☠☠☠
Кёнсу снимает очки и трёт лицо ладонями. Бэкхён говорил, что сегодня занят, но Кёнсу так привык к его ежедневным визитам, что надеялся хотя бы на сообщение. Кёнсу не уверен, что стоит писать самому, это бэкхёновское «занят» может означать и что у Бэкхёна более важные дела, и что ему нужно от Кёнсу, наконец, отдохнуть. Второй вариант более логичный, в конце концов, нельзя же видеть друг друга каждый день и не надоесть, но Кёнсу малодушно надеется на первый. Он так и не перестал тешиться ложной надеждой. Искренний интерес Бэкхёна кого угодно заставит ложные надежды питать, а Кёнсу слишком слаб, чтобы сохранять ясную голову. Пора отпускать Чунмён работать над её очередной манхвой. Кёнсу надевает очки, ещё раз проверяет телефон и встаёт, оставив его на рабочем столе. Чунмён сегодня в красно-белом. Кёнсу про себя считает, что ещё рано праздновать Рождество, но у Чунмён свой календарь. — Я вижу оборки у твоего подъюбника, это нормально? — тихо говорит Кёнсу, наклоняясь к её плечу. — Так и задумано, — Чунмён кокетливо улыбается, охорашивая пышную юбку. — Я продала тот твой мозаичный набор и планирую продать череп со второй полки, всё ещё думаешь, что косплей эльфа плохая идея? — Я думаю, есть у тебя на белье оборки или нет, — говорит Кёнсу, не меняясь в лице. — И на что у тебя гольфы приклеены. — Я просто умею их носить, — Чунмён делает вид, что дуется. — И да, есть. — Мне жаль твоего будущего парня. Несчастный не понимает, во что ввязывается. — Между прочим, косплей очень популярен! — Я не про косплей, — вздыхает Кёнсу и поправляет пелерину, отделанную белым мехом. — Я про тебя. — Ой, да кто бы говорил! — Чунмён корчит рожицу и уносится кокетничать к столику в углу. Пожалуй, она действительно продаст один из самых дорогих товаров, мужчине с заблестевшими глазами всё равно, что покупать. Кёнсу занимается магазином до полуночи, потом запирает его и поднимается к себе. Спальня, гостиная, кухня и ванная комната, слишком много для него одного. Кёнсу думает, что, может, пора завести хотя бы кошку, чтобы вечером его кто-то ждал. Или собаку. Хотя нет, лучше кошку, кошки ходят в туалет сами и спят по шестнадцать часов в день, кошка лучше приспособлена к его графику. С этой мыслью Кёнсу засыпает. Утро проходит как обычно, разве что в мастерскую он спускается раньше и кофе выпивает больше. Невыполненных заказов накопилось некоторое количество, и они всё прибывают. Кёнсу это, в общем, радует — чем больше заказов, тем лучше он известен в узких кругах. Денег много не бывает. Про телефон Кёнсу вспоминает, когда чуть не ставит на него кружку с кофе. С экрана на него смотрит с десяток оповещений. Кёнсу хмыкает и смахивает, не глядя, десять сообщений за вечер может только Чунмён написать. Кёнсу откладывает телефон и вздрагивает, когда тот звонит у него в руке. — Слушаю? — отвечает Кёнсу, не особенно интересуясь именем собеседника. — Кёнсу? — выдыхает Бэкхён. — Ты где был? — Работал, — Кёнсу привычно зажимает телефон плечом. — Мог бы написать что-нибудь. — Ты сказал, что будешь занят, — ровно говорит Кёнсу. — Но не всё же время! — Я посчитал неуместным тебя отвлекать. Бэкхён раздражённо вздыхает. — Я написал, как освободился. Хоть бы доброй ночи мне пожелал! — В следующий раз непременно, — Кёнсу не видит смысла в разговоре. — Сейчас могу пожелать доброго утра. — Я скучаю, — говорит Бэкхён уже тише. — Можно я заеду? — Как хочешь, — Кёнсу смотрит на часы. — До шести я в мастерской, потом в магазине. — Будешь меня ждать? — Я всегда рад тебя видеть. — А по голосу так и не скажешь, — ворчит Бэкхён и отключается. Кёнсу откладывает телефон и берётся за кисточку. Поработать ему, впрочем, не удаётся, потому что Бэкхён появляется минут через двадцать. Проходит через мастерскую, наклоняется навстречу обернувшемуся Кёнсу и обнимает. Кёнсу замирает и ждёт. — Мог бы хоть сделать вид, — говорит Бэкхён куда-то в его плечо. — У меня в руках кисточка. — В одной. — Кёнсу мысленно снимает с себя всякую ответственность и обнимает Бэкхёна за шею. — Мы можем час-полтора побыть наедине? — Лучше час, чем полтора, — Кёнсу осекается. Бэкхён целует его за ухом. — Я думал про тебя всё время, — Бэкхён встаёт на колено, берёт его лицо в ладони и целует по-настоящему. Кёнсу закрывает глаза. — В конце декабря у меня будет несколько свободных дней. Хочу провести их с тобой. — Когда? — Кёнсу не уверен, что произнёс вслух, но Бэкхён слышит. — С двадцать шестого. — Хорошо, — Бэкхён целует снова, и он забывает про кисточку. — Бэк… — Ты не будешь возражать, если мы к тебе поднимемся? Я со вчерашнего дня не ел. — Конечно, — Кёнсу опускает руки и выпрямляется. — Пойдём. — У тебя не… Не засохнет всё тут? — Ничего страшного, — Кёнсу ставит кисточку в банку. Бэкхён следует за ним до квартиры, обнимает со спины, пока он возится с замком, пробирается ладонями под одежду. Кёнсу вздрагивает, когда холодные руки касаются его живота, и не может сдержать стон, когда они спускаются ниже. Голова кружится, он дрожит, дыхание сбивается, ещё немного — и Кёнсу впервые в жизни займётся сексом в прихожей на коврике. Бэкхён отстраняется и заходит первым. Кёнсу выдыхает, прикрыв глаза, и заходит следом. — У меня всё пальто в краске, — Бэкхён чертыхается. — Я предупреждал. — У тебя есть что-нибудь… не знаю… — Нет, для синтетики — нет. Отдай в химчистку, может, выведут. — Да ладно, новое куплю. Как раз рождественские распродажи. — Так и не дорожишь вещами? — Что? — Бэкхён поднимает голову. Кёнсу качает головой и идёт на кухню. Бэкхён догоняет его на пороге, целует и подсаживает рядом с плитой. Кёнсу разводит колени и притягивает его ближе, Бэкхён забирается руками под одежду, поглаживает поясницу, потом проскальзывает под резинку трусов. Кёнсу выгибается, прижимается к Бэкхёну всем телом, пока чужие ладони ласкают его ягодицы. Бэкхён расстёгивает его рабочую толстовку, поднимает майку и заставляет откинуться назад. Кёнсу почти ложится, отодвигает локтем стеклянные баночки с приправами, что-то падает, но как будто не разбивается. По крайней мере, Кёнсу на это рассчитывает, порезаться осколками не хотелось бы, Кёнсу всё равно это только после секса обнаружит. Бэкхён целует его живот, постепенно поднимаясь. Кёнсу сдвигается к краю, чтобы ему было удобнее целовать грудь и плечи, и откидывает голову. Бэкхён притягивает его ещё ближе, вжимается низом живота, у Кёнсу дыхание перехватывает от того, как хочется. Он двигает бёдрами