Соня сидела на подоконнике и выпускала клубы табачного дыма в приоткрытое окно. Ее не волновало то, что холодный вечерний воздух проникал в ее комнату, окутывал ее, пробирая до мурашек. Она сидела в тонкой спортивной майке и шортах Adidas и курила Kiss со вкусом ментола. Ужасные сигареты. Зачем она их купила? Но сейчас это была единственная пачка, оказавшаяся под рукой. Соня понимала, что ей необходимо лечь в кровать, выспаться, завтра же испытание, но сон не шел. Соня посмотрела на часы — половина четвертого. Отлично, надо все-таки попытаться уснуть. Соня затушила сигарету, закрыла окно и спрыгнула с подоконника. Она упала в свою кровать и попыталась уснуть.
Соня встала рано, ей так и не удалось хорошо выспаться. Девушка сварила кашу и погуляла с Аркашей. Свежий воздух утреннего города освежил голову девушки, и она уже практически не чувствовала, что не спала полночи. Соня сидела за столом, когда на кухню вошла ее мама. Женщина посмотрела на плиту, где стояла кастрюлька с кашей и начала накладывать свою порцию в тарелку. Женщина села напротив и посмотрела на дочь:
— Дочка, ты чего? Какая-то задумчивая сегодня…
— Нет, все нормально. Просто не выспалась нормально, все хорошо, — Соня подняла голову от тарелки и натянуто улыбнулась.
— Я с тобой хотела поговорить… — начала женщина, намазывая масло на хлеб.
— О чем? — Соня съела еще одну ложку каши и продолжала заинтересованно смотреть на маму.
— Понимаешь… Тот мужчина, который тебя с клуба домой привез… Константин. Какие у вас с ним отношения?
— Господи, мама, и ты туда же! Нет у нас с ним ничего и быть не может! — Соня положила ложку в тарелку и отодвинула ее от себя.
— Ну, ты не злись, Сонечка. Я же о тебе волнуюсь. Он такой красивый, брутальный, ночью по Москве тебя возит…
— Мама, пожалуйста, не начинай! — Соня помотала головой и глотнула сладкого чаю из большой кружки.
— Тебе уже двадцать восемь, замуж пора, деток, а он…
— Мама, нас даже друзьями с натяжкой можно назвать! И прекрати уже все эти мысли о моей свадьбе. Я — взрослый человек и вправе самостоятельно решать свою судьбу.
Соня встала из-за стола и ушла в свою комнату собираться, через два часа ее ждали на очередном испытании Битвы, где она вновь встретится с этим Константином, которым ей каждый хочет прожужжать все уши и который так
красиво отшил ее пару дней назад. Соня надела длинную юбку и яркую кофточку, совместив это с неброским макияжем. Девушка посмотрелась в зеркало перед выходом:
«Ведь мне идет красный цвет…» — и спустилась вниз, где ее уже ждала машина такси.
Соне, по жребию, выпало последней проходить испытание. Она ушла от всех экстрасенсов в темный угол и сидела там, погруженная в свои мысли. Иногда ее взгляд попадал на Константина, который, к счастью или разочарованию (это пока спорный вопрос), ни разу не посмотрел на девушку, хотя и чувствовал ее взгляд.
Соня прошла испытание, как говорится,
«на ура», но сама девушка не была рада тому, что видела в своих видениях. Она шла по коридору к комнате, где ее ждали уже прошедшие испытание экстрасенсы, чтобы отправиться домой. Однако, девушка прекрасно осознавала, что там осталось не так много людей: многие разъехались своим ходом.
Многие, и он… Но какого же было удивление Сони, когда в небольшой комнате оказались экстрасенсы в полном составе.
— Ну, наконец-то! Нас тут не выпускают, — недовольным голосом пробубнил Максим.
— Максим, — а это был уже Константин, и у Сони проскочила мысль, что он ее защищает: — мы должны уважать друг друг. —
«А, ну, раскатала губу!»
— Следующее испытание перенесли со среды на вторник и немного изменилось время: мы вас ждем не в десять, а в двенадцать здесь же. А завтра, не забывайте, у нас премьера нового сезона Битвы экстрасенсов, наши поздравления!
