А может к чёрту?..

Весь день Эллиота представлял собой череду врачей, задающих свои вопросы, приносящих что-то и сменяющих друг друга тут же. Создавалось даже ощущение, что если сдвинуть колоду карт, а потом вытянуть любую, то на неё придёт мужчина или женщина в белом халате. И лотерея эта будет беспроигрышной — на каждую карту найдётся доктор. Всё зависит от того, насколько неприятной окажется процедура, за которую они ответственны. И так продолжалось четверо суток. Алдерсон уже на автомате говорил то, что они хотели слышать, глотал разноцветные таблетки и в общем делал то, что им нужно, иногда кидая взгляд поверх их голов, чтобы различить в окне, позволяющем разглядеть происходящее в коридоре, Мартина, беседующего с коллегам или задумчиво наблюдающего за их же работой. Не охота было признавать, но небольшой флэшбек из прошлого действовал успокаивающе — что, к слову, было странно -, поэтому пусть пока остаётся так. Эллиот сам не заметил, как отключился, после того, как его покинул шатен-невролог. Ему давно не снились нормальные сны. Порой создаётся ощущение, что вообще никогда. В основном там был мистер Робот. Иногда он злился, кричал, разбивал о стол клавиатуру или монитор или же налетал с кулаками, после чего Алдерсон обязательно находил ссадины на своём теле. Порой на него нападала меланхолия, он спокойно курил и разговаривал с Эллиотом — о детстве, о будущем, о том, что Эллиот со временем пойдёт, как важно то, что они делают. В эти минуты мистер Робот кажется нормальным. Кажется другим человеком — не отцом, но просто немолодым мечтателем. И каждая из этих сессий откладывалась в мозге, будто это было на самом деле. В общем, можно догадаться, что нормальных снов, исчезающих из памяти через пару минут после пробуждения, у него не было очень давно. Случалось, конечно, проводить ночь в полной темноте, но для этого нужна ударная доза морфина и физическая измотанность — это неплохо, пока не открываешь глаза на следующее утро и не выворачиваешь свои кишки наизнанку. Но в этот раз ему повезло. Алдерсон медленно открыл глаза, всё ещё наблюдая цветную кабину чёртова колеса и ощущая скрипящий на зубах сахар ваты. Это был день рождения Дарлин. Ему было девять, и он ужасно хотел, чтобы сестра увидела весь город, а сделать это можно было лишь с колеса обозрения. Забавно. Бесстрашная малышка впервые так крепко цеплялась за пальцы Эллиота и наотрез отказывалась отпускать их, пока ноги не коснутся асфальта. Эллиот улыбнулся. — Боже мой, ты очнулся… А затем его лицо окаменело. — Анжела? — Алдерсон осторожно повернул голову вправо, натыкаясь совершенно ошарашенными серыми глазами на бледное лицо подруги и давя в зародыше порыв отшатнуться. Девушка ужасно знакомо приоткрыла рот, хлопнув пару раз густо накрашенными ресницами, но руку с его запястья так и не убрала. — Это я, всё хорошо, — пробормотала она, мягко поглаживая тонкую кожу. Эллиот кивнул, бродя по её лицу рассеянным взглядом и не понимая, что заставило его так испугаться. Это же на самом деле Анжела. Милая, добрая, нежная, заурядная Анжела, с которой он провёл всю свою жизнь. Это совершенно точно было её лицо, но только вот… что-то с ним было не так. В голове эхом воспоминания отозвался презрительный голос мёртвого папаши, говорящего, что Анжела — змея, и ей ничего не стоит пойти по головам — мистеру Роботу она никогда не нравилась. Эллиот был уверен, что он боялся, будто бы Анжела сможет помешать его планам, повлиять на Алдерсона. Глупо. Однако сейчас она здесь и кто знает, что делала, пока он был в коме. «Брось! Ты так не думаешь. Так думает мистер Робот. Как же всё мешается до сих пор. Нужно, чтобы скорее вернулась ясность, ведь иначе разобраться с этим дерьмом не выйдет.» — И вправду ты, — Эллиот слабо сжал прохладные пальцы, а почувствовав желание откинуть их и прекратить любой тактильный контакт с девушкой, переплёл со своими. — Ты в порядке? С тобой ничего… — Нет, я… Со мной ничего не случилось. Да и кто меня тронет? — её бледные губы исказила лёгкая улыбка, и Эллиот утомлённо подумал, что лучше бы ей этого