***
Искупить вину любой ценой. Марго поставила себе одну цель. И, приехав в участок с той самой термокружкой с чаем с надписью «Люби любить», выдернула из блокнота листочек, коряво вырезала в форме сердечка и написала: «Не злись, я знаю, что это ты. Прости меня. За мной должок и я готова его искупить)», привычным неровным почерком, но он поймёт. Прицепив послание к ручке кружки, Марго поправила хвост, смотря на своё отражение в зеркале, и попыталась улыбнуться и не видеть в нём комочек усталости. — Как думаешь, он простит меня? — спрашивает Марго и растерянно глядит на Джека в зеркальной глади. Беркли скользнул взглядом по ней и кивнул. Маргарита кивнула в ответ, поджала губы и пошла по направлению к лифту. В самом лифте она выдохнула и закрыла глаза, так и не видевшие ночью сна. На минуту, до того как подъёмная машина и дверцы разъехались, под веками скользнуло несколько картин, заставивших её губы ненадолго растянуться в жалком подобии мечтательной улыбки. Красивые лживые картинки любви из сериалов и фильмов. Той самой несуществующей, слишком красивой для обычных людей. Но она выходит из «жестяной банки» и видит Райана за его столом, так и собираясь развернуться да пойти обратно. Но она стоит и смотрит на него в профиль исподтишка. Он сидит и нервозно смотрит на часы, явно раздражающие его своим ежесекундным тиканьем. Сидит и ничего не делает, словно ждёт. Ну-с, Рита, ты сегодня специально встала в шесть, нашла туфли на каблуках и накрасилась, так уж изволь окупить свой труд. Девушка расправила плечи, увлажнила губы и шагнула вперёд, запнувшись о ковёр и став замеченной темноволосым. Тот как ни в чём не бывало повернулся к монитору компьютера и вошёл в систему, показушно не замечая появления Маргариты. Настроившись ещё решительнее прежнего, офицер запрокинула подбородок, насупилась и пошла вперёд. Стоило ей дойти до него, как Райан медленно повернул к ней голову, потом откинулся на спинку кресла, в тот момент скрипнувшего, и выдохнул: — Ну, что хотела? — он сказал это неприкрыто недовольно, отчего Марго нахмурилась. — Эмм… Вот, — протянула ему кружку. — А я-то думал, ты у нас личный разносчик кофе для Беркли. Как оказалось, режим холодной сучки он включал не для какого-то особенного человека, а по ситуации. Вот это открытие. — Это… Не кофе. — Решила мне подсыпать наркоты, чтобы побыстрее сняли с должности и вы могли дальше вести ваш роман? — Да, Господи, Райан! Что ты несёшь?! — взорвалась Дигори, совершенно теряя в Райане… Райана. — Ты злишься на меня, я вижу, я знаю. И есть за что. И я пришла извиниться. Из-ви-ниться, понимаешь? — Уж мне ли понимать, да, Марго? — насмешливо фыркнул Блэр и девушка поставила на его стол свой скромный дар. Потом выпрямилась и поправила рукава выглаженного пиджака. — На свидание собралась? — хохотнул Райан и ожидал какого угодно ответа, но только не того, какой она дала. — Да, не хочешь со мной? — Что? — на всякий случай он переспросил. — На свидание тебя зову, непутёвый, — по-доброму посмеялась Марго и дала слабину, потянувшись к кудряшкам парня. Он поддался и подставил голову под руку, ластясь по-кошачьи. Маргарита почти ликовала, но сдерживалась, боясь разорвать связь, стремительно утончающуюся с безвозвратно текущим временем. Пропуская через пальцы лёгкие и мягкие вьющиеся волосы, она проходит по загривку Райана и он тихо взвывает от того, насколько становится приятно. После стольких лет простые человеческие нежности стали для него редчайшей роскошью огромной моральной цены. Ставишь блоки от людей, а их ведь сложно убрать даже если одиночество распирает изнутри и сердце ноет о том, что ему холодно, требуется человек. Марго правильно поняла этот гортанный звук — ему вовсе не больно. Марго всегда понимала его правильно, спрашивала правильные нужные вопросы. Его. Не кого-то другого. А ещё у неё слегка