Тепло

Тем временем ни о чём не подозревающий Папирус как раз заканчивал обход ловушек в лесу и возвращался в родной городок с пустыми руками. К его огромному сожалению ни один человек не соблазнился разгадыванием пазлов и не посягнул на тарелку спагетти, что за несколько часов на морозе успела покрыться ледяной корочкой и намертво прилипнуть к столу. Это немного подпортило настроение скелету, но не настолько, чтобы сразу отчаиваться. Папирус в принципе воспринимал любую неудачу с присущим ему позитивом, сосредотачиваясь лишь на положительных моментах. Пусть он и не смог обнаружить человека, зато ему повстречался Гифтрот с горячими новостями. У него-то Папирус и выяснил, что в Сноудине произошло нечто ужасное. Но вот что именно, он так и не узнал: Гифтрот и в спокойном состоянии не очень-то шёл на контакт, а после короткого общения со сверхэнергичным скелетом и вовсе позабыл куда направлялся и почему был напуган. Папирус от него ничего не добился, кроме заверений, что вроде бы никто в городе не пострадал. И скорее всего Санс в этом почти не замешан. Последнее утверждение и вовсе прозвучало слишком фантастично, чтобы оказаться правдой. Потому-то Папирус и поспешил в Сноудин, дабы лично убедиться в том, что никакой каламбурщик не успел влезть в неприятности по самую шею. Город встретил Папируса суетой и шумом, что было не совсем характерно для сонного захолустья, в котором обычно годами не происходило ничего интересного. Толпа, занявшая выжидательную позицию на главной улице, разрослась до неприличных размеров и забурлила невообразимыми слухами. Папирус постарался в ней раствориться, но не сказать, что это дело оказалось успешным. Судя по всему, тут собралось всё население Сноудина, исключая Гифтрота, насытившегося чужой компанией на неделю вперёд и отбывшего в неизвестном направлении восстанавливать потрепанную психику. Псов и Санса тоже не было поблизости, но это ещё ничего не значило. Скорее всего, они уже находились в самой гуще событий: гвардейцы по долгу службы, а каламбурщик из-за своей почти мистической вездесущности, которая почему-то проявлялась лишь в исключительных случаях. Именно в таких рассуждениях Папирус медленно, но верно прокладывал себе путь сквозь толпу, стараясь не слишком работать локтями, чтобы никого случайно не задавить. Впрочем, ему и так беспрекословно уступали дорогу. Папирус как маяк возвышался над основной массой монстров за счёт своего немалого роста и громогласности. Вот и сейчас голос скелета разрезал шумовой фон на части так, что осталась только его реплика и вопрос, заданный миру в целом: — Что здесь происходит?! Мышка в шарфе, сумевшая не попасть под эту звуковую волну, предпочла ответить первой, чтобы Папирусу не пришлось переспрашивать и повышать тон: — Что-то случилось, — пожала она плечами и в качестве самозащиты прикрыла руками уши. — Говорят, что Гриллби закрывается. А может, не закрывается. Только недавно из бара выходил Догго. Он позвал нескольких монстров внутрь, но толком не объяснил зачем. Мы тут уже почти полчаса торчим. И ничего хорошего не ждем. — А у меня есть версия, что в городе просто готовят сюрприз, — поделился своим предположением Накарат. — Вроде грядёт какая-то круглая дата то ли основания Сноудина, то ли его наречения… Было бы здорово, если бы вся эта кутерьма оказалась всего лишь розыгрышем для привлечения внимания! Ну, чтобы побольше народу стеклось на улицу! — Вряд ли из-за праздника кто-нибудь стал бы разводить панику, — выразил сомнение Папирус, припоминая, что ему ранее рассказал Гифтрот. — Кто-то должен выяснить всё лично, чтобы подтвердить или опровергнуть слухи! Но не беспокойтесь! Великий Папирус снова спасёт положение! Нье-хе-хе! Ответом на такое громкое заявление послужили слабые аплодисменты со стороны собравшихся зрителей, которым уже несколько поднадоело торчать на морозе и лицезреть закрытую дверь. Определенно ещё один доброволец в расследовании тайны Гриллби никому бы не помешал. Все знали Папируса и его способность добиваться своего, поэтому никто не сомневался в том, что «особое задание» ему по плечу. Впрочем, несколько напутственных слов всё-таки прозвучало. Вокруг