***
Ущербный. Неправильный. Убогий. Каким Данилу только ни называли. Он мог быть прекрасным человеком с доброй душой, только вот никто не желал этого видеть. Слова «отсутствие метки» являлись неким сигналом для остальных, после чего парень сразу становился для них противным. Даня всю жизнь прожил один и рассчитывал остаток провести, как минимум, точно так же. Его устраивали и всевозможные издевательства, и даже то, что в мире нет того самого человека, который поможет и поддержит в трудную минуту. Он привык всё делать один. Ему всё равно на других, он разучился любить ещё тогда, когда родители развелись, и он остался с отцом. Как можно верить в любовь, если даже твои самые близкие люди не знакомы с этим чувством? Как только ему исполнилось 18, он переехал в небольшую квартиру, чтобы не тяготить отца своим пребыванием дома. Универ, работа, дом. Универ, работа, дом. Каждый день одно и то же. Такое ощущение, будто мы живём лишь для того, чтобы умереть. Разве есть смысл попросту тратить бесценные минуты лишь для того, чтобы есть, спать и учиться? Даня мог запомнить любую формулу, теорему, для него это было невероятно просто, однако жизненные устои он просто не мог понять. Возможно, потеряв умение любить ещё при рождении, он был отрезан и от всего общества в целом. Данила не спал всю ночь. Нет, он не учил очередную лекцию, не смотрел никаких сериалов и даже ничего не читал, что было вообще удивительно. Ему впервые в жизни просто не хотелось спать, а внутри в груди больно кололо сердце и стучалось так быстро, что он думал, что умрёт. Наверное, именно поэтому он вышел не на своём этаже и стал вламываться совершенно в чужую квартиру. Ключ в замке не хотел поворачиваться, ручка никак не поддавалась, а спать хотелось всё больше и больше. Когда дверь не открывается обычным способом, в ход идут более радикальные методы, и он прикладывает больше усилий, дергая ручку всё сильнее и сильнее. Ваня стоял, как будто загипнотизированный. Это невероятно странное чувство, зарождающееся в груди, вообще было там не к месту. Он просто не мог отвести взгляда от парня, который, между прочим, пытался ворваться в его квартиру. — П-привет? — нахмурившись, неуверенно начал говорить Ваня. Данила замирает не в силах ничего сделать. Сердцебиение было предательски громким и однозначно выдавало его переживания. — Привет, — вздохнул он, развернув голову к незнакомцу. — Я не очень хочу знакомиться с соседями, поэтому, извини. Иван, наверное, готов был взорваться от наглости этого мальчишки, который так просто его отшил, да ещё и не перестал агрессивно дёргать ручку входной двери в его квартиру. Ваня не выдержал и, подойдя максимально близко, резко развернул Даню и прижал его к двери. Данила, наверное, просто был в состоянии шока, поэтому даже не стал сопротивляться. Его тело не хотело сопротивляться. Заветное место на запястье тут же стало неистово чесаться, но Иван терпел, не мог оторвать взгляда от глаз парня, который был значительно ниже его. Такие глубокие глаза смотрят на него так, будто Ваня какая-то знаменитость. Детская ухмылка появляется на лице, и он облизывает губы. — Я Ваня, — улыбнулся он, протянув руку. Светловолосый умело проигнорировал рукопожатие и кивнул: — Даня. — Ну и что же ты забыл в моей квартире, Даня? — от хриплого шёпота над ухом Дани по телу пробежали мурашки, а коленки, непонятно от чего, начали подкашиваться. — В т-твоей? — светловолосый выглядел, как запуганный котёнок, которого ругают за шкодливость. — Долго дурака из себя будешь строить? — Какой это этаж? — спросил Даня, предположив, что вышел не там, где ему надо было. Ваня усмехнулся, покачав головой, и тяжело вздохнул. Если бы перед ним стоял кто-то другой, он бы уже точно его ударил. Однако перед ним стоит парень, который выглядит так, будто и мухи не обидит, да и, к тому же, его привлекательность слишком не хорошо влияла на Ваню. — Двенадцатый, — прошипел Иван, больно сжав руку на боку незнакомца. — Мне нужно на тринадцатый, — жалобно заскулил Данила и резкими рывками попытался выбраться из хватки темноволосого. Они оба что-то чувствовали. Какая-то внешняя сила определённо тянула обоих парней друг к другу, и никто из них не понимал, что происходит. — Ты тоже это чувствуешь? — Даня совсем не рассчитывал, что его голос прозвучит так жалко, из-за чего он поджал губы и сильно засмущался. — Я много чего чувствую, — вздохнул Ваня, разжав хватку и отойдя от нового знакомого на пару шагов. — Раз уж ты так сильно хотел попасть в мою квартиру… Может, зайдёшь? Предложение Даня принял как-то слишком быстро, и, сам того не понимая, переступил порог.soulmates?
9 ноября 2017 г. в 22:04
Ваня пристально смотрел на запястье, как будто испепеляя каждую клеточку взглядом. Вселенная слишком очевидно потешается над ним, и это чёртово созвездие на руке раздражает его ещё больше, чем поучения отца.
Двадцать три долбанные точки до тошноты аккуратно соединялись короткими отрезками, образуя незамысловатый узор, обладатель которого явно не хотел ничего этого. Нормальные люди берегли каждую точечку, ведь считалось, что все они что-то значат, а некоторые даже целые гадания строили на количестве звёзд на твоём теле и их расположении. Не метка, а астрологическая карта какая-то, ей богу.
У обычных людей всё было нормально: на руке красовались от силы пять, а, если повезёт, шесть пятнышек, и только у Вани их было аж двадцать три. Парень счёл это за некий намёк и все свои прожитые годы наблюдал, как они краснели одна за другой.
Даже когда на теле потухала и наливалась кровавой краской всего одна точка из всех, человек уже считался не таким чистым, опороченным и излишне пошлым. Такие дети были горем и разочарованием для родителей и нередко, оказываясь под давлением общества, потухали и сами.
Естественно, можно подумать, что нет такого идиота, который бы согласился опорочить своё тело ради такого оболтуса, как Иван, однако девчонки чуть ли не дрались за право поцелуя от понравившегося мальчика. В Иванове от этой мысли бурлила кровь и разжигалась страсть в груди. Он щедрый, у него целых двадцать три точки, а, значит, хватит на всех.
Ваня никогда и не думал, где его родственная душа. Он лишь слепо верил в то, что когда останется лишь одна звёздочка из всех, объявится та, или тот, благодаря которому одинокая отметина будет загораться чуть ли не от каждого прикосновения. Об этом же он думал, когда отдавал все свои точки на растерзание.
Вдох полной грудью, и едкий дым заполняет всё пространство в лёгких. Несмотря на свой юный возраст, он успел знатно подпортить себе здоровье, о чём, в принципе, совсем не переживает.
Поступив в университет и начав свободную от родителей взрослую жизнь, парень с каждым днём всё больше и больше уставал от всей этой рутины. Когда-то казавшийся красивым коридор первого этажа в подъезде перед лифтом раздражал всем, начиная от цветовой гаммы, заканчивая даже малейшими трещинками в стенах.
Лифт поднимался слишком медленно, настроение и так было отчего-то уже на нуле, и всё, что ему сейчас хотелось, это просто-напросто лечь на пол и сдохнуть.
Дверцы открываются, а перед Ивановым предстаёт пренеприятная картина: какой-то незнакомый ему светловолосый парень с усилием дёргает ручку, что-то бурча под нос.