себя, когда Фушими вываливается из неё, растирая глаза влажными от воды пальцами. На Мунакату он будто вовсе не обращает внимания.       — Не знаю, о чём ты думал, принимая такое количество препаратов разом. Передозировка была очевидна.       — Тц, — началось. Только нотаций по поводу здоровья он от него не слушал.       Фушими хлопает себя по карманам в поисках заветного пузырька, а потом косится на Мунакату, близоруко щурясь.       — Мои капли, — перебивает он, — у вас? Будьте любезны, верните. Мне они нужнее, чем вам, — и протягивает руку.       — Честно говоря, я не сторонник самолечения, в особенности, когда знаний в этой области у лечащегося недостаточно. Чревато неприятными последствиями, как ты уже успел сам понять и продемонстрировать.       — Понятно, просто отдайте мне капли, — ещё мгновение назад сдержанно-вежливый тон враз превратился в утомленный и скучающий.       Мунаката со вздохом протягивает ему маленький белый пузырек, не думая противиться. После того, как Фушими отворачивается от него, закапывает глаза и прислоняется к стене, какое-то время держа их закрытыми, он задает вопрос:       — Что с твоим зрением?       — Всё в порядке, — на автомате лжёт Фушими.       — Тебе не кажется глупым врать в подобной ситуации?       — Какое вам до этого дело, а, капитан? — нехотя откликается он, отлепившись от стены и теперь разыскивая свои вторые "глаза". — У вас же есть работа, которая требует внимания Короля: разбушевавшиеся хомячки из "Хомры", сохранение покоя и порядка в городе, пристальная слежка за чужим дамокловым мечом. Вот и делайте то, что у вас отлично получается. А со своими мелкими неприятностями я прекрасно справлюсь сам, не утруждайтесь.       — Ты, — Мунаката протягивает ему искомые очки, — беспокоишься, что забота о состоянии моих сотрудников повредит выше перечисленным обязанностям? Напрасно, одно другому ничуть не мешает. Тем более, что это тоже моя работа.       — Ваша работа быть моей нянькой?       Неучтивый тон Мунаката может простить, но не твердолобое упрямство. Он в упор смотрит на горделивого мальчишку, который из одних только принципов выстраивает между собой и ним бетонную стену, не позволяя приблизиться ни на сантиметр и понять. Одиночка? Или просто боится показать другим свою слабость? Думая об этом, Мунаката даже не представляет, насколько близок к истине.       — Вот что, — наконец говорит он, благополучно пропустив мимо ушей едкий вопрос о няньке. — Возьми себе пару выходных дней, начни обследование. Пусть опытный врач назначит тебе грамотное лечение.       — Обойдусь, — обрывает Фушими, кривя губы в болезненной улыбке. Не нужны ему эти жалостливо брошенные кости, пусть прибережёт своё великодушие для других. — Легкое недомогание не повод отрываться от службы. Я в состоянии исполнять свои обязанности.       — Это мне решать, — веско возражает Мунаката.       — Хотите списать меня? На каких основаниях?       — Фушими-кун, — он не возмущается, но достаточно повышает голос, чтобы достучаться до его упрямой головы. Одновременно с окликом Мунаката крепко сжимает в руке ворот его синего плаща в надежде, что Фушими придёт в себя и прекратит по-бараньи упираться, но в ответ раздается только привычное цыканье. Ей-богу, как ребёнок.       — Не потащите же вы меня силком?       — Потащу, если обстоятельства того потребуют, - губы Мунакаты трогает незаметная улыбка, хотя голос по-прежнему звучит прохладно.       Фушими невольно думает, что Мунаката Рейши легко мог бы заделаться всеобщей заботливой мамочкой, в то время как сам Мунаката, глядя чуть снисходительно, считает того неуживчивым подростком. Прежде чем выйти из комнаты, он сжимает прохладными пальцами его подбородок, поворачивая обратно демонстративно отвернутую голову, и наклоняется так близко, что Фушими чувствует его дыхание на своем лице.       — Советую хорошенько подумать над походом к специалисту и над тем, что и в каких дозах ты глотаешь. Мне стоило бы забрать у тебя половину препаратов, чтобы ты снова не навредил самому себе, но надеюсь, урок пошёл тебе на пользу. Ты ведь не глупый мальчик.       — Не глупый и не мальчик, — ворчит тот, остолбенев от такой фамильярности, но старательно держит себя в руках. — "Мальчик" не смог бы стать третьим по силе после Синего Короля... Может, отпустите меня? Чувствую, тошнота снова подкатывает.       Улыбка на губах Мунакаты становится явной, и он милостиво отпускает. Однако невнятная тревога за состояние Фушими никуда не исчезает, он пристально смотрит в его спрятанные за стёклами очков глаза, воспалившиеся от постоянного трения, и понимает, как трудно им всем с ним придётся. Даже находясь одной ногой в могиле, Фушими не обмолвится ни словом.       — Надеюсь, мы друг друга поняли, — Мунаката выжидающе поднимает брови, глядя сверху вниз, и направляется к выходу только после того, как получает в ответ сухой кивок. — До конца дня отдыхай.       Некоторое время Фушими смотрит на закрывшуюся дверь своей комнаты, за которой мгновениями ранее скрылся Рейши, затем закатывает глаза к потолку и падает спиной на кровать.       Мунаката в личных опекунах — проще удавиться.