несколько раз, забываясь, и цепляется за плечи Бэкхёна. — Хочу тебя, — выдыхает Бэкхён. — Ты бы знал, как я тебя хочу. — Я весь твой, — стонет Кёнсу. Дышать получается через раз, близость Бэкхёна кружит ему голову. — Если хочешь. Бэкхён снимает его толстовку и майку, штаны Кёнсу расстёгивает сам. Его потряхивает, прикосновения Бэкхёна всё ещё заставляют терять контроль и постанывать от наслаждения. Бэкхён снова заставляет его откинуться назад и поглаживает между ног. Кёнсу сдвигается к самому краю, Бэкхён держит его за бёдра. Слишком высоко. У них не получится. — Бэкхён, — Бэкхён прижимает его к себе, гладит спину и целует шею. — Бэкхён. — Я знаю, — и кусает плечо. Кёнсу бьёт дрожь, и бегут мурашки, он давится и едва слышно всхлипывает. — Мне нравится, когда ты такой. Он не делает ничего особенного, но Кёнсу готов кончить через пару минут. — Стол, — Кёнсу снова стонет, когда Бэкхён проводит рукой по его спине. — На стол. Бэкхён стягивает его на пол и подталкивает к столу. Кёнсу ложится на спину, поднимает ноги и стягивает штаны, пока Бэкхён возится с презервативом. Кёнсу молча дёргает головой, не соглашаясь спустить штаны полностью. Вцепляется в край стола, выгибается и закусывает губу, когда Бэкхён начинает входить. Хватает ртом воздух и не может дышать, удовольствие захлёстывает, на глазах выступают слёзы, Кёнсу закрывает глаза и мучительно стонет. Бэкхён берёт его медленно, до самого конца, у Кёнсу каждый раз внутри что-то сжимается и охватывает теплом, он двигается навстречу и ловит ускользающее удовольствие. Стол скребёт ножками по полу, Бэкхён рычит что-то, в очередной раз подхватывая Кёнсу под бёдра. Кёнсу выскальзывает из его рук, его член выскальзывает из Кёнсу, да и стол, кажется, стоит не там, где должен. — Подо… — Кёнсу стонет и раскрывается, когда Бэкхён входит. — Подожди. От его толчков стол сдвигается, Кёнсу держится за край, но этого мало. Бэкхён выходит, Кёнсу переворачивается на живот и обнимает столешницу, расставляет ноги пошире, но Бэкхён медлит. Кёнсу чувствует, как лицо заливает краска, и ёжится. — Мне нравится, — Бэкхён дразнит его, то обводя, то входя совсем немного, — всё целиком. — И снова входит до конца. Кёнсу сжимается, до дрожи, до мурашек хорошо. Бэкхён постепенно ускоряется. Кёнсу упирается ногами в пол, раскрывается навстречу его движениям, жмурится и дышит через раз. Ужасно неудобно, тянет спину и немного внутри, ноги скользят, Бэкхён входит не так глубоко, как хочется, иногда Кёнсу вздрагивает и стонет от боли, почти перекрывающей наслаждение, но не может остановиться. Бэкхён почти ложится ему на спину и вбивается с такой скоростью, что Кёнсу не выдерживает и кончает. Закрывает глаза, прогибается и теряется в удовольствии, чувствуя, как Бэкхён всё ещё двигается внутри. Долго, хорошо, по-прежнему немного больно и остро, невыносимо сладко. Бэкхён перестаёт двигаться и ложится сверху. Кёнсу смаргивает слёзы, пока тому не пришло в голову смотреть, Бэкхёну почему-то нравится видеть его лицо после секса. — Это было… — Бэкхён довольно смеётся. — Неожиданно. Всегда хотел заняться сексом на обеденном столе. — Угу, — Кёнсу бы не удивился, если бы у стола ножки погнулись или сломалась столешница. У него обычный недорогой стол, на нём раньше даже не сидел никто. Тянет ноги и поясницу, и, кажется, руки к вечеру будут болеть. — Надо как-нибудь повторить. — Бэкхён рассеянно касается губами его волос, спускается к шее. — Я бы хотел лежать с тобой вот так. Целовать, ласкать, не выпускать из постели до вечера. — Мы на столе. — Я знаю. Кёнсу каждый раз больно от его нежности. Бэкхён со вздохом переворачивается на бок и выпускает его. Кёнсу стряхивает повисшие на щиколотках штаны и идёт в душ. Одна, юная и влюблённая наперекор здравому смыслу, часть его хочет, чтобы Бэкхён последовал за ним, другая, наученная горьким опытом, понимает, что нужно остудить голову. К тому же, Бэкхён так и не снял одежду, только джинсы расстегнул, ему влажных салфеток хватит. Кёнсу, в общем, не рассчитывает, что найдёт Бэкхёна в квартире через десять минут. Кёнсу встаёт под душ и делает воду погорячее. На животе несколько кровоподтёков, должно быть, от края стола. На спине, наверное, тоже, ощущения похожие. На плече небольшой синяк, Кёнсу обводит его пальцем и хмыкает. Выпрямиться как следует не получается, да и сидеть, наверное, можно будет не сразу. Поэтому он не поклонник внезапного секса в труднодоступных местах, внезапный секс хорош, только если ты сверху и не делишь оргазм с синяками, ссадинами и потерей работоспособности. Кёнсу предпочитает специально предназначенную для этого постель, в ней и сексом заниматься неплохо, и после секса полежать тоже хорошо. Кёнсу — только на секунду — признаётся себе, что хотел бы лежать с Бэкхёном после секса. Целоваться, ласкать друг друга, не отпуская, и заснуть вместе.Чтобы Бэкхён принадлежал только ему. Кёнсу вешает мочалку и хмыкает. Какой смысл мечтать о несбыточном. Бэкхёна никто никогда не мог удержать, он с университета тащил в постель всё, что шевелится, и всегда был за свободные отношения, вряд ли что-то изменилось с тех пор. Разве что скорость. Он заматывает полотенце на бёдрах и выходит. Бельё и одежда в спальне, Кёнсу любит, когда всё в одном месте. Он достаёт чистое, одевается, поднимает полотенце с пола и только тогда замечает Бэкхёна, сидящего на кровати. — Я на сегодня не готовил, придётся обойтись перекусом на скорую руку, — Кёнсу поворачивается, не получив ответа. Бэкхён дремлет, ссутулившись, Кёнсу подходит и трясёт его за плечо. — Бэкхён. — А? — тот вскидывается и сонно моргает. — Тебе не пора? — А, да. Мне к ночи вернуться, сейчас поеду. — Сейчас, — Кёнсу проверяет будильник, — двенадцать с минутами. Ложись спать. — Зачем? — Затем, что ты врежешься в столб и умрёшь, — Кёнсу вздыхает и стягивает с него свитер. — А я буду объясняться с твоим призраком. — Я не буду призраком, — Бэкхён в меру сил помогает расстегнуть рубашку. — Я просто устал. — Ну да, ну да, — Кёнсу с трудом стаскивает его джинсы и аккуратно складывает рядом с остальным. Бэкхён снова дремлет сидя. — Давай, под одеяло. — Полежи со мной. Ладно, минут десять Кёнсу может ему уделить. Он поправляет одеяло, опускается рядом на колени и берёт Бэкхёна за руку. — О чём ты хочешь поговорить? — О тебе. — Довольно скучная тема. — Я почти ничего о тебе не знаю. — Разве это не залог хороших отношений? — Когда-то я тоже так