Я люблю тебя навсегда

«Мы будем счастливы. Я буду просыпаться по ночам и босиком бегать на кухню тебе за вкусняшками. Буду будить тебя, покусывая за ухо, а ты кричать и бить меня подушкой. Соседи будут просыпаться от наших криков и смеха, а мы будем отчаянно любить друг друга», — шепчет он, словно мантру, но сказать громче эти слова не решается, ведь так хочет сказать о своей любви, но боится.       Возможно, он трус, а возможно, просто не хочет разрушить все, что связывало и связывает их двоих. Антона и Арсения, двух парней на «А», встретивших друг друга случайно, но эта встреча перевернула жизнь каждого на сто восемьдесят градусов. С появлением высокого зеленоглазого парня жизнь заиграла новыми красками: каждый день как приключение, каждая встреча словно подарок судьбы. Только признаться в своей любви Арсений не в силах — когда сердце выпрыгивает из груди, когда хочется взять за руку, обнять, прильнуть к плечу, смотреть, как разводят мосты, жить вместе, но на деле он лишь улыбается, слегка приобнимает за плечи, и они идут гулять по ночному Питеру, а несказанные слова так и остаются несказанными. Им вдвоем хорошо, а это, кажется, самое главное.       А Антон — он словно чувствует его, чувствует, но не торопит, улыбается, курит, слегка прищурившись. Порой они подолгу смотрят друг другу в глаза, но после их отводят в сторону, переводя разговор на другую тему. Арсений не знал, любит ли его светловолосый парень, а спросить… спросить не решался. И признаться не решался, хотя порой хотелось рассказать обо всем, и будь что будет.       Они знакомы всего месяц, а он уже не представляет своей жизни без этих зеленых глаз, без этой улыбки, без него — такого высокого, ставшего безумно родным.       Очередной вечер субботы, когда на Питер опустилась мгла, зажглись фонари, мелко накрапывал дождик, и двое мужчин бок о бок шли по тротуару, абсолютно не замечая превратностей погоды. Сегодня особенная ночь, Арсений долго готовился к ней, повторяя, словно мантру, заветные слова. Сегодня он во всем признается, он решил, а потом… хоть в Неву с камнем на шее.       Не всегда молчание означает, что нечего сказать. Часто наоборот: так много есть что сказать, что не знаешь с чего и начать. Потому и молчишь.       Но молчание больше невыносимо. — Шаст, — его голос дрожит, и мужчина замирает на месте. — Шаст… я хотел… — Что? — Антон поднимает глаза, и Арсений до боли кусает губу. — Антон, я… — Арс, ты позвал меня гулять, но что-то я не вижу веселья. Ты молчишь уже минут десять. Что-то случилось? — перебивает его светловолосый парень, и Арсений качает головой.  — Подожди… случилось. Я просто… — Догони меня! — Антон, улыбаясь, хлопает его по плечу и делает несколько шагов назад. — Что? — Арсений выдыхает, с удивлением разглядывая высокую фигуру в темно-синем пальто и шарфе, который сам же ему и подарил. — Антош, подожди, я хотел… — Догони меня, и потом говори все, что хочешь, — Антон подается вперед, и от его шепота по всему телу бегут мурашки. — Ну же! Чего ты? — Ты серьезно? — Вон, до того перекрестка, — взмахнул рукой Антон и внезапно припустил с места. — Ну, погоди! Сейчас я тебя!.. — Арсений, смеясь, кинулся вдогонку за светловолосым парнем. Возможно, со стороны это выглядело по-идиотски, но в душе внезапно стало легче. — Шаст, эй! — Чего? — Антон на мгновение обернулся, но скорости не убивал, стремительно приближаясь к перекрестку. — Если я тебя догоню, то поцелую, слышишь? — доносится сбивчивое на всю улицу и, кажется, на весь город и целую вселенную. Антон, оборачиваясь, тормозит на половине дороги.  — Что?.. — Шаст, я… — Арсений переходит на быстрый шаг, сердце выпрыгивает из груди. Еще несколько метров, ударов сердца, минут… — Антон, я тебе сказать хотел, давно хотел, ты…       Нарастающий шум врезается в голову. Словно в замедленной съёмке, Арсений оборачивается направо — свет ослепляет мгновенно. Антон шарахается в сторону, и в этот момент с диким ревом мимо проносится мотоциклист, а новый сноп фар словно ниоткуда ослепляет худощавую фигуру. Визг тормозов и отчаянный звук клаксона, кажется, навсегда врезаются в мозг. — Шаст! — он кричит так отчаянно, так громко, что где-то вдали слышится, как взвыли собаки.       Дышать становится нечем, и грудную клетку сдавливает, словно в тиски. Тишина оглушает, и он зажимает рот рукой, пытаясь не кричать.       Темное пальто лежит на дороге бесформенной массой, вокруг собираются люди. Кто-то вызывает скорую, милицию, кто-то оттаскивает тихо подвывающего мужчину от лежащего тела, сует ему под нос нашатырь, а он словно ничего не замечает, кроме худого запястья с множеством браслетов, выглядывающего из-под пальто, а на пальцах еще чувствуется тепло безжизненной руки и кровь.       Он не помнил, что было дальше. Несколько дней прошли словно в тумане: друзья, знакомые и обитый красным бархатом закрытый гроб.       Арсений оглядывается по сторонам, вдыхает носом и медленно оседает на свежую землю. Множество цветов, венков, а с фотографии на него смотрит навсегда застывший лукавый взгляд зеленых глаз.       Он не успел сказать ему то, что хотел, а когда решился — было уже слишком поздно. — Я люблю тебя. Я столько хотел тебе сказать и не успел. Я так виноват, я так виноват перед тобой… — шепчет мужчина, стирая тыльной стороной ладони подступившие слезы. — Я так тебя люблю, любил и буду любить. Прости, что молчал.       На его плечо ложится чья-то рука, и Арсений, вздрагивая, оборачивается. Рядом лучший друг Сергей Матвиенко, и Попов ему за это благодарен. — Серег, я так виноват перед ним. Я же хотел ему сказать, что люблю, я даже не знал, что он чувствует ко мне. Не успел, Серег… — Ты не виноват. Это пьяный вусмерть водитель «Ауди», Арс, ты слышишь? — Я был с ним. Я мог оттолкнуть его, но не успел. Зачем я вытащил его гулять в дождь? Могли остаться дома… Какая к чертям разница, где по морде получать? — Арсений замолкает, до боли закусывая губу, и в этой тишине слова Сергея звучат как удар молотка по листу железа. — Он любил тебя. — Что? — Попов выдыхает, медленно оборачивается на товарища. — Он любил тебя, но не решался сказать, боялся. Он позвонил мне в пятницу ночью. Кажется, был пьян и все рассказал. Просил о нашем разговоре тебе не говорить. Он любил тебя, Арс.       Темноволосый мужчина прикрывает глаза, и по его щеке медленно катится слеза. Он сжимает в руке темный вязаный шарф, нагибается, касаясь губами портрета с изображением светловолосого парня, шепчет:  — Я люблю тебя.       А с неба медленно падает снег и тут же тает, касаясь темных волос мужчины, сидящего у свежего надгробья с множеством венков. Ему столько нужно еще сказать, столько нужно сказать…  — Я люблю тебя… навсегда…

Говорите о любви любимым — Им ведь очень важно это знать. Говорите о любви любимым, Если ваших глаз им не понять. Говорите о любви любимым, Ну зачем любовь от них скрывать?! Говорите о любви любимым, Пока есть кому о ней сказать!