раздались одобрительные шепотки и отдельные возгласы, потонувшие в общем гуле голосов. — Будь осторожен! — пискнула Мышка, пропуская вперед новоиспеченного сыщика. — Оставайся позитивным, — подбодрил его Накарат. Папирус переступил порог бара, гордо выпятив грудь, но как только дверь за ним захлопнулась, он перестал изображать из себя великого героя, отправившегося на смертельный подвиг. В его образе больше не было налёта напускной бравады и наивности, лишь подходящая ситуации деловитость и сосредоточенность на миссии. Он внимательно осмотрелся, но не найдя ничего интересного в обстановке обеденного зала, направился в сторону «пожарной лестницы». Там Папирус услышал равномерные стуки и голоса, которые доносились откуда-то сверху. Видимо, монстры, вызвавшие волнения в городе, зачем-то собрались на втором этаже. Не иначе, чтобы сговориться о чём-нибудь грандиозном! Папирус решил подняться на мансарду и разведать, что именно скрывают стражники от простого народа Сноудина. Он осторожно преодолел пару ступенек и прислушался. Его старания окупились с лихвой. Ему удалось различить отдельные фразы из очень странного разговора: — Нет, ты опять всё делаешь неправильно! Куда ты его суёшь? Сколько раз я тебе повторяла, что в этом деле разбираюсь лучше! Дай сюда! Я сама! — надрывалась Догаресса, кого-то яростно отчитывая. А этот кто-то лишь неразборчиво ворчал и обиженно подвывал на одной ноте. В то же самое время другой голос, очень похожий на басовитый говорок Санса, нравоучительно вещал: — Ну что? Ты уже ощущаешь в себе жар? Хоть немного? Или мне тебя расшевелить? А вот так? Возьми это. Эй! Хватит смотреть на меня такими глазами. Это ведь для твоего же блага. Я серьезно. Наверное. Раздалось гулкое дребезжание и грохот, будто рухнула, по меньшей мере, кровать. Далее Папирус действовал чисто на инстинктах, как настоящий слуга закона. У него был небольшой опыт в сфере боя, но, тем не менее, он постарался оправдать часы, потраченные на тренировки с Андайн и чтение книг. Из них-то Папирус и почерпнул информацию о работе полиции, а также об эффектном появлении главного героя на сцене. В несколько гигантских прыжков он достиг второго этажа и одним махом ворвался в комнату. — Никому не двигаться! — объявил храбрый скелет, хлопнув дверью с такой силой, что чуть не вышиб косяк. На Папируса воззрились, застыв в весьма живописных позах, все присутствующие монстры. Малый Пёс, эффектно растянувшись на полу рядом с перевернутым ведром, из позиции лежа приподнял над головой лапы, тем самым выражая полную капитуляцию и желание сдаться. Догоресса уронила на своего мужа плед, что секунду назад пыталась закрепить на окне вместо занавески. Ледяной Волк опасно балансировал на стремянке, которую кое-как придерживал Догго, от неожиданности поперхнувшийся курительной костью. Библиотекарь на пару с хозяйкой гостиницы быстро собирали в мешочек какие-то подозрительные пакетики с травками и бинты, что успели разложить на разобранной постели. Гриллби, до сих пор сидевший в камине, устало закрыл лицо руками, будто стараясь отгородиться от безобразия, происходящего в его доме. — Привет, бро. Ты как всегда вовремя, — возвестил жутко довольный Санс, дружелюбно помахав остолбеневшему Папирусу кочергой. Похоже, он был единственным, кого вдоволь повеселила эта нелепая ситуация. — А мы тут реконструкцией балуемся. У тебя что как? Папирус медленно повернулся кругом, внимательно оглядывая небольшое помещение и монстров, замерших словно статуи. Потом завертелся волчком, пытаясь уследить за всеми ними одновременно. При этом он двигался механически, почти не отрывая ног от пола, словно заводная игрушка. Папирус повернулся один раз, второй, третий… Да так бы и «уехал» из комнаты, если бы его мозг в нужный момент не запротестовал и не потребовал ответа. — Что здесь происходит?! — уже второй раз за день возопил Папирус во всеуслышание. — Остынь, бро. Не кипятись. Тут и так переизбыток горячих парней на квадратный метр, — словоохотливо заметил Санс, указывая свободной рукой на почему-то поникшего Гриллби. — Если вкратце, то у нас тут случилась малюсенькая катастрофа. Только я слишком ленив, чтобы хоть как-то на это реагировать. — Я заметил, — добродушно проворчал Папирус, помогая подняться Малому Псу из лужи. — А точнее сказать не можешь? Кстати, ты здесь вообще что делаешь? Опять увиливаешь от работы?! Шутник лишь невозмутимо пожал плечами, продемонстрировав при этом самую невинную улыбку из возможных, чем ещё больше подогрел подозрения своего брата.  — Он доброволец, — коротко рыкнул Догго, сумев наконец выплюнуть кость и откашляться. — Неужели? В чём именно? В ничегонеделании? — усомнился Папирус, поднимая с пола мокрую тряпку и свирепо выжимая воду в подставленное ведро. Он делал это почти на автомате, совершенно не задумываясь о том, насколько решительно и зловеще выглядит со стороны, но его чистоплотность пересилила любопытство, а желание помочь — обиду. — У меня очень важная функция, — серьезным тоном сообщил Санс, наблюдая за тем, как окружающие его монстры постепенно возвращаются к своим делам и стараются устранить разрастающийся потоп. — Я здесь исключительно для красоты. Возникла напряженная пауза, будто все разом забыли как дышать. Догаресса вдруг неожиданно взвизгнула от смеха. Догами ошалело уставился на неё, а потом в голос расхохотался, держась за бока. Атмосфера стала постепенно разряжаться. Монстры немного расслабились и заулыбались друг другу. После встряски им была жизненно необходима эта реприза, наполненная легкими репликами и непринужденным скелетным юмором. Вот только Папирус остался недоволен поведением своего брата: — Санс! Ты не хочешь мне ничего объяснить? — сурово осведомился он. — Нет, бро. Пусть кто-нибудь другой это делает. Моя работа здесь закончена, — важно объявил Санс, вставая со стула и откланиваясь своим немногочисленным «зрителям». — Но ты же ничего не сделал! — возмутился Папирус и с тряпкой наперевес направился к брату, с явным намерением провести с ним воспитательную беседу на тему неуместных шуток. Но Санс сделал несколько шагов в сторону, театральным движением распахнул дверь и скрылся за нею… в платяном шкафу. Папирус опоздал на какую-то долю секунды. К тому моменту, как он заглянул в шкаф, внутри уже никого не было. Санс бесследно пропал. Папирус оглядел костюмы Гриллби, простучал стены гардероба, но так и не нашёл волшебную страну, в которой вечно «терялся» его дорогой братец. — Ненавижу, когда он так делает, — жалобно прокомментировал это исчезновение Папирус и вздохнул. — Кто-нибудь мне скажет, почему здесь погром? И что Гриллби забыл в камине? — Произошёл несчастный случай. Гриллби очутился в таком положении по стечению обстоятельств, — коротко ввела его в курс дела хозяйка гостиницы, а затем виновато добавила. — К сожалению, мои познания в медицине оказались здесь совершенно бесполезны. Для элементалей не подходят обычные лекарства из аптечки. Мы проверяли. Они просто сгорают в огне. — Но его пламя от этого не приходит в норму, — перехватила инициативу библиотекарь. — Пока мы ничего не можем сделать для нашего общего друга… — То есть как это — ничего?! Да что с вами такое?! Вы себя слышите? — перебил её Папирус, пораженный до глубины души безнадежностью попыток спасти Гриллби, который, кстати, слушал их беседу с отсутствующим выражением лица. — Мы должны бороться за него всеми силами! Разве нет?! — Мы пытаемся, — устало ответила библиотекарь и взяла тряпку, начиная убираться в комнате вместе с Малым Псом. — Как раз этим и занимаемся. Технически мы можем создать благоприятные условия для восстановления сил огненного элементаля, ведь ему должно помочь тепло. Но здесь слишком сыро и холодно. А перенести Гриллби в другую комнату, пока идёт ремонт, у нас не получится… — Почему? Почему нет? — не унимался скелет, решив выпытать всю правду до конца. Библиотекарь многозначительно промолчала, а хозяйка гостиницы продемонстрировала свои руки, наскоро перевязанные бинтом. Складывалось впечатление, что давать пояснения к случившемуся ей не очень хотелось, но иного выхода у неё просто не было. — Магия Гриллби почти на нуле, — тихо, почти шёпотом проговорила она. — Поэтому, когда я попробовала до него дотронуться, сработал его защитный механизм. Он вспыхнул и обжёг меня. Не специально конечно, но вряд