думал, — Бэкхён давит зевок. — Ты ничего не знаешь о нём, он ничего не знает о тебе, между вами только чистые чувства. Меня это даже устраивало. — Знаю, — Кёнсу прикусывает язык. — Откуда? — Бэкхён даже немного просыпается. — А, ну да, этот твой неудачный первый раз. Как я хочу набить ему морду. — Это будет несколько затруднительно, — Кёнсу хмыкает. — Я хочу всё о тебе знать. Когда ты родился, когда пошёл в школу, когда влюбился, когда первый раз поцеловался с парнем. Что тебе нравится, как ты любишь, почему ничего не рассказываешь. Почему отворачиваешься, когда тебе хорошо. — Не хочу, чтобы ты видел моё лицо, — Кёнсу машинально гладит его волосы. — Что тебе нравится? Кёнсу задумывается. — Сверху не люблю, не могу кончить. Нравится, когда завязывают глаза. Бэкхён пару раз хлопает ресницами. — Ну, гм, ладно. А твоя первая любовь? — В школе, но из этого ничего не вышло. Обычное подростковое увлечение. Он был капитаном баскетбольной команды, а я, как ты понимаешь, не очень спортивный. Просто смотрел на него на тренировках и мечтал. — Не вышло? — Да у него девушка была, — Кёнсу снова хмыкает. — Это как влюблённость в айдола, только без фансайнов. — А потом? — Потом звезда нашего университета. Его все хотели, он никому не отказывал, — Кёнсу немного странно рассказывать Бэкхёну про Бэкхёна. Он уже смирился, что Бэкхён его не вспомнит, осталось только перестать надеяться на второй шанс. — На такое обаяние все велись, даже преподаватели на многое смотрели сквозь пальцы. — И ты влюбился, — Бэкхён смотрит на него из-под ресниц. — И я влюбился. Сейчас я понимаю, что это снова была подростковая влюблённость в айдола, знаешь, когда думаешь, что понимаешь его и сможешь сделать счастливым, и всё, что нужно — просто обратить на себя внимание. У нас два года разницы, я мог бы ходить в тот же клуб, записаться на тот же курс, влиться в компанию, найти общие интересы, но я выбрал самый простой путь. — Переспать на вечеринке на Хэллоуин? — Переспать на вечеринке на Хэллоуин, — соглашается Кёнсу. — Мы оба выпили, меня трясло, но это было недолго. — То есть вы не были раньше знакомы? — Это забавный момент, — Кёнсу усмехается. — Я знаю, как его зовут, потому что мне нужно знать, чьё имя стонать в постели. А своё имя я назвать не успел, потому что классный секс должен оставаться классным. Так что я просто «детка». Не думаю, что он меня знал. — А потом? — Что потом? — После секса? — Оставил мне перстень и ушёл. — И всё? — И всё. — А ты? — Сделал глупость. Не такую глупость, — Кёнсу замечает, как Бэкхён сводит брови. — Набрался смелости заговорить ещё раз, не хотел верить, что развлечение на одну ночь, навязывался как влюблённая фанатка. Лучше бы сразу смирился. — Ты не развлечение. — Да брось, — Кёнсу морщится. — Я был молодой и неопытный, не красавец, не богатенький, во мне не было ничего интересного. Я всегда хотел отношений, а моногамия, скажем так, только мой выбор. — Он уже нового парня нашёл, когда ты... — Кёнсу кивает. — Вот скотина. — Это моя вина. Я всё знал, мог не ходить. Но другого шанса у меня бы не было. — Бэкхён возмущённо сопит. — Зря я рассказал. Всё в прошлом, это никак не поможет ни тебе, ни мне. Бэкхён, никто меня не заставлял, я всё по своей воле делаю. Таких, как я, было полфакультета. Это не драма, это глупость подростковая. — Но ты всё ещё любишь. И тебе всё ещё больно. — Когда-нибудь я переживу, — Кёнсу не спорит. — Иди сюда, — Бэкхён откидывает одеяло и тянет его на постель. — Ложись рядом. — Зачем? — Кёнсу фыркает. — Буду греть твоё израненное сердце, — Кёнсу ложится и прижимается спиной к его груди. — Вот. Бэкхён обнимает его, дышит в макушку и засыпает. Кёнсу лежит ещё некоторое время, прислушиваясь к его дыханию, и думает, чем же он Бэкхёна во второй раз заинтересовал.☠☠☠
Кёнсу разминает запястья и снова берётся за резак. Резьба нравится ему больше лепки и росписи, возможность выпадает, правда, значительно реже. Он поправляет лампу и снова наклоняется, лезвие срезает лишнее, постепенно проступает узор. Эта часть работы нравится Кёнсу больше всего — когда задуманное обретает материальное воплощение. Кёнсу изредка сверяется с эскизом и старается много не двигаться, чтобы не потерять удобное положение. Темнеет, давно пора включить нормальное освещение, мельком думает Кёнсу, сдувая стружку. — Спасибо, — Бэкхён обнимает его и чмокает в макушку. Кёнсу вздрагивает от неожиданности. — Напугал? — Что? За что? И что ты тут?.. — Кёнсу трясёт головой. — Зашёл попрощаться, — Бэкхён трётся о его волосы. — Спасибо за постель. В постели я спал бы почаще. — Кёнсу фыркает. — Она пахнёт тобой. — И, несомненно, вызывает приятные ассоциации? — Кёнсу честно пытается прикрыть сарказмом дрогнувший голос. — Я рассчитываю разбудить тебя медленным сексом как-нибудь поутру, — Бэкхён обнимает его крепче перед тем, как отпустить. — Всё, всё, я понимаю, ты работаешь. Я завтра заеду, если получится. — Это необязательно, — быстро говорит Кёнсу. — У тебя дела. Я понимаю. — У меня острая необходимость в До Кёнсу ежедневно, — Бэкхён легко целует его в губы. — Я постараюсь. — Ну… хорошо, — Кёнсу, признаться, растерян. — И мы сходим в тот ресторанчик с осуждающей официанткой. Может, я, наконец, узнаю, чем я ей так не по душе. — Глинтвейном. — Кёнсу слабо улыбается. — Кто пьёт в середине дня, кроме алкоголиков. — Это, — Бэкхён поднимает брови и кивает глубокомысленно. — Это аргумент. Всё, теперь я точно пошёл, иначе я зацелую тебя на том многострадальном диване. Бэкхён скрывается за дверью, а Кёнсу снова трясёт головой. Неожиданная ласка Бэкхёна сбивает с толку, Кёнсу понятия не имеет, что она значит и как реагировать. Хочется улыбаться и глупо хихикать, бежать вдогонку и поцеловать где-нибудь у машины, если поторопится, он даже успеет. Кёнсу чувствует, как краска ползёт по щекам. Как-то вдруг он понимает, что ужасно неудобно сидеть. Спину тянет, плечи болят, шея ноет, последствия утреннего секса проявляются во всей красе. Работать невозможно, Кёнсу выбирается из-за стола и несколько минут просто стоит, согнувшись. Повезло, что он, работая, напрочь из реальности выпадает, не то совсем бы не успел ничего. Кёнсу с трудом выпрямляется, находит обезболивающее в одном из шкафов и идёт сменять Чунмён в магазине. До Рождества меньше недели. Кёнсу отмеряет время датой заказов, а не праздниками, праздновать ему особенно нечего, да и не с кем, календарь куда как надёжнее. Чунмён порхает