Раскрой мое сердце

      — Привет, Блейн, утром я говорил с Уэсом. Они с Лейлой въедут на следующих выходных. Он спросил, не хотим ли мы сегодня в обед встретиться и попить кофе, наверстать упущенное, — сказал Ник, заглянувший через два дня в квартиру Блейна и Курта. — Думаю, Джефф может пройтись по магазинам с Куртом. Он в любом случае хотел получить больше советов по оформлению.       Блейн посмотрел на Курта, который лишь пожал плечами.       — Эм, конечно, звучит неплохо. Во сколько?       — В четыре часа в «Спорке», — сказал Ник, имея в виду популярную закусочную рядом с Далтоном.       — Я приду, — сказал Блейн с улыбкой.       — Отлично! Курт, не против, если Джефф зайдет и заберет тебя в это время? — спросил Ник, повышая голос, чтобы парень на диване мог его услышать.       — Звучит замечательно, Ник. Передай ему, что я с нетерпением этого жду, — крикнул Курт.       — Хорошо. Увидимся позже, сумасшедшие детки, — сказал Ник с улыбкой.       Блейн закрыл дверь и сел с Куртом на диван. Курт даже не взглянул на него, и Блейн знал, что все не очень хорошо. Наконец Курт посмотрел на него, и в его сине-зеленых глазах горела ярость.       — Ты серьезно говоришь мне, что накажешь за то, что я потерял сон из-за тебя? Кем, черт возьми, ты себя возомнил? — прошипел Курт.       — Ты знаешь правила, Курт, я предельно ясно объяснил, чего жду. Ты должен спать семь часов. Ты сам признался, что в последние две ночи спал не более трех часов, — сказал Блейн, стараясь сохранять спокойствие. Он должен был это сделать. Он должен был показать пример, чтобы его правила соблюдались. Он не мог позволить такому поведению сойти с рук, даже если причиной был он сам. — Ты мог остаться в постели и попытаться поспать больше, но ты этого не сделал.       — Блейн, я два часа пытался заснуть, чтобы поспать хоть немного той ночью. Даже сейчас мне сложно воспринимать информацию! Ты был пьян и пытался напасть на меня, ты угрожал мне, а сейчас из-за того, что ты меня раздражал и я плохо спал, ты собираешься наказать меня? — Курт не мог в это поверить. — Ты просто извращенец и хочешь наказать меня, разве нет? А? Пытаешься кончить оттого, что ты Дом?       Челюсть Блейна отвисла от слов Курта. Он никогда не слышал, чтобы его родственная душа использовала такие слова. Ему нужно было остановить это.       — Молчать, — потребовал он, и в комнате эхом раздался приказ Дома.       Курт открыл рот, чтобы закричать, и обнаружил, что не может издать и звука. Воздух вырвался из его рта, когда он попытался произвести хоть какой-то шум, но все было бесполезно.       — Да, я облажался той ночью. Но Курт, одной несправедливостью другую не исправишь. Ты несешь ответственность за заботу о себе. Мало того, что ты не спал семь часов за сутки, ты не ел три раза в тот день и на следующий, — сказал он. Он поднял их блокнот с правилами, чтобы Курт мог его увидеть. — Мы написали их вместе, и ты согласился следовать изложенным правилам. Ты согласился, что это для твоего же блага. Ты можешь говорить, — сказал он.       — Во-первых, я никогда, никогда не соглашался с тем, что это для моего блага. Эти правила — все, чтобы превратить меня в саба твоей мечты из Степфорда, — сказал Курт, его слова жалили, хотя голос был тихим. Если у него был хоть какой-то шанс донести свою точку зрения, он должен хотя бы сделать это цивилизованным путем. Шок от требования Дома все еще проходил через него. Он не мог поверить, что это происходит. Это было сюрреалистично. — Во-вторых, я снова заявляю, что причиной моей нехватки сна и еды был стресс, вызванный тобой. Ты причина, Блейн! Меня по-настоящему испугало, что ты отдашь приказ голосом Дома, заставляя меня поцеловать тебя. И если бы ты был готов зайти так далеко, чтобы добиться послушания, что бы ты заставил меня сделать дальше? Переспать с тобой? Сесть у твоих ног, как преданный щенок?       — Достаточно, Курт. Я извинился за это, и с тех пор даже не настаивал на близости. Я пытаюсь все исправить, предоставляя тебе личное пространство. Я знаю, что ошибся. Но, как я уже говорил несколько раз, только то, что я допустил ошибку, не значит, что ты можешь пренебрегать своим здоровьем. Как бы там ни было, ты должен заботиться о себе сильнее, чем обычно, из-за стресса, который переживаешь. Я никогда не заставил бы тебя заниматься сексом со мной. Я не могу поверить, что ты вообще сказал мне такое. Ты самый важный человек в моей жизни! Почему ты продолжаешь очернять меня? Я не понимаю. Пожалуйста, скажи мне, почему ты так сильно меня ненавидишь, — спросил Блейн с блестящими от слез глазами.       — Я не ненавижу тебя, Блейн, — усмехнулся Курт. — Ты мне не особо нравишься сейчас. Попытайся взглянуть на все с моей точки зрения, хорошо? Тебе даны правила, чтобы изменить тебя, для тебя придуманы наказания как для ребенка, тебя наказывают за стресс, вызванный другим человеком, ожидается, что ты будешь зависеть от кого-то другого, что кто-то будет принимать основные жизненные решения за тебя. И в довершение всего предполагается, что тебе это понравится! Как бы ты себя чувствовал? И, пожалуйста, будь честным, — бросил вызов Курт.       — Я не вижу это с твоей точки зрения, Курт, потому что я знаю причины, лежащие в основе правил и наказаний. Я знаю, что это для твоего исправления и пользы. Что касается принятия важных жизненных решений, я не жду, что ты позволишь мне принять их. Хочу ли я, чтобы ты пришел ко мне за советом и мудростью? Да, разумеется. Но каждая пара в мире так делает. Ты был бы доволен, если бы я выбрал колледж, не обсудив это с тобой? — спросил Блейн.       — Нет, я не был бы рад. Но можешь ли ты честно сказать мне, что позволишь мне принять решение о выборе колледжа и не станешь выбирать за меня? — грубо спросил Курт.       Блейн вздохнул. Ему не победить в этом споре. Он был настолько расстроен, что Курт не слушал его, даже не думал о том, что существуют другие взгляды на жизнь, кроме его собственного. Он хотел прийти Курту на помощь, хотел поделиться своим мнением и мыслями о том, что может быть лучше для него. Если Курт всего лишь даст ему шанс, он сможет доказать свою любовь и преданность действиями и решениями. Курт увидит, насколько лучше его жизнь может стать с вмешательством Блейна.       — Что ты помнишь об отношениях родителей? — неожиданно спросил Блейн.       Курт покосился на него:       — В каком смысле?       — Что ты помнишь? Твоя мама была сабмиссивом. Она ссорилась из-за каждой мелочи с твоим отцом? Или позволяла ему быть тем, кем он должен был быть? — пояснил Блейн.       — Мои мама и папа любили друг друга. Над всем они работали вместе. Если у папы была проблема, он приходил к ней, и наоборот. Ты бы не угадал, кто был Домом, а кто — сабом, — сказал Курт, и его голос был холоден.       Блейн понял, что вспоминать его мать, вероятно, было не лучшим решением.       — Хорошо, прости, что заговорил о твоей маме. Мы это обсудили. Ты будешь наказан и сегодня ляжешь спать рано либо по собственному желанию, либо по моему приказу.       Курт встал, его глаза пылали яростью:       — Нет. Ты не прикажешь мне это сделать, и ты не будешь наказывать меня за то, что сделал ты. И точка. Я просто вернусь домой к отцу, — сказал он, констатируя факт.       Блейн тоже встал, хотел бы он быть на несколько дюймов выше Курта.       — Курт, это для твоего же блага. На колени. Сейчас же.       — Нет, — прошептал Курт в шоке. Но как только он закрыл рот, его колени согнулись, и он упал на колени перед Блейном.       — Голову вниз, руки за спину, — потребовал Блейн. — Сиди здесь, пока я не вернусь.       Голова Курта упала вперед, его руки сомкнулись в замок за спиной. Он услышал, как Блейн вышел из комнаты, Курт застрял в позе сабмиссива. Слезы жгли его глаза. Это не могло произойти! Блейн зашел слишком далеко. Поставить его на колени было большой ошибкой. Он сидел и, пока слезы стекали по его лицу, начинал успокаиваться. Перерыв в споре был именно тем, что нужно. Хотя ему было совершенно неудобно в этом положении, он почувствовал себя расслабленным до такой степени, что знал, что сможет заснуть, если позволит себе. Еще одна слеза упала с его носа. Этого не может быть. Он знал так же хорошо, как свое имя, что эта поза сабмиссива была полезной и правильной. Она принесла такое облегчение от стресса, испытываемого им за последние пару часов. Его тело и его разум вплоть до самой ДНК были счастливы в этот момент, когда он подчинялся той стороне самого себя, которую игнорировал. Дело не в том, что он сдался Блейну или следовал приказу. Он отпускал все легко и просто. Он отпустил стресс, спор, напряжение в плечах и шее. Пребывание в такой позе было успокаивающим, расслабляющим и давало ему больше чувства дома, чем он когда-либо чувствовал в своей жизни. Как бы замечательно он ни чувствовал себя в тот момент, одно он знал точно. Он никогда не расскажет об этом Блейну.       