не делать. Так фарфоровое личико кажется пугающе неестественным. Грустные огромные глаза и фантомная улыбка — не лучшее сочетание. — А что с… Корпорацией Зла? Что я пропустил? Знаю, ты можешь не знать всего, но вдруг, — поток слов прервали пальцы на губах и предостерегающий взгляд. Анжела посмотрела влево-вправо и наклонилась ближе к Алдерсону, что тот смог почувствовать цитрусовые духи. Светлые волосы мазнули по щеке — её захотелось почесать. — Тс-с, не здесь, — шепнула она. — Ты увидишь всё сам, когда мы заберём тебя отсюда. Нас могут прослушивать, поэтому постарайся не задавать неаккуратных вопросов. Неаккуратные вопросы? Слежка? Что, чёрт возьми, произошло? Всё настолько серьёзно, что за нами могут следить даже в больнице? Парня окружили вопросы, словно бы он оказался посреди глубокого озера. Они душили и забирались в уши, рот и нос. Их было много. Сколько ни барахтайся, ни разгребай их руками — они только прибывают, погребая тебя под собой. Эллиот снова тонул. * Уезжать из больницы казалось Эллиоту ошибкой. Что-то неправильное было в том, как быстро согласился главный врач, а персонал молча выдал Алдерсону его вещи. Никто не проронил ни слова, не возникал против выписки, не делал каких-либо рекомендаций. Всё происходило скоро и молча. А ещё Эллиоту не удалось увидеть Мартина. Не сказать, что он очень рвался или вообще внятно спросил о нём, но увидеть холёное лицо шведа перед уходом почему-то хотелось. Он был очагом спокойствия в этом сумасшедшем доме. Насколько Алдерсон мог судить о нормальных человеческих чувствах, доктор расстроится, узнав, что он исчез, не попрощавшись. «Хорошо, если только так, а не начнёт выяснять, какого рожна они выпустили меня. Не заведётся, что я ещё слишком слаб для перемещений самостоятельно. Обеспокоится. Странный.» — Эллиот улыбнулся, но улыбка тут же потухла. Нельзя. Во всех этих странностях явно замешано Нахренобщество и — о, это наверняка так. Откуда иначе столько покорности? — Тёмная Армия. А зная, как последние поступают с теми, кто пытается лезть в их дела… Мартина впутывать не хотелось. — Идём, — Анжела скользнула узкой ладонью по спине, останавливаясь на плече и ободряюще сжимая его. Алдерсон дёргано кивнул. Звук закрывшейся за ними двери напомнил звон захлопнувшейся клетки. — Куда мы теперь? — спросил Эллиот, глубоко вдыхая загаженный машинными выхлопами воздух. Ему этого не хватало в стерильном пространстве палаты. Живого города с его бешенным пульсом и убитыми в хлам лёгкими. Удивительно даже, зная его нелюбовь к людям, населяющим этот самый город. И к людям в принципе. Под ногтями зазудело от резкого желания курить. — В твою квартиру, — Анжела перекинула сумку на плече, чтобы та удобнее легла. Эллиот оторвал удивлённый взгляд от пустой, мятой пачки. — Она сохранилась? Я думал, что её опечатают первой. — Дарлин постаралась, — хмыкнула девушка, а Алдерсон внутренне напрягся, стоило услышать имя сестры. Значит, она всё ещё ведёт игру. Не соскочила. И, скорее всего, рискует больше остальных, чтобы вытащить из дерьма Нахренобщество. Потому что думает, что это его — Эллиота — работа. Работа всей грёбанной жизни. Мы никогда так не ошибались. Они остановились на светофоре — спуск в метро виднелся на другой стороне дороги. Взгляд невольно вернулся к подруге. Анжела изменилась. Нелепые джемперы сменил строгий пиджак, а странные косички — высокий хвост. А лицо… на нём читалась небывалая раньше уверенность, словно её ноги, наконец, обрели твёрдую опору под собой. В ней не было этого никогда. Никогда Анжела Мосс не была уверена в своих поступках. При разговоре она избегала смотреть в глаза собеседника, глупо и не к месту улыбалась, часто извинялась. Неуверенность по умолчанию. Кто-то выставил в ней другие настройки. Сейчас её чистый лоб прорезала сосредоточенная морщинка, и Эллиот почти слышал, как мечутся в её голове мысли, выстраиваясь в цепочки. Он знал, но вместе с тем не представлял с кем находится рядом. — Не хочешь спросить, как она? — прервала поток сознания Анжела, двинувшись по переходу и незаметно скашиваясь на