***
Когда это произошло, Тэ был того же возраста, что и Чонгук. После одного из самых потных футбольных матчей в мужской душевой его истинная природа взяла свое при виде жилистого тела одного из одноклассников, на котором не осталось ни одного свободного места после того, как взгляд Тэхена прошелся по нему вдоль и поперек, жадно останавливаясь на самых сокровенных частях. Кровь молниеносно прилила к причинному месту, заставив его заметно увеличиться в размерах. Свидетелями этой совсем неуместной эрекции и двусмысленного взгляда Тэ стали почти все рядом стоящие парни. Слух распространился моментально, и опровергнуть его было сложно. Все поступки, взгляды, поведение парня рассматривались теперь под другим углом, порой слишком уж непристойным. Одноклассники отвергли его, сделав самым настоящим отщепенцем. Теперь между ним и всем обществом была возведена высокая стена, заглянуть через которую он будет способен, а потом и перебраться на противоположную сторону, лишь встав на чьи-то плечи. Обладателем таковых мог как раз оказаться Чонгук. Отношения с матерью с того момента тоже нельзя назвать гладкими, принять – она до сих пор не приняла его, но она и не отвернулась окончательно, в какой-то момент даже проявила поддержку, сделав очень важный подарок сыну – щенка по имени Чопа. Понимая, что в полной изоляции и одиночестве рассудок может сдвинуться к самым темным помыслам, она позаботилась о нем совсем неявно, но действенно. Этот маленький комок шерсти песочно-белого цвета являлся тем, что заставляло и заставляет его искренне улыбаться по утрам и выходить из дома на пять минут в день, лишь бы Чопа не задохнулся в тесных уголках его крохотной квартиры.***
Минутная стрелка обогнула половину циферблата, когда Тэхен сдвинулся с места и наконец отошел от стола. Укутавшись в теплый черный халат до щиколотки, накинув на лохматую после сна голову капюшон, он вышел на балкон, чтобы в который раз провести сеанс рефлексии за парой-тройкой кретек, отпустить с дымом все эти воспоминания и навязчивые мысли. Но на это не хватило даже пачки. Только когда его пальцы потеряли очередную сигарету в пустой упаковке, а холодный воздух стал морозить его голени под черной материей, он понял, что пора вернуться обратно. Вот так – в раздумьях, попытках понять, как вести себя дальше, в бесчисленном количестве сожженных сигарет, меньше в играх он провел четыре дня. На пятый его ожидала новая встреча, все так же в пять вечера, но длиною в два академических часа. На этот раз Тэ решил себя вести все так же непринужденно, но держать чувства и свою природу на коротком поводке, сохраняя оптимальную, но и не настолько далекую друг от друга, дистанцию, как это обычно принято для ученика и учителя.***
В пятницу шестого марта утро началось раньше на пару часов, но так же, как и в последние четыре дня, с пачки сигарет, на этот раз ванильных, пары чашек заваристого зеленого чая на травах и череды смертей в Dark Souls II. К двум часам хозяин был уже умыт, побрит и свеж после получаса прихорашивания в ванной комнате. На этот раз он тоже решил воспользоваться «ароматом». Путем нехитрых манипуляций в выдвижном ящике своего стола он нашел геометричный по форме флакон с почти нетронутыми «Kenzo», что подарила ему опять же мать. Наконец-то настал день, когда ее подаркам нашлось применение. Запах не такой мужской и сильный, чуть мягче и на нотку слаще. Вроде и свежесть, но совсем иная – скорее весенняя, сладковатая. С выбором одежды на этот раз он возится намного меньше – просто выбирает что-то сдержанное в цвете, но, учитывая последний опыт, на выправку. И чем длиннее, тем лучше. И вот, он стоит в длинной плотной рубашке цвета индиго с воротником-стойкой, а из-под нее выходят те же черные брюки. Тэхен хотел бы повторить те слова, что сказал в последний раз, стоя перед этим зеркалом, но вспоминая Чонгука, язык не поворачивается произнести «handsome», ему в самую пору – «beautiful». Несмотря на двадцать один год, его лицо порой опрятно, как у куклы: пухловатые губы, постоянно алые от привычки их покусывать каждый раз, когда они начинают сохнуть, аккуратный овал лица, выразительные глаза, очерченные длинными и черными, как смоль, ресницами и небольшой нос с крошечной, еле заметной, родинкой на самом его кончике. Возможно, в нем было бы больше маскулинности, если бы его отец не ушел из жизни настолько рано и приложил бы руку к его физическому и нравственному воспитанию. Правда, было все же кое-что, в чем они с Чонгуком были равны – это рост. Здесь разница если и была, то на долю дюйма. Звонок в доставку десертов – лай Чопы – доставщик – чизкейки в холодильнике. Маленький «день сурка», а все потому, что Тэ не из тех, кто устает от обыденности – он плавает в ней без акваланга уже не первый год, потому что выхода особо и нет, когда радиус твоего выхода из дома не превышает десяти минут пешего шага. Теперь он окончательно был готов к приему гостя, а на золотых Casio без минуты пять. Звонок в домофон – Тэхен нажимает кнопку, не дожидаясь первых гудков. Сразу же приоткрывает входную дверь и вместе с Чопой ждет. Пес даже радостно открыл пасть, прерывисто дыша от радости, предвкушая, как сегодня его снова будут тискать руки того самого гостя. На этот раз Чонгук совсем другой – полуживой: когда он поставил на порог первую ногу, казалось, что вслед за ней он не сможет поднять вторую. Сумев преодолеть дверной проем, он тихо прикрыл дверь, приподнял голову и, взглянув на Тэхена, сказал: «Вечера». Тэ пытался прощупать дно глаз, черных как уголь, без единого блика. Он окунулся в них с головой, но как не пытался в них найти хоть какой-то намек на теплящийся огонек жизни, не смог – пустота, да и только. — Привет, – ответил он не сразу, но улыбнулся. — Проходи на кухню. Сам репетитор направился в свою комнату, так как забыл взять свой кардиган крупной вязки. На обратном пути к ученику, он заметил, что возле двери стоит рюкзак, явно не его: — Ты, кажется, забыл в коридоре кое-что важное, я захвачу, — громко сказал Тэ, но понял, что весу «важного» явно не подходит глагол «захвачу», скорее – «притащу». Рюкзак казался почти неподъемным, словноТак и знал, что эти психоделические саундтреки ни к чему хорошему не приведут.
