История одной любви

       Лагуна шла по коридорам больницы. Ей надо было зайти к доктору Грейсен - она была наставницей Хита. Голубоглазая блондинка должна была взять молодого врача с собой на время перевязки больных.        Вскоре девушка дошла до нужной двери, но не успела её открыть, - она увидела, как из кабинета доктора Брейгенса выходит пациентка из 24-ой палаты - Лагуна часто к ней приходила. У больной были фиолетовые волосы с оранжевыми концами, зелено-голубые глаза с переходом цвета и такой взгляд... Было в нём что-то странное. Но у Лагуны не было сейчас времени разгадывать загадку её взгляда.        Войдя в кабинет доктора Грейсен, она увидела, что женщина сидит за своим столом и что-то пишет (есть предположение, что это могли быть документы нашего молодого врача, ведь Грейсен входила в состав Совета докторов, и её подпись была решающей). Её подопечный стоял около её стола и терпеливо ждал, пока та закончит писать. Когда в кабинет вошла голубоглазая, он оторвал свой взгляд от окна и перевёл его на девушку. Он заметил, что сегодня она была особенно красивой, но оставался таким, как всегда, - серьёзным. Наконец, Джейми Грейсен встала и отдала Хиту бумаги, которые только что подписывала.        - Вот ваши документы, Хит. Теперь вам осталось только показать их д-ру Смиту. Пока я ничего больше для вас сделать не могу.        Голубоглазая все ждала, пока её заметят. Решив, что она зашла не вовремя, Лагуна уже собиралась уходить, но в этот момент Грейсен перевела свой взгляд с Хита на дверь и, увидев девушку, очень удивилась.        - Лагуна! Давно ты здесь?        - Уже... минут пять, - замялась с ответом блондинка.        - А почему тогда стоишь и молчишь? Тебя с детства молчать учили, а не говорить?        Лагуне было очень обидно слышать такое от врача-профессионала. Да и не ей одной. Хит слегка нахмурился, ведь это замечание в какой-то степени касалось и его. Джейми вспомнила, что в комнате всё ещё находится её подопечный, и решила продолжить беседу как ни в чём не бывало.        - Так, хорошо, Лагуна, ты, как самая умная и сведущая медсестра, должна показать Хиту, где и как мы работаем. Это понятно?        - Д-да, мэм, - кивнула девушка.        - Хорошо. Хит, - обратилась она к рыжеволосому, - иди за ней, она всё тебе покажет.        Рыжий молча кивнул и вышел из кабинета вслед за Лагуной. На полпути к процедурному кабинету он остановился и обратился к голубоглазой.        - Я думаю, она должна была перед тобой извиниться.        Лагуна не сразу осознала, что он с ней заговорил. А услышать от него эти слова для неё было полной неожиданностью.        - Почему ты так думаешь?        - Я просто знаю это.        - Послушай, она мой работодатель, а я её подчинённая. Я должна делать всё, что она скажет, даже если мне это не нравится, и не иметь никаких претензий. Она мне ничего не должна, - отрезала девушка.        Парень ещё очень долго не мог оторвать от неё свой восхищённый взгляд. Ему нравилось, что, несмотря на всё происходящее, работа для неё была гораздо важнее личных обид.        - И всё же... Она поступила некрасиво. И то, что она выше тебя чином, не даёт ей права так с тобой разговаривать. Потому что, так или иначе, мы все равны.        И он пошёл впереди. А Лагуна была поражена. Он и раньше ей нравился, но теперь он стал ей нравиться гораздо больше.        Весь день Хит ходил впереди Лагуны, открывал ей все двери, заходил только после неё. Сразу видно, настоящий джентльмен. И помогал ей, когда сам должен был лишь наблюдать. Но на то она и практика, чтобы не только смотреть, но и делать походу.        Для голубоглазой этот день стал самым счастливым в жизни. Ведь ей удалось попрактиковаться с выпускником престижного медицинского универа. Но и не только это. За этот день Хит трижды коснулся её правой руки, и каждое прикосновение вызывало у девушки жар и покраснение на щеках. И море счастья.

***

       Девушка дошла до двери 24-ой палаты и остановилась. Её фиолетового-оранжевые волосы падали на лицо, практически полностью закрывая его. Гладкие и смертельно бледные руки нащупывали ручку двери в кромешной тьме. Зелено-голубые глаза переливались и смотрели вглубь тёмного коридора, где мигала одна-единственная лампочка. С тяжёлым, ускоренным, прерывающимся дыханием она говорила страшные вещи, делая паузу после каждого произнесённого слова. Её голос был очень нежным и высоким, как у милой и застенчивой девушки, но сейчас он звучал особенно страшно: пониженный тон, резкий и холодный.        - 19 лет. 19 лет страданий. Теперь они за всё заплатят. Я никогда не прощу им отказа от меня. Заплатят. Не прощу. 19 лет...        Это были первые слова Габриэллы Горгон за последние 10 лет её жизни.