А был бы идеальный вечер…
Пронеслось в мыслях у Тэхена, когда он вновь вдохнул свежий майский воздух, на что в груди заныло по новой не то от сигаретной смолы, не то от пустоты.***
Никогда время не тянулось так мучительно медленно, как эта неделя. До этого было намного проще: в понедельник главная цель «дожить до пятницы», а в пятницу – «до понедельника». И это стремление разделял как Чон, так и Ким – благодаря ему дребезг будильника по утрам и изматывающие тренировки становились всего лишь небольшим испытанием. Да, ожидание порой было изнурительным, родное и любимое лицо хотелось видеть значительно чаще – восемь дней в неделю, двадцать пять часов в сутки. Но нынешнее ожидание было совершенно другим – несбыточным. Ждать понедельника и пятницы уже вошло для парней в привычку – вредную привычку, болезненно напоминающую о том, что ждать-то было нечего: долгожданной встречи не было суждено случиться. Чимин, который ранее разделял все невзгоды друга, сейчас держался на расстоянии, но видеть, как измотан Чон, рад что-то совсем не был. Казалось бы, тот факт, что рядом с Чонгуком наконец нет того парня, которому он так сильно завидовал, должен был заставить скакать на месте от счастья. Наверное, так бы и было, если бы Пак любил своего друга капельку меньше.***
Ровно неделю спустя терпение каждого совсем сошло на «нет». В груди Тэхена легкие сгорали, как и табак в выкуренных им кретеках, и где-то там же ныло так сильно, что окурки, потушенные о тонкую кожу на руках, не могли заглушить эту внутреннюю боль. Чонгук тоже попытался всеми путями хотя бы немного умерить то режущее чувство внутри, отдаваясь игре на баскетбольном поле до последней капли пота. Но в этот день внутреннюю пустоту парень решил заполнить кое-чем другим. — Да, мне все еще больно, но видеть тебя таким ужаснее в тысячу раз. Не знаю, что там между вами произошло, но я снова хочу видеть прежним, — наконец заговорил Чимин утром понедельника. — Прости, — виновато выдавил из себя Чонгук, подняв мутные от недосыпа глаза. — Может, вечером сходим выпить? А, подожди, сегодня же понедельник… — Я не пойду. Давай, — оборвал Чонгук, стараясь произнести как можно безразличнее, и тем самым поставил точку в этом разговоре.***
В компании Чимина никто бы и не подумал, что крепкий парень рядом с ним младше на целый год и нелегально потягивает какой-то причудливый коктейль так быстро, будто это просто вода. Чонгук выглядел довольно зрело, особенно, когда был не в настроении, а этим вечером, чтобы выдавить хотя бы малейший намек на улыбку потребовалось пропустить через себя не один горящий напиток. Пока Чимин лениво подсасывал свой первый лонг, молчаливо озираясь по сторонам, потому что завязать разговор все никак не получалось, друг по левую руку опустошал уже третий стакан, безнадежно облокотившись на барную стойку. — Знаешь, за эту неделю я многое понял. Рядом с ним ты светишься от счастья, а это делает радостнее и меня. Поэтому ты же позволишь мне оставаться твоим другом? Сможешь дружить со мной как раньше несмотря на мои слова? — раскачивая на дне бокала кубики льда из стороны в сторону, внезапно начал Чимин. Ответа не последовало, и парень, уже испугавшись значения этого молчания, повернул голову в сторону собеседника. Его друг сидел, склонившись над стаканом с закрытыми глазами и каждый раз, когда подбородок касался груди, одергивал голову вверх, словно пытаясь отрицать тот факт, что он дошел до кондиции и даже перешел «за». Сегодня в этом душном баре собрались лишь самые отчаянные люди, готовые встретить последующее утро вторника головной болью и рвотными позывами. Таких храбрецов нашлось немного, оттого в баре было довольно тихо, да и на часах шел лишь девятый час – детское время. Однако, Чонгука