he's lost control

      Тэхен смотрит на лист календаря, видя тот самый день X, обведенный им красным маркером. Для него это тот день, когда стенки его маленького мыльного пузыря моментально разойдутся и превратятся в мыльную пену от малейшего живого контакта с новым и совсем незнакомым для него человеком. Этот контакт для него настолько редок, что даже в магазине и ресторане, куда он ходит в хорошем настроении или при удачной погоде, избегает общения и прикосновений. Он один из тех гостей, чье личное пространство можно считать маленьким неприступным замком, нарушив границы которого, личный дракон Тэ сорвется с цепи и сожжет любого дотла.       Для всех, кроме него, этот первый мартовский понедельник считается светлым праздником, когда совсем зеленые дети идут на первые занятия, не подозревая, что этот красный день календаря со временем приобретет совершенно иной – депрессивно-черный оттенок, а их ранцы станут тяжелее их собственной мамки.       Из-за заочки для Тэ этот праздник совсем утратил смысл, его волнует лишь гость, что объявится на его пороге в пять вечера. Сегодня он встал даже раньше обычного и с первого будильника. В отличие от субботы, его конечности на удивление быстро нашли выход из лабиринтов двух пуховых одеял. Куда-то торопясь, он резко встал с постели, будто бы каждая минута на счету, а если он не уложится в установленное самим собой время, то с позором вылетит из придуманной им же игры.       Он ненавидит ходить по дому в одежде, а еще больше – спать в ней. Одежда сковывает движения и тело, а также заставляет покрываться его смуглую кожу испариной сильнее обычного. Даже если в комнате минус, он спрячется под грудой пуховых одеял, но заснет в одних лишь боксерах. Оптимально тепло и комфортно.       В это же утро Тэ, словно чувствуя чье-то еле заметное дыхание в спину, только открыв глаза, бежит в душ, чтобы смыть пот с липкого после сна тела, прогнать сонливость прочь и успокоить внутреннее волнение, сидящее глубоко в нем уже несколько дней. Даже пес чувствует какую-то гнетущую атмосферу и напряжение в воздухе, но понять, почему его хозяин так странно себя ведет, не может.       После получаса под контрастным душем, в его подготовке приходит начало новому этапу: на протяжении минут пятнадцати Тэхен не может оторваться от зеркала, пытаясь найти ту самую дежурную улыбку, которая создаст впечатление успешного и доброжелательного человека, когда он откроет входную дверь. Он растягивает уголки своих губ то шире, то уже, то вверх, то вниз, но в итоге останавливается на скромной, но искренней улыбке-трапеции, которая смотрится намного более естественно на его лице. Осталось лишь не забыть, как он сделал это, и повторить в подходящий момент.       Пока еще не поздно, он звонит в службу доставки, где его имя, адрес и номер знакомы уже всем операторам, заказывает десять кусочков Нью-Йорка и поспешно идет к гардеробному шкафу. «Блять!» – десятикратно повторяет про себя Тэхен, когда открывает дверки на себя. После множества тщетных попыток найти в его шкафу что-то подходящее, ему уже хочется просто встретить новоиспеченного падавана в одних боксерах, но знает, что тогда ему не миновать пиздюлей от всей его семьи. Чтобы не промахнуться, претенциозный костюм и по-детски яркие шорты с майкой он меняет на белую футболку с V-образным вырезом и легкие брюки из хлопка на кожаном ремне с тяжелой металлической пряжкой. После этого ему остается только совместить все с дежурной улыбкой, поднося к острому гладковыбритому подбородку указательный и большой пальцы. «Handsome», – довольно произносит он вслух, любуясь на свое отражение. В дополнение к образу осталось лишь надеть золотые Casio, что пылились на полке уже с полгода, как мама подарила их Тэхену на последний день рождения. Так он и сделал.       