Тепло

У стражников не было особого выбора, ведь отказаться от миссии означало опозориться перед начальством в лице Андайн, спорить с которой было просто невозможно. После короткой перебранки гвардейцы оставили Большого Пса на улице (охранять местное население от белок) и дружной гурьбой двинулись навстречу неизвестности. Санс чуть посторонился, пропустив внутрь здания шумную ватагу собак, а потом плотно закрыл за ними дверь, отгородив их от взволнованной толпы. Стражникам сразу стало как-то не по себе: они будто бы попали в совершенно другой — «изнаночный» мир. В баре было подозрительно тихо, темно и непривычно холодно. Догаресса нащупала выключатель. Тут же зажглись светильники на стенах, но как-то тускло, недостаточно ярко для того, чтобы разогнать неверные тени, разбавить сумрак в углах. А ведь здесь обычно царила весёлая суматоха и толкотня даже в ранний час. Воздух в этом доме всегда был напоён ароматом свежеиспеченного хлеба и жареного мяса, насыщен бесконечными разговорами гостей и их жаркими, но безобидными спорами. Эхо вчерашнего дня давно рассеялось, вымарав прежнюю уютную атмосферу, оставив «выскобленную» оболочку дома без обаяния его владельца. Теперь же складывалось впечатление, будто бар пустовал как минимум месяц. И дело было даже не в том, что на стойке скопился тонкий слой пыли, а посуду со вчерашнего вечера так никто и не убрал. Скорее само отсутствие огненного элементаля заставляло обращать внимание на ничего незначащие, но неприятные мелочи, появившиеся в обстановке, типа неизвестно откуда взявшегося сквозняка и тяжелого запаха сырости. Казалось, что даже деревянные перекрытия стали темнее от невидимой глазу влаги. И это само по себе настораживало. Впрочем, гвардейцев больше заинтересовало то, что лестница, условно называемая «пожарной», была теперь свободна для прохода, а в следующем дверном проёме почудилось то ли движение, то ли свечение. Псы, ведомые природным чутьём, последовали туда, громыхая оружием и доспехами, а функцию «хвоста» процессии с достоинством выполнил Санс. Следующей комнатой оказалась кухня, занимавшая, судя по всему, большую часть дома. С первого взгляда становилось ясно, что именно здесь находилось «сердце» паба. Тут творилось то самое волшебство, ради которого со всего Сноудина сюда стекались посетители. Основное пространство кухни занимали столы и многочисленные шкафы со стеклянными дверцами, за которыми шеренгами стояли различного вида баночки и сосуды с пряностями. Почтенный холодильник обосновался в дальнем углу и скромно гудел, стараясь не привлекать к себе внимания. Фарфоровая посуда занимала особую позицию на специальной сушилке, а кастрюли и чайники оккупировали все горизонтальные поверхности столешниц, располагаясь в строгом порядке по размеру. И каждый предмет в этом обособленном мирке имел своё определенное место — даже полотенца висели так, будто их положение вымерялось по линейке в соответствии с контролем качества. Вот только тут не нашлось ни одной газовой или электрической плиты — ничего из того, что могло бы вызвать огонь для приготовления пищи. Но само пламя здесь присутствовало — в виде маленьких рыжих огоньков, лизавших закопченную сковородку, стоявшую чуть в стороне от остальной посуды на каменной доске. И не было ничего странного в том, что огонь горел сам по себе без присмотра хозяина, возникая будто бы прямо из воздуха. Бытовая магия давно применялась в повседневной жизни монстров, поэтому не возникало вопросов, почему элементаль не нуждался в настоящем гриле. Гораздо больше сбивало с толку то, что и без того слабое пламя с каждой секундой становилось всё меньше, будто кто-то невидимый стремился его задуть. Крохотные язычки огня слегка трепетали и подрагивали, готовясь вот-вот погаснуть, а это было не очень хорошим знаком для того, чьими силами они поддерживались. — Гриллби? Ты здесь? Отзовись! Хватит распалять наше воображение! — не выдержал Санс, переполошив тем самым и без того нервную стаю. Догго с перепугу наступил на лапу Догами, отчего тот с воплем повалился на свою жену. Малый Пёс, которого ни каким образом не касалась эта «весёлая куча-мала», с угрюмым видом попытался взять след бармена, обнюхав фартук, брошенный на кухонном стуле. И это ему удалось. Спустя пару минут и несколько ругательств, гвардейцы уже поднималась по лестнице, которую они проходили ранее. На площадке