similarity

О Рональде Ноксе говорят всегда: хорошее или плохое, правдивое или не очень, но имя парня всегда на слуху; в какой-то момент о нём начинают шептаться чаще, чем о Сатклиффе, но глупая сплетня забывается, а на её место приходит новая — вызывающая меньший интерес. Часть сплетен парень придумывает сам и с упоением позже наблюдает, как та обрастает новыми подробностями; словно гордый отец наблюдает за взрослением сына. Рональд не считает это за хобби или особенность своего характера; лишь социальная роль, в которую он с удивительной легкостью вжился. У Рональда Нокса нагловатая улыбка, но всегда до приторности вежливая; пять новеньких пиджаков в шкафу у кровати и десятиминутная укладка на голове, право, от того не менее идеальная. У Рональда Нокса в запасе пять дежурных фраз и белоснежная улыбка; взгляд игриво мечется по собеседнику, сопутствуя беспрерывному потоку глупостей вперемешку с лестью. Рональд Нокс не имеет равнодушных; о Рональде Ноксе говорят все. Все, кроме Уильяма Ти Спирса. Сначала Рональд не замечает; о начальнике отдела сперва мало дельного говорят, однако парень тезисно выцепляет самое главное: «сухарь», «строг», «кирпич вместо лица». Последнее заявление Рональд находит даже забавным и решает, что обязан увидеть этот «кирпич» своими собственными глазами. Ничего нового, в общем-то, Рональд не видит, сталкиваясь лицом к лицу с местным боссом. Правдивость каждой сплетни про Уильяма Ти Спирса поражает настолько, что Нокс ещё с минуту безэмоционально взирает на чёрную макушку Уильяма, когда получает абсолютно незаслуженный выговор. На памяти парня это был первый и последний раз, когда Уильям Ти Спирс удостоил его, Рональда, своим вниманием. Когда Нокс становится подопечным Сатклиффа, он начинает замечать. Замечает, сколько злости, негодования и усталости плещется в уильямовских глазах, когда тот тащит Грелля по мощёной дорожке; тот устроил массовое убийство прямо посреди улицы. Замечает, как неуклюже уильямовские руки стягивают пиджак с плеч, когда он приносит просроченный Греллем отчёт в десять вечера. Замечает, как хмурятся уильямовские брови, когда Сатклифф начинает вопить на весь отдел о своей неразделённой любви. Рональд Нокс замечает Уильяма Ти Спирса всего и полностью; Уильям Ти Спирс не замечает его никогда. Рональду почти обидно, когда глаза босса не поднимаются выше отчёта; обидно, когда после сбора душ, что вышел из под контроля, Ти Спирс тащит почти бездыханную тушку Сатклиффа на своих плечах, совсем забывая о хромающем позади парне. Рональду было бы обидно, не будь так интересно. — Я Вам не нравлюсь? Вопрос на какое-то время повисает в тишине ночного Лондона, прерываемой лишь стуком двух пар оксфордов по мощёной дорожке. Рональд неловко зарывается ладонью в волосы, чуть лохмача их, и по-глупому улыбается, разглядывая профиль начальника, который и не думает замедлить шага. — С чего Вы взяли, Нокс? — у Уильяма на лице пресловутый «кирпич», однако, к удивлению Рональда, от «кирпича» не остается и следа спустя пару каких-то мгновений. — Или, дайте угадаю, Вас беспокоит факт, что кому-то Вы можете быть просто не интересны? Рональд с интересом наблюдает, как тонко сжатые губы расплываются в легкой ухмылке, а фраза, что он слышит, звучит так иронично и не по-уильямовски, что на секунду он и вовсе сомневается, что ведёт беседу с Уильямом Ти Спирсом. Нокс видит два пути: перевести всё в шутку или ответить на откровенный выпад начальника. Уильям не замечал его слишком долго, чтобы упускать такую возможность сейчас, думается Рональду; глупая улыбка сползает с лица, а рука более нервно не подергивает блондинистые пряди; у Рональда Нокса состоялась смена ролей. — Меня беспокоит факт, что я кому-то интересен, но он всячески пытается это скрыть, — Рональд проговаривает это на манер Уильяма, отвечая ответной ухмылкой, когда Уильям вдруг оборачивается. — Ладно, — просто начинает Уильям, подправляя в привычном жесте очки. — Вы мне не нравитесь, мистер Нокс. Уильям произносит последнюю фразу с таким серьезным лицом, что любой бы на месте Рональда стушевался; к счастью, у Рональда выработался иммунитет. — Позвольте узнать, — Рональд проходит чуть вперед и останавливается прямо напротив начальника. — Чем же я Вам не угодил, Уильям-семпай? Уильям снова подправляет очки, почти вздыхая, словно собрался что-то разъяснять несмышлёнышу: — Вы безукоризненный работник, мистер Нокс. — Только не говорите, что в этом и есть моя проблема? — Не говорю, — просто соглашается