В этот же момент его голос внезапно прерывает звонок в домофон. На несколько секунд он задерживает дыхание, но потом со спокойствием выпускает тревогу из легких – доставка – и открывает дверь. Стук в дверь, и вот, десерты уже на месте, и очень знакомый хозяину доставщик подает квитанцию, чтобы он расписался в ней. На прощание работник теребит уши пса, который уже хорошо его запомнил, и желает удачи, понимая, что на этот раз Тэ стоял уж слишком при параде, не как обычно. Нет встормошенных по всей голове волос, словно потертых только что о гелиевый шарик, помятых от кресла шорт и растянутой домашней майки на поджаром теле. Единственное, что осталось – его челка цвета горького шоколада с редкими ярко-зелеными прядями, спадающая на самые глаза парню.       Хлопок дверью – и все, остается три часа до начала занятия. Чтобы не терзать себя каждой минутой ожидания, Тэ приканчивает двойку-тройку ментоловых кретек. Сбивая легким касанием указательного пальца пепел с конца сигареты, вместе с ним в воздухе отчасти растворяется и понемногу нарастающая тревога. Гвоздичный аромат крадется в напрочь прокуренные легкие и окончательно внушает парню уверенность в сегодняшнем дне. Оставшееся время он тратит на поиск подходящей литературы: не зная уровня, с которым ему придется работать, он качает почти все, и, к счастью, у него еще много чего осталось после собственных занятий в выпускном классе, когда в его жизни произошел тот самый переломный момент, и он с головой окунулся в учебу, забыв, что что-то есть кроме нее.       Время пролетело еще мимолетнее, чем того ожидал Тэхен, это он понял только тогда, когда в очередной раз за день стоявшую на репите песню перебил домофон. На этот раз выдохнуть с облегчением он не мог, почти забыв, как дышать, он спешно пошел, чтобы нажать на кнопку и впустить его, чьего имени он пока не знал.       Для хозяина время, пока парень поднимается на четвертый этаж, течет, будто бы в режиме slow-mo, или же, словно произошла ошибка, и его дверь просто обошли стороной. Но нет. Финишная прямая – стук в дверь. Тяжелой от волнения рукой Тэ тянется к замку и ровно через два поворота против часовой другой, точно такой же неподъемной, нажимает на ручку и распахивает дверь на себя.       Где-то в горле клубится «Привет», но все никак не может вырваться наружу из уст парня, потому что он стоит столбом напротив неожиданно симпатичного для него «ученика». В конце концов, чтобы не отпугнуть пока еще незнакомца, Тэ, не отойдя окончательно от удивления, делает пару шагов назад и здоровается, дает свои тапки и просит чувствовать себя, как дома, а сам удаляется на кухню, где пытается перевести сбитое дыхание.

Почему черты его лица и волевые скулы привлекательны совсем не по-детски? Почему создается впечатление, будто учить нужно вовсе не его, а меня?

      Сердце бьется учащенно, а дыхание все никак не может прийти в норму. Стоящий в коридоре парень оказался настолько привлекательным, что на Тэхена грузно обрушилось осознание собственного несовершенства. Единственный выход – превзойти его в чем-то другом, чтобы не чувствовать себя настолько униженным в глазах самого же себя. — Как снимешь верхнюю одежду и обувь, проходи на кухню, – негромко сказал Тэ, но этого было достаточно, чтобы услышать его в этой скромной однушке.       