Блейн вышел из спальни и остановился, уставившись на коленопреклоненную позу своей родственной души. Все в нем знало, что это хорошо и правильно, как должно быть. Он видел, как чувствовал себя Курт: слабость его конечностей, тихое спокойствие в чертах. Курт был там, где ему нужно было быть. Блейн желал, чтобы Курту нужен был он, он знал, что Курт найдет облегчение в позе саба. Но нет. Блейн потребовал от него стоять в этой позе, чтобы угодить своим эгоистичным потребностям, чтобы поставить родственную душу «на место». Теперь, видя, как его злоба приносила Курту пользу, он чувствовал себя самым подлым человеком, зная, что использовал ее против него. Осознание этого поразило его, словно удар в живот.       Он подошел к Курту, не в силах проигнорировать то, как потрясающе красиво выглядел Курт. Абсолютное спокойствие в его выражении было тем, что Блейн никогда не мог заставить его почувствовать.       Опустившись на колени, он потянулся, чтобы погладить щеку Курта.       — Курт, теперь можешь расслабиться, — сказал он, ожидая, когда Курт поднимет голову, его грустные глаза были почти серебристо-серыми. — Мне очень жаль. Я бы не приказал тебе это делать. Я думал, что знаю, что делаю как твой Дом и родственная душа. Я ходил на занятия, делал домашнюю работу и действительно думал, что овладел всем в совершенстве. Теперь я понял, что не знаю, как быть хорошей родственной душой, а тем более приличным Домом. Я тебя подвел, Курт, и мне так жаль, — сказал он, слезы текли по его лицу. — Я встречусь с парнями. Ты можешь пообщаться с Джеффом, если хочешь. Я хотел бы продолжить этот разговор позже, если все в порядке.       Курт уставился на Блейна, видя перед собой разбитого человека. Что случилось за последние несколько минут? Что изменилось в его голове?       — Хорошо, — сказал он. — Я обязательно пообедаю, пока мы будем гулять, — тихо сказал он.       Обрадованный Блейн неуверенно улыбнулся.       — Я тоже, — сказал он.

***

      Когда Блейн, Ник и Уэс заказали себе еду, они начали говорить о том, кто как проводит лето.       — У тебя выдалось самое крутое лето, раз уж ты нашел родственную душу, — сказал Уэс, ухмыляясь Блейну. — Как у вас дела?       Блейн посмотрел вниз, крепко сжав руки:       — Я грандиозно облажался, — сказал он прямо.       Уэс и Ник обменялись взглядами:       — Почему ты так говоришь? — спросил Уэс.       — Я сделал все, что должен был, — беспомощно сказал Блейн. — Я написал ему правила и границы, предложил ему руководство, но все, что он делал с того дня, — это ругался со мной. Я думал, что он должен расцвести в такой среде. Этому нас учили все эти годы. Но он ненавидит меня из-за этого. Он вне себя, когда я отдаю ему приказы Дома, хотя я лишь стараюсь поступать правильно, — сказал Блейн.       Уэс поднял руку:       — Подожди, Блейн. Ты сказал, что отдаешь ему приказы Дома? Почему? Он был в опасности?       Блейн поднял голову:       — Хм, нет. Я сказал ему успокоиться, когда мы ругались. Сегодня я сказал ему замолчать, а затем встать на колени. Я просто хотел, чтобы он прекратил спорить со мной, — сказал он.       Ник резко вздохнул, а Уэс потер лицо ладонью.       — Блейн, это злоупотребление приказами Дома. Приказы Дома могут использоваться только в том случае, когда родственная душа находится в опасности или под угрозой какого-либо вреда, умственного или физического. Использование приказов, чтобы остановить спор, — просто манипуляция, это неправильно, — сказал Уэс.       — Но в книгах говорится использовать приказы Дома, чтобы помочь сабу войти в контакт с их природой, — смущенно сказал Блейн.       — Ещё в книгах говорится, что женщинам нельзя носить штаны или работать за пределами дома, а мужчины должны ходить с семьей в церковь по воскресеньям, — мягко заметил Ник. — Блейн, эти книги не обновлялись с начала шестидесятых.       — Не говоря уже о том, что они не были открыты для геев и лесбиянок, — сказал Уэс. — Какие правила у вас есть?       