Уильям, продолжая: — Вы пунктуальны, умны и, без сомнения, талантливы в сборе душ. Я читал Ваши отчёты, они безукоризненны. — Я начинаю краснеть, — Рональд деланно хватается за щёки, изображая смущение; Нокс оказывается слишком захваченным азартом происходящего, чтобы удивиться словам начальника. — Однако делаете всё возможное, чтобы остальные считали иначе, — невозмутимо продолжает Уильям, игнорируя реплику собеседника. — Изображаете пижонского мальчика, словно кому-то есть дело до Ваших игр. Вы не глупый, не ленивый и не бабник, вопреки всеобщему мнению, но готовы пойти на всё, чтобы доказать, что это так. В этом и есть Ваша проблема. Смотрите, не заиграйтесь, мистер Нокс. Рональд стоически молчит; не знает, что давит больше: осознание, что кто-то видит его насквозь, или раздражение от слов Уильяма. Последнее замечание отчаянно прокручивается в голове, и Нокс решается. Природная сдержанность решает, что один раз можно и уступить обиде, что копилась так долго; в конце концов, сейчас Рональд не «пижонский мальчик». — Что насчёт Вас? — Рональд окликает Уильяма, что уже продолжил свой путь, не дождавшись отклика на свои слова. Уильям медленно оборачивается, давая знать, что весь во внимании. — Образцовый шинигами? Вы ведь в курсе, от нас требуется только души собирать да отчётность вести, эти глупые правила — формальность, никому дела нет до Ваших выглаженных под линейку рубашек, начищенных до блеска оксфордов и напускной серьезности, и даже, чёрт возьми, не спорьте, она у вас напускная: Грелль Сатклифф тому живое доказательство. У Рональда почти дыхание сбивается и он даже не собирается замечать, что с ним вроде как никто и не спорит; ему просто хочется говорить-говорить-говорить. Рональд Нокс не привык отказывать себе в своих желаниях. — Думаете, что на голову всех выше, потому что безукоризненно следуете правилам, которые сами же и выдумали. Смотрите на нас, как на недостойных, будто Вы сами чем-то лучше. Над Вами смеются, Вы в курсе? — Нокс криво усмехается, а глаза бешено мечутся, окончательно потеряв контроль. — Не будь Вы начальником, никто бы близко не оценил Ваших «стараний». Единственная разница была бы в том, что смеялись бы Вам в лицо, а не за Вашей спиной. — А ты? У Рональда землю из под ног выбивает; перед ним стоит Уильям, совершенно спокойный, чуть склонив голову на бок, словно ему действительно интересно. Нокс вдруг начинает медленно осознавать что он сейчас наговорил и кому. — Что? — Ты тоже смеялся? — Разумеется, — Рональд находится быстро и отвечает абсолютно честно. — Но смеяться и находить смешным — это ведь разные вещи, не так ли? — Ах, точно, — улыбается Уильям; не иронично или, может быть, натянуто. — Нельзя отклоняться от роли, верно я понял, Рональд? Нокс весело усмехается, нагоняя начальника; больше нет обиды: Рональд выговорился — ему достаточно и этого. У Рональда остаётся только недосказанность и желание оставить последнее слово за собой. — Знаете, почему я Вам не нравлюсь? — Потому что Вы только что произнесли весьма оскорбительный монолог касаемо меня? — в глазах у Уильяма черти пляшут — Рональд поклясться готов, но лишь пожимает плечами и продолжает; в конце концов, в эту игру могут играть двое. — Потому что мой «пижонский мальчик» равнопропорционален Вашим правилам, — пожимает плечами парень, ослепительно улыбаясь. — В конце концов, мы оба следуем выдуманным правилам, просто мои позволяют мне чуточку больше. В доказательство своих слов Рональд спешно чмокает в губы застывшего посреди дороги Уильяма и уносится вперед навстречу взмывшим вверх плёнкам; в конце концов, Рональд Нокс достаточно умен и пунктуален, чтобы рассчитать идеальный момент. // На утро у Рональда Нокса остывший кофе, доделанный отчёт и ковёр у начальства. Уильям привычно сидит за столом; непривычен лишь приветственный кивок и внимательный взгляд. Нокс молча кладёт алую папку на стол и застывает прямо напротив него. — Я не отказываюсь от сказанного вчера, но я знаю, что этим доставил Вам неудобства, — Рональд упрямо смотрит в глаза начальника, словно у них негласное соревнование, известное только им двоим. — Мне жаль, что так вышло. — Это в Вас сейчас пижонский мальчик заговорил или имею честь общаться с Рональдом Ноксом? — Уильям складывает руки, подпирая ими подбородок, и с лукавой улыбкой ждёт ответа на свой вопрос, который обоим прекрасно известен. — Запомните, Уильям, — Рональд опирается руками о столешницу, почти нависая над начальником. — Пижонским мальчикам никогда не бывает жаль.