Забудь свою боль

Пытаться сбежать можно только в момент самого нападения. Потом такая возможность вряд ли представится. К сожалению, это до меня дошло слишком поздно. Позже выяснилось, что многим колонистам удалось сбежать в тот день. Я была очень рада за них. В первый день батарианцы куда-то увезли пленных, оставив на своей базе меня, сержанта Кролл и ещё двух девушек. Нас отвели в помещение, находившееся глубоко под базой. Глаза не завязывали, им было всё равно, что мы увидим. Это было старое подвальное помещение, с каменными стенами. Было похоже, что в подземной пещере выдолбили нишу и вставили туда дверь. Но пола не было, только земля. И я не сразу обратила внимание на обстановку. То, что в полумраке я ошибочно приняла за стол и кровати, оказалось пыточными станками. В подвале были и другие пленницы: одна азари и четыре человеческие женщины. Они жались к задней стене подвала, никак не прореагировав на наше появление. Я обернулась к Саре. Женщина сидела на земле, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза, прижимая к телу изувеченную руку. – Сара, – позвала я её. – Посмотри на меня. Она открыла глаза. Взгляд был помутневший, не фокусирующийся. Как мне хотелось надеяться, что тот ублюдок не успел перерезать сосуды на локтевом сгибе. Но клиника состояния была не утешительной. В тусклом свете сложно было рассмотреть окраску кожных покровов предплечья, но на ощупь рука была холодной и влажной. Значит, кровь или не поступала, или не достаточно поступала. Дыхание у сержанта было частым, она рывками хватала воздух, словно ей не хватало воздуха. Ещё в шаттле я наложила ей жгут единственным, что у меня оставалось – носовым платком. Это было временное решение остановить кровь. Сейчас, если сержант не получит квалифицированную помощь, то погибнет от потери крови. – Насколько всё плохо? – слабым голосом произнесла Сара. – На пианино играть уже не сможешь. – А, – она чуть улыбнулась. – Тогда не страшно. Я всё равно не умею… играть. Я быстро поднялась на ноги, направляясь к тяжёлой металлической двери. Постояв пару секунд в нерешительности, я забарабанила в неё что было сил. Прошло несколько минут, прежде чем дверь открылась. – Женщина серьёзно ранена! – затараторила я, увидев на пороге наёмника. – Мне нужен меди-гель и стерильный материал! Все его четыре глаза увеличились. Наверное, от удивления. – А дуло в жопу тебе не нужно? – съязвил он. Я сделала вид, что пропустила его вопрос мимо ушей. – Женщина ранена и истекает кровью, – спокойным голосом продолжила я. – Она умрёт, если ей не оказать помощь. Мёртвая она ничего не стоит. Вашему боссу это не понравится. А мне нужна всего одна упаковка меди-геля, чтобы спаси её. Батарианец, ничего не ответив, просто вышел, заперев за собой дверь. Что ж, стоило попытаться. Я вновь посмотрела на пленниц, жавшихся в конце подвала. Моя медицинская форма, как и одежда других колонисток, была слишком прочной, что бы разорвать её и использовать в качестве бинтов. А вот тонкое полотно, в которое кутались пленницы, как раз могла подойти. Подойдя к ним ближе, я ужаснулась от вида этих женщин. Они были очень тощими. Тонкая кожа словно была натянута на лица. Ни грамма жира. Они были в грязной, рваной одежде и пахло от них мочой и чем-то гнилым. Нервно сглотнув, я коснулась края полотна, оценивая его на ощупь. Раздался стон и в покрывало вцепились тонкие пальцы. – Я не заберу его, – пытаясь успокоить узниц, прошептала я. – Женщина потеряла много крови, – кивнув в сторону Сары, прошептала я. – Мне нужно только оторвать полоску от нижнего края. Реакции не последовало и я рванула ткань. – Убирайся, тварь! Из темноты на меня выскочила азари. Я успела перехватить её за запястья. – Сука! Тварь! – шипела она, пытаясь дотянуться тонкими пальцами до моего лица. – Мы здесь медленно сдыхаем! Дай своей потаскухе сдохнуть быстро! Тварь! Удерживать истощенную азари не составляло особого труда. Она походила на сумасшедшую и напугала меня своей агрессией. Не рассчитав силы, я с лёгкостью оттолкнула её в сторону остальных. Мне показалось, что она ударилась о стену и приземлилась прямиком в клубок пленниц. Раздался стон, потом плач. – Простите, – пробормотала я. – Пожалуйста, простите. Быстро дорвав нужный кусок от полотна, я вернулась к Саре. – Что это был за шум? – слабо произнесла она. – Ничего. Зацепилась за что-то. К нам подошли «наши» девушки, предлагая помощь. Повязка промокла ещё до того, как я успела наложить её. Тогда я и смогла впервые рассмотреть рану. Она была глубокой, доходила до самой головки локтевой кости. Импровизированный жгут не сработал. Сара теряла сознание. Мы старались максимально удобно уложить её на землю. Кажется, что я несколько часов удерживала её голову, поглаживая по щеке, нашёптывая, что всё будет хорошо. Что об этой заварушке она будет внукам рассказывать. Окончательно я осознала, что всё закончилось, когда у женщины начались судороги. Я прижимала Сару к себе, словно пытаясь удержать её душу внутри тела. – Лети, – сквозь слёзы шептала я. – Лети на волю... Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться. Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. И если я пойду и долиною смертной тени,.. не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня… Благость и милость да сопровождают меня во все дни жизни моей, и пребуду я в доме Господнем многие дни.(1) (1) – Псалом Давида 22:1-6