Галопом по Империи

- Ерки, Зери, Домека, Лерден, Нег и... Панпокса! Раздавалось весёлый голос с четвертого этажа, правда, язык, на котором он говорил, здорово отличался от диалектов Империи. - Погоди. Или ты уже не Нег, а Негу? Да не, с такими шарами только Нег! Беги давай. На чем я остановилась? Шел третий день непрекращающегося дождя. Возможно, он затихал, когда Дорадо спала, но стоило открыть глаза – и стена воды уже тут как тут. Это настолько её огорчало, что сегодня она решила допить виски, чтобы как-нибудь отогреться посреди нахлынувшей сырости. Поначалу ее всё устраивало: тепло, еда, ночлег, с крыши не капает, сторона не ветреная. Прекрасный вечер. Но, заметив, что дождь не затихает уже как середина следующего дня, её начало коробить. Заняться определенно нечем, уровень воды поднимется, да и рядом с ней уже обжилось с десяток крыс, которые покушались на остатки китового мяса. В процессе она решила провести ревизию комнаты и нашла под кроватью книгу со сказками, которые и спасли её от занудства. Но уж наутро третьего, сегодняшнего, дня девушке стало совсем невмоготу. Посчитав, что эликсир Соколова спасет её от чумы, она начала давать крысам имена, выяснять их образ жизни и понемногу сходить с ума. - Точно. И этот дурак идет с кастрюлей к нам! Картина: десятый этаж, наша тройка и пельмени… Нам потом отвесить знатных з-з-звездюлей хотели, но только тссс, я ничего не говорила. На следующее утро мы нашли один пельмень на стекле. Остальное коты сожрали. Вы вообще при делах как коты выглядят? А, Панипокса? – она смотрит на крысу с квадратной головой, которая резко выделялась на фоне остальных. Та становится на задние лапки и начинает умываться. – Да не расстраивайся ты так! Скоро в городе порядок будет, увидишь. Эй, Ерки! А ну отошел! – она указывает на белого грызуна с коричневым пятном на спинке: он покушается на фолиант. – Брысь! – Дорадо хлопает рукой по обложке и тот сразу отскакивает. – Ниче, ребята, дождь когда-то закончится! Инфа проверенная, я с окна выглядывала – море всё ещё внизу. Несколько крыс начинают дико пищать где-то у пустой консервной банки, та опрокидывается и со скрежетом начинает кататься в углу. Панипокса тут же реагирует и скачет на разборки. - Вы уже всё там отожрали, сколько можно? – недовольно морщится Мароу, но глаз не сводит. Взамен отхлебывает еще виски. Крысы все никак не унимаются. В итоге она ползет к ним на четвереньках. – Что? – Те на мгновенье затихли, но потом стали пищать с новой силой, а парочка вовсю пыталась открыть банку. – Пф, попросили бы по-человечески, жалко что ли. Дорадо берет банку в руки, вертикально отгибает крышку и кладет обратно. Грызуны тут же начинают катать её по комнате. Панипокса неустанно им мешает на пару с Ерки, белая Зери вовсе начинает пинать банку в другую сторону. Девушка криво ухмыляется: - Больные ублюдки. К вечеру дождь стихает. В одно мгновенье становится настолько тихо, что задремавшая шатенка просыпается. На улице зябко и неприятно. Хочется накрыться плащом с головой, и она так и поступает. У горячих ламп лежит банка, в которой кучей-малой примостились мирно посапывающие крысы. Девушка списывает всё на виски и больное воображение, получше укутывается и засыпает. Утро несет новые сюрпризы.