рождественским эльфом, поправляя украшения, Кёнсу варит себе кофе и наблюдает за ней, облокотившись на стойку. На полках явно стало свободнее, Кёнсу думает, что надо бы принести новое из мастерской. Потом, когда сможет поднять. Кёнсу снова напоминает себе, что следующий секс должен быть только в кровати. Хотя кого он обманывает, стоит Бэкхёну ещё раз где-нибудь задержаться — и он на любой секс согласится. Кёнсу в жизни не думал, что можно так по человеку скучать. Следующий день наступает как-то слишком быстро. Кёнсу ждёт обеда с затаённым трепетом, но Бэкхён не появляется ни в двенадцать, ни в час, ни в два. К трём Кёнсу перестаёт ждать и выдыхает, изо всех сил убеждая себя, что не разочарован. У Бэкхёна дела, и ему, разумеется, не до этого. Не до ежедневных визитов к Кёнсу. Но ему всё равно немного обидно, самую капельку, признаётся Кёнсу. Он разблокирует экран телефона и долго смотрит, не решаясь набрать. Он обещал написать в следующий раз, но ещё слишком рано, чтобы спокойной ночи желать, а писать просто так, наверное, глупо. Кёнсу кладёт телефон на стол и слышит шаги. — Мне перенесли время, — Бэкхён вихрем проносится по мастерской и сгребает его в охапку. — Поэтому ты будешь обедать без меня, но я принёс еды. У тебя руки чистые? Мне нужно быть на съёмках через час, — Кёнсу кивает, и Бэкхён целует его, просовывая руки под одежду. — Я так хочу тебя, ты бы знал. — Можем что-нибудь придумать. — Поедешь со мной? — Я не это имел… — Да я знаю, — Бэкхён вздыхает и зарывается лицом в его плечо. — А я это. Мне тебя не хватает. — Кёнсу медленно выдыхает. — Я правда на пять минут. Пришлёшь мне вечером селфи? — Приезжай. — Не могу, — Бэкхён поглаживает его спину, у Кёнсу мурашки бегут. — Понимаю. — Ничего ты не понимаешь, — ворчит Бэкхён. — Я даже не представляю, что ты думаешь. Но явно не то, что я имею в виду. — Кёнсу цепенеет. — Вот. Вот об этом я и говорю. Что я такого сказал? Что ты подумал? Что мне сказать в следующий раз? Почему ты всегда понимаешь меня не так? — Я пытаюсь… — Я знаю. — …облегчить жизнь нам обоим. Так проще. Бэкхён отстраняется и долго смотрит ему в глаза. — Поверь мне, так гораздо сложней. Я тебе хотя бы нравлюсь? — Кёнсу вздрагивает, теперь его черёд прятать лицо на чужом плече. — Да, — и надеяться, что Бэкхён больше ничего не спросит. — Но прямо сейчас нет. — Мне пора, — Кёнсу по голосу слышит, как он разочарован. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Съешь еду. — Хорошо. — Я проверю. Ах да. Чунмён. — Хорошо. — В следующий раз ты так легко не отделаешься. Бэкхён уносится, оставив коробки с едой, Кёнсу садится на стул и медленно выдыхает. С Бэкхёном сложно. Кёнсу не может понять, что тот делает и зачем, как поступит в следующий раз. Как только он думает, что понял, Бэкхён делает что-то новое, и Кёнсу снова в недоумении. Вот как сейчас. Как будто Бэкхёну не всё равно, и он действительно заботится о Кёнсу. Беспокоится. Как будто между ними не просто секс, а что-то большее. Кёнсу закусывает губу. Сердце стучит слишком быстро, и в груди что-то дрожит — не бабочки, но близко к этому. У него и руки подрагивают, если бы Бэкхён не ушёл, Кёнсу бы точно совершил глупость. Или хотя бы поцеловал на прощание. «Можно написать тебе вечером?» Кёнсу смотрит на экран, но не отправляет. Не решается. Навязчиво, глупо, по-детски, у Бэкхёна десяток других, более важных дел, чем ему отвечать. В конце концов, съёмки. Кёнсу решается и стирает сообщение. Достаёт из коробки какую-то булочку, надкусывает и идёт сменять Чунмён. Чунмён, впрочем, тут же выгоняет его обратно. Бэкхён сказал ей потребовать пустые коробки из-под еды, она и требует, а поскольку от неё просто так не отделаешься, ему приходится съесть всё и продемонстрировать доказательства. В награду она целует Кёнсу в щёку и оставляет магазин с заметно опустевшими полками. Кёнсу прикидывает выручку и думает, какую премию за декабрь ей выплатить. Праздники, конечно, сносят крышу, но всё-таки не настолько. В Чунмён явно таится маркетинговый гений. В Кёнсу вот, например, не таится, он не продаёт даже набор письменных принадлежностей, только с десяток фарфоровых расписных черепов. Цена у набора кусается, но и у покупателя глаза горят. Он обещает подумать и прийти завтра, Кёнсу оставляет для Чунмён записку под стойкой. Если она сможет продать, он, так и быть, переведёт всю сумму на её счёт. Почти под закрытие откуда-то набегает ещё человек пять молодёжи, скупают всякую всячину и уходят довольные. Кёнсу закрывает магазин почти в час ночи. Ладно, ради прибыли можно и не поспать. Есть не хочется. Он идёт в душ, под горячие жёсткие струи, и стоит, опустив голову. Вода падает на затылок и плечи, стекает по телу, Кёнсу не хватает Бэкхёна, прижавшегося сзади, и неудобного быстрого секса. Такого, чтобы не кончить, но расслабиться. Кёнсу хмыкает от внезапно пришедшей идеи. Почему бы и нет, собственно. Бэкхён же просил прислать ему фотографию. Кёнсу босиком шлёпает в спальню за телефоном, встаёт обратно под душ и фотографирует себя так, чтобы было понятно, что на нём ничего нет. «Думаю о тебе», — подписывает он и отправляет Бэкхёну. Проверяет телефон после душа, но входящих нет. Ну, он и не рассчитывал, пожимает плечами Кёнсу и идёт спать. Среди ночи его будит настойчивый звонок в дверь. Кёнсу даже не смотрит на время, и так понятно, что поздно, и надеется, что неизвестный уйдёт, если не обращать на него внимание достаточно долго. В постели тепло и уютно, просыпаться не хочется, единственный, ради кого он бы рискнул вылезти в неприветливый мир, это Бэкхён, но Бэкхён к нему ночью не ездит. Сегодня уж точно. В дверь всё ещё звонят, и Кёнсу, ругаясь вполголоса, идёт с намерением если не настучать по лицу, то хотя бы послать к чёрту. — Какого чёрта, — Кёнсу распахивает дверь. — Вам что, нечем заняться… Бэкхён? — Приве-ет, — Бэкхён расплывается в улыбке. — Ждал? — Нет. Заходи. — А я жда-а-ал… — Бэкхён переступает порог и заключает Кёнсу в объятья. — Ты прислал селфи. Ты такой милый! — Ну да, ну да, — Кёнсу освобождает его от обуви и верхней одежды. — Такси вызвать? — Я сам дорогу найду, — бросает Бэкхён и на удивление твёрдо идёт в спальню. — И что ты намереваешься делать? — Спать с тобой, разумеется, — Бэкхён скидывает пиджак и заползает на кровать. — Мы так не договаривались, — Кёнсу ищет телефон, тот где-то поблизости, он уверен. — Я вызываю такси, ты едешь домой и спишь там, пока не