Чонгук тихо посапывал на плече учителя, того даже немного согревало его дыханием. Мягко обхватив своими тонкими ладонями темноволосую голову, он тихо приземлил ее на диван, куда предварительно положил пуховую подушку. Во сне Чонгук выглядел совсем беззащитным и уязвимым, а особенно – с той высоты, с которой на него с жадностью взирал Тэхен. Парень, лежащий на уровне его колен, почувствовав тепло окутавшего его шотландского пледа, машинально подогнул к груди колени и засопел еще слаще прежнего. Взгляд Тэ моментально притянули соблазнительно разомкнутые губы Чонгука. Изгиб его тонкой верхней губы и белеющие из-под нее крупные единички делали его похожим на кролика. Чуть ниже от сонных движений глубокий вырез белой футболки сполз вниз, оголив прямые, словно расчерченные по линейке, ключицы. От такой картины Тэ стало не по себе: в голове призрачно промелькнуло чувство, что эти черты он видит не впервые. Его сердце как будто защекотали со всех сторон тысячей маленьких перышек, а в паховой части начали покалывать самые первые, совсем тонкие иглы.Нужно перекурить
Он отлучился всего на десять минут, дольше не смог. Если измерять время в выкуренных сигаретах, то для него оно тянулось, как целая пачка, а на деле он все это время затягивался всего одной, испепеляя по миллиметру-двум в минуту. Тэхена разрывало на части: вернуться и продолжить измываться над своим телом и фантазией или же сдержаться, как он и планировал изначально?В топку планы
И вот, он уже стоит на коленях возле дивана, вглядываясь в заспанно-ломанные черты лица его семнадцатилетнего ученика. Хоть в чертах его лица и было что-то по-детски невинное, угловатые скулы, крепкий подбородок и вызывающе выступающие ключицы напоминали, что перед ним спит далеко не ребенок. Хотелось впиться в губы исступленным поцелуем, вцепившись железной хваткой в торчащие ключицы, но максимум, что Тэ смог себе позволить – аккуратно смахнуть прядь каштанового цвета с левого глаза. Порочные мысли заставили содрогнуться от усиливающейся острой боли в самом низу живота. Даже в такой ситуации, когда Чонгук лежит так беззащитно, Тэхен все равно ощущает свою слабость, неуязвимость рушится, как песочный замок, от одного лишь взгляда, превращаясь в чистое, греющее изнутри желание. В страхе разбудить, он скривил рот в ломаную трапецию, немного обнажив нижний ряд зубов. Юноша чуть пощурился, сдвинув брови, но его это не разбудило, не разбудил и прохладный балконный воздух, и резкий запах гвоздичных кретек с ванилью, исходящий от кардигана, желающего его Тэхена. Будить его совершенно не хотелось, и когда Casio показали половину девятого, Тэ взял мобильник Чонгука, который лежал на диване прямо возле него, и написал его матери коротко, но ясно: «Я останусь на ночь у друга».Стопроц в школе у него вагон друзей и текущих по нему телок, не может он быть совсем одиноким
Нельзя сказать, что Тэ был совсем не прав: хотели его, действительно многие. Эта ночь стала для него совсем бессонной и одинокой, потому что на полу он спать не хотел, а больше было и негде; Чопа ушел спать в ноги к Чонгуку. Но нельзя сказать, что это как-то его расстроило, напротив, в нем вновь проснулась нежность, согревшая его остывшее за последние годы сердце. Перебиваясь то сигаретой, то чашкой чая, он провел на кухне с открытым балконом почти всю ночь, в промежутках бегло заглядывая в комнату, чтобы проверить, не пропал ли Чонгук с дивана, или читая Шекспира в оригинале. Хоть в соседней комнате и лежал мало знакомый ему парень, Тэхен не ощущал дискомфорта. Это как если бы в старинных наручных часах не хватало одной маленькой шестеренки, но появись она, механизм снова бы пришел в действие, и время заново начало свой отсчет. Так и сейчас: с появлением Чонгука время Тэ тоже пошло по новой. В седьмом часу за окном уже не первый час грело солнце, свет которого залил всю кухню, но оставил нетронутой комнату, где висели плотные шторы и сопел молодой парень. На улицы выползали