The path

Жизнь словно бурный поток:По течению несет. К берегам в дали... Мы потерялись: Вокруг тьма и лед,Но многое взамен приобрели... System Of A Down — Aerials.

Легкость. Да, наверное, так можно охарактеризовать то, что я сейчас чувствую. Легкость и некое умиротворение. Как будто не было того дерьма, что произошло в моей жизни. Как будто никто меня не избивал в грязной подворотне. И сейчас я проснусь в своей постели, дома, в своей старой квартире на родине, с котом под боком и уверенностью в завтрашнем дне. И это ужасное детство в детдоме тоже окажется… - Просыпайся, дочь моя, - кто-то мягко, но настойчиво потрепал меня по плечу, вынуждая вылезти из мягкого кокона тишины и покоя. Скривившись, медленно открываю глаза, уставившись в деревянный потолок. Стоп. Зажмурившись, снова распахиваю глаза и опять вижу тот несчастный потолок. Где это я? И что за хрень тут происходит? Попытка резко сесть в кровати не увенчалась успехом, так как тело все же не очень хорошо слушалось меня. Хотя бы спасибо, что я нормально дышу и могу смотреть двумя глазами. Подношу руку к лицу, осторожно ощупывая его, и улыбаюсь. Да, точно, все цело и в порядке. Но веселость от целостности лица прошла так же быстро, как и пришла. Я скосила глаза в бок, заметив, что рядом с кроватью стоит высокий мужчина в странной одежде, похожая на длинную тунику, кажется, темно-зеленого цвета. Мужчина, заметив мой взгляд, мягко улыбнулся, кладя теплую и сухую ладонь на лоб. - Как ты себя чувствуешь, доченька? – у него был тихий и спокойный голос, пропитанный нежностью и какой-то отцовской добротой. Я открыла, было, рот, чтобы ответить, но вместо слов вышел невнятный хрип. Мужчина убрал руку со лба, взял с рядом стоящей тумбочку стакан с водой и помог глотнуть так сейчас необходимой жидкости. Я благодарно кивнула, все ещё не решаясь заговорить. Хм, он совсем не похож на медбрата или же врача, судя по его одежде. Да и обстановка совсем, гм, не подходит под описание даже какой-нибудь захудалой больницы или госпиталя. Как будто я попала в какой-то фильм про средневековье: деревянные стены, платяной шкаф, стоящий прямо напротив кровати, зеркало во весь рост уютненько устроилось в правом дальнем углу комнаты, а рядом стоял добротный на вид стол со стулом. И все тут выполнено в зелено-коричневом цвете. Миленько, ничего не скажешь. Мужчина, кажется, всё же ждал моего ответа. И что странно – он назвал меня… дочерью? Господи, куда я опять вляпалась? - Ну… прекрасно, что довольно странно, - хрипло ответила, приподнимаясь на локтях. - Скажите, а где я? И как Вас зовут? Темноволосый садится рядом, осторожно беря меня за руку. - Глеар, дитя моё. Что ты помнишь? Я, удивленно вскинув брови, смотрю на… эльфа?! Ох, черт, у него действительно заостренные уши! И такие мягкие, красивые черты лица, что и не скажешь – девушка это или парень. Хотя по нему видно, что он мужчина, но, сколько лет точно нельзя угадать. Светло-карие глаза смотрели на меня внимательно, словно ожидая какой-то истерики или же криков. Хмыкнув, тру свободной рукой переносицу, сильно зажмурившись и пытаясь сосредоточиться на том самом неприятном вечере. - Помню, как меня били, помню ту странную девушку, которая дала мне амулет, - я внезапно распахнула глаза, касаясь пальцами оникса, висящего на шее. – Хм, тут, изумительно. - Почему же, дитя моё? Я подняла на него взгляд. - Думала, что отберут. М, мужчина, а скажите, где… - Эттелиэн, - перебивает меня эльф, - ты не помнишь меня? - Э, нет. Почему я должна его помнить? Никогда не была на всяких фэнтезийныхфестах и прочей лабуде, считая, что это для идиотов и людей, у которых слишком много свободного времени денег. Ко мне это, увы, никогда не относилось. Поэтому помнить человека, с накладными (а, возможно, это пластика такая) ушами и длинными волосами я не должна. Он крепче сжимает мою руку, проникновенно глядя в глаза. - Ты моя дочь, Эттелиэн. Много лет назад по трагичному стечению обстоятельств ты и твоя мать, Ясана, умерли, но ваши души я и один мой друг смогли перенести в другие тела. Увы, тела были в другом мире, и… - Мужчина, извините, конечно, но что за хрень? Вы думаете, я поверю в этот бред? – я вырвала руку из его хватки и отодвинулась ближе к стене. – Скажите уже по-человечески – кто вы, где я и что