Алдерсона. — А нас разве не прослушивают? — равнодушно приподнял брови парень, даже не обернувшись. Ей не нужно знать, как сильно он этого хотел. — Верно, — девушка кивнула. Разговор на ближайшее время был окончен. В метро всё оставалось прежним — Эллиот мог сказать наверняка, ведь он часто проводит здесь время. Та же лёгкая качка, то же освещение, даже люди — те же. Брюнетка с айфоном в красном чехле, пожилые женщины по левую руку, кучка подростков, мужчина с книгой… Алдерсон сцепил пальцы в замок, сутулясь. Нет, здесь не все. Здесь нет одного, который всегда ходит по пятам, но оказывается на шаг впереди. Это иррационально, невозможно, но за прошедшие дни в больнице Эллиот понял, что мистер Робот исчез. Никто не воровал время, он точно спал по ночам. Мистер Робот просто кинул его. Или же… «Может ли такое случиться, что пуля Тайрелла убила его, но не меня?» Парень нахмурился, поняв, что впервые за всё время назвал это имя. Тайрелл. Тайрелл Уэллик. Он избегал любых мыслей о нём, хотя перед глазами почти постоянно маячило живое напоминание о нём в лице Мартина. Тайрелл Уэллик сумасшедший. Чокнутый. Двинутый. Ёбнутый. Хренова Алиса в Зазеркалье, где мир искажён почти до неузнаваемости. Он видит иначе. Так, как ему это представил мистер Робот. Однако мистера Робота нет — Алая Ведьма покинула Страну Чудес, и что же остаётся Алисе? Верно, красить розы в красный, как и было приказано. Тайрелла нужно найти и остановить. Снова. Ведь если остановится он — тот, кого мистер Робот с какой-то радости посвятил во всё -, то вся работа встанет. А без Тайрелла и меня даже Тёмная Армия будет бессильна. Необходимо только знать, как далеко они продвинулись. Память всё ещё была недоступна. Время, что крал Он, оставалось загадочным мутным пятном, багом в системе, который не устранило удаление вируса. — Я не сказала, — проговорила Анжела, ломая руки. — Сразу не успелось, но, Эллиот, — она подняла на парня влажные глаза. — Я так испугалась за тебя. — То есть, ты не знала, что это произойдёт? — резко оборвал её Алдерсон и тут же похолодел изнутри. Да что с ним не так? Это же Анжела! Эти слова должны были, как минимум, вызвать в нём желание обнять и успокоить её, как тогда, когда она впервые поцеловала его. А что, чёрт возьми, он делает? Рука Мосс прячется в ладонях Эллиота. — Извини, — прошептал он. — Я узнала куда позже, — механически отозвалась Анжела, и парень понял, что она обиделась. Правда, это почему-то не кольнуло, словно сознание знало то, до чего он ещё не дошёл. Хм, забавный каламбур, полностью отображающий положение дел. Но что такого мистер Робот знал о Анжеле? Наверняка они даже не встречались ни разу. Вопросы. Вопросы. Сколько же вопросов разом. Он не может. Не успевает. Не вывозит. А они сменяют друг друга с сумасшедшей скоростью. Когда же этот поток остановится? * Анжела выудила из сумочки цепочку с ключом. Два проворота, щелчок, скрежет вытаскиваемого ключа, который через секунду оказывается в крепко сжатой ладони. Выдох. Девушка открывает дверь и входит первой, скидывая лакированные туфли в угол и поворачиваясь к Эллиоту, мнущемся в проходе. Она тепло улыбнулась. — Здесь, — рука неопределённо дёрнулась, обводя комнату. — Немного прибрались перед твоим приходом. Не волнуйся, — Анжела качнулась вперёд, видимо, желая подойти, но передумала и резко развернулась, направляясь на кухню. Эллиот опёрся кулаком с ключом о стену, снимая кроссовки.- Я проследила, чтобы всё важное осталось на своих местах. Алдерсон двинулся за девушкой, параллельно кидая ключи на захламлённый стол. Взгляд скользил по его такой привычной полутёмной конуре, а сам Эллиот думал, что, пожалуй, даже скучал. Как скучают по уютному детству, в которое дорогу уже не найти. Почему-то казалось, что он задержится ненадолго. — Эллиот, — донёсся тихий голосок с кухни. Анжела обнаружилась опирающейся бёдрами о стол и смотрящей прямо на него. — Расскажи мне, — на выдохе потребовал он. — Ты сам всё… — Нет, — твёрдо, но не повышая голоса, заявил Эллиот. — Анжела, я мог умереть из-за этой херни, где-то там сейчас моя сестра