грубоватая кожа на кончиках пальцев — по вечерам она играла на гитаре сама для себя, — но очень-очень аккуратные движения. Она не зацеплялась ногтями за пряди, не царапала, делала приятно как умела — мягко. Но вскоре девушка прекратила ласку и, обойдя его со спины, хлопнула парня по плечам и спросила, вроде обняв, а вроде как душа: — Ну так что? Согласен? — Райан задумался и на секунду Марго показалось, что он… Стесняется? Румянец на скулах, глуповатая улыбка, в глаза не смотрит. — Ой, прости, я тебя смущаю? — снова встав спереди, наклонилась шатенка и сделала губы уточкой. — Если бы, — произнёс он и взгляд совсем не по воле парня опустился ниже ключиц, на обтянутую водолазкой грудь, так и приковывающую внимание Райана. — Райан, в глаза смотри, — заискивающе протянула Марго с ноткой… Шалости, наверное. Черт… А, ну да. Чёрт ничего не знает. Он поднял взгляд, в котором бесы танцевали дабстеп (помнится, он ходил на уроки по нему) и ухмыльнулся. Что ему нравилось в ней больше — радужки цвета чистой озёрной глади или же выступающая через ткань кромка лифчика, которая вроде бы говорила о покладистости, а вроде наоборот, о подсознательном желании приковать к себе внимание. — Ну, так что? — Райан раскрывает рот, собираясь ответить и тут, по сценарию жанра, врываются неожиданные обстоятельства. — Марго! И этот, как тебя там… Ублюдок, в общем! — на входе в отдел Джек, запыхавшийся, судя по всему, по важному поводу. Офицер Дигори отскочила в сторону, задела бедром подлокотник кресла, запнулась и грохнулась, при всём при этом успев удариться головой об стол. Палева боится что ли? Ещё и перед напарником, вот так интересно. — Короче, — начал Беркли, пройдя в зал департамента. — Срочное дело, всё такое. Так как твоей мамки по работе нет, главный я и для тебя. С Марго и так всё ясно, так что… Прожолжив с поджатыми губами мирно сидеть в кресле, Райан переварил полученный клочок информации. — Марго, чего ты разлеглась, у нас дело, говорю, а она тут в осадок выпала, — детектив помог девушке встать, получив в ответ русское непонятное «spasibo», неловко буркнутое ею, прокрутил на пальце ключи от рабочей тачки и решил, что стоит включить ребят в более подробный курс дела: — Нам придёися поехать в ух какой район, где сидят, по подозрениям соседей и их жалобам, киллеры и возможно террористы. Это если вкратце. Полную версию я переслал Марго, а ты… — зацикленное на пренебрежении к своей персоне внимание начинало поджигать самообладание Райана. — Ты попросишь у неё данные и быстро прочтёшь по дороге. Времени нет, по данным с утра, буквально час-два назад, из дома на Уайтхилл-стрит слышали крики, визги, остальные признаки насилия. Вот поэтому товарищ Гад едет с нами. — Как же я забыл, что Вы работаете в отделе убийств, а то обычно только и насилуете мозг, за что так и хочется подать на Вас иск, — холодно бросил Блэр. — Очень смешно, — улыбается, тварь подкаблучная, нравится офицеришке, что нормально ему не ответили. — И Марго. — Ещё раз спиздишь что-то в этом роде, челюсть сверну, понял? — Беркли за свою честь был готов предпринять радикальные меры, об этом Блэр знал, но вот насчёт защиты других людей… Это может нехило поднять настроение, в случае чего. — Единственное, что понятно из ваших слов, детектив. Разъясните детали дела покорректнее, а то мне вот не особенно понятно, что, где, как нужно делать. — Для тебя инструкции такие, — с настроем на серьёзный лад, сказал мужчина. — Закроешь рот, сядешь на заднее сидение и молча будешь читать справки от начальства, раз не знаешь, как действовать в подобных ситуациях. — Получше Вас знаю, детектив. — Чего? То-то ты здесь третий год, а на повышение звания тест до сих пор не сдал, — подколка нисколько не подколола Райана. Наоборот, он даже улыбнулся слегонца, скорее всего, мысленно воспевая песнь о тупости Беркли. — Вы тоже пока не сержант, не лейтенант и не более того, а всего-лишь детектив. Что, не приняли? Или решили, что могут к вам приставить кого-то повыше званием, нежели офицер, да и остались, пока Марго не подала на повышение? — детектив прищурился, но отвечать не стал. Диггори перебила. — Эй, вы чего тут начали? Дело же, выезжать пора было уже как… Три минуты назад, алло, — Райан не сдвинулся. Джек жестом показал, мол, выдвигаемся и сам двинулся к выходу из отдела.***