Незнакомец тихо вступил на белый кухонный кафель. За ним последовал Чопа, принюхиваясь к новому запаху. Парень бесшумно расположился за столом, поправил манжеты на молочно-белой рубашке и уверенно представился первым: — Приятно познакомиться, я Чон Чонгук, – тепло улыбнувшись, проговорил он, протягивая руку своему новому репетитору. — Взаимно, Ким Тэхен, – немного замедленно ответил Тэ своим низким голосом, и тут же он проиграл во второй раз. Его атрофировавшаяся кисть будто провалилась в крепкой ладони Чонгука.       Сидячий образ жизни Тэхена сделал его тело аморфным. Единственное, что он мог сделать для себя, – качать пресс пару раз на неделе, чтобы совсем не стать мягкотелой медузкой и не расплавиться на камешке в Сочи. — Сейчас я дам тебе сборный тест, а дальше посмотрим, над чем нам стоит работать, хорошо? – доброжелательно спросил репетитор, улыбнувшись так, как репетировал и поймал себя на мысли, что сделал это совсем непроизвольно.       Чонгук просто незамедлительно и покорно кивнул головой, видимо, тоже испытывая стеснение к более опытному и взрослому собеседнику напротив.       Утонув рукой в необъятной кипе листов А4, Тэ еле нашел подходящую склейку и отдал ее ученику. Впереди еще целый академический час, и он чувствовал себя уверенным в том, что делает, в своем английском, который иногда кажется ему настолько родным, что он даже мыслит на нем. Тут он не должен проиграть. Без капли сомнения в собственной победе, Тэхен оставил Чонгука на полчаса наедине с тестом, а сам отлучился на балкон, накинув шерстяной кардиган. Не самая теплая экипировка, но для одной сигареты вполне достаточно. Стряхивая пепел, он чувствовал, что тот парень, что сидит за столом по ту сторону стекла, источает какую-то необъяснимую силу, заставляющую его остановиться на одной гвоздичной сигарете. За мыслями он и не заметил, как пепел почти добрался до фильтра, начиная согревать кончики его пальцев.       Вернувшись в тепло, Тэ увидел довольно милую картину: Чонгук, оторвавшись от теста, гладит большие меховые уши Чопы, который встал на задние лапы, упираясь передними о колени парня. — Нужна помощь, или ты уже написал? – спросил репетитор, будучи почти уверенным, что ученик просто отвлекся на пса, а сам еще не закончил. — Можно проверить, я все, – последовал ответ. – А как его зовут? – указывая на щенка породы корги, спросил Чонгук. — Чопа, – ответил Тэ, пытаясь не выдать своего удивления, – тогда я проверю, дай мне пару минут. И прости, что приходится сидеть здесь, только на кухне есть стол, за которым комфортно заниматься. — Здесь очень даже уютно. — Будешь чай? Устроим чаепитие, как истинные англичане, а я пока проверю твою работу. — С удовольствием, – снова расплылся в улыбке Чонгук.       Тэхен забрал его лист и поставил кипятиться воду. — Какой предпочитаешь? Зеленый? Черный? Белый? Красный? – проговорил Тэ так низко, что почти пропала вопросительная интонация. — Зеленый.       Тэ хотел было предложить еще четыре варианта зеленого на выбор, так как чаем у него забита вся навесная полка, но увидел, что его падаван по-детски играется с Чопой так увлеченно, словно они знакомы больше, чем сам хозяин.       В этот момент из его комнаты приглушенно играет «Under Your Spell», но в текст песни Тэхен вслушивается в первый раз за весь день, несмотря на то, что она стояла на репите с самого утра. Мягкое звучание и приятный вокал делают атмосферу на кухне еще более уютной, а текст заставляет задуматься над тем, кто же попал под чары Чонгука: Тэ или Чопа. Чонгук не мог оторвать глаз от Чопы, а Тэ от Чонгука, словно было в этом парне что-то такое завораживающее, чем он не мог найти в самом себе.       