История одной любви

       Наступил день приёма посетителей. В этот день пациенты могли принимать у себя в палатах родственников и иногда друзей.        Дьюс особенно ждал этого дня с тех пор, как попал в больницу. Он очень хотел повидаться со своей сестрой, и только сломанная нога и упрямство врачей не позволяли ему хоть на час сбегать домой и обнять каждого члена его семьи.        А вот Джина, похоже, не очень была рада дню приёма. Ей было хорошо только тогда, когда в палате была абсолютная тишина и кромешная тьма, а присутствие в палате посторонних (не считая, конечно, доктора Смита) могло вызвать у неё резкую головную боль.        По этому поводу были приняты особые меры приёма семьи Горгонов. Они не должны были шуметь и разговаривать только шёпотом, а Джине на это время вкололи успокоительное с весьма сильным снотворным эффектом, так что в продолжение всего приёма она должна была крепко спать.        Семью Горгонов ввели в палату. Дьюс одновременно и радовался созерцанию своей семьи и укорял себя за то, что вынужден принимать их лёжа в кровати.        - Братец!        - Сестра!        Такими восклицаниями вполголоса обменялись Дьюс и Вайперин, едва завидев друг друга.        - Тише, дети, вы разбудите Джинафаер! - шикнул на них Смит.        - Джинафаер? - спросила мать. - А кто это?        Смит указал ей на девушку, спавшую в это время непробудным сном в другом конце комнаты. Медуза посмотрела на неё с некоторым презрением, от которого Дьюсу стало одновременно и тошно, и немного страшно.        - Ладно, мы будем вести себя тихо, чтобы только не разбудить вашу спящую красавицу, - тихо прошипела она с ехидной улыбкой на лице.        - Мама! - одновременно воскликнули дети.        Всего лишь за каких-то две минуты вся семья Горгонов произвела такой шум, что смогли бы разбудить даже ребёнка. К счастью, Джинафаер спала тем же крепким сном, что и раньше.        В оставшиеся 28 минут приёма молодые люди вместе с мамой обсуждали самые разные темы. Один только отец семейства не принимал участия в разговоре: он стоял немного поодаль, и буравил недобрым взглядом кровать, стоявшую у противоположной стены. К сожалению или к счастью, этого никто не замечал.        Но, когда ещё даже не пришло время уходить, действие снотворного препарата закончилось, и Джинафаер открыла глаза. Увидев скопление людей у кровати своего друга, она сначала недоуменно посмотрела на доктора Смита, а потом перевела взгляд с него на Гилберта Горгона. Тот смотрел ей прямо в глаза, в его взгляде читалась ничем не скрытая угроза. Все остальные члены семейства смотрели на Джинафаер с беспокойством, а Медуза Горгона - ещё и с небольшой усмешкой.        - Что происходит? - спросила девушка у Смита.        - Не волнуйся, дорогая, эти люди не причинят тебе вреда. Наоборот, они пришли сюда, чтобы узнать, как твоё самочувствие.        - Я говорила вам, док, что у меня резко начинает болеть голова, когда в комнате находятся посторонние, - с резкостью ответила Джина.        - Да как ты смеешь, наглая девчонка? - вскрикнула Медуза. Подобная дерзость со стороны девушки привела её в ярость.        - Прошу вас, мадам, не усложняйте положение! - взмолился Смит, протягивая к ней руки. - Джинафаер устала, ей нужно отдохнуть. Она недавно попала в аварию, и у неё черепно-мозговая травма! Ей нужен покой!        Медуза не стала спорить, но из палаты вышла очень неохотно и с выражением нескрываемой злобы на лице. Муж и дочь проследовали за ней, но перед выходом Гилберт успел одарить Джинафаер одной из тех злобных улыбок, которая заставляет жертву содрогаться.        Для Дьюса такое проявление резкости от Джинафаер стало настоящим потрясением. Он и подумать до этого не мог, что его подруга способна на такие эмоции в отношении его семьи! Но поговорить с ней парень решился только после того, как из палаты вслед за его родителями вышел Смит.        - Джина, какого черта сейчас произошло? - вырвалось у Дьюса. Это был один из тех редких моментов, когда он не мог совладать с языком, ибо парень почти никогда не ругался, а если такое и было - то лишь в порывах нервного возбуждения.        - В каком смысле, Дьюс?        - Какого чёрта ты прогнала моих родителей и сестру?        - Я их не прогоняла. Но разве ты забыл, что мне...        - "...плохо, когда в комнате находятся посторонние"? - передразнивая резкость подруги, закончил он её фразу.        - Да! И я тебя об этом предупреждала!        - Джина, тебе вкололи снотворное, и мы думали, что ты будешь спать часа три, не меньше! Какой чёрт дёрнул тебя проснуться так рано?!        - Я извиняюсь, конечно, но даже снотворное не может заглушить ваши крики!        - Мы ведь специально старались не шуметь!        - Чтож, значит, плохо старались!        С этими словами Джина встала и выбежала из комнаты. Дьюс хотел побежать за ней, но нога не позволяла ему даже подумать об этом.        В эту минуту в палату вошёл Смит с тележкой. Он привёз своим подопечным еду с кухни, и уже хотел было спросить, куда убежала Джина, но Дьюс не дал ему такой возможности.        - Можете даже не спрашивать, док. Я не знаю.