второго этажа их встретил тяжелый запах мокрого дерева. Дверь в спальню Гриллби оказалась открыта. Когда разношёрстная компания ввалилась в комнату, сразу обнаружилась проблема — на полу, будто мины, собрались огромные лужи талой воды. И первое, что бросилось в глаза вошедшим — насколько данное место отличается от того, что они видели внизу. Так выяснилось, что Гриллби ютился на мансарде — под самой крышей. И это было скромное во всех смыслах помещение, в котором умещалась кровать, платяной шкаф, единственный стул и огромный камин. Судя по всему, хозяин дома приходил сюда лишь для того, чтобы переночевать — личных вещей тут было не так уж и много. И что удивительно, здесь оказалось сравнительно светло. Вот только свет этот был прерывистым, как сердцебиение умирающего, и шёл он со стороны камина, куда уже подбирались холодные ручейки воды, натёкшие из разбитого окна и прохудившейся крыши. Не так давно прошёл сильный снегопад с ветром, поэтому-то старый дом не выдержал и буквально дал течь. Но пугало совсем не это, а то, что тем самым гаснущим «светильником» оказался Гриллби, загнанный в угол камина враждебной для него стихией. Огненный элементаль неподвижно сидел на куче пепла, привалившись к чугунной решётке спиной и свесив голову. Весь его вид говорил о том, что ему срочно нужна помощь. Цвет пламени Гриллби стал тёмно-красным, почти бордовым, хотя обычно он был ярко-оранжевым. Теперь же его естественный огонь скорее тлел, чем горел, и это было ужаснее всего. Ведь температура в комнате с каждой секундой опускалась всё ниже, а Гриллби больше не мог поддерживать свой внутренний жар самостоятельно. Только не здесь и не сейчас, когда влажность и ветер с улицы сделали своё дело, превратив помещение в настоящий морозильник. Даже псы, не отличавшиеся особым интеллектом и прозорливостью, поняли, что надо что-то делать и как можно скорее. Но выбор конкретных действий для спасения бармена вызывал затруднения, ведь изначально у стражников не имелось никакого плана. Они привыкли выполнять приказы начальницы, но, к сожалению, самой Андайн не оказалось в Сноудине, поэтому некому было гаркнуть и сказать, чем им заниматься в первую очередь. Догго героически попытался сосредоточить взгляд на неподвижном теле Гриллби, Малый Пёс предпринял попытку завыть на разбитое окно в знак траура, а Догами с Догарессой зачем-то ринулись его успокаивать. И эта небольшая заминка могла бы с легкостью перерасти в настоящую панику, если бы Санс вовремя не дал команду «Служить!», которую гвардейцы дружно проигнорировали, но как бы приняли к сведению. Постепенно до них стало доходить, что отверстие в крыше, вода и сквозняк странным образом взаимосвязаны и как-то поспособствовали плачевному состоянию огненного элементаля. И это открытие привело их к определённым выводам: дыры следовало чем-то закрыть, а лучше заделать. Не сговариваясь, Догами и Догаресса стали стаскивать с постели плед, чтобы им хоть как-то занавесить развороченное окно и тем самым устранить сквозняк. Малый Пёс отправился на поиски ведра с тряпкой, а Догго вызвался поговорить с местными жителями, оставшимися караулить на улице и ожидавшими от гвардейцев новостей. Все были обеспокоены судьбой Гриллби и занимались делом, призванным облегчить ему участь. А Санс, о котором уже успели подзабыть, спокойно пододвинул к камину стул, взял из специального держателя меха для растопки, набрал в них побольше воздуха и направил на едва тёплые угли. Сначала ничего не происходило, но спустя минуту или две они начали постепенно разгораться и пускать мелкие искры. Санс с серьёзным видом вывернул карманы и без зазрения совести высыпал в камин ворох счетов, что с завидным постоянством ему присылали налоговые службы. Сухая бумага разом вспыхнула, немного разогнав мерзкую сырость, витавшую в воздухе, а элементаль, словно почуяв ускользающее тепло, вдруг пошевелился и с трудом поднял голову. Это ему удалось сделать в несколько приемов. Сначала он лишь слегка покачнулся, а потом вдруг поддался всем телом вперёд, но не упал, успев вцепиться руками в печную заслонку. Гриллби вёл себя странно, да и выглядел, мягко говоря, нездорово. Такое впечатление создавалось не только из-за изменившегося цвета пламени, но и из-за того, как именно держался сам элементаль. Выправка, которой мог бы гордиться любой военный, теперь отошла в прошлое, а обычно безукоризненный