Прости меня, моя любовь

Юлик встречает Новый Год стоя на балконе с Диной, с букетом веток и подбитым глазом. -…потому что нехуй открывать шампанское заранее! — горевал Онешко, прикладывая себе снежок к глазу, слегла морщась. — Олухи… — прошептал он напоследок, тут же оборачиваясь к смеющейся над ним Лариной. — А чего это мы такие весёлые? Тут твою Джульетту обидели, вообще-то. — Ну-ну, Юлия-Джульетта, я вас в обиду никогда не дала…а вот Юлика.не-не, тоже не дала бы в обиду этого мишку, — пусть в ней говорил алкоголь, — ну вот шутки шутить она может только под градусом, доказано — но в голосе скользила нежность, из-за чего внутренняя Дина фэйспалмит не переставая. Прямо за ними литры алкоголя и минимум еды, друзья Юлика и половина незнакомцев для Дины. За их спинами херовые полгода и депрессия. Дина готова принять то, что ей уже тридцать. Юлик принимает то, что теперь за ним ухаживает сама Ларина. Обоим кажется, что всё это похоже на школьные отношения у старшеклассника и девочки помладше, которая бегает за тобой по пятам. А ещё Онешко хочет отогнать любые мысли о прошлом и вернуться к настоящему, где возле него стоит девушка в его свитере, потому что у него в квартире достаточно прохладно, в теплых штанах, в которых выбежала к нему, и босиком, так вышло. — Заболеть хочешь? — спросил парень, докуривая сигарету, вытирая мокрую от снега руку о брюки. Оборачивается к ней спиной, немного присаживаясь. — Видимо не заболею, — усмехнулась она, забираясь к нем на спину, обхватила его ногами, как мартышка и уткнулась в плече. — Чего встал, мой конь ретивый! — Напомни больше никогда не давать тебе алкоголь. — выдохнул Онешко, обращая внимание всех гостей на себя и свою ношу и под громкое улюлюканье отправился в сторону своей спальни. Аккуратно уложил девушку, прилёг рядом, в полной темноте слушал только размеренное дыхание, иногда прерываемое легким сопением Дины. Уснула, видимо. Юлик всё ещё думал над абсурдностью действия Лариной. Бежать к нему для чего? И так было ясно, что рано или поздно кто-то из них сорвётся, но. Не столь оригинальным способом, как умеет только пьяная девушка. И что за метафоры с Шекспиром? Юлик хотел засмеяться с этого детского сада, но приятно, так или иначе, что инициативу проявила первой она, а не как обычно он. Может быть и в этот раз фразу «Я люблю тебя» первой скажет она, но на это можно только надеется — Дина Ларина не верит в любовь. А Юлий Онешко верит, подтверждение спит возле него, обняв его, запутавшись в одеяле и смешно морщась от холода. Онешко не хочет даже пытаться понять каждый порыв это ненормальной, иногда непонятно особы. Иногда даже говоришь себе «да ну этих женщин!», но потом всё равно умиляешься каждому мимолетному и смущающую её прикосновению, каждому взгляду вечно злых глаз, но только не на него. На него смотрит заинтересованно, спокойно, словно готовясь напасть на добычу, как глупый Ра. И пусть на утро она опять проснётся первой и вылезет из кровати, опять начнёт затирать на счёт «желательно забудь», но скорее всего будет не так. Юлик не отпустит, заставит во сне забыться и никуда не вставать хотя бы до полудня. Потому что Юлик уже не мальчик, один раз уже упустил такое вот «счастье» и хватит. Второго раза такой нервотрёпки он не хочет. Ещё Онешко готов согласиться с Лариной — у него «прекрасный» вкус на женщин, тут не поспоришь… Ларина просыпается неожиданно позже Юлика, почему-то завернутая в одеяло как шаверма, и примерно с той же конструкцией она отправилась на поиски воды, удивляясь тому, что ни запаха перегара, ни жуткого бардака в квартире не присутствовала, но холодно всё же было, чему поспособствовал открытое окно на балкон, где стоял Юлик. — Заболеть хочешь? — неожиданно для парня спросила девушка, пугая его до чертиков, что он чуть не подскользнулся на мелком льду. Она схватила его ладонь и потянула на себя, — Пошли дашь мне воды, — говорит она, затягивая того в квартиру и тут же закрывая вход на балкон, — холодно же, зачем тратить тепло? — Дина держала его руку, пока они не зашли на кухню, и она не заняла своё место на стульчике, забравшись с ногами, укрылась в одеяло поплотнее. — Чего ты такой открытой то стала? Вот так, в одну ночь? Я этого намного дольше добивался. — Это чисто порыв подвыпившей меня. Не обращай внимания, больше не повторится, — ответила девушка, отворачиваясь от него, словно смущаясь своего вчерашнего поведения. — Почему? Я не против, если меня будет добиваться такая целенаправленный Ромео, — подтрунивал парень, огорчаясь смене настроения, — тем более, еще минуту назад ты была рада держать меня на руку. — ухмыльнулся он, замечая уже покрасневшие уши девушки. Дина Ларина ещё не готова назвать себя серьёзной тридцатилетней женщиной, но что-то ей подсказывает, что годик-второй это может подождать, пока она будет навёрстывать упущенное за прошедшие не самые приятные несколько лет неопределённости в её жизни. И, кажется, этот уже-не-мальчишка ей поможет, уже не впервой…