— И ради этого было держать… — в сторону сказал Максим.
— И еще, теперь все экстрасенсы будут дожидаться друг друга до последнего. Без гаджетов и прочего, чтобы нас не обвиняли в сливе информации и прочих вещах.
С ропотом экстрасенсы вышли из комнаты и направились к гардеробу. Соня стояла поодаль, безуспешно пытаясь вызвать себе машину такси. А в это время Константин стоял рядом с Жаном и Даной и помогал Марине надеть куртку.
— Кость, а мы поместимся у тебя в машине, если еще и Соню возьмем? Жалко девочку же, а ехать почти в одну сторону, — Марина посмотрела на мужчину снизу вверх.
— Конечно. Идите, — Константин протянул брелок с ключами Жану и направился к Соне.
-… да, хорошо, спасибо, — Соня бросила нецензурное слово, отключив телефон, и посмотрела на Константина, который держал ее пальто. — Будешь ругать за маты?
— Я уже говорил, что не твой отец, чтобы тебя воспитывать, — мужчина развернул куртку, помогая девушке надеть ее. — Поехали, подвезу тебя, — Соня вопросительно смотрела на Константина. — Неужели я тебя подвезти не могу?
Соня кивнула и молодые люди вышли из здания. Костя помог девушке сесть на заднее сидение своего автомобиля, как раз за водительским сидением. Соня еще раз поздоровалась с уже сидевшими в машине экстрасенсами и в очередной раз поняла, что эта бесчувственная непристойная скала кавказских гор относится к ней, как к другу. Экстрасенсы ехали в абсолютно дружеской атмосфере под тихое фоновое проигрывание радио и разговаривали на темы, совершенно отвлеченные от Битвы. У Кости зазвонил телефон. Он достал его из внутреннего кармана своей кожанки и, извинившись, сделал радио тише.
— Котенок, до меня тут слух дошел, что ты не хочешь лечиться, — левой рукой мужчина держал телефон у уха, а правой управлял автомобилем. — Я знаю, что лекарства невкусные, но ты должна их пить. Ты мне обещала, что не будешь капризничать. Так, Ариша, я тебе как врач заявляю, что могут быть серьезные последствия… — в машине воцарилась гробовая тишина. — Я не за рулем… Значит так, мой свет, если ты принимаешь лекарства, то все хорошо, а если нет, то… Я еще не придумал, — Костя отпустил руль, придерживая телефон правой рукой, а левой — включая поворотник, чтобы перестроиться. — Давай, пей сироп и ложись спать. Спокойной ночи, целую! — мужчина отключила телефон и бросил его себе на колени. — Контролер, ё-мое!
Мужчина резко завернул, а после этого убрал телефон в карман. Экстрасенсы как-то притихли и больше им не хотелось разговаривать. На заднем сидении Дана, сидевшая посредине, поминутно косилась на Соню, примолкшую и всю сжавшуюся после разговора Кости. Первой из машины вышла Марина, Костя обошел автомобиль и помог женщине выйти, следом были Жан и Дана, жившие буквально через улицу с португальской ведьмой. Костя повернулся к ним, пожав Жану руку на прощанье и помахав Дане. В машине остались только Соня и Костя. Мужчина хотел начать разговор, пару раз он даже начинал задавать вопросы типа «Какие планы на выходные?», «Как поживает Аркаша?», но Соня отвечала односложно, и вскоре Гецати отверг идею развить диалог и ехал молча.
У дома девушки Костя вышел из машины и открыл перед Соней дверь, протянув ей руку. Но девушка, не видя
(или не хотя), не приняла помощи мужчины и самостоятельно вылезла из машины. Костя хотел было остановить Соню, спросить: все ли хорошо, но что-то его остановило, и он взглядом проводил девушку до подъезда, проследил за тем, что она вошла в здание, и только после этого захлопнул дверь и, сев за руль, поехал к своему дому.