***

Вода за вечер немного сошла, пускай некоторые доски вымокли настолько, что ломались под ногами. Теплее стало разве что на йоту. Предварительно всё припрятав, а кое-что и взяв с собой, она идет к логову бандитов и обнаруживает, что всё на своих местах. Проходя мимо недавнего места появления плакальщиков, Мароу задумчиво потирает подбородок и решает найти откуда они пришли. - Верхний этаж пошел под откос, - бурчит она себе под нос, - и привалил соседний дом. Стены первого вроде как держат свод, несмотря на, - она заглядывает в одну дыру, - отсутствие дверей и, - во вторую, гораздо шире первой, - двух окон с перегородкой между ними. Чтобы удобней было швыряться в плакальщиков. На свой страх и риск она входит внутрь и набредает на выломанную дверь в соседний подтопленный дом. Хмурится: идти по колено в воде ей совершенно не хочется. Первый этаж с другой стороны привален, а стена второго обвалилась. Наверх был проход, по которому не сильно хотелось идти. Потоптавшись на месте, она следует туда. Пол предательски скрипит стоит встать на ноги, ближе к другой стороне идет под откос. Окно впереди выломано и частично погружено в мутную воду. - Насколько я помню, плакальщики не плавают. Спускаться к этому выходу Дорадо не собирается. Взамен оглядывается, замечает скошенную дверь сбоку и путь на третий этаж, буквально над головой; в шаге-втором от предыдущего. - Дом знатно наклонился, практически лег на соседний. Лишь бы не завалился окончательно, пока я тут лажу! - она подпрыгивает и покоряет подъем. Привычка говорить вслух временами спасала её от тоски, ведь в Затопленном квартале собеседника лучше себя не найдешь. Здесь и становится всё ясно. Камин и сгнившая мебель напоминают остатки гостиной. Впереди зияет дыра с пологим спуском, которым был обвалившийся фрагмент стены. Конца дороги не видно, и девушка уже было отправляется искать вход, как её отвлекает знакомый шум. Она вслушивается, потом оглядывает потолок. - Надо мной. Чердак? Четвертый этаж? Несмотря на пасмурную погоду, освещение было терпимым, как и запах плесени вокруг. Плеск воды напоминал насколько высока влажность, отчего по коже пробегает мороз. Дорадо ёжится. - Вход… Вход… - она замечает обломки лестницы позади себя: целая ступень и еле держащиеся деревянные перила. – Блеск. Пойду поищу другой. Девушка смело шагает по завалившемуся фрагменту и попадает в относительно целое помещение. Запах резко меняется, на полу бегает несколько крыс. Она непроизвольно прикрывает нос рукавом и бредет к разваленной лестнице. Ступени с четыре обвалились, а в этой дыре лежал обглоданный до неузнаваемости плакальщик. - Прекрасно. Труп. Наверное, я на правильном пути. Чтобы перепрыгнуть приходится разогнаться, а в последний момент ухватится за чудом уцелевшие перила с другой стороны. Много пространства, зашторенные с одной стороны окна придают обстановке неприличную долю загадочности. - Спальня? Габаритная, - оценивает Дорадо и, довольно хмыкнув, идет открывать штору с интересующей стороны. - Стоп. Я на третьем или на четвертом этаже? Она добивается своей цели – предполагаемый источник звука напротив, но немного ниже. Она тяжело вздыхает и бредет за уцелевшем стулом. - Где бы я еще полазила. Как картина Пикассо, сплошные расплавленные циферблаты, – она пытается его поднять, но предмет оказывает неожиданно тяжелым. – Ого, дорогой видать. Рари-тет-ный! - приходится приложить больше усилий и разбить им окно. Она стряхивает пыль с рук и следует на крышу, а оттуда на немного просевший четвертый этаж, куда заходит с тем же стулом через окно. Тяжелая штора утягивает за собой карниз и с треском падает на пол, озаряя искомое помещение одиноким лучом света. - Оу, - Мароу со стороны крыши, издалека, оглядывает один угол, затем второй. Рука тянется к пистолету под плащом. – Не ровен час волкодав какой там дремлет… Она аккуратно перемахивает через окно и её внимание тут же привлекает сиреневое свечение за углом. Звук стал намного яснее и четче, амулет на груди словно пел в унисон. С замиранием сердца девушка оглядывает вначале темную часть комнаты, а потом освещенную: вернее, первым её оглядывает дуло оружия, а потом уже девушка. - Фух, - она вздыхает как можно тише, но боится даже моргать. – Никого. Да? Ответом послужила тишина. В санузле, который был за дверью тоже вроде как пусто. Слова комом застреют в горле, когда Дорадо смотрит на накрытый стол, с которого исходит странное свечение. «Не просто же так его накрыли». Фонарь, стоящий ближе всего, напрашивается в руки, но девушка решает, что лучше одним движением осветить всё, чем ходить со скудным источником света по углам. Тем более, в комнате смертью даже не пахло. Только она