протрезвеешь. — Я не пьян, — Бэкхён обнимает его со спины и прижимает к себе, вынудив распрямиться. — Запах говорит обратное. — У меня большой, м-м-м, алк-гольно-дег-стационный стаж. — Давай сойдёмся на том, что просто большой, — Кёнсу против воли смеётся. — Такой милый, такой послушный, прислал мне фотографию, где ты в душе и больше ни в чём, — жарко шепчет Бэкхён ему на ухо. — Я чуть с ума не сошёл. — Было бы с чего сходить, — близость Бэкхёна не добавляет кротости и самообладания. Да ничего она не добавляет, если честно. — Такой мягкий, тёплый и не сопротивляешься, — Бэкхён вжимается бёдрами и запускает под майку холодные руки. — Совсем не сопротивляешься. — Бэкхён… — Я представлял, как ты дрочишь без меня в душе. Стонешь, зовёшь меня, откидываешь голову и кончаешь. — Я… — не только под майку. — Бэк… — Поэтому секса у нас сегодня не будет, — буднично заканчивает Бэкхён, отпускает его и раздевается. — Я просто посплю в твоей постели. С тобой. — Уверен? Кёнсу к такому повороту, мягко говоря, не готов. — Абсолютно, — Бэкхён раздевается до трусов. — Ну? Ты идёшь? — Спать? — повторяет Кёнсу. Всё ещё не верится. — Спать. Утром я ничего не обещаю, но сейчас — спать. — Ладно, — Кёнсу ложится под одеяло и не сопротивляется, когда Бэкхён тянет его к себе. — Люблю, когда ты послушный, — Бэкхён зевает. — Сговорчивый. Со всем согласен. — Я всегда… Бэкхён закрывает ему рот поцелуем. Кёнсу задыхается от неожиданности, жмурится и отвечает, цепляется за чужое плечо. Бэкхён целует не слишком крепко, Кёнсу сам углубляет поцелуй и отчего-то дрожит. — Я думаю о тебе всё время. Всегда, — выдыхает Бэкхён между поцелуями. — Пробовал понять, почему, но не вышло. — У Кёнсу мурашки бегут от его голоса. — Ты мне нужен. — Ты мне тоже. — Это как навязчивая идея. Ты тоже обо мне думаешь? — Больше… Больше, чем хотелось бы, — Кёнсу зажмуривается ещё крепче, надеясь, что отпустит. — Бэкхён. — Такой соблазнительный, — Бэкхён снова целует, долго и жадно. Кёнсу тянет его на себя и разводит колени. — Но сегодня мы спим. Бэкхён разрывает поцелуй и ложится на его плечо. Кёнсу дышит с трудом и моргает несколько раз, чтобы в голове прояснилось. — Бэкхён? — Спим, Кёнсу. Секс никуда не денется. Бэкхён засыпает почти сразу, а Кёнсу лежит ещё долго. Губы горят, тело ждёт продолжения, Кёнсу не может перестать думать о его словах. О том, что он нужен Бэкхёну.☠☠☠
Кёнсу вздыхает сквозь сон. Тело в приятной истоме, чьи-то руки ласкают его, задерживаясь и поглаживая, Кёнсу прижимается к тёплым ладоням, трётся и разводит ноги. Внизу живота тяжелеет, удовольствие накрывает вспышками, хочется целоваться. Похоже на идеальный утренний секс, но откуда бы ему взяться. Кёнсу отчаянно не хочет просыпаться и обнаруживать в объятиях одеяло, потому что Бэкхёну, который ему снится почти каждое утро, тут взяться неоткуда. Кёнсу стонет, когда чужое бедро притирается между ног, и хватает ртом воздух. — Бэк… хён… — Проснулся? Кёнсу открывает глаза. Бэкхён, вполне реальный, лежит на нём, упирается коленом в постель и, кажется, собирается целоваться. — Что ты… — Бужу тебя самым приятным способом, — Бэкхён касается его губ лёгким поцелуем. — Нравится? — Да, — Кёнсу тянется за вторым. Он ещё не проснулся, тело лёгкое, кровь кипит где-то под кожей и отзывается на каждое прикосновение. Бэкхён приподнимается на локтях и целует крепче. Обводит его язык своим, толкается глубже, Кёнсу жмурится и теряет голову. Целует, задыхается, стонет, позволяет Бэкхёну то разрывать поцелуй и дразнить, то целовать крепко, глубоко и жадно, словно это вовсе не поцелуй. От вкуса Бэкхёна, от его рук на своём теле Кёнсу трясёт, он сходит с ума и просит ещё, жмурится, стонет, почти плачет, не отпускает, целует, трётся о его тело. Голова кружится, Кёнсу кажется, что летит, язык Бэкхёна, скользящий по его губам, едва ли не лучше секса. Кёнсу зарывается пальцами в его волосы, задыхается, давится сладким тягучим наслаждением. Бэкхён целует его долго, почти не даёт вздохнуть, ложится сверху, прикусывает его губу, и Кёнсу кончает, выгнувшись и громко застонав. Кёнсу всё ещё трясёт, он отворачивается и выравнивает дыхание. Встречаться взглядом с Бэкхёном не хочется. — И часто ты так? — Какая разница? Надо переодеться. Кёнсу не любитель кончать в трусы, тем более, когда это происходит так глупо. — Не знал, что ты по утрам такой чувствительный, — Бэкхён многозначительно улыбается, Кёнсу видит краем глаза. — Даже делать ничего не пришлось, ты всё сам. Кёнсу чувствует, что краснеет. — Да, я кончаю от поцелуев через пару минут, как девственник. Предпочёл бы избавиться от этого, но не могу. Глупо, смешно и жалко, Кёнсу каждый раз после этого стыдно. Как будто он может что-нибудь изменить. — Ну и дурак, — Бэкхён кусает его за алеющее ухо. — Представляешь, как это приятно? Если ты так заводишься от поцелуев, во время секса тебе, наверное, совсем крышу сносит. Просто подумай, — Бэкхён наклоняется и шепчет: — я поцеловал парня, и он кончил. Я свожу его с ума. Да я круче всех! Кёнсу пробивает дрожь. Он никогда так не думал. — Довольно сомнительное достоинство. — Очень даже весомое! — не соглашается Бэкхён. — Не представляешь, как хочется целовать тебя теперь, когда знаю. Я думал, что тебе не нравится, — Бэкхён касается губами за его ухом. — А всё наоборот. Ты меня хочешь. Просто от страсти сгораешь. — Рад, что тебе нравится. — Я просто обязан… — Я в душ, а ты делай что хочешь, — Кёнсу выбирается, наконец, из его объятий и уходит. Лицо всё ещё горит, Бэкхён, конечно, сгладил неловкость, и Кёнсу ему благодарен, но он и сам понимает, что комплимент сомнительный. Горячий душ бодрит, Кёнсу моет голову, стараясь ни о чём не думать, и пропускает момент, когда Бэкхён встаёт рядом. — Подумал, что можно сэкономить время, — невозмутимо говорит Бэкхён, выдавливая его шампунь себе на руку. — И ты можешь подрочить, мне будет очень приятно, хотя результат не гарантирую. — Может, тебе ещё и отсосать? — Кёнсу подставляет голову под воду. — Я не против, — Бэкхён прижимается к нему сзади. — Даже если не кончу, твои губы вокруг моего члена… особенно после сегодняшнего… — Я всё объяснил, — цедит Кёнсу. — И поэтому я хочу, чтобы ты взял. И как можно быстрее. — Шутишь? — Нет. Хочу знать, кончишь или нет. — А если нет? — Я помогу. Кёнсу бросает в жар. Он наскоро домывается и выходит из душа. Ему нужно хотя бы несколько минут, чтобы привести мысли в порядок, Кёнсу сбегает на кухню