Свист кипящей на плите воды заставил Тэ выйти из забвения. Закинув в чугунный чайник листовой чай с маракуйей, он сразу залил его кипятком, подготовил глубокие черные чашки, подставки под них и достал чизкейк из холодильника. Все это так легко уместилось на столе, что несмотря на лежавшие на нем бумаги и материалы к занятию, он по-прежнему смотрелся очень просторным. Наверное, в голове Чонгука даже возник вопрос: «Зачем же такой огромный стол человеку, который живет совсем один?»       Ароматный фруктовый чай с парой кусочков чизкейка, ненавязчивый синти-поп на фоне, милый парень, увлеченный игрой с Чопой, как малое дитя, тусклый свет настольной лампы, принесенной специально для занятий. Для еще большей сказочности происходящего не хватает только огоньков на стене.       Наконец Тэ садится проверять задание за чашкой чая и просит Чонгука не стесняться и попробовать чизкейк. Немного нахмуренный от удивления и концентрации взгляд репетитора начинает бегло искать ошибки, но не находит ни одной. Ему бы, может, и хотелось придраться, но приходится признать свое очередное поражение. — Очень хорошо, думаю, я дам тебе тест посложнее, – пряча маленький осадок, вымолвил Тэхен, – не беспокойся, все ошибки разберем вместе. — Спасибо, – маленькие черные угольки так и заискрились от счастья, – очень вкусный десерт, буквально тает во рту, как называется? — Чизкейк, – кротко ответил учитель, тая не меньше чизкейка от теплоты улыбки напротив сидящего.       Последовали пять минут тишины, пока они не опустошили до дна свои чашки. Тишина была немного неловкой, но для всех очевидной: они знакомы меньше часа, разговор о личном заводить совсем непрофессионально, как для одного, так и для другого; поэтому они просто наслаждались женским вокалом и романтичной песней из соседней комнаты. — Тебе не мешает музыка? – спросил Тэ, запуская руку в самые низы груды листов, коварно ища тот самый тест повышенной сложности. — Нет, вовсе нет. Она играет тихо и мотив довольно приятный. Из «Драйва» же? — Да, – приятно удивившись вопросом, ответил Тэ, передавая тест Чонгуку, и на его лице даже выступил намек на улыбку. — Тест рассчитан на полчаса, но, думаю, ты управишься и за двадцать минут, а я пока отойду, — и вновь проскользнула тень улыбки.       Тэ снова вышел на балкон, чиркнул зажигалкой и снова ушел в думы.

Есть ли что-то, в чем бы он был плох? Прекрасен лицом, хорош в английском, нравится Чопе, иногда по-детски мил, а иногда мужественнее, чем ему это дозволено возрастом.

      Вернулся с балкона он спустя минут десять, не став губить себя второй сигаретой, тем более, что он совсем забыл спросить, нет ли у Чонгука аллергии на запах табака. Но Чонгук даже не заметил хлопка балконной двери, как и едкого гвоздичного шлейфа, тянувшегося за учителем, он усиленно вникал в очередное задание в данном ему тесте. Тэхен довольно ухмыльнулся: наконец-то, как ему кажется, провал ждет не его.       Чопа развалился прямо возле холодильника и жалобным взглядом сверлил хозяина, пока тот вешал свой кардиган на стул. Обратив на него внимание, Тэ, так и быть, достал с полки корм, шорох которого моментально поднял пса на короткие лапы и разжег огонь в глазах. Для щенка корги Чопа был слишком уж упитанным, порой он походил на маленький живой журнальный столик – настолько была широка его спина. Именно поэтому, каждый раз, когда Тэ тянулся к заветному корму, задумывался, не совершает ли он ошибку, и не откинется ли его собака от ожирения.       К тому времени, спину учителю сверлил еще один взгляд, полный ожидания. — Уже готов? — Чонгук кивнул, — а ты быстрый, надеюсь, что на качестве это не скажется, — немного строго, но все же по-доброму сказал Тэхен.       И на качестве не сказалось. Правда, все же была парочка ошибок, найдя которые, «сенсей» с радостным возбуждением поставил свой стул ближе к Чонгуку, чтобы помочь разобрать их.