сдергивает ткань, оно тут же озаряется сиреневым светом. Настолько мягким и светлым, что даже превосходит желтые аналоги. На сбитом из досок столике лежит кусок кости, а от него расползается фиолетовая ткань. Невольно ощущалось желание одновременно остаться и уйти от похолодевшего воздуха подальше. Рядом лежала записка. - «Все мои старания прошли даром», - еле слышно читает Мароу. – «Утром вода дошла до нашего квартала. Мы вынуждены покинуть Радшор. Скорее всего, я уже никогда не вернусь. Я оставляю здесь Святилище и недавно найденную руну. Смотрителям не остановить Чужого». Она подымает глаза на так называемое святилище и замирает. Слишком четко ощущается дыхание Бездны. У девушки никогда не возникало вопроса почему потустороннее место называют именно так. После прикосновения к амулету слова становятся излишни. Кроме того, руна буквально источает её силу. Руна. Предмет наделенной большей силой, чем амулет, но работающий только в руках избранных. Определенно, это далеко не та вещь, которой хотела бы владеть Дорадо. - Плакальщики хотели попасть сюда,- она осторожно кладет лист на место, миллиметр в миллиметр, а после судорожно вздыхает. – Лестница обвалилась, дом подкосился и они падали с другой стороны. По воде не шли, вот и… Она запинается. Ходил слушок, что чума – это подарок Чужого. Рвение зараженных оказаться здесь тяжело объяснить чем-то ещё. На мгновение ей хочется снять амулет со своей шеи, оставить его здесь и тихонечко уйти. Правду говорили, он не та сила, с которой стоит связываться. И все проклятия Аббатство, конечно, драматизировало, но не придумало. С другой стороны, если кто и знает как она оказалась здесь, так это Чужой. Она тут же отмахивается от своей мысли. Амулет ей нужен, руна – нет. Пора уходить. Святилище никуда не денется, всегда есть возможность вернуться. Тем более, где гарантии, что перетереть этот вопрос можно только с ним? Есть ли он вообще? - Ты слышал этот шум? Неожиданно доносятся мужские голоса с улицы. Они находятся далеко, Дорадо с трудом разбирает слова. «Бандиты? Что они здесь делают?». Их присутствие её совершенно не радует, а покидать таинственную комнату теперь плохая затея. Она не успела уйти. Решила не вовремя прогуляться. «Дома» её наверняка ждет десяток крыс-нахлебников, рюмашка эликсира, кровать в конце концов. Она была почти уверена в том, что патруль – это её вина. - Где-то здесь! – откликается второй. Девушка смотрит на покрывало для святилища и прикидывает укромный угол. Она далеко не единственный суеверный человек, да и вряд ли компания додумается забраться прямо сюда, однако всё может быть. Лучше спрятаться и переждать, понадеяться на авось в обнимку с пистолетом. - Откуда к нам завалились эти херовы плакальщики?! - Я ебу? Том говорил рядом со складом никого нет. - Наебал, вот и подох. Ужрался так, что ничего дальше бутылки не видел. Дорадо накрывает святилище, а сама прячется за тяжелой пыльной шторой. Окно настолько грязное, что улицы не видно, не то что ее. Мужики внизу что-то пинают, словно ломают доски под ногами. Что же, если дело в плакальщиках дела весьма ничего. Нужно немного подождать, ведь компания наверняка не додумается искать зараженных на крыше, тем более, их тут действительно нет. - Босс сказал, что эликсир тоже куда-то делся. - Может Том его в рожи плакальщикам плескал, хер его знает. - Хах, придурок. «Пропажу они заметили, но за кражу не сочли. Про меня ни слова не сказали. Кажется, пронесло». Это позволяет спокойно вздохнуть, но после, пусть незваные гости вначале всё-таки уйдут. На какое-то время они умолкают, и Дорадо приходится тщательно вслушиваться в каждое движение. - Твою мать! – неожиданно восклицает мужчина. - Здорово его обглодали. По ходу эти уроды шляются где-то рядом. - Пойдем отсюда. Шаги удаляются. Они перекидываются еще парочкой фраз, но совсем уж глухо. - Фу-у-ух. Она настолько облегченно вздыхает, что даже аура святилища на какое-то время исчезает. Она тихонько выходит за шторы, крадется к разбитому окну и выглядывает с него. Они достаточно далеко, чтобы она смогла незаметно спуститься, но – к её разочарованию – её дом находится в той же стороне, а патруль может быть не один. Когда дело касается наживы и её защиты, контрабандисты особо дотошные. Кроме того, тяжеловато разминутся с человеком на переходах шириной в четыре дряхлые доски, а возвращаться они скорее всего будут не через дыру в доме. Она, конечно, может нырнуть в воду, ведь миноги её за обед тоже не воспринимают, но сушить одежду и отогреваться потом ужасно обременительно, не говоря уже о количестве инфекции помимо самой чумы. Придется задержаться или всё-таки пойти? Ощутимое достоинство её временного жилья – вход через