готовить завтрак. Бэкхён приходит, когда он разбивает на сковороду последнее яйцо, обнимает его сзади и тянет носом. — Через пару минут, — говорит Кёнсу, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Угу, — Бэкхён целует его в шею. Кёнсу поворачивается и отвечает на поцелуй. Бэкхён спокойный и тёплый, его не ведёт, как Кёнсу, он не дрожит и не волнуется, когда поцелуй затягивается. У Кёнсу кружится голова. — Не хочу уходить. — Оставайся, — Кёнсу ловит его поцелуи с закрытыми глазами. — Не могу. — Бэкхён прижимается губами на несколько секунд. Кёнсу хорошо и тепло в кольце его рук, всё волнение куда-то девается. — Придётся оставить тебя на пару дней. Рождество у меня загруженное. — А. Да, — Кёнсу опускает руки. — Я завтра уеду и… Кёнсу? — Я не отмечаю Рождество, если ты об этом. Яичница подгорит, — Кёнсу поворачивается к плите. Бэкхён удовлетворяется ответом. Они завтракают под какое-то утреннее шоу, Бэкхён целует его на прощание и уходит. Кёнсу не то чтобы разочарован, нет, он с самого начала всё понимал, но какая-то глупая надежда, оказывается, всё равно оставалась. Рождество проводят с любимыми, напоминает себе Кёнсу. Это не про него. У него в любимых работа. Работа его никогда не подводила.☠☠☠
Кёнсу помнит эти два дня крайне смутно. В мастерской он проводит почти столько же времени, сколько в магазине, в постель возвращается ненадолго, про кухню и говорить нечего. Первое (или последнее), что он делает двадцать шестого — пишет объявление о выходном. Хочется проспать хотя бы дня два, а там видно будет. Кофе в Кёнсу больше не лезет. Он зевает, распечатывает объявление и долго ищет, к чему бы его прикрепить. Второй час ночи, мозг отказывается соображать, Кёнсу несколько минут вертит в руках табличку с надписью «Закрыто», пока не додумывается приклеить объявление прямо на неё. Вешает табличку с объявлением на дверь, запирает замок и поднимается к себе. На улице зябко, в квартире наверняка тоже, Кёнсу не отказался бы от постели с подогревом. — Тебя не дождёшься, — Бэкхён ждёт у входной двери. Кёнсу хлопает глазами. — Пойдём. Бэкхён берёт его за руку и ведёт за собой. — Зачем? — Спать. Я устал. А у тебя постель маленькая, опасаюсь свалиться и что-нибудь сломать. Кёнсу, честно говоря, так устал, что спорить не собирается. Бэкхён усаживает его в такси. Доезжают быстро, Кёнсу выбирается из машины, пока Бэкхён расплачивается, и ждёт его возле хурмы. Ветки голые и кривые, Кёнсу нравится на них смотреть. — Ты там надолго? Кёнсу оборачивается. Оказывается, Бэкхён уже зашёл в дом, и теперь выглядывает из-за двери. Кёнсу входит, разувается и аккуратно ставит ботинки. Бэкхён спрашивает про ужин, Кёнсу только качает головой. Спать он хочет больше, чем есть. Бэкхён тоже. Они чистят зубы, толкаясь локтями, чтобы не заснуть, и вместе заползают под одеяло. Бэкхён прижимает его к себе, Кёнсу обнимает в ответ и засыпает через пару секунд. Спать в постели Бэкхёна и правда удобнее. Кёнсу просыпается отдохнувшим. Тепло, уютно, разве что подушка сбилась да плечо отлежал. Кёнсу открывает глаза и сначала не понимает, что за холмик видит перед собой. Холмик шуршит, ворочается и ворчит голосом Бэкхёна. — Спи, утро ещё. — Кёнсу ложится на спину, чтобы восстановить кровоток. — Куда ты вечно торопишься. — Я лежу, — Кёнсу натягивает одеяло повыше. Бэкхён возится на своей половине, подкатывается и обнимает его за пояс. — Вот и лежи. — Кёнсу не двигается. — Вот надо было тебе проснуться! Бэкхён откидывает одеяло, садится и раздражённо сопит. — Я ничего не делал. — Ты проснулся. И теперь я хочу есть. Кёнсу слабо понимает, как одно с другим связано, но есть — это хорошо, поесть он согласен. Бэкхён плетётся в кухню и чем-то там гремит, пока Кёнсу приводит себя в порядок. Надо бы во что-то одеться, Кёнсу не привык щеголять по дому в майке и трусах, тем более, по дому Бэкхёна. Вряд ли он оценит вид. Трусы у Кёнсу относительно новые и стильные, ну, почти, а в майке он не уверен. — Еда готова, — Бэкхён ловит его у двери и осматривает с головы до ног. — Не смей одеваться. — А… — Лучше вообще всё сними и закутайся в плед. Будешь выглядеть как герой эротической фотосессии. Хотя ты и так, — Бэкхён подмигивает и скрывается в ванной. Кёнсу медленно идёт на кухню и садится за стол. Завтрак уже сервирован, хоть и не очень похож на завтрак, скорее, на ужин. Кёнсу, впрочем, и не ужинал, и не завтракал, отказываться не будет. Он задумчиво берёт палочки и вздрагивает, когда Бэкхён обнимает его сзади. Кажется, это становится привычкой. — Бэкхён? — Я скучал. — Десять минут назад ты был голоден. — Одно другому не мешает. А ты скучал по мне? — Я работал, — Кёнсу надеется, что Бэкхён не будет уточнять. — А я смотрел на твою фотографию по вечерам, — Кёнсу опускает голову, от волнения бегут мурашки. — Ту, где ты обо мне думаешь. Ты обо мне думал? Кёнсу? — Нет, — голос садится. Кёнсу даже рад, он сейчас может сболтнуть лишнее. — Не в этом смысле, — Бэкхён тихо смеётся. — Я просто думал. Где ты, чем занят, о чём думаешь, что мог бы делать вместе со мной. — Ах в этом! — Кёнсу неровно вздыхает. — В этом тоже нет. Бэкхён смеётся и выпускает его из рук. Кёнсу вспоминает, что хотел есть, и накладывает рис. После завтрака, пока Кёнсу убирает со стола, Бэкхён куда-то уходит и возвращается с подарочной коробкой. Коробка маленькая, узкая, перевязанная красным бантом, Кёнсу вертит её в руках, не решаясь открыть. — Это тебе. Я подумал, пригодится, ты же всё равно… Открывай! Кёнсу осторожно тянет за конец ленты и снимает крышку. — Это… — Красивый, да? Длинный узкий кожаный прямоугольник с тиснением. Кёнсу вытаскивает его из коробки и понимает, что это футляр для очков. — Красивый. В сложный узор вписаны черепа фантастических тварей. — Сразу подумал, что тебе понравится, — Бэкхён сияет как летнее солнце. — Ты ко мне приезжаешь, на них пыль садится. Да и вообще, мало ли, вдруг мы на них… Бэкхён неожиданно замолкает. — Спасибо, — Кёнсу перестаёт поглаживать узор и обнимает Бэкхёна. — Мне очень приятно. Во что он точно не верил, так это в то, что Бэкхён про него помнит. Бэкхён тянет его обратно в постель, достаёт ноутбук и заявляет, что у них день романтических комедий. Кёнсу умоляет не делать этого с ним, он не выдержит, сойдёт с ума и придушит кое-кого подушкой, но Бэкхён непоколебим. Историю о любви, зиме и волшебстве они одолевают целиком, а история о лете, неразделённой любви и коварстве заставляет Кёнсу