Все же он не безупречен

      Пытался где-то глубоко убедить себя в этом Тэ, но он же знал, что, согласно результату теста, у Чонгука C1-уровень, что всего на один ниже его собственного.       Сев буквально в сорока сантиметрах от ученика, Тэхен почувствовал сильный освежающий аромат мужского парфюма, который шел вразрез с тем, что воздух между ним и учеником стал спертым и до предела горячим. Он даже проверил, не забыл ли снять кардиган по возвращении, но взглядом обнаружил его на стуле. Стараясь не выдавать свое смятение, учитель «разжевал» ошибки, совершенные Чонгуком. Тот кивнул на все комментарии, показывая, что понял, и осмелился спросить: — Все в порядке? Вам не плохо? – сильно взволновавшись, спросил он, после чего вопросительно заглянул в его глаза так, что расстояние между ними сократилось до запретно близкого, и прислонил свою ладонь ко лбу учителя, чтобы проверить, нет ли у того жара. — Все в норме, просто отойду на пару минут и умоюсь, – учащенно дыша, ответил Тэ и добавил, – можешь обращаться на «ты», думаю, ты не намного младше меня.       Тэхен в спешке покинул кухню и запер дверь в ванную. Теснота в брюках напомнила ему о том самом случае и заставила испугаться быть вновь осужденным и лишним. Чтобы скрыть возбуждение, он выправил футболку из брюк и оттянул ее как можно ниже. Умыв лицо холодной водой, он с трудом, но смог успокоить себя в том, что на этот раз все будет хорошо, никто ничего не заметит, и вернулся к столу, так как хотел разузнать у Чонгука кое-что еще: — Несмотря на эти ошибки, ты прекрасно справился, уверен, что в классе ты лучший, у тебя С1. Ты же знаешь, что выше лишь С2? Откуда ты так хорошо знаешь язык? – выпалил Тэ, почувствовав облегчение от того, что смог уместить все сразу в одной реплике. — Ну, я часто смотрел фильмы в оригинале, так как очень не люблю корейскую озвучку, оттуда, возможно, натаскал вокабуляр, а грамматика, наверное, пришла от прочтения британских авторов в оригинале. Как-то так, – легко и непринужденно с улыбкой ответил Чонгук, будто бы это обычная практика для всех его ровесников. — Какие еще фильмы, кроме «Драйва»? – последовал еще один вопрос уже по пути в холл, к двери. — Из классики нравятся «Психо», «Бегущий по лезвию», «Донни Дарко», – тут он сильно нахмурился, явно пытаясь припомнить что-то еще, – сложно вспомнить, что понравилось, если честно.       Каждый фильм, названный им, вызвал в теле Тэхена волну маленьких приятных вибраций, потому что каждый из них он неоднократно пересматривал сам. — Подожди здесь, можешь пока одеваться, – попросил репетитор и отлучился на пару секунд к себе в комнату.       Оттуда он вернулся не с пустыми руками: в ладонях лежал старенький и потертый DVD-диск с уже известным им обоим названием: — Не думаю, что ты смотрел режиссерскую версию «Бегущего по лезвию», в магазинах и в сети ее сложно найти, поэтому держи, на следующем занятии расскажешь, в чем отличие от театральной, – радостно выдал Тэхен, всучив диск ученику.       Чонгук чуть ли не вскочил от счастья, почувствовав свою исключительность, ведь ему выпадет редкий шанс посмотреть то, что некоторые только грезят увидеть. От переизбытка благодарности и радости он обхватил Тэхена двумя руками и крепко обнял, а тот даже не стал вырываться, да и не смог бы, даже если бы очень хотел, руки были настолько жилистыми, что приложи Чонгук еще немного силы, сломал бы его пополам. — Простите…Ой, прости, – выпалил он и поправил себя, вспомнив о просьбе Тэ. — Я все понимаю, – тихо ответил учитель, одергивая вниз белую футболку, потому что под ней, в брюках, становилось все теснее и жарче. — Тогда я пойду. Спасибо за чай и…чизкейк, да, чизкейк! – уже на развороте закончил он.       Тэхен лишь успел крикнуть в след: «Не говори маме про чай!». На его лице появилась улыбка, которую уже не было смысла сдерживать: Чонгук уже ехал в лифте. Но она моментально сползла, когда пронеслась болезненная мысль о том, что следующее занятие только в пятницу. Через четыре дня. Четыре долгих дня.       Только отойдя от порога, Тэ сразу стремительно направился в ванную, где оставил себя без одежды и забрался под холодный душ. Низ живота был словно пронзен тысячами бабочек от того, что он не смог утолить свое желание вовремя. Поэтому он моментально, буквально парой поступательных движений заставил себя кончить, упираясь о стену левой рукой и скалясь от боли, но и от наслаждения тоже. Капли холодной воды сразу же смыли следы его позора.

И все же он совершенен во всем