верх. Дверь первого этажа запломбирована и подтоплена. На второй можно подобраться только через окно соседнего, стоящего позади здания. Поэтому, даже проходя мимо по ее маршруту, они не заметят её комнату с другой стороны. Балкон третьего этажа выходит на целиком затопленную улицу. Ни плакальщиков, ни проложенных дорог, ни людей - только несколько гнезд хрустаков. Толлбои так высоко не видят, стражники не лазят по заброшенным домам, и вообще редко наведываются сюда. Это место даже претендует на звание хорошего, если бы не сама атмосфера Затопленного квартала. Если бы к чуме подключилась холера, здесь был бы прекрасный рассадник. Что опечаливало Дорадо ещё больше, так это отсутствие информации. Чего стоит разведка труднопроходимой и огромной площади. Все карты расплылись от воды, всё ценное растащили до нее, а жить рядом с бандитами мера вынужденная и далеко не безопасная. Днем она видит слишком много, чтобы забывать о страхе. Ночью сложно уснуть под завывания плакальщиков. Выбирая между мучительным ожиданием и немедленным выходом, шатенка выбирает последнее. Она поправляет платок на голове и оглядывает комнату напоследок. «Я не буду скучать, но запомню», мысленно усмехается, пытается приободрить себя. Стоит развернуться, как на склоне крыши возникает китобой; в противогазе, будто только что покинул жироварню. Её обнаружили, совершенно бесшумно! Он просто возник напротив! Некоторое время они смотрят друг на друга, определенно не веря глазам. Всё решает мгновение. Дорадо резко срывается с места и бежит обратно. «Он убьет меня. Он точно меня прикончит! Какая разница зачем – в Затопленном квартале таких вопросов не задают даже из вежливости! Сигануть с третьего этажа в окно?! Внизу не так много воды, чтобы не переломаться пополам, а запутаться в шторе – сразу завернутся в саван! Это не вариант!». Она слышит, как под противником трещит черепица, и он запрыгивает внутрь. Под рукой нет ничего кроме пистолета, который она одним движением извлекает с кобуры. Угол, разворот – у китобоя в руках сверкает клинок. Девушка не успевает вытянуть руку, только направить дуло согнутой рукой и спустить курок. Тот уклоняется, точно обезумевшая бестия, и слету толкает её к стене. Китобой атакует клинком в обратном захвате, чтобы покончить с ней одним движением, но та вовремя подставляет пистолет. Удар перенаправляется и рассекает руку. Нет времени даже на вскрик. Убийца прикладывает её свободной рукой и опрокидывает на застеленное святилище. Оно трещит, а некогда укрывающая его ткань сползает практически полностью; падает вместе с девушкой на пол. Мягкий свет отвлекает его, но девушке нечем ответить: пистолет вылетел из рук, перед глазами всё плывет, а под рукой… Она хватает руну и швыряет в голову сопернику, попутно вставая. Она только находит опору под ногами, как тот, рефлекторно уклонившись, ударяет в грудь и резко оттесняет назад. Всё внутри содрогается, дыхание перехватывает, а тело болью отзывается на впивающиеся обломки досок. Дорадо видит как навстречу летит лезвие клинка. Теперь ей нечем его остановить, даже не закрыться руками, и ей остается лишь сделать свой последний судорожный вдох. Внезапно весь мир вокруг замирает, теряет свои цвета, чтобы рассыпаться миллионами осколков. - А-а-а-а-а!!! Она не знает перерезали ей глотку и рядом ли её убийца. Девушка может лишь надрывно кричать прикрывая голову руками. Как только заканчивается дыхание, она пытается отдышаться, но сердце колотится в груди настолько бешено, что это превращается в закладывающий уши звон. К жизни её возвращает капающая на лицо кровь с рассеченной руки. Дорадо мигом широко распахивает глаза и видит перед собой пасмурное небо. Китобоя перед ней нет, обломков святилища под спиной тоже. Глаза тут же заплывают слезами, но не одна из них не катится по щеке. Шатенка дышит всё так же прерывисто, слишком быстро, чтобы полноценно вдохнуть, поэтому с трудом переворачивается на бок. Голова тут же начинает немного кружиться, но ненадолго. - Твою… мать… - голос предательски хрипит. – Твою мать!!! Дрянная сволочь! Ебанный пиздец! Чтоб его! – она ударяет рукой по земле, оставляя на белом камне кровавые разводы. – Чтоб его! Чтобы его!!! Ррррах!!! Она раскидывается звездочкой и пытается успокоиться. Где Дори сейчас не имеет никакого значения. Она успела заглянуть в лицо смерти по собственной глупости и лишь чудом всё ещё дышит. Вскоре звон стихает, удается сделать по-настоящему спокойный выдох. Всё позади, если это не загробный мир, конечно, а даже если и он, то наверняка тут быстрее найдутся подсказки про её настоящую родину. Как бы то ни было пора разобраться в чем дело. А заодно найти китобоя. Не мог же он бесследно пропасть.