Объект не найден

Потянулись дни затишья и вынужденного бездействия. Стас снова вернулся к занятиям. Теперь получалось решать даже кое-что из сборника задач повышенной сложности. Помогал и Нине Петровне по хозяйству; вдвоем с Елецким-старшим перекопали огород, посадили картошку. На подоконниках выстроились разнокалиберные банки с вытянувшейся рассадой кабачков, баклажанов и помидоров. Все по очереди гоняли от них любопытствующего Барсика. Слухи по гарнизону ползли один краше другого. В магазине Стас краем уха уловил разговор двух теток: – А Серёга-то Елецкий в Екате бабу себе завел! Вроде как она его старше, жена какого-то генерала или полковника. Мне Светочка, медсестра, рассказала по секрету. Он к ней мотается, подарочки возит. – Да ты чтооо! Стас хмыкнул. Он-то знал, какая там «генеральша», но предпочел ретироваться, чтобы не попасться досужим кумушкам на глаза и самому не стать предметом сплетен. Парень спешил домой: не терпелось реализовать задумку. В интернете он раздобыл рецепт пиццы и, посоветовавшись с Ниной Петровной, заручился ее поддержкой, принялся готовить. И пусть раскатанный скалкой блин теста вышел неровным, с одной стороны подгорел, с другой просел: аромат по квартире плыл потрясающий. Тертый сыр расплавился, затопил кружки колбасы и помидорные ломтики, взялся золотистой корочкой. В целом выглядело аппетитно. Когда вечером Сергей вернулся с работы, Стас встретил его на пороге с сияющей физиономией: – У меня сюрприз! В духе черепашек Ниндзя! – он расплылся в улыбке еще шире и хитро подмигнул. – Будешь учитель Сплинтер! – Ого! Ты тоже «Черепашек» любишь? – Да не то слово! Все детство от них тащился! – Звягинцев уминал уже третий по счету кусок, попутно пытаясь болтать с набитым ртом. – У соседа был старый видак и кассеты к нему. И мы смотрели Черепашек, Погонщиков динозавров, Джонни Квеста... еще что-то. Но черепашки круче всех! Мы с пацанами бегали по дамбе и там играли. Я был Рафаэль. А сторожа мы обзывали Шредер и драпали от него. Весело было! Я себе сделал красную повязку с дырками для глаз и кинжалы. Еще хотел на карате пойти, но у нас денег не стало чтобы платить. Было радостно от того, что сюрприз удался, да вдобавок нашлось у них двоих еще одно общее увлечение, пусть в прошлом, но что с того!? Вот только усталый вид Сергея, тени залегшие под глазами не остались незамеченными. Когда ужин подошел к концу, старшие устроились перед телевизором, а парни снова вернулись к расчетам. Правда, Сергея надолго не хватило. Измученно прикрыв покрасневшие веки, он откинулся на спинку стула, потер виски: – Сложно постоянно находиться в напряжении, ждать удобного момента, косить под дурачка, когда хочется разбить кому-нибудь морду. С тяжелым вздохом он поднялся из-за стола и поплелся к дивану. Лег. Отвернулся к стене. Стас озадаченно уставился на него, потом не выдержал, неслышно подошел, опускаясь на край постели, мягко тронул за плечо: – Что-то случилось? Кому ты морду бить собрался? Давай вместе! – Да ничего такого, просто иногда видишь массу мелких несправедливостей, понимаешь, если вмешаешься – тебе же хуже будет. Да и не только тебе. Иногда я очень бурно реагирую на то, что вижу вокруг, все понаехавшие виноваты, показали пример безнаказанности, хотя и местные хороши, в расчете на какие-то блага едва не жопы целовать готовы. Сергей притянул к себе Стаса, уткнулся ему в колени. – Голова раскалывается. Твари! Чтоб им в аду сгореть! Звягинцев тихонько гладил его по волосам. Где-то вдалеке слышался вой пожарной сирены. Олег Александрович в соседней комнате сделал телевизор погромче – передавали местные новости: – Все силы МЧС брошены на ликвидацию пожара в торгово-развлекательном центре. По предварительным данным жертвами стали члены комиссии, направленные для расследования инцидентов, связанных с нарушениями руководства воинских частей, а также представители городской администрации. Стас вздохнул: – Знаешь, ты один из немногих, кого все это действительно трогает. Несправедливость мира. Чужая боль. Даже если ты ничего не можешь поделать – ты замечаешь! А остальным либо все равно, либо страшно. Утыкаются в себя, не хотят проблем, не хотят пачкаться. Меня удивляет эта черта в тебе, и как-то стремно, что я сам не дотягиваю. «А он же и меня спас! Заговорив в подъезде, протянув руку помощи, заслонив собой от побоев,» – стало как-то муторно от мысли, что всего этого могло бы не произойти. И остался бы лишь облезлый подоконник, окурки в раме – ни цели, ни смысла. Лоб Сергея был горячим – это ощущалось даже сквозь ткань. «Хоть бы не заболел!» – подумал Стас. Кончиками пальцев он гладил Сергея по волосам, перебирал пряди. «Я возьму твою боль! Отдай ее мне, раздели со мной,» – целителем парень не был, но, проникаясь горячим сочувствием, искренне переживал и хотел, чтобы пришло облегчение. Он закрыл глаза и ярко, в деталях представил, как вытягивает алые пульсирующие нити, наматывает на пальцы, силясь забрать совсем. И когда почувствовал, как расслабились под его руками напряженные мышцы, когда Елецкий обнял его, сам словно оттаял, потерся щекой. Отзывчивый и чувствительный, он наслаждался теплом и чутко реагировал на ласку. Голос диктора воспринимался фоном, Стас даже не прислушивался особо. Но от звука сирены стало тревожно, внимание переключилось: «...