Город Ветра

Забери меня в город ветра по ту сторону времени - 2008 г. от Рождества Христова Вот и наступил долгожданный вечер пятницы, говорящий о конце рабочей недели. Седовласый мужчина усталым взглядом окинул свой офис и, потушив свет, вышел в просторный холл. Заперев дверь на ключ, он направился в сторону лифта, по пути вытаскивая из сумки, висящей на плече, потрепанную книжку в ярко-оранжевой обложке. Подойдя к лифту, он нажал кнопку вызова и прислонился к стене, не обращая внимания на группу девушек, которые остановились возле него и стали перешептываться. Его нисколько не волновали их заинтересованные взгляды, от томных вздохов он только морщился, не отрываясь от страниц романа. Лифт тихо звякнул, и створки разошлись в разные стороны, позволяя усталым работникам войти внутрь. Какаши на ощупь нажал кнопку первого этажа и облокотился на стальной поручень, поправляя сумку, висящую на плече. Девушки, которые также сели с ним, заворожено молчали, пожирая глазами объект своих воздыханий – седовласый мужчина, красавец, знаменитый литератор и переводчик Какаши Хатаке, мечта всех незамужних дам, работающих в этом офисе, да и не только в этом. Лифт плавно спустился на первый этаж и выпустил людей в просторный холл. Какаши тут же, не отрываясь от чтения, стремительным шагом пересек его, подойдя к двери, толкнул ее свободной рукой и вышел на улицу. Вечерний Токио полыхал в огне заходящего солнца. Хатаке слегка поморщился от рези в глазах и глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух, оглядываясь вокруг и запоминая все это огненное великолепие, окружавшее его со всех сторон. Буквально через десять минут солнце последний раз осветило шумный город своими лучами и скрылось за одной из башен небоскреба. Какаши с разочарованием огляделся в поисках свободного такси, но не найдя ничего подобного и в помине, ленивой неспешной походкой двинулся в сторону метро. Больше всего Хатаке в подземном транспорте раздражал вечерний час-пик, когда большинство фирм заканчивало свою работу, и уставшие сотрудники, не имевшие личного транспорта, а таковых было не так уж и мало, спешили в подземку, в надежде первыми пробиться на платформу. К их разочарованию, там они сталкивались с толпой таких же жаждущих, которые не хотели уступать кому-либо свое место. Вот в такой напряженной атмосфере Какаши и предстояло добираться до своей квартирки, находящейся в пригороде Токио, в одном из элитных кварталов. Пробившись к поезду и даже сумев найти себе свободное место, Хатаке откинулся на сиденье, блаженно прикрывая глаза. Справа от него сидела пожилая женщина со своим внуком, никому не мешая, они о чем-то тихо переговаривались. Слева сидел потрепанного вида парень, примерно лет на десять младше Какаши, он ни на кого не обращал внимания, заткнув уши крохотными наушниками и слушая какую-то новомодную группу, которую в последнее время часто крутили по всем радиостанциям и телевидению. Хатаке только усмехнулся выбору музыки пареньком и снова погрузился в чтение романа. Неожиданно голова мужчины закружилась, и он, выронив томик, приложил руки к вискам и начал их массировать. Девушка, стоящая возле него, кинула в его сторону обеспокоенный взгляд: - Извините, Вам плохо? - Нет, просто голова разболелась, наверное, от духоты… - пробормотал Какаши, ослабляя узел галстука на шее, не прекращая потирать виски. – Да что же это такое?! – прошипел он и зажмурил глаза, пытаясь сосредоточиться и отстраниться от боли, не хватало еще, чтобы он тут в обморок упал! Хотя при его-то образе жизни это было вполне вероятным. Работать практически всю неделю без отдыха, не спать по ночам – это стало его привычным образом жизни, благодаря которому он мог позволить себе сейчас все, что хотел и даже больше. За каждое благо нужно платить, вот Какаши и платил… своим здоровьем. Головные боли стали в последнее время частыми спутниками его размеренной жизни, поэтому он всегда носил с собой обезболивающее. Раскрыв сумку, он нащупал спасительные пилюли в одном из кармашков и быстро извлек их на свет. Выдавив две штуки себе на ладонь, он моментально проглотил их, закрывая глаза и расслабляясь, позволяя боли на мгновение завладеть сознанием, чтобы через минуту почувствовать, как она отступает. Но в этот раз что-то пошло не так: вместо спасительной тишины и расслабленности, Какаши стал слышать какие-то звуки, которые будто из глубины сознания доносились до него. Он лениво приоткрыл один глаз, косясь на паренька с плеером, думая, что эти звуки исходят от него, но нет, парень по-прежнему слушал что-то громкое, хрипящее и режущее, что значительно отличалось оттого, что слышал Какаши. Прикрыв глаза, он еще раз попытался сосредоточиться, теперь к странной витиеватой мелодии добавились еле различимые слова: …забери меня… по ту сторону… Тихий голос нашептывал эти слова, они казались неземными, пришедшими издалека. Поезд стал замедлять движение, и Хатаке резко встал с сиденья, сгоняя с себя приятную сонную негу, которая окутала его, пока он находился в каком-то