Соня медленно поднималась по ступеням к лифту, потом также медленно она подходила к своей квартире. Она вставила ключ в замок, провернула пару раз и открыла входную дверь. Ее мама сегодня ушла к подруге и будет поздно. Соня попыталась набрать номер своей подруги, чтобы та помогла ей разобраться с тем, почему ей так неприятно слышать, как Костя разговаривает с другой девушкой, почему ей казалось, что что-то у нее как будто отнимают, а она не может удержать это нечто в своих руках. Но ее подруга не брала трубку. Соня ударилась головой о дверь, чтобы выкинуть эти мысли из головы, и закрыла глаза.
Я хочу прошептать, а кто услышит
Я хочу закричать, как можно тише
…
Я знаю слезам — никто не верит*
Соня пришла в себя, она рукавом вытерла одинокие дорожки слез, появившиеся на щеках, шмыгнула носом и направилась в ванну. Девушка приняла контрастный душ, успокоив разбушевавшуюся нервную систему. Соня вышла на улицу и зашла в ближайший парк. Она отпустила Аркашу, который тут же убежал куда-то в кусты, а сама села на скамейку, пытаясь вновь дозвониться до своей подруги, которая опять не хотела подходить к телефону.
***
Очередное испытание было выездным. Экстрасенсы сидели в одной комнате, к ним приходили организаторы, забирали по одному и уводили в неизвестном направлении. Соня пошла первой, она сама попросилась, девушка мечтала быстрее исчезнуть из общества этой холодной скалы, отсутствие эмоций которой не поддается никакому объяснению. Но Соня просчиталась. За мыслями о совершенно отстраненных вещах, она забыла о том, что теперь действует правило: «пока последний не пройдет испытание — другие ждут все вместе» — поэтому Соне предстояло просидеть весь день и, возможно, вечер, ожидая, пока каждый не блеснет своими умениями. А что мешало пойти Гецати после нее, чтобы потом сидеть перед Соней и не давать ей сосредоточиться на чем-то другом?
«Господи, почему он такой идеальный? Аж, противно! Внимательный, джентльмен, к тому же накаченный… Да я ни в жизни не думала о своем идеале, и есть ли он вообще? Можно строить сколько угодно иллюзий любви, но, когда она придет, ты полюбишь душу человека: и пусть он не умеет гладить свои рубашки, с трудом включает плиту, чтобы просто воду вскипятить, или не отлипает от своего новенького телефона — да все, что угодно, лишь бы был родным! Почему я не могла заметить какого-нибудь оболтуса с хот-догом на улице, почему мне приспичило увидеть этот „идеал“, покоряющий сердца всех девчонок? Кстати, о покорении… Если ты, Егорова, забыла, то у него есть девушка! Такая же идеальная, как он, наверное… Ноги от ушей, грудь такая, что перевешивает, когда она наклоняется, личико милое… А кроме всего прочего еще и по-любому умная, не курит и не пьет, и здоровенькой помрет! Тьфу, ты! Так, нужно прекращать это, иначе докатишься до того, что с ума будешь сходить от каждого его действия. Вы не пара, Соня, он тебе это так и сказал, так что пора смириться и не тешить себя какими-то дурацкими мыслями…»
Соня очнулась от своих раздумий и с удивлением обнаружила, что уже большинство экстрасенсов прошли свои испытания, многие сидели в общем кругу и по первому впечатлению говорили совершенно не о испытании, но среди этой шумной толпы, которая вскоре станет меньше (и Соня этого хотела, потому что ей надоело то, что многие не понимают, что бывает трудно восстановиться после испытания в таком шуме), не было… о, да,
его!
«Так, Егорова, кончай со своей паранойей!»
А вот и он. Такой же спокойный, самоуверенный, никого не замечающий — не провалил испытание, естественно, божество! Экстрасенсов распустили по домам, пригласив на съемки Готзала через пару дней, и все поспешили разойтись. На улице Костя опять предложил Соне составить компанию ему, Марине и Алибековым, но девушка отказалась, сославшись на несколько другие планы.