костюм бармена был помят и измазан в саже. Очки же, как элемент привычного образа, и вовсе отсутствовали. Гриллби беззащитно сощурился, стараясь без помощи линз разглядеть того, кто теперь гордо исполнял роль его «личной сиделки». Санс добродушно помахал ему рукой и возвестил: — О, привет, Гриллби! Ты уже очнулся? Я рад, что мне не пришлось использовать ещё и кочергу, чтобы привести тебя в чувство. А то это могло бы показаться невежливым. Не каждый же день тебя кто-то тыкает палкой, чтобы понять — чадишь или нет. Гриллби помотал головой, будто тщетно пытаясь сбросить морок, а потом уставился на двух стражников, старательно затыкающих несчастное окно одеялом. Подобное могло привидится лишь в страшном сне. Командная работа супружеской чете удавалась с легкостью, но не объединение сил на творческом поприще, где упор шёл на эстетический вкус, который у них слишком различался. И в данный момент Догаресса доступно объясняла Догами, что он делает не так и почему. Дискуссия как раз достигла апогея и касалась расположения цветочного принта, который почему-то никак не хотел становится в середине проёма. Поэтому-то оба гвардейца и не обратили внимание на то, что бармен уже очнулся и пребывает в легком культурном шоке от того, сколько в доме собралось непрошеных гостей. Впрочем, теперь в его комнате не было такого сквозняка как раньше — псы отлично выполняли функцию живой ширмы, только вот от них шуму получалось гораздо больше, чем от обыкновенной занавески. — Так как ты тут очутился? В смысле, нет ничего удивительного в том, что пылкого парня тянет туда, где погорячее, но камин… Это даже для меня чересчур. Может, расскажешь старому приятелю, как ты оказался в таком незавидном положении? — продолжал допытываться Санс, словно не замечая, творившегося вокруг беспредела. Гриллби сипло кашлянул. В воздух поднялось маленькое облачко дыма, а к общей атмосфере сырости добавился ещё и запах гари. Когда элементаль заговорил, собаки мигом прекратили свои бессмысленные препирательства и обратились в слух. Редко когда бармен подавал голос, но ещё реже он что-то рассказывал. В основном его реплики были короткими, обрывистыми, недосказанными, но достаточными для того, чтобы вести дело. Не более того. Чаще Гриллби обходился кивками и жестами, но тут уже было не отмолчаться. Ведь ситуация требовала развернутых разъяснений. — Я оступился и упал, — прошуршал Гриллби голосом, похожим на шелест пламени. Где-то на минуту воцарилась тишина, наполненная благоговейным ожиданием. Но, судя по всему, продолжения этого многообещающего откровения не предвиделось и в следующем столетии. — И всё? — не выдержал и вмешался Догами, уже потерпевший полное фиаско в борьбе за право обладания одеялом, и потому не настроенный на долгие увиливания от темы. — Нет, я ещё ударился головой, — добавил бармен и попытался встать, но вновь покачнулся и вернулся в своё исходное положение, махнув кинувшимся на помощь монстрам. — Меня сейчас не стоит трогать. Это может быть опасно. — Так в чём же дело? — деловито осведомился Санс, сложив руки на своём метафорическом животе. А тем временем в крохотной комнатке вновь прибавилось народу. Малый Пёс вернулся с ведром и тряпками, Догго привёл подмогу в виде относительно разбирающейся в медицине библиотекаря и хозяйки гостиницы, которой не раз приходилось заниматься здоровьем своих и чужих детей, и разнорабочего — Ледяного Волка с инструментами и стопкой досок для ремонта крыши. Гриллби как-то беззащитно сжался, будто пригвожденный испытующими взглядами монстров. Вся его поза говорила о том, что ему хотелось бы оказаться где-нибудь подальше отсюда и, желательно, в параллельной вселенной. Было видно, как он борется с собой и какими-то своими внутренними убеждениями, которые требовали от него послушания. А потом вдруг разом что-то изменилось. Элементаль выразительно посмотрел на собравшуюся компанию снизу-вверх, при этом его глаза, и без того похожие на пылающие угольки, загорелись каким-то особенным огнём решительности. — Что вы знаете о моей расе? Очень быстро выяснилось, что жители Сноудина практически нечего не знают о представителях этого теплолюбивого народа. Мир маленького городка был замкнутым и направленным глубоко в себя подобно устрице. А то что находилось далеко за границами Сноудина, казалось совершенно чуждым для его жителей. Хотленд со своими