По дороге до места преступления (если оно произошло) произошло как минимум два казуса: первый — по поводу того, кто куда сядет, второй — из-за музыкальных предпочтений. — Эй-эй-эй, ты это куда собрался? — прежде чем открыть дверь переднего пассажирского сиденья, Райан опешил. — Я собирался сесть, а что? — Понятное дело, что сесть, только вот куда? — Джек предупреждающе опустил ладонь на оконную раму в двери. Потом решил дать обоснуй, почему ему нельзя здесь сидеть, а не просто оградить от этого места как ребёнка от собаки. — Я же тебе противен, так что давай так: ты на заднее сиденье, читаешь там, все такое, я за руль и все довольны. На Марго не смотри, она всегда сидит здесь. Странно, что Райан этому удивился, но Маргарита перечить не стала. Только неопределённо пожала плечами в знаке «да, так было всегда, но если что-то поменяется, разницы нет». — Вот и ладненько, — удовлетворённо хмыкнул Беркли, когда дверь заднего сидения захлопнулась с Райаном. О, эта злобно-хамовитая улыбочка истинного подлеца, вряд ли Блэр забудет, что даже самый ребячески правильный человек из его окружения на самом-то деле вполне мог быть тем ещё козлом, пока никто, казалось бы, не видит. Но, как позже удостоверился офицер, пока того не замечает Диггори. Когда детектив отрывается от разговора и от дороги, поднимает взгляд к зеркалу и смотрит пару секунд… Райан не был детектором лжи или эмпатом, но то презренное отвращение в серо-зелёных глазах распознал бы и умственно отсталый. Не то, чтобы он поднялся намного выше, тем не менее… Его перестало морально задевать отношение к своей эгоцентричной персоне, когда офицер сам оторвался от «увлекательного» прочтения изложения первых показаний. Глянул мельком на напарников и стало ясно, что на самом деле всё это — шутливая ругань, борьба за последний глоток кофе и выбор музыки в дорогу — не его игра. Он может сколько угодно дуться, пытаться наладить или разрушить связи, которые, как-никак, но их связывают (-ли), Марго останется Марго и ей будет нравиться то и тот, что да кто нравится ей. Вопреки сотням мнений, стечению обстоятельств, офицер Маргарита Дегтярёва будет делать всё по своему желанию. Плевала она, что кроме мамы и брата никто не поддерживал идеи переезда в Соединённые Штаты и осуществлении карьеры в полицейском участке; ни к чему не привели уговоры остаться в родном городе, пойти в медицинское училище и найти себе мужа, что, естественно, было «обязательно»; слала она к чёрту мнение Райана по поводу её напарника и счёты Беркли, в свою очередь, с молодым офицером. И так всю жизнь. В вечной борьбе за то, чтобы идти против всех, имеют ли смысл их советы или нет. В заезженной колёсами их «коп-машины» борьбе за то, чтобы он повернул налево, а не направо, пока сама она уйдёт далеко вперёд. И, что интересно, это касалось не только Райана или отдельно Беркли. Их обоих. Когда её трясло от страха и беззащитности, а один хотел выстрелить, пока другой с ним спорил на эту же тему. Когда в то, что жизнь продолжится, она перестала верить. И в людей тоже. И в свою силу, впрочем. Когда всё могло закончиться там — на деле, где запах отходов канализации смешались с мусором и металл морозил кожу, а Маргарита стоит и думает: так вот где закончится мой путь? Из Сибири в Питер, из Питера в Вашингтон, а оттуда — Нью-Йорк… А чего стоило ждать, когда сам идёшь на пост полицейского?..