возмущаться. Сюжет предсказуемый, но актёры играют неплохо, да и что-то общее есть. Кёнсу переживает за главного героя как за родного, Бэкхён сначала не верит, потом умиляется и говорит, что никогда бы не заподозрил, почему именно Кёнсу против романтических комедий. Кёнсу делает вид, что дуется, Бэкхён ставит ноутбук на пол, наваливается сверху и щекочет, пока Кёнсу не начинает задыхаться от смеха. Кёнсу не остаётся в долгу, переворачивает его на спину, Бэкхён брыкается, но Кёнсу ловчее. Они катаются по постели, смеются, щекочут друг друга, в какой-то момент Бэкхён меняет тактику и целует его, Кёнсу расслабляется было, но чужая ладонь, ползущая к рёбрам, приводит в чувство, и он перекатывается на другой бок. Они так и не выясняют, кто победил, у обоих от хохота болят животы, а губы ноют от поцелуев. Кёнсу давно не было так хорошо, он улыбается, подставляет лицо под поцелуи и сбивчиво отвечает. Бэкхён набрасывает на них одеяло, кладёт голову Кёнсу на плечо и заявляет, что им необходим дневной сон. И что Кёнсу как хочет, а он, Бэкхён, просто обязан позаботиться о его здоровье, поэтому Кёнсу тоже спит. Кёнсу смеётся, целует Бэкхёна в макушку и говорит, что попытается, конечно, но вряд ли. Он не привык спать днём. Бэкхён что-то мычит в ответ. Кёнсу поглаживает его плечо и находит взглядом футляр. Меньше всего Кёнсу ожидал от Бэкхёна подарка. Последнее, что ему дарил Бэкхён — перстень, и обстоятельства были весьма… Своеобразные. И футляр. То, что Кёнсу действительно нужно, то, что Бэкхён покупал специально. То, что Кёнсу будет носить с собой, как перстень, только Бэкхёну об этом знать вовсе необязательно. Кёнсу улыбается и обнимает осторожно, чтобы не разбудить, и сам не замечает, как засыпает.☠☠☠
Кёнсу нашаривает будильник, которого почему-то нет на своём месте. С трудом отрывает голову от подушки и удивляется, когда слышит «Да мой это, мой» Бэкхёна. Он настолько привык спать один, что даже забыл, где он. Бэкхён выключает будильник, ложится Кёнсу на плечо и ворчит, что не хочет вставать. — Давай не вставать, — предлагает Кёнсу. — Режим совсем собьётся, — Бэкхён приподнимается и целует его в уголок рта. — Хочу повторить тот опыт с поцелуями. На свежую голову. Вдруг мне тоже крышу снесёт? — А ты хочешь? — Кёнсу обнимает его за плечи. — Очень хочу. Но сначала в душ. — Бэкхён хмыкает. — Но ты можешь присоединиться. Я буду ждать. — Спасибо, я после тебя. Бэкхён выбирается из-под одеяла и уходит. Кёнсу потягивается. Судя по свету за окном, полдень давно миновал. В ванной начинает шуметь вода. Надо бы встать и накрыть на стол, или кофе сварить, на худой конец, но Кёнсу ужасно лень вылезать из постели. В конце концов, он имеет право на маленький отдых. Входная дверь хлопает, Кёнсу садится на постели, не зная, что предпринять. Бэкхён не говорил, что кого-то ждёт, с другой стороны, вошедший не гость, код от двери знает. — Я пришёл! — раздаётся мужской голос. — Надеюсь, ты проснулся и готов завтракать. Кёнсу быстро скатывается с постели и хватает свои вещи, пока высокий мужчина идёт к холодильнику с сумкой. За те несколько секунд, что он раскладывает по полкам контейнеры, Кёнсу успевает одеться и выйти из-за книжного шкафа. Он сам не знает, чего опасается. — Добрый день! — незнакомец оборачивается. — Не знал, что у Бэкхённи гости. — Добрый день, — Кёнсу вежливо наклоняет голову. — Я не совсем гость. — Работаете над чем-то? — Кёнсу кажутся знакомыми его торчащие из-под стильных вихров уши и разрез глаз. — Он вечно над чем-то работает. — Я художник-декоратор, специализируюсь на трупах, ужасах, и черепах. — О, тогда вы точно в его вкусе, — мужчина смеётся и протягивает руку. — Пак Чанёль. — До Кёнсу, — он пожимает руку с чуть заметной задержкой. — Что заканчивали? Наверное, что-то профильное? — Не совсем. Сеульский университет архитектуры, дизайна и бизнеса. — Ух ты, — Чанёль оживляется. — Мы с Бэкхённи тоже. Странно, что раньше не познакомились. — Не судьба, — Кёнсу пожимает плечами. — Кофе будете? Хозяин из него так себе, я уверен, кофе он вас не угостил. — Если не затруднит, — Кёнсу отодвигает стул и садится. У Чанёля широкие плечи, длинные ноги и красивые крупные кисти рук. Кажется, будто он дирижирует, а не кофе варит. — Значит, вы… — Мы с университета вместе, — Чанёль ставит перед ним кружку и варит вторую. — Я его лучше всех знаю, так что если нужна будет помощь, обращайтесь! — Спасибо, — Кёнсу медленно отпивает. Чанёль изменился, но узнать можно. Кёнсу так точно, Кёнсу отлично помнит, с кем целовался Бэкхён после их второго разговора. Это чистой воды мазохизм, но Кёнсу почему-то не уходит. — Значит, черепа? — Люблю ужасы. — Бэкхён в университете тоже черепа любил одно время, ему казалось, что так он загадочней, — Чанёль берёт свою кружку и приваливается к кухонной стойке спиной. Выглядит эффектно, нельзя не признать. — Мне сами по себе нравятся, — Кёнсу привычно крутит перстень. — Есть в них что-то такое. — Притягательное? — Категоричное. — А трупы? — Трупы это просто… — Кёнсу немного смущённо пожимает плечами, — мило. Они такие трогательные, беззащитные, никто не любит их делать, всё экономят. — Да вы романтик, — Чанёль улыбается. — Если только немного. Чанёль обаятельный, с ним легко разговаривать. Он неплохой парень, но Кёнсу от этого не легче. — М-м, как вкусно па… — Кёнсу оборачивается, как раз когда Бэкхён подхватывает упавшее полотенце и быстро обматывает его вокруг бёдер. — Я думал, ты в командировке ещё. — Ради меня можно было не прикрываться, — Чанёль закатывает глаза. — Я не ради тебя. Кёнсу, ты… — Мы уже познакомились, — Кёнсу вежливо улыбается. — Чанёль предложил мне кофе, я не стал отказываться. — Я думал, ты сам себе сваришь, — Бэкхён подходит и встаёт рядом. — Было бы странно, начни я хозяйничать в твоём доме, — Кёнсу отодвигает кружку. — Всё в порядке? — В полном. Я пойду, нужно доделать кое-что, за последние дни накопилось. — Оставайтесь, — подаёт голос Чанёль. — Еды на троих хватит. — Не стоит, — Чанёлю он улыбается столь же вежливо, разве что немного грустнее. — Не буду вам мешать. Кёнсу огибает Бэкхёна и идёт ко входной двери, Бэкхён следит, пока он обувается. Чанёль что-то спрашивает, но Бэкхён качает головой. — Я позвоню. Кёнсу не отвечает и выходит за дверь. Сорок минут пешком до своего дома по зимнему холоду, сорок минут, чтобы остыть и привести мысли в порядок. Кёнсу без куртки и шарфа, пробирает, но вполовину не так, как