ли что-то изменится, если кто-то другой попытается вывести его из камина. Гриллби смущённо отвернулся. Его плечи опустились, а спина ссутулилась. Поза огненного элементаля теперь выражала почти болезненное чувство вины. Он явно не хотел, чтобы из-за него кто-нибудь пострадал и тем более обжёгся, поэтому и отодвинулся подальше к стене, чтобы ни в коем случае никому не навредить. Даже без слов было понятно, насколько ему сложно давался контроль над собственным огнём. Его пламя слабо подрагивало, еле теплилось, но всё равно могло сыграть дурную шутку с монстром, пожелавшим к нему прикоснуться. Папирус забегал по комнате, хватаясь за всё сразу и не зная, как по-другому ускорить ремонт окна и крыши. Он мешался под ногами у собачащихся стражников, громко подбадривал Ледяного Волка и носился из угла в угол, стараясь сплотить окружающих монстров перед лицом общей проблемы. Папирус желал всё исправить. Ему хотелось помочь Гриллби и остальным, но он даже близко не представлял, каким образом может это сделать. А потом на него снизошло настоящее озарение. Ответ оказался таким простым и логичным, что скелет даже хлопнул себя по лбу и воскликнул: — Нашёл! — Что нашёл? — тут же осведомился Догго, нервно раскуривая очередную кость. — Выход! — пояснил Папирус, вытянув перед собой ладони и показывая ярко-красные рукавички, которые были настолько плотными, что выдерживали не только суровые морозы Сноудина, но высокие температуры на кухне. Начинающий кулинар не раз проверял их теплоизоляцию во время готовки очередных спагетти и поэтому даже не сомневался в том, что сможет вытащить огненного элементаля из камина как горшочек из печки. Вот только воодушевление скелета никто особенно не разделял. — Огненная магия — вещь непредсказуемая, — напомнила ему библиотекарь, скорбно покачав головой. — Обычных предосторожностей тут будет явно недостаточно. — Ну и что с того? — в свою очередь вскинулся скелет. — Великий Папирус всё выдержит и сможет! Он могуч, но не горюч! И состоит из противопригарных костей! — Ты хотел сказать — «противоугарных»? — уточнила Догаресса, наконец завершив размещение занавески в стратегическом верном положении. — Возможно, — серьезно подтвердил Папирус. — «Угорать» — функция моего брата, а не моя. — Окей, будем ждать костей… — мечтательно и немного запоздало повторил Догами, за что получил ласковый толчок от супруги, тактично намекающей ему на правила приличия. Пёс сглотнул слюну, вильнул хвостом и смущённо признался: — То есть будем ждать новостей. Простите, из-за всех этих стрессов я здорово проголодался. Скелет наградил всю собачью ватагу долгим подозрительным взглядом, а потом продолжил своё мотивирующее выступление с того места, откуда его прервали: — Никто не должен забывать, зачем мы здесь собрались. Мы тут ради Гриллби! Лично я всегда был против вредной пищи, подаваемой в баре… — на Папируса со всех сторон обрушились громкие обвинения в дурном вкусе, однако он ни на секунду не прекратил вещать и не сбился с мысли: — Но даже мне «У Гриллби» нравится! Потому что это место — душа Сноудина. А сам Гриллби — часть нашей большой семьи! И мы не должны от него отворачиваться, даже если он в какой-то мере представляет угрозу — для себя и других. У всех бывают плохие дни, но это ещё не повод оставлять монстра наедине с проблемами! Нам надо просто вытащить его из затруднительного положения. Всем вместе! И Великий Папирус не боится обжечься ради этого! Никто не успел даже среагировать. Все настолько заслушались и прониклись пламенной речью скелета, что упустили момент, когда его ещё можно было остановить. Он шагнул вперёд и протянул руки к огненному элементалю, чтобы помочь ему подняться на ноги. Гриллби отпрянул от предложенной ладони, как от долговой расписки Санса, но всё же не смог от неё полностью увернуться. Защитная реакция на касание произошла незамедлительно. Сверкнула обжигающая вспышка — короткая и яркая, как выстрел. Однако Папирус никуда не исчез, не рассыпался прахом, а замер на месте — слегка опалённый, но вполне довольный собой. Он крепко держал Гриллби за плечи и не отпускал, став для него той опорой, которой раньше так не хватало.