градус застал врасплох, миновав стадию веселья и дебоша, и приступив сразу к полусонной. Сквозь приглушенную музыку Чимин смог разобрать какой-то бред, вырывавший небольшими порциями из друга. — Придурок, — пробубнил под нос Чонгук, а затем резко вскинул голову наверх и продолжил уже громче. – Придурок! Как он мог… сказать… такое… Ненави… — пытался закончить Чон, но вновь поник головой, опять перейдя на низкий тон. — Люблю… Хочу к нему… — Что? — спросил Чимин, сосредоточенно хмуря брови в попытке вычленить из из этого пьяного бреда слова, а за ними и смысл. — Хочу. К нему, — капризно повторил младший, крепко вцепившись пальцами в плечи Чимина. — Хочу к нему. Чимину ничего объяснять не нужно: он уже знает адрес и владельца квартиры, в чьи объятия сейчас так хочет его друг. Хочет? Значит, Чимин сделает все, чтобы исполнить это желание, лишь бы вернуть другу улыбку. Поэтому он незамедлительно платит и за себя, и за нахлеставшегося Чона, а затем выводит его из бара, аккуратно придерживая за руки. Всю дорогу Чонгук только и мямлит любимое имя во всех вариациях. Лучше бы так и молчал, - проклинает про себя все и вся Чимин, когда это не прекращается и в вагоне, и удивляется, как только младший еще не вырубился после убойной дозы спиртного. «Пока не увидит его, не сможет заснуть». Как бы не было больно от такой мысли – другого объяснения такой живучести не было. — Чимин… — неожиданно услышал свое имя парень и резко повернул голову на повисшего на его плече Чонгука, когда они уже пытались преодолеть последние десятки шагов до нужного подъезда. «Может у него что-то болит?», «ему плохо?» — первые беспокойные вопросы, что приходят на ум Паку – уж слишком жалобно и низко прозвучал голос Чона. — Что? — тревожно отвечает черноволосый. — Болит что-то? — Прости, я слишком люблю его, — промямлил неуверенно пьяный голос, — но я не хочу терять тебя. Давай останемся друзьями? — Чонгук вцепился в плечо еще сильнее, а затем повторил еще раз, — Давай? Чимин украдкой улыбнулся и сразу же ответил: — Что за глупые вопросы? Нельзя же вечно полагаться на этого… Как его там… — еще не совсем признав выбор друга, пытался язвить он. — Тэхена? Вроде так. Куда ты без меня, — но вновь подобрев в лице, Пак даже рассмеялся, отчего его плечи пошли ходуном, а вместе с ними и парень, повисший на друге всем своим весом. — Спасибо, хен, — расплылся в хмельной улыбке младший, елозя по плечу итак лохматой макушкой, — ты настоящий друг. — Вот мы и на месте, — оповестил Чимин, когда они достигли подъездной двери. — Одиннадцать… Нажми на одиннадцать, — просил Чонгук и его друг, повинуясь, набрал номер квартиры и кнопку вызова. — Кто? — как-то сонно отозвался знакомый голос владельца набранной квартиры. — Это Чимин со мной… — не успел парень договорить, как младший перебил своими еле разборчивыми воплями. — Хеееен, это я, твой Марк Рееентон! — оживился внезапно Чонгук, а входная дверь тотчас отозвалась характерным сигналом и парни зашли внутрь. Буквально пара минут и Чимин с баластом на плече преодолел четыре этаже, а когда створки лифта приоткрылись, взгляд притянул дверной проем в углу площадки, из которого любопытно торчал Тэхен и морда его пса в самом низу. Но стоило старшему разглядеть, как сильно развезло его парня, он пулей вылетел из квартиры и бросился к нему. — Он молил, чтобы я привез его к тебе, — прояснил Чимин, осторожно отстраняя от себя Чонгука. — Надеюсь, это не было ошибкой, и я отдаю его в надежные руки. — Спасибо, — примирительно ответил Тэхен, посмотрев на Пака так, что тот ощутил, что доверие между ними взаимно. — Я просто выполнил его просьбу.***