первые люди, в заспанных глазах которых уже проскальзывала ненависть к только еще начавшемуся дню. Для Чонгука утро началось с весенней прохлады, теплого дыхания и гвоздики, когда после очередной сигареты Тэ вернулся с балкона, но не на кухню, а в комнату. Тэхен стоял на коленях, упираясь локтями о край дивана, осторожно изучая каждый миллиметр лица парня, когда тот медленно приоткрыл глаза один за другим. На Тэ уставился взгляд, полный вопросов и недоумения. — Не переживай, я написал, что ты остался у друга, — приятно прозвучал низкий голос, — у тебя же они есть? — Фух, — облегченно выдохнул Чонгук, как будто мать – единственное, что его волновало в этой ситуации. — Есть один, скажу, что был у него, может она даже обрадуется. — Что, всё настолько плохо? — спросил Тэ, словно у него на каждый день приходится по новому другу. — Ну… Из-за постоянных занятий нет времени на дружбу и прочее, единственный, с кем я смог наладить контакт – Чимин, мы с ним ходим на баскетбол, наверное, из-за этого мы смогли хоть как-то сблизиться. — А шрам на щеке откуда? – последовал еще один вопрос. — Этот? – показывая на еле заметную бледную тонкую отметину на левой щеке, уточнил юноша, – это еще с самого детства, в драке отхватил. У друга была классная фигурка Бэтмена, я даже завидовал ему, а ее стащил один мальчик из двора, друг струсил, рыдал и не мог и пальцем пошевелить. Так и вышло. Главное, что тот негодяй ему потом вернул украденное. — Ааа… – задумавшись, ответил Тэ. – Торопишься? Не хочешь составить нам с Чопой компанию? На свое имя пес сразу же повел ушами и, спрыгнув с кровати, начал скрестись короткими лапами о бедро хозяина, показывая полную готовность к выходу. — Я только за, выходной же, – улыбнулся Чонгук. Одевшись потеплее, потому что в это время в последние дни ртутный столбик поднимался не выше пяти градусов, они неспешно прошлись вдоль дома, а на обратном пути неловкое молчание нарушил вопрос: — Ну как «Утопия»? А то я даже не дожил до конца серии, — спросил Чонгук, даже немного рассмеявшись. — Я доволен, такая сочная картинка и саундтрек клевый, тебе, походу, тоже очень зашел, — чутка съязвив, ответил Тэ, на что ученик закатил глаза, — однозначно продолжим смотреть.***
По возвращении они отведали обжигающе острого кимчи с рисом, затем завершили трапезу парой чашек травяного чая с черничным чизкейком. После такого плотного завтрака можно было бы проспать полдня, но Тэхен ощущал какую-то неловкость и страх, будто шел по натянутому канату. Его беспокоило все, что сейчас происходит: мать Чонгука считает, что ее сын тусит у друга по школе, но на деле он все это время он был наедине со своим учителем. Весьма скользкая ситуация. Но Чонгук, как будто на телепатическом уровне, прочел тревогу в глазах Тэ и сказал, что тот может не беспокоиться, так как его мать ни капли не волнуется: он же с другом. Так ведь? Кто бы мог подумать, что это, действительно, правда. Спустя час Чон все-таки решил пойти домой, ощущая всем своим нутром, что его слова ни разу не успокоили Тэхена, и тому до сих пор не особо комфортно: — Я пойду, дома много всяких дел, которые я не успел выполнить на неделе, – легко улыбнулся он, стараясь сказать настолько аккуратно, насколько мог, чтобы его учитель не заподозрил свою причастность к этому. Тэхен кивнул, а ученик направился в коридор, чтобы собраться домой. Уже в полразворота и одной ногой на пороге дома репетитора, а другой – на подъездной площадке, он быстро выпалил: — По поводу «Блэйд раннера» – никогда не подумал бы, что Декард – возможно репликант, в театральной версии на его природу почти нет никакого намека. Думаю, пора задуматься над собственной природой тоже. Тэ захлопал пушистыми ресницами, приоткрыв рот от удивления, он совсем не ожидал, что Чонгук выдаст что-то подобное: он совсем и забыл про домашнее задание, которое дал ученику в понедельник.«Пора задуматься над собственной природой тоже». Про что он? На репликанта вроде не похож.