в настоящий момент огонь удалось потушить. Ведутся спасательно-розыскные работы, уточняется число жертв. Рассматривается версия терракта. Подразделения МЧС переведены в режим особой готовности...»- взволнованный репортер продолжал докладывать о нанесенном ущербе. Звягинцев рывком сел: – Нихуя себе! Это же у нас! Реально сгорел кто-то в персональном аду... пиздец! Впавший в легкую дрему Елецкий не сразу понял, о чем идет речь. Но потом, открыл глаза, поправил съехавший плед. – Мгновенная карма что ли? – он неуверенно пожал плечами. – Это плохо, то есть хорошо, конечно, но теперь копать у нас будут только в путь! Когда страдает московская комиссия, это очень подозрительно, хоть и погибли они в борделе. – В смысле? – Да сауна там. Туда всех приезжих шишек водят. На том и погорели. Звягинцев поежился: – Жутко как-то. Особенно если думать, что совпадение. Мне вообще по жизни кажется, что все случайности не случайны. А тут – тем более. Могла, конечно, и проводка загореться, а если дорогу перешли кому? В этом шкафу скелетов хватает, а в болоте их и того больше! Сергей снова придвинулся к Стасу, упираясь лбом в его бедро. – Вроде башка уже не так сильно болит. Давление что ли, черт его знает. Стас гладил его затылок, шею, массировал плечи, обводил пальцем выступающие позвонки. – Может, на погоду, – с запада вон натягивает хмарь какую-то. Или бури магнитные. Принести тебе что-нибудь? Ну, таблетку там, или попить. У тебя лоб все равно горячий еще, – он приложил ладонь. Склонился, утыкаясь губами в макушку, слегка подул, взъерошив дыханием волосы. – Спасибо, уже не нужно. Пройдет. Я не чувствую, чтобы мышцы ныли, значит, просто на погоду, как ты и говоришь. Кстати, какое у тебя полное имя? – Сергей слишком очевидно сменил тему. – Станислав. Звягинцев Станислав. Прям как звенящая сталь звучит, – он усмехнулся. – А я раньше иногда представлял, что я меч – раз уж такое имя. Но меч без воина – просто бесполезная железяка. Здесь меня вообще больше по кликухе называют. А я ее ненавижу! – парень нахмурился, а потом, после непродолжительного молчания произнес: – Но с тобой я не чувствую себя бесполезным. Может потому, что ты и есть воин. Ну, типа защитник униженных и оскорбленных. – Символизм, – улыбнулся Елецкий. – Да, так лучше, тебе идет. Не обижайся на недалеких людей, им по большей части самим не просто, а когда видят, что кому-то еще хуже, становится легче. Ненадолго, конечно. Потом совесть и стыд заедают, но оттого они еще более жестокие или делают вид. А из меня… ну какой защитник? Так, импульсивные поступки, спасибо что живой. Надеюсь, что и дальше все будет именно так. – Хорошо, что живой! И что мы вместе! – парень порывисто обнял Сергея. – Пошли на объект в эти выходные! Сейчас все на кипеже. Пока будут завалы разгребать, по лесам не успеют рассредоточиться. А если протянем, то тогда реально рискуем попасть под наблюдение. Понаставят кордонов или вообще начнут какие-нибудь сраные антитеррористические учения, чтобы пустить пыль в глаза. Надо ловить момент! – Хорошо. Так и поступим. Надеюсь, что все силы доблестной полиции брошены на разбирательство с местным борделем, и мы им будем не интересны. Черт! Ты меня усыпил. Звягинцев просто блаженствовал, пальцы рассеянно блуждали по груди и прессу, поднимались к ключицам, перебирались на плечи. Теперь он гладил уже всей раскрытой ладонью, то кружа по поверхности, то собирая кожу в горсть, массируя. На самом деле хотелось большего, но не было сил нарушить это тихое умиротворенное единение, когда удалось найти удобную позу и так хорошо устроиться. Мирно дремавший Сергей вдруг вздрогнул: – Сколько времени? Часы показывали девять. Елецкий кивнул самому себе. После поднялся, будто пьяный. Пошатываясь, добрался до кухни. Стас проводил Сергея долгим внимательным взглядом, покачал головой. Не нравилось ему это... состояние? тревога? недосказанность? Что-то подспудное, гнетущее. И ладно бы за себя переживал. Но нет! А когда за другого – это ведь еще хуже! В чужую голову не залезешь. Парня подмывало расспросить, но не сделает ли он хуже своим любопытством? Усугубит еще. «Если бы счел возможным – рассказал!» – одернул себя Стас, зарываясь лицом в подушку с тихим стоном. Примятая, еще теплая, она едва уловимо пахла Сергеем. Парень обнял ее, погладил, втянул запах расширившимися ноздрями, и внезапно представил себя тапиром. Подвигал кончиком носа – ну, так себе хобот. Спать расхотелось, но и заниматься не было сил. Потянул с полки Майн Рида – «Всадник без головы»; хмыкнул: «Как бы и впрямь голову не потерять: в прямом и переносном смысле.» Полистал – картинки понравились. Решил, если удастся раздобыть веревку – тоже сделает себе лассо. Углубился в чтение и не заметил, как уснул – прямо уткнувшись в страницы. Снился бешеный галоп на диком мустанге и бьющее сквозь листву горячее нездешнее солнце.