Планы, и вправду, были немногие другие: больше никакими способами не соблазнять себя мыслью о том, что между ней и Гецати что-то может получиться. Девушка хотела проехаться на метро, потом пройтись по городу, а после — встретиться со своей подругой в одном заведении, которое еще и Сталина, наверное, видело на своем веку. Заведение походило на кабак, в котором стоял ужасный невыветриваемый запах пива, запах множества тел посетителей этого заведения. Вся мебель здесь была из грубого дерева, не покрытого ни слоем лака, ни краски, и очень походила на ту мебель, что делают заключенные в тюрьмах. Однако, как ни странно, в этом месте Соня часто появлялась со своей подругой, наверное, чтобы понять, что их жизнь не самая ужасная. Девушки всегда садились за барные стулья в дальнем углу стойки, заказывали себе, скорее для приличия, по кружке какого-нибудь «свежайшего пива, разлитого только вчера» и сидели около двух часов, болтали, не замечая обстановки вокруг.
Соня зашла в кабак, глазами выцепив свою подругу и направившись к ней. Рядом с девушкой уже стояли две кружки с пивом, а сама она подперла кулачками подбородок и внимательно смотрела за поминутно распахивающеюся дверью. На лице девушки проступила улыбка, когда во вновь открывшуюся дверь вошла Соня. Она повесила свою куртку на низкую спинку стула и залезла на высокое сиденье.
— Знаешь, после разговора с тобой в моей голове начали часто появляться мысли о
нем. И я совершенно не понимаю, почему? Ведь… Ну, никогда я не гналась за внешней
красотой — она относительна, — Соня глотнула пива, в очередной раз убедившись в его ужасном вкусе. Она облизнула верхнюю губу, на которой осталась белая пена, и посмотрела на подругу.
— Ну, видимо, мой косяк, — усмехнулась та. Соня непонимающе смотрела на подругу. — Я тебе про это часто говорила, ты про это начинала чаще думать, а в конце запуталась.
— Я тебя не совсем понимаю, — призналась Соня.
— Ну, смотри. Это — как навязчивая идея. С одной стороны, ты, вроде, и совершенно не думаешь о ней, но с другой — есть постоянные раздражители (в твоем случае таковым была я), которые напоминают тебе твою проблему, и она откладывается где-то глубже, чем на уровне сознания. Мысль разрастается, ты начинаешь думать о ней уже самостоятельно, а потом уже не можешь понять: это ли твое истинное желание, или вдолбленная мысль.
— Вот слушаю тебя и понять не могу: откуда ты этого набралась? Что, Антон?
— Да! Он сегодня опять меня потащил на эту лекцию о сознании и подсознании — я думала, я там помру! Нет, я не спорю, это очень интересно, но не тогда, когда об этом рассказывает какой-то старикашка. И рассказывает не огромной аудитории, человек так под семьдесят, а своим седым усам! Нет, ну, ей-Богу! Что в этом смешного? — Катя недовольно посмотрела на заливающуюся смехом Соню.
— Ты бы видела себя сейчас! — не унималась та.
— Егорова, уймись! — Катя демонстративно выпятила переднюю губу и скрестила руки на груди.
— Ладно-ладно! Я, кстати, слушала твою исповедь про сознание и подсознание. Вот, что я поняла, — процессор все обработал — это ты виновата, что я сейчас про этого Гецати думаю?
— Вот ты вечно так! Мимолетное ухватишь, а остальное мимо ушей пропустишь. Я кому это все рассказывала? Хоть где-то же я должна применять эти
знания, — Катя сделала акцент на последнем слове.
— Я и остальное сейчас поняла: говорю же, что процессор в голове информацию обработал. Теперь я могу жить спокойно: Гецати не мое желание, это твой прикол, вбитый мне в голову и разросшейся до ужасающих размеров!
— Ну, в общем и целом. Пошли отсюда? Я что-то больше не могу в этом месте находиться.
Соня кивнула, потому что ей самой уже было не по себе в этом месте. Уж для чего, а для разговоров на любовные темы этот кабак не подходит. Девушки вышли на улицу и на пару вдохнули запах ночи, холодной осенней ночи…