от осознания. Он шагает быстро, в голове пусто, мысли крутятся вокруг слов Чанёля. Значит, они вместе с университета. Ну что ж, объяснимо, Чанёль подходит ему куда больше Кёнсу. Стильный красивый обаятельный Чанёль, который знает Бэкхёна лучше всех и который ласково зовёт его «Бэкхённи». Не то что нелюдимый ворчун Кёнсу с рецидивирующей влюблённостью. Бэкхён яркий и общительный, его если и могло потянуть к Кёнсу, то только для контраста. Да, наверное, этим его Кёнсу и привлёк. Привлёк, заставил о себе думать, рассматривать как новую игрушку, но не остаться. Кёнсу, как обычно, развлечение, правда, теперь не на одну ночь, а на пару месяцев. Наверное, это можно считать повышением. Кёнсу доходит до дома, не особенно чувствуя пальцы, и сразу идёт под душ. Простыть в его планы не входит, даже если кажется, что сердце вот-вот остановится. Вода шумит и стекает по его телу, Кёнсу сжимает и разжимает кулаки, чтобы ускорить кровоток, и вспоминает, как всего-то пару дней назад они стояли тут вместе. Он думал, что знает, на что идёт. Что сможет справиться с этим ещё раз. Что готов к тому, что Бэкхён рано или поздно уйдёт, и ему придётся отпустить. Что Бэкхён с ним изменяет, даже в голову не пришло. Кёнсу понимает, что согрелся, когда смотрит на руки, не чувствует, но понимает. Растирается полотенцем, закрывает глаза и на несколько минут прячет в мягком ворсе лицо. Горло перехватывает, Кёнсу заставляет себя дышать. Ни к чему он не был готов, кого тут обманывать. Он понятия не имеет, как себя вести дальше. Есть не хочется, делать особенно нечего, Кёнсу бесцельно кружит по дому и спускается в мастерскую. Простая работа без особого смысла, что-нибудь, до чего руки не доходят обычно, на худой конец, уборка — ему нужно занять руки, чтобы и в голове навести порядок. Кёнсу даже не хочется спрашивать «Почему», ему нужно как-то жить дальше. И жить, зная, что надежды у него нет. Кёнсу не надеялся, честно, он думал, что живёт сегодняшним днём и за него благодарен. Он разбирает стол, наводит порядок на складе и садится за документы. Нужно переписать остатки, внести изменения на сайт, посмотреть как прошла их праздничная акция. Всё то, на что у Кёнсу теперь не хватает времени, потому что вечера заняты работой, не сделанной днём. Кёнсу запрещает себе думать о днях. Всё, хватит. Лучше о прибыли и выполненных заказах, и о том, что можно поискать второго продавца на полставки, месяца через три, если так и дальше пойдёт. Пускать кого-то в мастерскую Кёнсу не намерен. По итогам праздников отлично разошлась мелочёвка и тематические наборы. Сувениры всегда разбирали, а наборы стали приятным исключением. Кёнсу проверяет себестоимость, выходит, что даже со скидкой он всё ещё в плюсе. Пожалуй, стоит оставить, он любит делать несколько вещей в одном стиле. Если, конечно, в январе они так же хорошо пойдут. Кёнсу трёт уставшие глаза и снова надевает очки. Футляр он забыл у Бэкхёна, да, наверное, это и к лучшему. Хватит ему одного такого подарка. Надо было поумнеть с первого раза. Пора сделать перерыв на кофе. Кёнсу проверяет, что осталось на полках, пока греется машина, варит кружку и решает, что вторая не помешала бы. Эту выпьет и вернётся, он по густому горькому вкусу соскучился. Гудит телефон, поставленный на вибрацию. Кёнсу смотрит на экран и усмехается. — Слушаю. — Привет! — голос Бэкхёна жизнерадостный. Даже слишком жизнерадостный. — Всё в порядке? — Как обычно, — Кёнсу прижимает телефон плечом и ставит кружку на стол. — Прости, неожиданно получилось. Чанёль живёт на втором этаже и заходит иногда. Мы давно знакомы и живём вместе. Вернее рядом. Уже не в первой квартире… — Бэкхён, ты не обязан передо мной отчитываться, — перебивает Кёнсу. — Правда? — в голосе Бэкхёна отчётливо слышится облегчение. — Я подумал, мало ли что ты подумал. — Кёнсу усмехается и отпивает кофе. — Я заеду? — Как хочешь. — А ты хочешь? — Тебя правда интересует, что я хочу? — Ты какой-то странный, — Бэкхён некоторое время молчит. — У нас точно всё хорошо? — С утра ничего не изменилось. Кёнсу поворачивает кружку под нужным углом. Он сам не знает, почему голос такой спокойный и ровный. — Будешь ждать меня? — Приезжай, если хочешь, — повторяет Кёнсу. — Тогда до завтра? Кёнсу угукает в трубку и слушает гудки. Кладёт телефон и думает, что всё, в общем-то, логично. Чего он ждал? Не этого, признаётся Кёнсу. Он ждал не этого, хотя стоило бы. Кёнсу, не глядя, опускает руку. Смотрит перед собой, а потом швыряет кружку в стену.☠☠☠
Когда Кёнсу утром спускается в магазин, Чунмён уже там. Бессонная ночь написана у него на лице, нечего и думать, что она не заметит. Нужно было сразу придумать, чем отвлечь. Кёнсу рассказал бы ей, если бы это был кто-то другой, но это Бэкхён, а ей ещё с Бэкхёном работать. Кёнсу расскажет, потом, когда придумает правдоподобную версию. — Оппа, привет! — Чунмён вручает ему кофе без разговоров. — Тебе нужнее, чем мне, сразу видно. — Спасибо. — Видел мою новую мангу в рождественском сборнике? Отличный повод не обсуждать, почему они с Бэкхёном через пару дней разойдутся, спасибо, Чунмён. — Видел, — он вздыхает и поправляет кружево на её платье. В магазине пока никого нет, он своим мрачным видом никого не напугает. — Понравилось? Ну скажи, скажи, что понравилось! — Феерическая чушь, — Кёнсу трёт лоб. — Ты хоть где-нибудь, хоть раз в жизни видела такой сюжет? — В смысле?! — Чунмён подскакивает на своём табурете от возмущения. — Что значит чушь! — Они влюбились, разошлись, но хранили любовь и через десять лет встретились. Жалко, сахарно, неправдоподобно, и секс у них какой-то дурацкий. — Ну, знаешь… — Чунмён дуется. — Знаю. Никто не будет любить десять лет, надеясь неизвестно на что, люди проще устроены. Пострадают полгода, ну год, забудут и пойдут с другим трахаться. А могут и не ждать, знаешь ли. Мы не в дораме. — Неправда. — Правда. — Неправда! — Чунмён хлопает рукой по стойке для убедительности. — Ты сам рассказывал, что Бэкхёна с третьего курса любишь, вы разошлись, а теперь снова вместе! — Я слишком много тебе рассказываю, — качает головой Кёнсу. — Доброе утро. Выражение лица Бэкхёна слишком сложное, чтобы его определить. Чунмён ойкает виновато. — Бэкхён-оппа? Ты не знал? — она поворачивается к Кёнсу. — Прости-прости-прости, я не хотела! — Да всё в порядке. — Кёнсу, честно говоря, переживает больше за неё, Чунмён не любит причинять боль близким. — Он не помнит, что мы тогда переспали.☠☠☠