Право на счастье

Хак не представлял, как он дотерпел до захода солнца. Хотелось сорваться и бежать в этот чёртов замок. Туда, где сейчас сидит обманщица и со своими фрейлинами, скорее всего, перемывает им косточки и восхваляет себя, какая же она всё-таки умная, провела каких-то глупых, безграмотных дураков, которые ей и в подмётки не годятся. Ха, а что ещё может быть? Как бы юноша не пытался оправдать её действия, ничего не получалось. Всё сходилось к одному — она их всех предала. Соврала, кто она такая, скрывалась, вызнавала всё. Наверное, пыталась узнать что-то про город или про криминал, но они-то ничего не знают — детей никуда не пускают. Они никому не нужны. И единственная несостыковка была в том, что она никогда не показывалась стражам. Им да, скрывала свою личность, а вот стражи. Джи-Ха прав: если бы стражи порядка увидели её в сопровождении оборванцев, их вздёрнули. Но она этого не сделала. Почему? Пожалела? Или не наигралась? Эти и ещё множество вопросов роились в его голове, мешая сосредоточиться на главном — то, как снова пробраться в замок. Но на этот раз ночью. Они понимали, что в ночное время стражи будет намного больше, но никто из них не знал, как же они будут располагаться, где они будут стоять, а где будут «слепые зоны» и есть ли они вообще. Однако как только Джи-Ха заметил, что друг не пытается даже вникнуть в суть дела, он осторожненько отстранил его от дел, продолжив обсуждение с остальными. Но и те так же отчасти находились в своих мыслях, хоть и не так сильно, как Хак. Поэтому практически всю обязанность по планированию их похода зеленоволосый юноша взял на себя — не хотел, чтобы в ответственный момент всё пошло не по плану. Да, он тоже был поражён такому открытию, но это не означало, что надо рязмякнуть и пустить весь план на самотёк. Нет. Наоборот, юноша считал, что надо всё тщательно обдумать, поговорить с девушкой, а потом уже всё тщательно продумать и взвесить. А если они не смогут попасть, то уж точно ничего не узнают про неё. Следовательно, сделают выводы только по увиденному, да ещё и получат за проникновение на территорию правящей семьи. Этого юноша никак не хотел. И поэтому тщательно продумывал план, составив его аж на несколько пунктов. Но результатом он остался доволен. Теперь было необходимо вбить всё это в забитую всякими ненужными мыслями голову Хака. И даже это у него получилось. Хоть и не с первого и даже не с десятого раза. Но у него всё получилось, так что остальное казалось ему не важным. Да и день шёл к своему завершению. Скоро необходимо было выступать. Чему Джи-Ха был очень рад — ему не хватило времени на длительные обдумывания причины такого поведения Илоны. Или Ионы? Как правильно её называть, он не знал, но решил, что надо так, как ему привычнее. Потому что хоть многое и перевернулось в их жизни, но до выяснения всех обстоятельств он считал, что стоит придерживаться того, что с принцессой они всё-таки друзья. Да и чего скрывать-то — он искал выгоду от этого открытия. И если бы продолжил думать, то вышло бы всё плохо — точно так же всё бы прошляпил. Тем более он не знал, как к ним отнесётся принцесса, когда узнает, что её тайна раскрылась — ведь всё может обернуться плохо для них. И это нельзя не учитывать. Необходимо было просчитать все возможные варианты исходов, чем и занимался Джи-Ха. И наконец-то наступил час «Х». Солнце уже скрылось за горизонтом, предоставив небосвод нарастающему серпу луны многочисленным звёздам, которые подобно бриллиантам, рассыпавшимися на иссиня-чёрном полотне шёлка, были разбросаны по полотну неба, собираясь в многочисленные созвездия. Но двум юношам было не до разглядывания звёзд. Снова переодевшись в обновки — благо они были тёмных оттенков — и одев поверх такие же тёмные плащи, мальчишки покинули своё убежище и отправились в замок. И снова удача сопутствовала им — контрольный пост они прошли незамеченными. Так же перебрались через дворцовые стены. Однако в парке, подходя к самому замку, пришлось всё же попотеть — две молоденькие служанки, гулявшие поздним вечером, приметили юношей. Но с этим безупречно справился Джи-Ха — всё же он давно прославился тем