Объект не найден

До отъезда оставались считанные дни. Дожидаясь Сергея с работы, Стас каждый день с головой уходил в изучение проблемы оцифровки сознания, биокомпьютеров, нейронных связей. Ему было тревожно. Чтобы побороть это в себе, хотелось быть во всеоружии, и парень пытался в максимально короткие сроки накопить базу знаний, понять, с чем же они имеют дело. Выписывал, конспектировал, буквально погружался, порой начинал говорить вслух сам с собой. Твердил раз за разом непонятные места. Ему хотелось нащупать точку соприкосновения результатов экспериментов, проводимых в обеих лабораториях. И, кажется, удалось: «...сканирование прижизненной структуры пространственного расположения нейронов, нейронных связей, активности синапсов, пороговых значений срабатывания нейронов и распространения импульсов головного мозга организма, с целью последующего анализа данной информации на ЭВМ и получения работающей синтетической копии мозга»... – Синтетической, – пробормотал Стас, утыкаясь горячим лбом в сплетенные пальцы. – А тут, получается, органическая среда, – покосился на Гришу. – «Для работы загруженного сознания необходима среда, функционально соответствующая человеческому мозгу»... Вот! это другое дело! По всему выходило, что Гриша, являясь фрагментом разветвленной сети вполне может содержать в свой структуре элемент оцифрованного сознания и отреагировать на запрос. «…некоторые электроны в нейронах имеют «человеческие» сознания благодаря сложной квантовой динамике в органической среде…» «…один химически активный электрон имеет достаточную информационную емкость для того, чтобы содержать в себе все богатство субъективного жизненного опыта человека…» «…квантовые состояния некоторых электронов могут находиться под непосредственным влиянием данных, поступающих с органов чувств, и оказывать непосредственное влияние на поведение человека в реальном мозге…» Стаса осенило: – Получается, в лаборатории №1 работали над созданием среды, носителя, лепили своего рода сосуд, а во второй – занимались «наполнителем» для этого сосуда, операционной системой на основе сознания подопытных образцов. Вот с чем мы столкнулись, походу! – парень глянул ошарашенно. Высунулся в открытое окно, чтобы немного остудить кипящую голову. Над домом со свистом носились ласточки; включенный Агат монотонно шумел на столе. Сергей неслышно подошел, заглянул в записи. – Неужели одного компьютера ему не достаточно? Или может, нужно взять что-то более мощное, чем Агат? Но так это ведь оцифровать сначала нужно, а что оцифровывать, если по сути ничего и нет. Я сейчас того самого зомби-лося во всем подозревать начну. – Да лось-то при чем? – озадаченно поскреб шевелюру Стас. – Он просто носитель, зомби, как я понял. Или мобильное аппаратное обеспечение? – парень похолодел. – Может, он нас не потому не тронул, что в шиповнике засели, и даже не потому, что разложился до невменяемости и потерял нюх и интерес, нет. Может, он нас за своих принял? Разница только в том, что мозг и сознание животного паразит полностью поглотил и подчинил тело себе; а твоя личность сильнее и вы в симбиозе. Я очень на это надеюсь. Потому что идея, будто Гриша и «тот, кто сидит внутри» – имаго и потому не покушаются на нашу целостность, – Стас передернул плечами. – Ну ее, эту идею! Словно желая убедиться, что Елецкий целый и по-прежнему с ним, Звягинцев соскользнул с подоконника, порывисто обнял Сергея, да так и замер, уткнувшись ему в грудь лицом, потом чуть отстранился: – Кстати, я тут вспомнил: Гриша днем выдал блок данных. Я прогнал через два декодера – вышло странное. Там почти одни числа. Координаты. Я проверил, похоже, район второго бункера. Еще какие-то, я не понял. Отметил точки на карте. Знаешь на что похоже? Так грибы растут. По кольцу. Это еще «ведьмин круг» называется. И в этот же диаметр попадает и первый бункер, и Чертов колодец. Прям одно к одному! Все сходится! – Не спеши с выводами. Он все же не человек. И не существо, и не предмет. Другая форма сознания. Да и при декодировке возможны ошибки. Перепроверь еще раз. – Мне кажется, эта инфа – отголоски сознания тех, оцифрованных, из второго бункера; уж не знаю, каким образом их законсервировали. А еще думаю, что Гриша – самый настоящий биокомпьютер. Я сегодня статью крутую читал. О тенденциях в науке и электронике. У биокомпьютера вычислительные функции выполняют белки и нуклеиновые кислоты, реагирующие друг с другом. Все это на клеточном уровне. По сути, молекулы, запрограммированные на нужные свойства и поведение. А ведь это так похоже на то, что у нас в руках! Ну, на Гришу. Не знаю, как насчет жесткого диска, но может, оперативную память ему расширить, процессор более мощный сделать? – парень задумчиво наморщил лоб. – Насчет оперативной памяти, это ты верно заметил. Нужно попробовать, только, думаю, уже после Тюмени. Ты