трансе. Он быстро пробился к дверям и с общим потоком людей выскользнул из вагона поезда на платформу. Толпа быстро рассосалась, оставив Какаши в одиночестве брести по темным улицам. Всю дорогу до своего дома он медленно прокручивал в голове слова, которые услышал в поезде. Окинув темные окна жилища грустным усталым взглядом, он достал ключ и, отперев дверь, прошел внутрь и снял обувь. Бросив сумку на столик в гостиной, он поднялся наверх, в спальню. Быстро скинув с себя всю одежду, он выудил из просторного шкафа юката и, накинув его на плечи, подхватил со стула пушистое махровое полотенце. Приняв душ, он спустился вниз и включил электрический чайник. Пока он закипал, Какаши достал большую белую кружку и бросил в нее пакетик чая. Заварив его, он поудобнее устроился в мягком кресле. Время медленно текло, чай остывал, но Хатаке не шевелился, пытаясь поймать ту концентрацию, что была у него в поезде, хотелось еще раз услышать ту чудную песнь, что неожиданно настигла его там. После десяти минут медитации, он огорченно фыркнул и залпом выпил чай. Пройдя в спальню, он упал на кровать, даже не расстилая её, и моментально погрузился в крепкий сон. Забери меня в город Ветра по ту сторону времени – 1345 г. от Рождества Христова «Забери меня. Забери меня!», - думал Ирука, наблюдая, как язычки пламени лижут поленья. Забери… Он кричал это слово снова и снова, пока страшные люди в черных одеждах куда-то тащили его маму. Юноша помнил, как его отец попытался отбить жену у незнакомцев, но его полоснули кинжалом по шее и… Ируке до сих пор больно вспоминать об этом. Тогда, в ту ненастную ночь, его спасло лишь то, что мама строго-настрого запретила ему покидать подвал. Чтобы не случилось. И он ее послушался. Сквозь щели мальчик все же увидел, как убили отца, и затаил глухую злобу на черных людей. Маму… маму он нашел на следующий день. Ее, мертвую, вынесло на берег течением реки. Позже старик Сарутоби, который приютил сироту, выдав за своего внука, объяснил, что его маму обвинили в колдовстве и приговорили к испытанию водой. «Убийцы», - скривился от воспоминаний Ирука. Испытание… Это была настоящая казнь. Казнь невинной женщины. С тех пор он поклялся себе, что не даст в обиду тех, кто будет оклеветан. Да, у юноши не было сил убить всех Охотников, но у него был Дар. Этот проклятый подарок Ада или Рая. Если бы он знал об этом раньше, то не погибли бы родители… «Хватит», - приказал себе Ирука. Он закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. Ему не изменить прошлое. Не вернуть любимых людей. Но он должен жить! Ради них! - Эй, парень. Спой нам. Ты ж этот… как его… сказитель, - просипел какой-то пьяный. Ирука выпрямился и взглянул на него. - Что спеть тебе, добрый господин? – приветливо улыбнулся юноша. Ему был противен душный зал, раскрасневшиеся лица солдат и крестьян, распутные девки и их взгляды, которые они то и дело бросали на него. Но есть-то надо. Значит, будет песня звучать! - Спой о Лекке - победителе Ведьм, - прокричал уже другой голос. Ирука склонил голову в знак согласия и тронул струны маленькой арфы. Он начал историю тихим голосом, едва слышным на фоне музыки: На рассвете кровавого дня славный Лекк Испросил у Бога святого знаменья Искупить и выжечь смертный грех, Что терзает душу сомненьем. Не свернет с пути храбрый Лекк – воитель, Не дрогнет рука, нанося последний удар. Он - наших грехов святой искупитель. Умрет всякий, в ком есть адский дар! «Овцы. Стадо», - подумал Ирука между куплетами. Им ли понять, что Дар – это подарок, а не проклятие. Но где им… Привыкли жить, упиваясь чужой болью. Юноша снова запел, и зал зачарованно внимал ему. Не удивительно, ведь его Дар – Музыка. Ею он может повелевать всем миром. Но об этом знать никому не положено. Ирука пел и видел в отблесках огня на кружках с пивом слова заклятий. «Забери меня в город ветра по ту сторону времени». Баллада закончилась. Еще несколько минут слушатели внимали тишине, а потом начали хлопать. Ирука поднялся и поклонился. В его потертый мешок стали сыпаться монеты, значит, сегодня он сможет переночевать в гостинице, а не под мостом. И еда… настоящая горячая еда. До конца вечера юноша спел еще одну песнь о герое и пару забавных легких песенок о любви и коварстве. Пьяные были щедры. Они шумно благодарили за каждое выступление. Наконец, клиенты разбрелись по домам. Ирука подсчитал выручку и заказал у хозяина комнату. То ли в благодарность, то ли в связи с приближающимся праздником Рождества владелец гостиницы сдал ему комнату почти вдвоем дешевле, чем она стоила. Юноша наскоро поел и поднялся в крохотную комнатушку. Скинул с себя одежду и умылся холодной водой, которую служанка оставила в кувшине у умывальника. Он растерся сухим полотенцем до красноты и скользнул под одеяло. Чужая постель была неудобной, но все-таки лучше сырой земли. В мыслях Ирука вернулся в зал, наполненный удушливым запахом тел и алкоголя. Юноша сосредоточился на своей песне и тихо прошептал, пришедшие тогда слова: Забери меня в город ветра по ту сторону времени.