Блейн подождал, пока официантка поставит перед ними тарелки с едой. Ему было трудно сосредоточиться. Похоже, весь его мир просто перевернулся с ног на голову.       — Эм. Ну, я хочу, чтобы он ел три раза в день и спал по крайней мере семь часов в сутки. Он этого не сделал, поэтому мы обсуждали это сегодня, и я собирался заставить его написать строки в качестве наказания, — сказал Блейн.       — Ты собирался наказать его за то, что он не ел и не спал? Блейн, он не ребенок, — сказал Ник.       — Какие еще правила, Блейн? — спросил Уэс, протягивая руку Нику.       — Вещи вроде держать дом в чистоте, готовить обед, делать домашнее задание вовремя, работать над близостью, — сказал Блейн.       — Что ты имеешь в виду под «работать на близостью»? — перебил Уэс.       — Ну, я еще не заклеймил его, потому что он все время был против своей природы. Так что я сказал ему, что хочу поработать над тем, чтобы стать ближе, в надежде на то, что это займет не больше месяца — сказал Блейн, его речь замедлилась, когда он увидел, как ужас распространяется по лицам его друзей.       — Блейн, — вздохнул в шоке Ник.       — Ты фактически создал правило, по которому твоя родственная душа, твоя родственная душа должна стать ближе к тебе, не важно, готова она или нет, и через месяц должна быть готова подчиниться сексу? Пожалуйста, скажи мне, что я ошибаюсь, Блейн, — сказал Уэс, совершенно возмущенный.       — Ты не ошибаешься, — прошептал Блейн, стыд окрасил его щеки в ярко-красный.       — Как это должно способствовать любви и реальному чувству близости между вами, если он по сути вынужден быть в постели с тобой? — спросил Уэс.       — Я не знал, что еще делать. Я решил, что если немного подтолкну его, он будет вынужден хотя бы дать мне шанс. Я был уверен, что если мне дадут шанс, то он хорошо проведет время, и, возможно, начнет любить меня, — сказал Блейн. — Он совешенно не настроен любить меня, подчиняться, даже не желает быть в этих отношениях.       — И что ты сделал, чтобы заставить его хотеть быть в этих отношениях? — мягко спросил Уэс.       Блейн открыл рот, чтобы ответить, но остановился. Вместо того, чтобы подтолкнуть Курта, он лишь отталкивал его любовь.       — Блейн, послушай, — сказал Уэс. — Ты не можешь воспринимать настолько буквально то, чему нас учат в школе. Как и все, что мы изучаем. Ты должен воспринимать это как рекоменацию, а не правило. Что касается Курта, который не был открыт для отношений, то мне очень жаль, но он имеет полное право так себя чувствовать. Лишь то, что вы родственные души, не означает, что он должен по уши влюбиться в тебя. Судя по тому, что ты сказал, похоже, что Курт никогда не хотел родственную душу, особенно Дома. Не жди, что он изменится всего за одну ночь. Сабы не все одинаковы, так же как и Домы. Ему не нужно жить согласно какому-то представлению о том, каким, по твоему мнению, должен быть саб и родственная душа. Если он колебался насчет отношений, ты должен был его удивить, заставить влюбиться в тебя. Быть родственной душой означает, что существует возможность для любви, необязательно, что она уже существует. Не хочу это говорить, но тебе действительно нужно переосмыслить ситуацию, иначе ты можешь полностью потерять его.       — Как я могу все исправить, не подрывая свою власть как Дома? — спросил Блейн.       — Ты слышишь себя Блейн? Подрыв твоей власти? Он твой раб? Так ты видишь сабов? Я думаю, что тебе нужно забыть всю концепцию Домов и сабов на данный момент. Ты слишком Дом и недостаточно родственная душа. Ты должен заботиться о нем и держать его в безопасности своими силами, а не установленными для него правилами. Пусть он живет той жизнью, которую желает, а не той, которую желаешь для него ты. Именно через это и только это придут любовь и, наконец, подчинение. В противном случае у тебя будет тот, кто злит тебя, — сказал Уэс.       Слезы струились по лицу сокрушенного Дома:       — Я не могу потерять его, — сказал он.       — Мы поможем тебе, Блейнерс. Не волнуйся. Мы больше не позволим тебе все испортить, — сказал Ник.       Блейн посмотрел на него и улыбнулся:       — Спасибо, ребята.       — Хорошо. Операция охмурить Курта начинается! — объявил Уэс.       При поддержке друзей Блейн мог лишь надеяться на то, что ему удастся построить отношения из созданного им беспорядка.