ещё ловеласом. Он смог перевести всё внимание на себя, пока Хак двигался дальше. Хорошо, что Джи-Ха вбил в его и без этого забитую голову план дворца, иначе бы весь их план благополучно провалился, так как Хак не смог бы дойти до назначенного места самостоятельно. Хотя юноша и без этого неплохо отличился — всё целиком запомнить он не смог, да и считал, что у него будет проводник, который доведёт его до нужной комнаты. Что ж, на ошибках учатся, главное чтобы они не стали фатальными — он несколько раз перепутал повороты, но ему повезло, что его принимали за слугу из-за его одежды. И как только услышал вдали громкий голос принцессы, юноша помолился всем богам, что он не попался. Да и ему вообще везло — Йона как раз выгоняла из своей комнаты слуг, чтобы отдохнуть. Этим-то и воспользовался Хак. Будучи неплохо обученный скрываться, он без труда пробрался в комнату и, дабы девочка не закричала, закрыл ей рот. Подождав, когда она перестанет трепыхаться, он слегка шикнул на неё, заставляя успокоиться. И это моментально подействовало — стоило Йоне услышать голос друга, как она тут же утихла и сжалась в маленький комочек.  — А теперь, когда ты успокоилась, я жду объяснений: что здесь твориться? — произнёс он, как только девочка перестала вырываться.  — Хак… что ты здесь делаешь? Ты один? А ребята знают?  — Да, они знают. Я пошёл с Джи-Ха, но сейчас он отвлекает девчонок. А пришёл я, чтобы поговорить.  — Да, поговорить, — она нервно хохотнула. — Как вы узнали?  — Хотели проведать тебя — думали, что ты какая-нибудь служанка. Помочь хотели. А это, оказывается, ни к чему. У тебя есть помощники.  — Хак, это не то! — воскликнула она, хватая его за руки. — Ты всё не…  — А как это можно понять?! — он вырвал свои руки из её. — Ты принцесса. Ты просто игралась с нами, как с простыми игрушками, будто у нас нет чувств. Как ты могла вообще?  — Я не считаю вас игрушками, честно. Вы для меня за это время стали хорошими друзьями. Я хотела сегодня сказать про вас отцу, чтобы он привёл вас во дворец, чтобы вы больше не страдали на улице. Но он целый день занят и бегает от меня. — из её глаз покатились слёзы. — Правда, Хак, я не хотела вас обидеть. Но и как вам сказать об этом, не знала. Он ей не верил. Ни одному её лживому слову. Все они такие. Всегда врут, играют, а потом выкидывают, когда надоедают. Богачи — ужасные люди. Тогда почему же ему так хотелось верить, чтобы хотя бы часть сказанного — правда? Он же знал, какие они — вместе с ребятами уже сталкивался. Много их потрепало. Может, он хотел поверить ей потому, что она ребёнок, и что дети не такие злые и жестокие, как взрослые. Сколько ей? Лет десять-двенадцать? Однако дети намного хуже взрослых. Они наоборот, не зная чувство меры, творят что им в голову придёт, даже не задумываясь о последствиях. Он знал детей богатых. Знал, что они могут сделать. Но тогда, на улице, он же тоже видел, что она из богатых. Почему он помог ей? Что-то ему подсказывало — она не такая как все. Не такая, как те злые зазнавшиеся дети. Она была похожа на них. Тогда что изменилось сейчас? Почему, узнав правду, он так обозлился на неё? Оказался разочарован? Да. Чувствовал предательство? Этого просто невозможно оспаривать. Но если дело обстоит так, то что же ему ответить?  — Никогда… Никогда больше не приближайся ни ко мне, ни к моим друзьям. Если я увижу тебя — убью. Плевать, что ты принцесса. Ты покинула защищённое место. Ступила на территорию бездомных и ущемлённых, где каждый готов это сделать с любым. Обходи те места десятой дорогой и никогда — слышишь? — никогда не смей там появляться. Больше тебя никто не спасёт. Никто не пощадит. И никто не простит. С этими словами он вылетел из комнаты, не желая больше задерживаться. Он высказал то, что хотел. Больше его ничего не интересует. Даже оставленная им девочка, которая, рыдая, уткнулась в подушку, чтобы никто её не слышал. Не стоит никому знать о том, что произошло. Она ничего не расскажет. Потому что больше не про кого. Своей ложью и сокрытием правды она потеряла новоприобретённых добрых и ставших уже такими любимыми людей. Она сама виновата в этом. И сама будет нести эту боль.