и куча людей в опасности. Как ты не понимаешь? — ладони легли на хрупкие плечи, сжимая. — Ты сама рискуешь… — Всё не так, — Мосс вывернулась из цепких рук. Её огромные глаза забегали по кухне, пытаясь найти, за что зацепиться. И зацепились за банку отвратного растворимого кофе. — Теперь всё иначе, Эллиот. Мы не просто кучка фриков, делающих непонятно что. Теперь у Нахренобщества есть покровители, нормальные задачи и достижения. Да, конечно, правительство всеми силами пытается нас остановить, — она приблизилась к чайнику, наливая горячую воду. — Они следят, подкидывают жучки, ловят нас по одному. Но в итоге у них ничего не получится. Наши люди везде и их всё больше… Стоп. Эллиот мысленно нажал на выключение звука и принялся рассматривать подругу. Она была напряжена, как никогда. И в её лице проглядывалось воодушевление пополам со злостью. Но это была та злость, которой наслаждаешься. Злорадство скорее, что ты причислен в чем-то большому и значимому. Это случилось с ней за три месяца? Перед глазами назойливым призраком возник Тайрелл. То, как горели его глаза в тот день, когда он чуть не отправил Эллиота к праотцам. Его полный, подрагивающий от эмоций голос. Он ведь чуть не плакал тогда, когда всё заработало на его глазах впервые. Хотя, может быть и да. Откуда он вообще появился во всём этом? Он со своими выглаженными костюмами и идеальным лицом? Как он нашёл место в пыльном, грязном игровом клубе и смог вписаться? Нет, не смог. Он просто поверил… «И съехал с катушек.» — напомнил себе Эллиот. Прочь из моей головы. Анжела вскрикнула. Алдерсон не заметил, как включился звук. Девушка стояла возле холодильника и смотрела, как по кремовому шёлку манжета растекается кофейное пятно, впитываясь в ткань. Эллиот неожиданно для себя подумал, что Тайреллом бы такого не допустил — слишком уж дорожит своим внешним видом. Подумал и поморщился, отметая подобные мысли. Как он вообще может их сравнивать? Бред. — Ты обожглась? — спросил Алдерсон, прихватывая со спинки стула полотенце. Он подошёл к Анжеле, молчаливо и отстранённо следившей за его действиями, приподнял её руку, расстёгивая крохотные пуговки на манжете — хорошо, что пальцы не тряслись, иначе это заняло бы много времени — и закатал рукав. Тонкое запястье слегка покраснело, а парень вскинул глаза, не зная, что делать дальше. Мосс продолжала хранить молчание. Лишь смотрела. Смотрела. Смотрела. Смотрела. Эллиот понял, что должен был что-то видеть. Услышать беззвучный крик, просьбу, что угодно. В этой тишине должно было быть больше смысла, чем во всех словах, что оба могут произнести. Эллиот понял, но не услышал ничего, кроме капель, капающих с края крана и разбивающихся о поверхность мойки. Раздражающе громких часов. И своего прерывистого дыхания. — Наверное, нужно льда или холодной воды, — предположил он, не дождавшись подсказки. Или не сумев вынести давящей на перепонки тишины? — Подожди немного, я сейчас. Анжела качнула головой, подалась навстречу и, аккуратно уложив ладони на щёки Алдерсона, коснулась его губ своими. Эллиот широко распахнул глаза, видя, как трепещут не прокрашенные ресницы, ощутил, как горячий язык легко раздвинул его губы, пробравшись в рот. Это было не так, как в вагоне метро. Не порыв от страха за жизнь другого человека. Что-то другое, что-то… Анжела прижалась ближе, ощущая, как тело Эллиота напрягается, и расценивая по-своему. Пальцы соскользнули с лица на шею, чуть надавливая там, где начиналась линия роста волос. Глаза закрылись сами собой. Её язык настойчивой змеёй — парень не знал, почему именно это слово пришло в голову. Это вообще нормально, когда тебя целует девушка, от которой ты был без ума всю жизнь, думать о таком? — изучал его рот. Касался нежного нёба, зубов, его языка. — Не открывай глаза, — прошептала она, отстраняясь. Эллиот не посмел ослушаться. Послышался звук открывающейся молнии сумочки, небольшое движение рядом. Пара секунд — и закрывшаяся дверь. Эллиот медленно выдохнул, повернул голову в сторону, замечая на столе пачку сигарет. И думая, что теперь ему нужно что-то покрепче.