Пребывая несколько часов подряд в облаке перегара, Чимин настолько адаптировался к нему, что ни на секунду не распознал тот же самый едкий запах спиртного, которым разило от хозяина одиннадцатой квартиры. Для Тэхена этот день был не менее сложным, нежели для младшего: он выкурил не один десяток кретек, а к вечеру сорвался на виски, который ждал своего часа уже как полгода. Но все же Чона разморило в несколько раз сильнее: он бездвижно лежал в диване ровно так, как его свалил туда Тэхен, не сдвинувшись ни на сантиметр, и лишь бредил себе под нос как на репите «Прости, хен, я люблю тебя, хен». — А говорил, что все у тебя под контролем, — устало улыбнулся Тэхен, неуклюже расстегивая пуговицы на груди младшего. Картинка перед глазами немножко рябила, но больше подводили пальцы, которые никак не слушались и не могли высвободить пуговицы из петлицы. Когда старший освободил Чона от лишней одежды и на нем остались лишь боксеры, Ким прикрыл его покрывалом и лег рядом, обнимая сбоку всем телом. — Ты тоже прости меня, — прошептал он практически в ребра, на что младший накрыл его рукой и прижал к себе еще ближе, дав понять, что слова не были отпущены в пустоту.***
Чонгук уже по привычке от дребезга, но не того металлического, к которому он привык, а от того, что отзывался эхом от стенки к стенке в его голове. Не было ни голоса матери, ни ненавистного будильника, и, заподозрив что-то неладное, парень внезапно открыл глаза и поднялся, даже не заметив, как скинул лежавшую на нем руку Тэхена, что сопел под боком. От этого старший начал суетливо ерзать и щуриться от активности рядом, а за ним и Чопа открыл глаза, а потом энергично замахал хвостом, радуясь тому, что наконец-то хоть кто-то проснулся и поведет его на улицу. — Который час? Как я здесь оказался? — испуганно отбарабанил Чонгук, отчего Тэхен сонно заворчал. — Кто-то перебрал чуток и молил привезти свое бренное тело сюда, - ядовито сказал Тэхен, уткнувшись в подушку. — А еще просил прощения… — Ладно, я пойду, — обиженно отрезал Чон и собрался было встать, как почувствовал тонкие пальцы на своем широком запястье. — Я тоже просил…Прости… Я не должен был лезть в ваши отношения и лга... — стоило хлопнуть глазами, как в мгновение ока, и губы обожгло чужим дыханием, в сердце забилось от заботливого взгляда в сантиметре, - ть. — Мир? – произнес Чонгук практически в губы старшего и накрыл его руки своими, немного вдавливая в кровать. От того, как мягко это слово осело на тонкой коже, Тэхен покрылся гусиной кожей, а затем сократил дистанцию до нуля. От младшего до сих пор отдавало спиртом, но вкус его губ от этого хуже не стал, напротив, был еще слаще после фруктовых коктейлей минувшего вечера. Отвечал на поцелуй он еще мягче, с особой нежностью и лаской. То ли это было из-за чувств, которыми он был преисполнен, то ли от того, что грубее целовать сил не было из-за похмельного состояния. — Мир, — наконец довольно заключил старший, кое-как вырвавшись из тягучего примирительного поцелуя. — А теперь иди учиться, иначе потом мало не покажется. — А теперь, — пауза, — я никуда не пойду. Попрошу Чимина передать преподу, что я плохо чувствую себя сегодня. Проблем не будет – как-никак я примерный ученик, — уверил Чонгук и вернул старшего в горизонтальное положение, а сам прилег рядом, уткнувшись в шею и вдыхая тот аромат, которого так не хватало всю ту неделю. А Тэ аж заискрился глазами, радуясь тому, что наконец-то все встало на круги своя и тому, как тепло в объятиях любимого человека. — Пошли, иначе Чопа нас не дождется. — Только сходи сначала в душ, облачко перегарное. А то по твоему дивному аромату могу представить всю коктейльную карту, что ты вчера осилил. — произнес Тэхен ехидно, но с какой-то нежностью в голосе. — Ну… Или не осилил, — Хорошо, маааам, — недовольно протянул младший уже по пути в ванную.