тут, блять, происходит?! Глеар (или как там его) тяжело вздохнул. Кажется, ему совсем не нравилось, что я так нагло перебиваю и отнюдь не отношусь к нему с должным уважением. Или просто устал от меня, хрен знает. Но, во всяком случае, мне совсем не хотелось слушать душещипательные истории о моей, так сказать, матери, которую совсем не помню. Господи, я с семи лет в детдоме, и свое прошлое совсем не знаю! А он тут втирает о том, что якобы я с мамой умерла и… - Дитя мое, ты – потомок древнего майара, дочь человеческой ведьмы и эльфа провидца. И ты унаследовала дар – общаться с демонами и духами, повелевать ими, - серьезно говорит мужчина, внимательно глядя мне в глаза. Знаете, у него был такой странный взгляд, как будто он хотел сказать совсем другое. В менее доброжелательном тоне. Я почесала нос, нахмурившись. - Ага, я что-то типа потомственной ведьмы, да? – получив утвердительный кивок с его стороны, продолжаю: - И Вы утверждаете, что моя мать – ведьма, а Вы… мой отец. - Все верно, дочка. Поджав губы, вздыхаю и прикрываю глаза. Что-то все это попахивает какой-то запредельной ерундистикой и бредом сивой кобылы. Меня даже в детдоме так не разводили, как этот мужчина. А с другой стороны – зачем ему так шутить? Какая для него выгода из этого? Просто чтобы посмотреть, как я мучаюсь? Да хрень какая-то. - Мужчина… - Глеар. - М, да, Глеар, скажите, пожалуйста, где я и какой сейчас год? - Сейчас ты находишься в Эрин Ворн, полностью покрытый лесом полуостров в южном Эриадоре. Изначально он был частью обширного древнего леса, покрывавшего большую часть северо-запада Средиземья. Но потом пришли люди и… и это всё, что осталось от былого величия Эрин Ворна. Сейчас две тысячи девятьсот тридцать восьмой год Третей Эпохи. Я тупо уставилась на мужчину, который с невозмутимым лицом пялился в ответ. Вот сейчас мне стало воистину страшно. Я, конечно, побывала в разных ситуациях, но чтобы вот в таких… либо это действительно неудавшиеся шутка той незнакомки, либо же я действительно сошла с ума, и теперь лежу в психушке, напичканная препаратами. Ни то, ни другое мне совсем не нравилось, если быть честной. Истерика медленно, но верно подкатывала к горлу, заставляя судорожно сжать пальцами одеяло и глубоко дышать. Глеар, видя мое нарастающее волнение, внезапно подался вперед и крепко обнял меня, гладя по голове. - Тебе надо отдохнуть, поспи, дитя мое, - мужчина прикоснулся двумя пальцами к моему лбу. И во второй раз меня накрыла блаженная тьма. - Нет, ты неправильно произносишь, Эттелиэн, - эльф потер переносицу, отчаянно хмурясь и пытаясь сдержаться от гневных триад в мою сторону. Я вздохнула, виновато поджав губы и опустив взгляд. Уже как месяц или чуть больше мне приходится адаптироваться к средневековью и тому факту, что у меня есть отец, а я, оказывается, ведьма. Как бы все это абсурдно и дико не звучало, но мне начинала нравиться такая жизнь – утром встаешь на разминку и тренировку с посохом (отец считает, что это оружие подойдет мне лучше, чем мечи и луки), после этого уроки истории, языка, и к концу дня - изучение магии по книгам матери. Если честно, это мне нравилось куда больше, нежели скучные факты из старых исторических книжек и тренировки с оружием. Я могла просидеть с книгой до самого рассвета, изучая, запоминая и пытаясь воспроизвести легкие и безобидные заклинания. Правда, магия все так и не приходила, что сильно расстраивало отца. По мнению Глеара я должна быть как моя мать – сильная в колдовстве и непоколебима по жизни. Поэтому он пытается снять с меня печать Ясаны и, наконец, выпустить мою магию. Но когда он начинает это говорить, я умело ухожу от темы путем «мне срочно надо заниматься». Хотя, если отбросить ярое стремление отца сделать из меня супер-солдата-мага, то жить в глухом лесу, где находится остаток былого народа, не так уж и плохо. Во всяком случае, к нам не пристают они, а мы к ним. - Ладно, я пойду, потренируюсь, - неловко потерев правую руку, встаю со стула и быстро выхожу из дома, стараясь не обращать внимания на осуждающий взгляд отца. Уж лучше бы не знала, что у меня есть отец, ей Богу. Нет, он, конечно, хороший мужик, заботится обо мне, но это вечное «ты должна вспомнить», «ты должна стать такой же сильной, как твоя мать». Ты должна. И, что самое ужасное, эти два слова преследуют