как, готов? – Так точно, сэр! Я про Тюмень копал недавно инфу. Там сквер кошек есть. Вот его я бы точно посмотрел. Передал тамошним привет от нашего Барсика. Может и еще что отыщется. Мне нравятся уличные скульптуры, – он улыбнулся. – Кстати, о скульптурах. Пока еще не стемнело и если у тебя есть силы и настроение, разумеется, пойдем дракона почистим. Мы же уедем скоро, так пусть память останется. Типа страж. – Хорошая идея, – улыбнулся Сергей. – Сейчас переоденусь, и двинем. Вооружившись перчатками и мусорными пакетами, они отправились по знакомой тропинке. Стас прихватил еще ножовку, молоток и стамеску. Шел за Сергеем след в след, радостно озирался: лес за эти дни преобразился на диво. Кружево нежных папоротников, аконит, листья ландышей затянули землю ковром. Солнце клонилось к закату: янтарные лучи косо падали сквозь ажурную молодую листву. И воздух пьянил, густой и сладкий. Ароматы цветов, травы, влажной земли смешались и кружили голову. Вспомнилось, как шли туда в темноте в первый раз. Стас поравнялся с Елецким и тронул его за запястье. Сергей молча взял его за руку, слегка сжал пальцы в ответ. Тропа успела немного зарасти. Все же тут редко ходили, да и последние слухи напугали местных. До поваленного дерева добрались довольно быстро. С хорошим настроением работа спорилась: напевая себе под нос, Звягинцев подбирал с земли пакеты, бутылки, постепенно приближаясь к зарослям орешника на границе поляны. Парню чудилось, что лес ощущает заботу и благодарен, пусть даже вида не подает. Под кустами Стас заметил подозрительный ком прошлогодней листвы, решил поворошить, вдруг и там мусор отыщется. Но куча зашевелилась, Звягинцев отпрянул – больше от неожиданности, чем от испуга: тощий после зимней спячки еж развернулся, запыхтел сердито, но убегать не спешил. Тихим свистом Стас привлек внимание Сергея, кивком указывая на находку. Тощий зверь глядел угрюмо, но признаков враждебности не проявлял. С интересом повел носом по ветру, словно изучая, кто это такой его потревожил. Так и караулил до конца уборки. – Контроль качества! – усмехнулся Елецкий. – Не иначе. – Вот стопудов! – Стас весело фыркнул. – Я как-то притащил из леса ежа домой. Думал, будет жить вместо кошки. Хрен! Такая шумная зверюга, оказалась! Всю ночь пыхтит, топчется, шелестит чем-то... А самое главное – он же в лоток не ходит, гадит где придется. И за ночь его дерьмо прикипело к линолеуму намертво! Оно вонючее, не отдирается, я все на свете проклял, пока отмыл. И еж сам, кстати, тоже пахнет так себе. В лесу не так заметно, а в квартире тот еще фан! Они себя говном от паразитов мажут. Ну, в итоге вернул его обратно в лес. Дикий зверь, манерам не обучен, пусть на воле и живет, – парень улыбнулся. – Я потом ему кости куриные носил и еще чего по мелочи. Он помнил, выходил навстречу. Хороший был еж. Хоть и вонючка. Закончив с мусором, Стас принялся за сосну: показал Сергею, где отпилить лишнее - вдвоем они еще долго корпели над корнем, но результат стоил усилий. До этого лишь интуитивно угадываемая в гуще переплетений драконья морда, теперь проявилась совершенно отчетливо. Звягинцев отошел на противоположный край поляны, глянул оценивающе: – Ну, прям хранитель леса вышел! – Надеюсь, ты присмотришь тут за всем. Мы уж сделали что могли, – Елецкий погладил драконий гребень, после чего развернулся к Стасу. – Ну что, возвращаемся? – Угу. Но прежде чем уйти, Звягинцев пошарил по карманам, извлек кусок яркой синтетической бечевки и повязал вокруг шеи деревянного чудища. На недоуменный взгляд Сергея ответил: – На память. Ну, и не велика надежда, конечно, но помнишь шаманскую сосну? Она тоже очень необычная и к ней относятся как к святыне. Ты заметил, что там нет мусора? В общем, вдруг и здесь сработает? Люди же вечно подражают друг другу. И в плохом, и в хорошем. А это место слишком красивое, чтобы позволить ему вновь превратиться в помойку. Стас подхватил мешок с мусором и поспешил вслед за Елецким. – У этой поляны есть душа. Я чувствую. Ну, то есть, душа у всего есть, но здесь оно как-то ярче выражено, что ли. В лесу уже сгущались сумерки. Приторно пах чубушник. – А мне мама черемуховый торт готовила в детстве, – парень улыбнулся воспоминаниям. – Ты ел такой? Сергей покачал головой отрицательно. – Черемуха сама по себе хрень хренью. Рот вяжет, черви эти на ней вечно! – Стас с омерзением передернул плечами. – Цветет, правда, красиво. В общем, ягоды сушат, мелют. А потом запаривают в молоке и пекут торт на этой основе. Вкусно до жути! И пахнет обалденно. Это чисто сибирский рецепт. Ну, вы же тут не очень давно, так что ты мог и не знать. Я приготовлю! На новоселье, - Стас отчего-то смутился и покраснел. В сгустившихся сумерках не видно, но он почувствовал, что щеки горят. – Лучше на поступление, – Елецкий взъерошил его вихры. – Пойдем уже домой. Выдвигаться завтра со срання.