раскаленными землями оставался непонятным и даже немного пугающим местом для старожилов городка, привыкшим к вечной мерзлоте и вездесущему снегу. Вот только Гриллби давно стал неотъемлемой частью этого островка жизни, скрывавшегося среди мрачных лесов и бескрайних заледеневших пещер. И поэтому вроде бы безобидный и резонный вопрос поставил всех присутствующих в тупик. Ведь здесь не очень оглядывались на различие рас, не обращали внимания на необычный вид того или иного обитателя Подземелья, постепенно принимая его в своё общество таким, каков он есть, будь это Большеротик с острыми зубами или Страшная Рыба со специфическим запахом. И открытие такого очевидного факта, что Гриллби чем-то отличается от остальных, стало шоком для окружающих… По крайней мере, для большинства из них. После короткого, но бурного совещания монстры вынесли итог: — Сила элементалей основана на их стихии, — тоном эксперта провозгласил Догго. — Это же очевидно. — А противоположная стихия может им навредить, — добавила Догаресса, а Догами согласно кивнул, полностью поддерживая её. — Поэтому огненным элементалям лучше живётся в Хотленде, чем где-либо ещё, — вынесла вердикт хозяйка единственной гостиницы Сноудина. — Но почему же раньше всё было нормально? — Потому что у меня было достаточно сил, чтобы поддерживать нужную температуру, — наконец признался Гриллби и на этом, видимо, поставил точку в дискуссии. — Я выскажу одно предположение, основанное исключительно на информации, полученной из книг по монстрологии, — вдруг тихо высказалась библиотекарь, интеллигентно поправляя очки на носу. Она до этого не проронила ни слова, и поэтому её сведения были встречены с огромным воодушевлением. — Возможно, наш Гриллби не жалел огненной магии в ущерб собственному морфическому полю и тем самым довёл себя до такого ужасного состояния. Он слишком много отдавал себя своему любимому делу и поэтому ослаб. В писаниях Сагана Пламенного ясно освещается подобный случай, когда элементаль буквально «иссяк», пытаясь согреть целую деревню, погребенную под снежной лавиной. Дело в том, что от чрезмерных нагрузок оболочка стихийных монстров «истончается». И тогда они становятся подвержены неблагоприятным условиям… — Таким как дождь с потолка, — привёл наглядный пример Догами. — Я на месте Гриллби тоже бы залез в камин во время бури, если иначе мне бы грозило «потухнуть». Бармен сделал неопределённый жест, который можно было интерпретировать и как согласие, и как удивление тому факту, что окружающие сами во всём разобрались без его участия. — Хех, а тебе удалось нас всех напугать, приятель, — заметил Санс, обращаясь непосредственно к Гриллби. — Почему же ты никому не сказал о своих трудностях? Неужели нельзя было просто поговорить на эту тему? Или хотя бы намекнуть на то, что ты сам не справляешься? — Никто не спрашивал, — коротко, но ёмко выразил своё мнение Гриллби. Сансу впервые нечего было ответить по существу, поэтому он принялся покачиваться на стуле и разглядывать потолок с таким видом, будто ответы на всё вопросы находились именно там. Ледяной Волк, проследив за его взглядом, стал распаковывать инструменты, рассудив, что можно слушать и во время работы. Примерно к тому же выводу пришёл и Малый Пёс, застывший у порога со шваброй наперевес. Постепенно каждый из присутствующих занялся именно тем, что у него получалось лучше всего, чтобы просто не встречаться взглядами друг с другом и с барменом в частности. Вина тяжелым облаком нависла над монстрами и давила им на плечи, нашептывая: «Не заметили. Не уследили. Не смогли вовремя помочь». И среди этой показательной трудотерапии продолжал бездельничать лишь Санс, которого упражнения с мехами и так довели до полного изнеможения. Заснуть прямо на стуле ему помешали коченеющие останки его совести и колючие взгляды соседей, которые, впрочем, показательно игнорировались. — Кто-то же тут должен поддерживать огонь, верно? — развел руками скелет, обращаясь ко вселенной в целом. — Но не беспокойтесь, я могу это делать хотя бы словами. Ведь сыпать горячими шутками мне удаётся лучше всего. Правда мой брат говорит, что от них у него уже развилась изжога. — Не могу его в этом винить. У меня уже немного подгорает, — попытался пошутить Гриллби. — Значит процесс воспламенения проходит нормально, — заключил Санс, а элементаль мотнул головой. В комнате становилось заметно теплее.