меня на протяжении всей жизни. С самого детства пани Ковальская говорила мне, что я обязана своей жизнью за то, что до совершеннолетия жила в детдоме под её присмотром. Конечно, это не отменяло того, что многим ребятам я не нравилась попросту, потому что не была похожа на настоящую полячку – волосы темнее, чем должны быть, черты лица не такие и, вообще, я иду, куда подальше со своей добротой и наивностью. На улице было тихо и спокойно, лишь птички пели да насекомые жужжали. Что ж, это даже хорошо, что так умиротворенно. Можно даже помедитировать. Потянувшись всем телом, сажусь в позу лотоса около старого дуба, блаженно прикрыв глаза. В детстве я часто бегала подальше от ребят, чтобы вот так же посидеть под деревом, подумать о жизни или же почитать книги. Сверстники не понимали этого и крутили у виска, видя меня в таком положении. Пани Ковальская тоже не любила такие вылазки, хотя и не ругалась, лишь осуждающе хмурилась и качала головой. На самом деле, она была хорошей женщиной, но несчастной – детей не могла иметь, муж ушел к более молодой особе; работала в детском доме, что, естественно, позитива в жизнь не приводило. На мои вопросы о том, почему она не может уволиться и найти другую работу, лишь отмахивалась и раздраженно говорила, что я совсем мала для таких вопросов. Странная все же была у меня жизнь: семьи не было, друзей так таковых тоже, работа то была, то нет, постоянного дома – тем более. Но вот держалась же за что-то, не покончила суицидом где-то к двадцати годам. А что самое интересное – сохранила позитивный взгляд на все-то дерьмо, что происходило вокруг меня. Ну, ладно, полу-позитивный, не так важно. А если копнуть глубже, то и друзья у меня были, недолго, правда, но были. И пани Ковальская пыталась дать мне все то, что дают детям в обычных семьях. Просто в детстве и в подростковые годы все это выглядело не так, как хотелось мне, поэтому казалось, что меня никто не любит, лишь все вокруг ненавидят. Сейчас же, оборачиваясь назад, я безмерно благодарна своей мачехе за воспитание, за то, что смогла вдолбить хоть какие-то знания и не дала умереть к совершеннолетию. Я благодарна тем людям, кто давал мне уроки жизни, кто помогал мне вылезти из задницы и поддерживали, как умели. - О чем задумалась, дочь моя? – я открываю глаза, смотря снизу вверх на своего нового отца, слегка улыбаясь. - О жизни, - просто отвечаю, продолжая сидеть на земле. Эльф задумчиво кивнул, присев рядом. Я внимательно смотрела на его лицо, с удивлением понимая, что какие-то черты лица у нас с ним схожи. Что-то неуловимое, но в тоже время очевидное проскальзывало в его мимике, жестах. В книге по истории я читала, что эльфы не любят проявлять излишние эмоции, но в Глеаре редко когда можно было заметить, что он холоден или, же замкнут со мной. Наоборот, мужчина подолгу расспрашивал меня о жизни, что я делала, где училась и многое другое. Такие вечера выдавались у нас не часто, но за это моя к ним любовь возрастала во много раз. Отец иногда мог уходить на целый день в лес, собирая травы, охотясь или же торгуясь с близлежащей деревней. В такие тонкости он пока не вводил меня, ссылаясь на то, что надо сначала знать теорию, а потом переходить к практике. Я не возмущалась и не спорила, прекрасно понимая, что кидаться из крайности в крайность у меня в крови и поэтому лучше подготовиться к этому. Хотя бы морально. - Жизнь, - мужчина хмыкнул, задумчиво глядя вглубь леса. – Для меня жизнь была слишком сера и обыденна, как и у всех эльфов. Мы боимся ступить во что-то новое, неизведанное. Но когда я повстречал твою мать, то плюнул на все страхи и ушел вместе с ней. Она… она показала мне, что такое настоящая жизнь, со всеми плохими и хорошими сторонами, - Глеар перевел взгляд на меня, улыбаясь. – И этим ты очень похожа на свою мать, Эттелиэн. Я хмыкнула, сложив руки на груди и откинувшись спиной на дерево. - Эва. Эльф непонимающе нахмурился, все так же продолжая смотреть на меня. - Зови меня Эвой. А то Эттелиэн слишком мудрено, а Евангелина тут ни к селу, ни к городу, - спокойно объяснила, вздохнув. Помолчав несколько минут, мужчина встает с земли, протягивая мне руку. Вскинув голову, удивленно уставилась на отца. - Идем домой, Эва, - я, хихикнув, принимаю его помощь, легко вскакивая на ноги. Да, идем домой.